Задумал я издавна один сюжет, и варился в голове он годами. Сначала я думал, что это будет игра, но для игры слишком мало экшена, но много сцен общения или жизни, а потому это получается больше фильм. Сюжет слишком сложен и огромен. Большое количество персонажей и технологий. В итоге получается, что в любом случае начинать стоит с книги. Никогда не думал, что смогу выложить или скомпоновать свои мысли в связное повествование, так как не имел достаточного литературного опыта и знаний. Однако современные технологии совершили значительный прорыв, и теперь у меня появилась возможность. Нейросети стали моими помощниками в этом процессе, что позволяет мне приблизиться к мечте стать писателем. К сожалению, нейросеть не может генерировать интересные сюжеты или предлагать оригинальные идеи. Её возможности ограничены, и она не способна создавать по-настоящему творческие произведения. Однако нейросеть помогает мне структурировать и упорядочивать мысли, превращая хаос в голове в более-менее осмысленный текст, пусть и далёкий от идеала. На текущий момент я смог создать лишь две главы, но это уже для меня очень много! Труд это тяжеленный, но я еще улучшу качество со временем. Весь сюжет уже давно написан. Уже написана концовка. Есть полная версия предыстории. Осталось лишь перевести черновики в текст. Сразу хочу обозначить важное - вдохновения самые неожиданные, и я не пытаюсь кому-то подрожать. Любые совпадения случайны. Весь сюжет рожден лишь мной и моим воображением. Все права защищены! Всё, что вы читаете, является ЧЕРНОВЫМ вариантом! Он может сильно отличаться от финальной редакции. Многие упущенные моменты упущены на будущую редакцию, а потому сюжет остался таким, какой он сейчас есть, лишь для базового ознакомления. Есть жесткие косяки, но мне уже лениво их править... Надо двигаться дальше. Жанры: Научная Фантастика, Экшен Что такое фактор хаоса? Представьте себе мир, где Порядок — это Великие Часы. Каждая шестерёнка, каждый маятник, каждая пружина движется с идеальной точностью, предопределённой с начала времён. В этом мире есть герой, рыцарь по имени Лиандр. Его Судьба — это главная пружина в этих Часах. Ему предначертано найти три древних артефакта, объединить их и остановить "Угасание" — медленную смерть его мира. Всё помогает ему. Если он идёт по хрупкому мосту, ветер стихает. Если враг стреляет из лука, тетива рвётся. Если он нуждается в знании, он случайно находит нужный свиток. Порядок постоянно исправляет мелкие случайности, чтобы Лиандр неумолимо двигался к своему финалу. Мир не позволит ему умереть или свернуть не туда. На своём пути он спасает из плена старого слепого сказителя. По сценарию Судьбы, сказитель должен в благодарность указать Лиандру путь к следующему артефакту и умереть. Это его роль в Великих Часах. Лиандр приводит его в безопасное место, и старик, как и предписано, рассказывает ему о тайной тропе. Его роль сыграна. Но перед тем как уйти, Лиандр, движимый не героизмом, а простой человеческой жалостью, оставляет старику свою флягу с водой и половину своего хлеба. И тут происходит то, чего Порядок не мог предвидеть. Сказитель, тронутый этой незапланированной добротой, решает отплатить не по сценарию. Он говорит: "Твой путь лежит на север, как я и сказал. Но знай, рыцарь, что твоё сердце добрее, чем твоя судьба. За это я спою тебе песню. Не о героях и артефактах, а о маленьком цветке, что расцветает раз в сто лет на южных болотах и лечит любую хворь". Это была просто песня. Бесполезная информация. Судьба не обратила на неё внимания. Это не сломанный мост и не армия врагов. Это просто слова. Лиандр идёт дальше. Он находит второй артефакт, но в битве его отравляют смертельным ядом. По сценарию Судьбы, он должен из последних сил дойти до третьего артефакта, где его исцелит его магия, и он исполнит своё предназначение. Он должен страдать, это часть его пути. Но Лиандр, умирая от яда, вспоминает не о своей великой миссии. Он вспоминает случайную, бесполезную песню о цветке на южных болотах. И в нём рождается то, что Порядок не может контролировать — надежда. Не на судьбу, а на выбор. Он сворачивает с предначертанного пути и идёт на юг, ища цветок. И Великие Часики ломаются. Порядок в панике. Главная пружина сама себя вытащила из механизма! Мир пытается его остановить: начинаются бури, нападают монстры, тропы исчезают. Но он, ведомый этой "неправильной" надеждой, продолжает идти. Фактор Хаоса — это не яд и не монстры. Это песня. Случайный акт доброты, породивший случайную информацию, которая дала герою возможность сделать непредвиденный выбор. "Бог" этого мира может подсунуть ему подушку, если тот падает со скалы, но он не может залезть к нему в голову и заставить его забыть песню. Мир может лишь бессильно наблюдать, как его герой умирает на болотах в поисках цветка, так и не дойдя до финала. Или, что ещё хуже, находит цветок, излечивается, но, потеряв драгоценное время, уже не может остановить "Угасание". Судьба разрушена, и её нельзя исправить, потому что её сломало то, что для неё было невидимым — простое человеческое спасибо. 1 ГлаваПризрак в доспехах Сначала был сон. Бесконечный, серый, полный смутных образов и чужих жизней, которые таяли, как утренний туман под первыми лучами солнца. Воспоминания, не принадлежавшие ей, утекали сквозь пальцы, оставляя после себя лишь холодное, звенящее эхо. Пустота, оставшаяся после него, была иной. Не тяжёлой, а голодной. Она требовала. Она звала. Она нуждалась в цели, в смысле, в действии, чтобы заполнить свою бездонную пропасть. Этот внутренний зов нарушил скрежет. Далёкий, едва различимый, как царапанье по стеклу. Он не просто прошёл по ткани небытия — он стал первой нотой, первым вопросом, на который голодная пустота зацепилась в надежде найти ответ. И мир хлынул в образовавшуюся трещину. Сначала — холод. Не температура, а состояние. Он шёл изнутри, из самого центра того, что сжималось в попытке осознать себя. Затем — осязание. Грубая, колючая текстура ткани. Жёсткость поверхности под спиной. И странное, мимолётное чувство — почти воспоминание из тающего сна — что должно быть иначе. Мягко. Тепло. Тело, бывшее до этого лишь пассивной оболочкой, проснулось. Оно дышало не потому что так было нужно, а потому что оно хотело жить. Глубоко внутри что-то начало стучать. Сердце билось не покорно, а настойчиво, как молот, выковывающий новую волю из пустоты. Она ощутила себя зрителем. Призраком, запертым в незнакомом теле. Но теперь это тело не было тюрьмой. Оно было инструментом. Оружием, которое требовало действия. Тот скрежет снаружи, тот первый звук, требовал ответа. Нужно было видеть. Нужно было знать. Нужно было начать. С немыслимым усилием, словно пытаясь силой воли сдвинуть гору, она заставила веки дрогнуть. Они были тяжёлыми, склеенными, словно не желая впускать в себя мир. Но внутренняя воля давила, собирая в этот один импульс всю свою новорождённую жажду жизни. И они открылись. Мир хлынул внутрь слепящей, безжалостной вспышкой серого. Вспышка серого медленно обретала форму. Потолок. Стены. Пол. Тело подчинилось с лёгкостью и точностью, которые удивили бы любого, но не её. Она села, а затем плавно, без единого лишнего движения, встала на ноги. Для неё в этой силе и грации не было ничего нового — это было естественное состояние, возвращение к норме. Она стояла посреди комнаты, осматриваясь. Воздух был тяжёлым и спёртым, как в давно запечатанном помещении. Тяжёлый шкаф и диван были сдвинуты, неуклюже, но надёжно блокируя входную дверь. В углу, из старых одеял и одежды, было свито нечто вроде гнезда, в котором она и очнулась. Толстый, нетронутый слой пыли покрывал всё, говоря о том, что в этом коконе она провела не один день. Её взгляд остановился на девушке, что сидела на широком подоконнике. Она была одета в простой тёмный свитер и штаны. На ногах — идеально чистые ботинки. В комнате, где каждый сантиметр был покрыт толстым слоем пыли, её аккуратность и спокойная, прямая осанка казались чем-то невозможным. Она не проявляла никаких признаков страха или беспокойства, просто молча наблюдала за пробудившейся. Само её спокойствие было главной аномалией этого места. Анастасия отвела взгляд, уставившись в пустоту посреди комнаты. Она потянулась вглубь себя, пытаясь найти хоть какой-то отголосок, хоть какой-то след информации о девушке у окна. Память была гладкой стеной. Ничего. И всё же... там, за этой стеной, ощущалось фантомное эхо. Чувство огромной, неоспоримой важности, связанное с этой фигурой. Но глядя на неё снова, на её неестественное спокойствие, к этому чувству примешивалось и другое — холодное, необъяснимое подозрение. Не найдя ответов внутри, она, ведомая простым любопытством, подошла к окну. Девушка на подоконнике не пошевелилась, лишь её взгляд молча провожал пробудившуюся. Улица была полотном тотального запустения. Тишина была настолько глубокой, что казалось, будто сам звук умер здесь. Ветер, единственный хозяин этого города, гонял по асфальту бумажный мусор — обрывки газет, писем, документов, бумажный вихрь из забытых жизней. Вдоль тротуара застыла вереница машин с распахнутыми дверями, словно их владельцы испарились в одно мгновение. На асфальте повсюду виднелись тёмные, старые пятна, въевшиеся в бетон, как татуировки. У стены дома лежал скелет, выбеленный дождями и солнцем до фарфоровой чистоты, его костяшки всё ещё сжимали истлевший ремень сумки. Чуть дальше, перегородив дорогу, стоял сожжённый остов бронетранспортёра — стальная могила, чья броня была сорвана и вывернута наружу от внутреннего взрыва, словно кожура перезревшего плода. Она долго стояла, впитывая эту картину. Её лицо не выражало ничего. Она не чувствовала ни страха, ни печали. Она лишь обрабатывала данные. И данные складывались в один-единственный, неоспоримый вывод. Ясно было одно: в этом городе, а может, и во всём мире, наступил конец света. Скрежет за дверью внезапно прекратился. На смену ему пришёл тихий, сдавленный плач, а затем — голос, полный безумного отчаяния. — Ты там? Я знаю, что ты там... я слышал тебя... Пожалуйста, открой...Умоляю, дай мне поесть! Я сделаю всё, что скажешь! ПОЖАЛУЙСТА! Тишина. А затем — оглушительный удар в дверь. — ТВАРЬ! Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ТАМ ПРЯЧЕШЬСЯ! ОТКРОЙ! Анастасия инстинктивно развернулась к источнику угрозы. Девушка у окна даже не вздрогнула, её взгляд был всё таким же спокойным и отстранённым. Анастасия лишь на мгновение бросила взгляд на свою молчаливую спутницу. Затем её глаза начали методично сканировать комнату, оценивая предметы не как часть интерьера, а как потенциальные ресурсы. Её взгляд остановился на металлическом пруте, который она приметила ранее. Это был прямой обломок строительной арматуры, диаметром в два-три сантиметра и длиной около полутора метров. Один его конец был грубо, но эффективно заточен. На этом импровизированном острие виднелись тёмные, запекшиеся пятна. Кровь. Не колеблясь ни секунды, она пошла и взяла копьё. В тот момент, когда её пальцы коснулись холодного металла, пустота в её сознании наполнилась ледяным, острым, как осколок стекла, желанием. Желанием битвы. Копьё легло в её ладонь идеально, словно было выковано специально для неё. Ощущение было таким, будто она держала его не всю жизнь, а целую вечность — от сотворения вселенной до её самого конца. Оно было невероятно лёгким, почти невесомым, словно сама пустота приняла форму оружия. И это оружие хотело в бой. Анастасия уже стояла у двери, когда по ней нанесли очередной удар. Она не стала дожидаться, пока её выломают. Она нанесла удар сама. Не было оглушительного грохота. Лишь короткий, влажный, рвущий звук, словно толстый металл двери оказался не прочнее картона. С той стороны воцарилась тишина, а затем послышался глухой стук падающего тела. Она быстро выдернула копьё. На его острие блестела свежая, густая, чёрная кровь. Одним резким, отточенным движением она взмахнула оружием, и тёмные брызги окропили пол. Копьё снова стало чистым. "Вау," — впервые в голосе девушки у окна прозвучало неподдельное удивление. Она спрыгнула с подоконника, её маска безразличия дала трещину, а на лице появилось что-то вроде живого, почти детского любопытства. Анастасия на мгновение повернула голову в сторону удивлённой девушки, её взгляд был всё таким же пустым. Затем она снова отвернулась, её взгляд упёрся в пробитую металлическую дверь, за которой теперь было тихо. И именно в этот момент, глядя на место своего только что совершённого убийства, уголки её губ дрогнули и поползли вверх, складываясь в широкую, незнакомую улыбку. Вместе с ней пришло и новое чувство — волна чистого, незамутнённого удовольствия, настолько сильного, что у неё на мгновение перехватило дыхание. Это была награда. Она отодвинула тяжёлый шкаф одним лёгким движением, словно он ничего не весил. Дверь, покорёженная и заклинившая, поддалась с тихим скрежетом от её толчка. Она больше не смотрела на девушку у окна; её внимание было полностью поглощено тем, что находилось за пределами комнаты. Она сделала шаг в коридор, переступив через тело. Её взгляд на мгновение задержался на нём. Это был обычный, худощавый мужчина средних лет, одетый в поношенную одежду. Густая чёрная кровь сочилась из идеального круглого отверстия в его груди, собираясь в большую, медленно растущую лужу на грязном полу. И в этот момент, глядя на угасшую жизнь, её пронзил внезапный, чужеродный импульс. Это была не мысль, а острое, незнакомое чувство. Тихая, необъяснимая боль, похожая на жалость. В её пустой голове, словно прорвав плотину, беспорядочно хлынули беззвучные вопросы: О чём он думал в последние секунды? Как сильно страдал? Что это за голод, который толкнул его на это безумие? Какой была его жизнь, судя по этой старой, выцветшей куртке? Кем он работал? Были ли у него дети? Этот поток чужих чувств прервал новый шум, нарастающий в глубине квартиры. Резкий, шаркающий звук приближался. Момент рефлексии закончился. Эмпатия отступила так же внезапно, как и появилась, уступая место холодному, пьянящему возбуждению. Энергия, которой было наполнено её тело, требовала выхода. Она чувствовала их — впереди были такие же несчастные, изломанные души, запертые в своих обезумевших телах. Смерть была их единственным освобождением. И её желание — её новая, ясная цель — было в том, чтобы даровать им это освобождение. Из-за угла в коридор выбежал новый одержимый. Молодой парень, лет двадцати пяти, в повседневной одежде. Его лицо было искажено гримасой безумного, больного восторга. Его взгляд впился в Анастасию. — Наконец-то! — радостно закричал он. — Наконец-то я поем! Я так давно ничего не ел! НАКОНЕЦ-ТО! С этими словами он, спотыкаясь, бросился на неё. Анастасия не сдвинулась с места. Она сделала резкий, короткий выпад вперёд, и копьё, почти не встретив сопротивления, пробило голову юноши насквозь. Это было слишком просто. Слишком быстро. То приятное чувство, та волна удовольствия, что она испытала после первого убийства, на этот раз не пришла. Лишь скука. Награда не последовала. Из дверного проёма, ведущего на лестницу, появился ещё один одержимый. Увидев кровавую сцену в коридоре, он застыл, словно наткнувшись на невидимую стену. Его лицо, до этого искажённое голодной яростью, перекосилось от первобытного страха. — Пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста... — забормотал он, бесконечно повторяя одно и то же слово, и начал медленно пятиться назад, на лестничную площадку. Анастасия двинулась вперёд по короткому коридору, соединявшему комнаты. Её шаги были тихими и выверенными. Двери в другие комнаты были распахнуты, но оттуда не доносилось ни звука — лишь мёртвая, звенящая тишина. Она достигла выхода и, не колеблясь, шагнула на серую бетонную площадку лестничного пролёта. Едва она появилась в дверном проёме, как отступавший одержимый, прижавшийся в ужасе к стене у перил, в панике бросился вверх по лестнице. В тот же миг снизу донёсся грохот торопливых шагов. На пролёт ниже вырвались ещё двое, их взгляды, полные безумного восторга, впились в её фигуру. Анастасия замерла, её взгляд холодно оценивал диспозицию. Один враг в панике убегал по ступеням наверх. Двое других, обезумевших от голода, уже неслись по лестнице снизу, прямо на неё. Она оказалась в ловушке. И уголки её губ дрогнули в предвкушении. Двое одержимых с нижнего этажа неслись вверх по лестнице, их радостные, безумные крики эхом отдавались от бетонных стен. Анастасия сделала быстрый тактический расчёт. Она развернулась и бросилась не к ним, а от них — вверх, к единственной, паникующей цели, что отступала. — Нет... нет, нет, пожалуйста, не-! — его крик оборвался глухим, влажным треском. Мощный удар копьём прямо в лоб не оставил ему ни единого шанса. Она не стала вытаскивать оружие. Она развернулась как раз в тот момент, когда двое достигли площадки. Их радостные вопли сменились единым, оглушительным визгом ярости и голода. Звук был настолько пронзительным, что казался физическим ударом, заставив воздух вокруг вибрировать. Анастасия отпустила копьё, оставив его в голове у своей первой жертвы. Оно было слишком длинным для тесного пространства лестницы. Одержимые бросились на неё, пытаясь ухватить руками. Она сделала ловкое, почти танцующее движение в сторону, пропуская мимо себя первого, и тут же вошла в захват ко второму. Она была значительно сильнее. Не прилагая видимых усилий, она развернула его, подкинула в воздух и сбросила с лестничного пролёта вниз. Глухой удар и хруст костей эхом донеслись снизу. Оставшийся враг на мгновение замер. Словно информация о том, что произошло, не смогла обработаться его сломанным мозгом. Он смотрел то на неё, то на пустое место, где только что был его союзник, его лицо выражало абсолютное замешательство. Пока он был в ступоре, Анастасия нанесла удар. Один-единственный, кулаком в солнечное сплетение. Внешне удар не выглядел сильным, но тело одержимого выгнулось дугой, его глаза закатились. Он рухнул на пол так, словно внутри него произошёл взрыв невероятной мощности, оборвавший все нити жизни. Он был мёртв ещё до того, как коснулся земли. Уголки её губ снова дрогнули и поползли вверх, складываясь в ту же широкую, незнакомую улыбку. Волна чистого, незамутнённого удовольствия. Наступила полная тишина. Опасность, казалось, миновала. Она посмотрела по сторонам. Девушка, её вечная спутница, уже стояла рядом и с холодным любопытством рассматривала тела, будто это были экзотические насекомые. Затем она подняла взгляд на Анастасию и произнесла лишь одно слово. — Великолепно! Анастасию, казалось, не заботила её похвала. Она развернулась и молча пошла обратно в квартиру, прямиком на кухню. Ей нужна была вода. Много воды. Но кран издал лишь сухое шипение. Вся кухня выглядела так, будто в ней пировала стая диких зверей. Дверцы шкафов были вырваны, пакеты с крупами разорваны, а содержимое рассыпано по полу. Железные консервные банки были буквально изорваны, словно бумага, их края были покрыты следами зубов. Еды не было. Ни крошки. Она вышла на лестничную площадку. Все двери в соседние квартиры были распахнуты, внутри виднелся такой же разгром. Искать здесь было больше нечего. На мгновение её посетило не мысль, а простое, ясное знание: вот пища. Вот вода. В телах, что лежали на лестнице, было всё необходимое. И вкус их будет лучшим из всего, что она когда-либо знала. Но следом за этим знанием поднялось другое, глубинное чувство — волна холодного, непреодолимого отвращения. Оно обрубило это желание в самом зачатке, словно топором. Она не могла позволить себе обыскивать каждую комнату в этом мёртвом здании в надежде на удачу. Она подошла к первому убитому и, поставив ногу ему на голову, выдернула своё копьё. Она решила покинуть этот многоэтажный дом. Достигнув первого этажа, она увидела тело, которое ранее сбросила с лестницы. Оно всё ещё дёргалось. Она подошла ближе. Человек с переломанными костями лежал в луже чёрной крови, хрипел и пытался выдавить из себя одно-единственное слово. — ...твааррь... Анастасия безэмоционально добила его копьём и пошла к выходу. Ей нужна была вода. Ей нужна была пища. Она понимала, что и то, и другое в избытке лежит позади неё, в телах убитых. Но она не была готова рассматривать этот вариант как разумный, даже не понимая, почему. Выйдя из удушающей тишины подъезда, она впервые ощутила его. Ветер. Он был прохладным и чистым, он нёс с собой запахи мокрого бетона и далёкого дыма. На одно-единственное, бесконечно долгое мгновение она закрыла глаза. Это было первое приятное ощущение в её новой жизни. Почти покой. Но его тут же разорвало. Резкий, похожий на укол ледяной иглы разряд прошёл по затылку, заставив все мышцы напрячься. Опасность. Она открыла глаза. В двадцати пяти метрах от неё, посреди пустой улицы, стояли две фигуры. Военная форма, каски, чёрные маски, скрывающие лица. Бронежилеты. В руках — автоматы, стволы опущены к земле. Из глубин её сознания, из пустоты, всплыло знание, чёткое и ясное, как чертёж: АК-74. Фигуры замерли, их позы были странно напряжёнными, выжидающими. Словно они не могли понять, что именно видят перед собой. — Враг, — её голос прозвучал внезапно. Он не был громким, но в нём звенела такая абсолютная, ледяная уверенность, что это слово прозвучало как неоспоримый факт. Но Анастасия уже двигалась. На долю секунды раньше, чем прозвучало предупреждение. Её тело, ведомое не разумом, а чистым, абсолютным инстинктом, совершило невозможное. Она подкинула копьё лёгким, выверенным движением. На один миг, в высшей точке своей траектории, полутораметровый стальной прут словно замер, повиснув в воздухе. За эту долю секунды она сделала быстрый шаг вперёд, наклоняясь, и её рука перехватила задний край копья. Ещё мгновение — и вся мощь её тела вложилась в бросок. Копьё полетело, как чёрная молния. Фигуры уже вскидывали оружие. Удар. Одна из них рухнула на спину, голова дёрнулась под неестественным углом. Палец, уже лежавший на спуске, мертвенно сжался, и автомат выпустил в серое небо длинную, бессмысленную очередь, опустошая магазин. Другой открыл огонь. Анастасия сделала резкий, обманный рывок вправо. Стрелок повёлся, и первые пули прошли там, где её уже не было. Через мгновение она уже неслась в противоположную сторону, смещаясь чуть левее от него, заставляя постоянно корректировать прицел. Линия пуль преследовала её. Она резко пригнулась, почти касаясь земли, и смертоносный рой просвистел над головой. В следующий миг её рука выхватила с земли кусок бетона и с невероятной силой метнула его. Камень угодил противнику в шлем. Тот отшатнулся, на секунду потеряв её из виду, и начал беспорядочно поливать огнём пустоту. Этого было достаточно. Она стремительно неслась вперёд, прижимаясь к земле. Последние пули прошли высоко над ней. Она влетела в зону ближнего боя и схватила автомат, но тот был уже пуст. Противник отпустил его и выхватил пистолет. Но её рука была быстрее. Она перехватила его запястье, и с сухим хрустом локоть врага вывернулся в обратную сторону. Он закричал. Она вырвала пистолет из его ослабевших пальцев. Враг упал и начал молить о пощаде, отползая назад. — Н-не надо... прошу... — прохрипел он, прижимая к себе сломанную руку. — У меня... у меня там семья... дети... Пожалуйста! На одно бесконечно долгое мгновение Анастасия замерла. Его слова, бессвязные и жалкие, на миг вызвали в ней странный, чужеродный импульс. Похожий на жалость. Но тут же, глубже любого звука, внутри неё что-то закричало. Одно-единственное слово, повторяющееся снова и снова, заглушая его мольбу. ЛОЖЬ. ЛОЖЬ. ЛОЖЬ. Она не понимала, откуда пришла эта уверенность, но она была абсолютной, инстинктивной. Она просто поверила в это чувство. И следом за ним хлынула ярость. Горячая, пьянящая, полная тёмного восторга. Она сдалась. И поддалась самому простому, самому сильному чувству — ярости, которую вызвал этот внутренний крик. Она нажала на спуск, чтобы заставить замолчать всё — и его мольбу, и крик в своей голове. Тишина. Она опустила пистолет. Она осмотрела свои руки, потом ноги. Пять пулевых отверстий. Все прошли навылет. Но главное, на что она обратила внимание — её кровь. Чёрная. И в этот момент хаос в её голове прекратился. Все разрозненные ощущения, инстинкты, и незнакомые эмоции вдруг выстроились в единую, ясную картину. Мысленный процесс стабилизировался. Она осознала. Ясно и просто. Я такая же, как они. Она резко развернулась и швырнула пустой пистолет в Елену. Оружие прошло прямо сквозь её фигуру, не встретив сопротивления, и со звоном ударилось о стену. Девушка вздрогнула от неожиданности, её лицо впервые выразило замешательство. Анастасия смотрела на неё — на ту, что была её единственным проводником. Но теперь она понимала, что ничего не понимает. Голос, который она издала, был ровным, но в нём уже не было пустоты. В нём была сталь. — Кто ты такая?
Задумал я издавна один сюжет, и варился в голове он годами. Сначала я думал, что это будет игра, но для игры слишком мало экшена, но много сцен общения или жизни, а потому это получается больше фильм. Сюжет слишком сложен и огромен. Большое количество персонажей и технологий. В итоге получается, что в любом случае начинать стоит с книги. Никогда не думал, что смогу выложить или скомпоновать свои мысли в связное повествование, так как не имел достаточного литературного опыта и знаний. Однако современные технологии совершили значительный прорыв, и теперь у меня появилась возможность. Нейросети стали моими помощниками в этом процессе, что позволяет мне приблизиться к мечте стать писателем. К сожалению, нейросеть не может генерировать интересные сюжеты или предлагать оригинальные идеи. Её возможности ограничены, и она не способна создавать по-настоящему творческие произведения. Однако нейросеть помогает мне структурировать и упорядочивать мысли, превращая хаос в голове в более-менее осмысленный текст, пусть и далёкий от идеала. На текущий момент я смог создать лишь две главы, но это уже для меня очень много! Труд это тяжеленный, но я еще улучшу качество со временем. Весь сюжет уже давно написан. Уже написана концовка. Есть полная версия предыстории. Осталось лишь перевести черновики в текст. Сразу хочу обозначить важное - вдохновения самые неожиданные, и я не пытаюсь кому-то подрожать. Любые совпадения случайны. Весь сюжет рожден лишь мной и моим воображением. Все права защищены! Всё, что вы читаете, является ЧЕРНОВЫМ вариантом! Он может сильно отличаться от финальной редакции. Многие упущенные моменты упущены на будущую редакцию, а потому сюжет остался таким, какой он сейчас есть, лишь для базового ознакомления. Есть жесткие косяки, но мне уже лениво их править... Надо двигаться дальше. Жанры: Научная Фантастика, Экшен Что такое фактор хаоса? Представьте себе мир, где Порядок — это Великие Часы. Каждая шестерёнка, каждый маятник, каждая пружина движется с идеальной точностью, предопределённой с начала времён. В этом мире есть герой, рыцарь по имени Лиандр. Его Судьба — это главная пружина в этих Часах. Ему предначертано найти три древних артефакта, объединить их и остановить "Угасание" — медленную смерть его мира. Всё помогает ему. Если он идёт по хрупкому мосту, ветер стихает. Если враг стреляет из лука, тетива рвётся. Если он нуждается в знании, он случайно находит нужный свиток. Порядок постоянно исправляет мелкие случайности, чтобы Лиандр неумолимо двигался к своему финалу. Мир не позволит ему умереть или свернуть не туда. На своём пути он спасает из плена старого слепого сказителя. По сценарию Судьбы, сказитель должен в благодарность указать Лиандру путь к следующему артефакту и умереть. Это его роль в Великих Часах. Лиандр приводит его в безопасное место, и старик, как и предписано, рассказывает ему о тайной тропе. Его роль сыграна. Но перед тем как уйти, Лиандр, движимый не героизмом, а простой человеческой жалостью, оставляет старику свою флягу с водой и половину своего хлеба. И тут происходит то, чего Порядок не мог предвидеть. Сказитель, тронутый этой незапланированной добротой, решает отплатить не по сценарию. Он говорит: "Твой путь лежит на север, как я и сказал. Но знай, рыцарь, что твоё сердце добрее, чем твоя судьба. За это я спою тебе песню. Не о героях и артефактах, а о маленьком цветке, что расцветает раз в сто лет на южных болотах и лечит любую хворь". Это была просто песня. Бесполезная информация. Судьба не обратила на неё внимания. Это не сломанный мост и не армия врагов. Это просто слова. Лиандр идёт дальше. Он находит второй артефакт, но в битве его отравляют смертельным ядом. По сценарию Судьбы, он должен из последних сил дойти до третьего артефакта, где его исцелит его магия, и он исполнит своё предназначение. Он должен страдать, это часть его пути. Но Лиандр, умирая от яда, вспоминает не о своей великой миссии. Он вспоминает случайную, бесполезную песню о цветке на южных болотах. И в нём рождается то, что Порядок не может контролировать — надежда. Не на судьбу, а на выбор. Он сворачивает с предначертанного пути и идёт на юг, ища цветок. И Великие Часики ломаются. Порядок в панике. Главная пружина сама себя вытащила из механизма! Мир пытается его остановить: начинаются бури, нападают монстры, тропы исчезают. Но он, ведомый этой "неправильной" надеждой, продолжает идти. Фактор Хаоса — это не яд и не монстры. Это песня. Случайный акт доброты, породивший случайную информацию, которая дала герою возможность сделать непредвиденный выбор. "Бог" этого мира может подсунуть ему подушку, если тот падает со скалы, но он не может залезть к нему в голову и заставить его забыть песню. Мир может лишь бессильно наблюдать, как его герой умирает на болотах в поисках цветка, так и не дойдя до финала. Или, что ещё хуже, находит цветок, излечивается, но, потеряв драгоценное время, уже не может остановить "Угасание". Судьба разрушена, и её нельзя исправить, потому что её сломало то, что для неё было невидимым — простое человеческое спасибо. 1 ГлаваПризрак в доспехах Сначала был сон. Бесконечный, серый, полный смутных образов и чужих жизней, которые таяли, как утренний туман под первыми лучами солнца. Воспоминания, не принадлежавшие ей, утекали сквозь пальцы, оставляя после себя лишь холодное, звенящее эхо. Пустота, оставшаяся после него, была иной. Не тяжёлой, а голодной. Она требовала. Она звала. Она нуждалась в цели, в смысле, в действии, чтобы заполнить свою бездонную пропасть. Этот внутренний зов нарушил скрежет. Далёкий, едва различимый, как царапанье по стеклу. Он не просто прошёл по ткани небытия — он стал первой нотой, первым вопросом, на который голодная пустота зацепилась в надежде найти ответ. И мир хлынул в образовавшуюся трещину. Сначала — холод. Не температура, а состояние. Он шёл изнутри, из самого центра того, что сжималось в попытке осознать себя. Затем — осязание. Грубая, колючая текстура ткани. Жёсткость поверхности под спиной. И странное, мимолётное чувство — почти воспоминание из тающего сна — что должно быть иначе. Мягко. Тепло. Тело, бывшее до этого лишь пассивной оболочкой, проснулось. Оно дышало не потому что так было нужно, а потому что оно хотело жить. Глубоко внутри что-то начало стучать. Сердце билось не покорно, а настойчиво, как молот, выковывающий новую волю из пустоты. Она ощутила себя зрителем. Призраком, запертым в незнакомом теле. Но теперь это тело не было тюрьмой. Оно было инструментом. Оружием, которое требовало действия. Тот скрежет снаружи, тот первый звук, требовал ответа. Нужно было видеть. Нужно было знать. Нужно было начать. С немыслимым усилием, словно пытаясь силой воли сдвинуть гору, она заставила веки дрогнуть. Они были тяжёлыми, склеенными, словно не желая впускать в себя мир. Но внутренняя воля давила, собирая в этот один импульс всю свою новорождённую жажду жизни. И они открылись. Мир хлынул внутрь слепящей, безжалостной вспышкой серого. Вспышка серого медленно обретала форму. Потолок. Стены. Пол. Тело подчинилось с лёгкостью и точностью, которые удивили бы любого, но не её. Она села, а затем плавно, без единого лишнего движения, встала на ноги. Для неё в этой силе и грации не было ничего нового — это было естественное состояние, возвращение к норме. Она стояла посреди комнаты, осматриваясь. Воздух был тяжёлым и спёртым, как в давно запечатанном помещении. Тяжёлый шкаф и диван были сдвинуты, неуклюже, но надёжно блокируя входную дверь. В углу, из старых одеял и одежды, было свито нечто вроде гнезда, в котором она и очнулась. Толстый, нетронутый слой пыли покрывал всё, говоря о том, что в этом коконе она провела не один день. Её взгляд остановился на девушке, что сидела на широком подоконнике. Она была одета в простой тёмный свитер и штаны. На ногах — идеально чистые ботинки. В комнате, где каждый сантиметр был покрыт толстым слоем пыли, её аккуратность и спокойная, прямая осанка казались чем-то невозможным. Она не проявляла никаких признаков страха или беспокойства, просто молча наблюдала за пробудившейся. Само её спокойствие было главной аномалией этого места. Анастасия отвела взгляд, уставившись в пустоту посреди комнаты. Она потянулась вглубь себя, пытаясь найти хоть какой-то отголосок, хоть какой-то след информации о девушке у окна. Память была гладкой стеной. Ничего. И всё же... там, за этой стеной, ощущалось фантомное эхо. Чувство огромной, неоспоримой важности, связанное с этой фигурой. Но глядя на неё снова, на её неестественное спокойствие, к этому чувству примешивалось и другое — холодное, необъяснимое подозрение. Не найдя ответов внутри, она, ведомая простым любопытством, подошла к окну. Девушка на подоконнике не пошевелилась, лишь её взгляд молча провожал пробудившуюся. Улица была полотном тотального запустения. Тишина была настолько глубокой, что казалось, будто сам звук умер здесь. Ветер, единственный хозяин этого города, гонял по асфальту бумажный мусор — обрывки газет, писем, документов, бумажный вихрь из забытых жизней. Вдоль тротуара застыла вереница машин с распахнутыми дверями, словно их владельцы испарились в одно мгновение. На асфальте повсюду виднелись тёмные, старые пятна, въевшиеся в бетон, как татуировки. У стены дома лежал скелет, выбеленный дождями и солнцем до фарфоровой чистоты, его костяшки всё ещё сжимали истлевший ремень сумки. Чуть дальше, перегородив дорогу, стоял сожжённый остов бронетранспортёра — стальная могила, чья броня была сорвана и вывернута наружу от внутреннего взрыва, словно кожура перезревшего плода. Она долго стояла, впитывая эту картину. Её лицо не выражало ничего. Она не чувствовала ни страха, ни печали. Она лишь обрабатывала данные. И данные складывались в один-единственный, неоспоримый вывод. Ясно было одно: в этом городе, а может, и во всём мире, наступил конец света. Скрежет за дверью внезапно прекратился. На смену ему пришёл тихий, сдавленный плач, а затем — голос, полный безумного отчаяния. — Ты там? Я знаю, что ты там... я слышал тебя... Пожалуйста, открой...Умоляю, дай мне поесть! Я сделаю всё, что скажешь! ПОЖАЛУЙСТА! Тишина. А затем — оглушительный удар в дверь. — ТВАРЬ! Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ТАМ ПРЯЧЕШЬСЯ! ОТКРОЙ! Анастасия инстинктивно развернулась к источнику угрозы. Девушка у окна даже не вздрогнула, её взгляд был всё таким же спокойным и отстранённым. Анастасия лишь на мгновение бросила взгляд на свою молчаливую спутницу. Затем её глаза начали методично сканировать комнату, оценивая предметы не как часть интерьера, а как потенциальные ресурсы. Её взгляд остановился на металлическом пруте, который она приметила ранее. Это был прямой обломок строительной арматуры, диаметром в два-три сантиметра и длиной около полутора метров. Один его конец был грубо, но эффективно заточен. На этом импровизированном острие виднелись тёмные, запекшиеся пятна. Кровь. Не колеблясь ни секунды, она пошла и взяла копьё. В тот момент, когда её пальцы коснулись холодного металла, пустота в её сознании наполнилась ледяным, острым, как осколок стекла, желанием. Желанием битвы. Копьё легло в её ладонь идеально, словно было выковано специально для неё. Ощущение было таким, будто она держала его не всю жизнь, а целую вечность — от сотворения вселенной до её самого конца. Оно было невероятно лёгким, почти невесомым, словно сама пустота приняла форму оружия. И это оружие хотело в бой. Анастасия уже стояла у двери, когда по ней нанесли очередной удар. Она не стала дожидаться, пока её выломают. Она нанесла удар сама. Не было оглушительного грохота. Лишь короткий, влажный, рвущий звук, словно толстый металл двери оказался не прочнее картона. С той стороны воцарилась тишина, а затем послышался глухой стук падающего тела. Она быстро выдернула копьё. На его острие блестела свежая, густая, чёрная кровь. Одним резким, отточенным движением она взмахнула оружием, и тёмные брызги окропили пол. Копьё снова стало чистым. "Вау," — впервые в голосе девушки у окна прозвучало неподдельное удивление. Она спрыгнула с подоконника, её маска безразличия дала трещину, а на лице появилось что-то вроде живого, почти детского любопытства. Анастасия на мгновение повернула голову в сторону удивлённой девушки, её взгляд был всё таким же пустым. Затем она снова отвернулась, её взгляд упёрся в пробитую металлическую дверь, за которой теперь было тихо. И именно в этот момент, глядя на место своего только что совершённого убийства, уголки её губ дрогнули и поползли вверх, складываясь в широкую, незнакомую улыбку. Вместе с ней пришло и новое чувство — волна чистого, незамутнённого удовольствия, настолько сильного, что у неё на мгновение перехватило дыхание. Это была награда. Она отодвинула тяжёлый шкаф одним лёгким движением, словно он ничего не весил. Дверь, покорёженная и заклинившая, поддалась с тихим скрежетом от её толчка. Она больше не смотрела на девушку у окна; её внимание было полностью поглощено тем, что находилось за пределами комнаты. Она сделала шаг в коридор, переступив через тело. Её взгляд на мгновение задержался на нём. Это был обычный, худощавый мужчина средних лет, одетый в поношенную одежду. Густая чёрная кровь сочилась из идеального круглого отверстия в его груди, собираясь в большую, медленно растущую лужу на грязном полу. И в этот момент, глядя на угасшую жизнь, её пронзил внезапный, чужеродный импульс. Это была не мысль, а острое, незнакомое чувство. Тихая, необъяснимая боль, похожая на жалость. В её пустой голове, словно прорвав плотину, беспорядочно хлынули беззвучные вопросы: О чём он думал в последние секунды? Как сильно страдал? Что это за голод, который толкнул его на это безумие? Какой была его жизнь, судя по этой старой, выцветшей куртке? Кем он работал? Были ли у него дети? Этот поток чужих чувств прервал новый шум, нарастающий в глубине квартиры. Резкий, шаркающий звук приближался. Момент рефлексии закончился. Эмпатия отступила так же внезапно, как и появилась, уступая место холодному, пьянящему возбуждению. Энергия, которой было наполнено её тело, требовала выхода. Она чувствовала их — впереди были такие же несчастные, изломанные души, запертые в своих обезумевших телах. Смерть была их единственным освобождением. И её желание — её новая, ясная цель — было в том, чтобы даровать им это освобождение. Из-за угла в коридор выбежал новый одержимый. Молодой парень, лет двадцати пяти, в повседневной одежде. Его лицо было искажено гримасой безумного, больного восторга. Его взгляд впился в Анастасию. — Наконец-то! — радостно закричал он. — Наконец-то я поем! Я так давно ничего не ел! НАКОНЕЦ-ТО! С этими словами он, спотыкаясь, бросился на неё. Анастасия не сдвинулась с места. Она сделала резкий, короткий выпад вперёд, и копьё, почти не встретив сопротивления, пробило голову юноши насквозь. Это было слишком просто. Слишком быстро. То приятное чувство, та волна удовольствия, что она испытала после первого убийства, на этот раз не пришла. Лишь скука. Награда не последовала. Из дверного проёма, ведущего на лестницу, появился ещё один одержимый. Увидев кровавую сцену в коридоре, он застыл, словно наткнувшись на невидимую стену. Его лицо, до этого искажённое голодной яростью, перекосилось от первобытного страха. — Пожалуйста... пожалуйста... пожалуйста... — забормотал он, бесконечно повторяя одно и то же слово, и начал медленно пятиться назад, на лестничную площадку. Анастасия двинулась вперёд по короткому коридору, соединявшему комнаты. Её шаги были тихими и выверенными. Двери в другие комнаты были распахнуты, но оттуда не доносилось ни звука — лишь мёртвая, звенящая тишина. Она достигла выхода и, не колеблясь, шагнула на серую бетонную площадку лестничного пролёта. Едва она появилась в дверном проёме, как отступавший одержимый, прижавшийся в ужасе к стене у перил, в панике бросился вверх по лестнице. В тот же миг снизу донёсся грохот торопливых шагов. На пролёт ниже вырвались ещё двое, их взгляды, полные безумного восторга, впились в её фигуру. Анастасия замерла, её взгляд холодно оценивал диспозицию. Один враг в панике убегал по ступеням наверх. Двое других, обезумевших от голода, уже неслись по лестнице снизу, прямо на неё. Она оказалась в ловушке. И уголки её губ дрогнули в предвкушении. Двое одержимых с нижнего этажа неслись вверх по лестнице, их радостные, безумные крики эхом отдавались от бетонных стен. Анастасия сделала быстрый тактический расчёт. Она развернулась и бросилась не к ним, а от них — вверх, к единственной, паникующей цели, что отступала. — Нет... нет, нет, пожалуйста, не-! — его крик оборвался глухим, влажным треском. Мощный удар копьём прямо в лоб не оставил ему ни единого шанса. Она не стала вытаскивать оружие. Она развернулась как раз в тот момент, когда двое достигли площадки. Их радостные вопли сменились единым, оглушительным визгом ярости и голода. Звук был настолько пронзительным, что казался физическим ударом, заставив воздух вокруг вибрировать. Анастасия отпустила копьё, оставив его в голове у своей первой жертвы. Оно было слишком длинным для тесного пространства лестницы. Одержимые бросились на неё, пытаясь ухватить руками. Она сделала ловкое, почти танцующее движение в сторону, пропуская мимо себя первого, и тут же вошла в захват ко второму. Она была значительно сильнее. Не прилагая видимых усилий, она развернула его, подкинула в воздух и сбросила с лестничного пролёта вниз. Глухой удар и хруст костей эхом донеслись снизу. Оставшийся враг на мгновение замер. Словно информация о том, что произошло, не смогла обработаться его сломанным мозгом. Он смотрел то на неё, то на пустое место, где только что был его союзник, его лицо выражало абсолютное замешательство. Пока он был в ступоре, Анастасия нанесла удар. Один-единственный, кулаком в солнечное сплетение. Внешне удар не выглядел сильным, но тело одержимого выгнулось дугой, его глаза закатились. Он рухнул на пол так, словно внутри него произошёл взрыв невероятной мощности, оборвавший все нити жизни. Он был мёртв ещё до того, как коснулся земли. Уголки её губ снова дрогнули и поползли вверх, складываясь в ту же широкую, незнакомую улыбку. Волна чистого, незамутнённого удовольствия. Наступила полная тишина. Опасность, казалось, миновала. Она посмотрела по сторонам. Девушка, её вечная спутница, уже стояла рядом и с холодным любопытством рассматривала тела, будто это были экзотические насекомые. Затем она подняла взгляд на Анастасию и произнесла лишь одно слово. — Великолепно! Анастасию, казалось, не заботила её похвала. Она развернулась и молча пошла обратно в квартиру, прямиком на кухню. Ей нужна была вода. Много воды. Но кран издал лишь сухое шипение. Вся кухня выглядела так, будто в ней пировала стая диких зверей. Дверцы шкафов были вырваны, пакеты с крупами разорваны, а содержимое рассыпано по полу. Железные консервные банки были буквально изорваны, словно бумага, их края были покрыты следами зубов. Еды не было. Ни крошки. Она вышла на лестничную площадку. Все двери в соседние квартиры были распахнуты, внутри виднелся такой же разгром. Искать здесь было больше нечего. На мгновение её посетило не мысль, а простое, ясное знание: вот пища. Вот вода. В телах, что лежали на лестнице, было всё необходимое. И вкус их будет лучшим из всего, что она когда-либо знала. Но следом за этим знанием поднялось другое, глубинное чувство — волна холодного, непреодолимого отвращения. Оно обрубило это желание в самом зачатке, словно топором. Она не могла позволить себе обыскивать каждую комнату в этом мёртвом здании в надежде на удачу. Она подошла к первому убитому и, поставив ногу ему на голову, выдернула своё копьё. Она решила покинуть этот многоэтажный дом. Достигнув первого этажа, она увидела тело, которое ранее сбросила с лестницы. Оно всё ещё дёргалось. Она подошла ближе. Человек с переломанными костями лежал в луже чёрной крови, хрипел и пытался выдавить из себя одно-единственное слово. — ...твааррь... Анастасия безэмоционально добила его копьём и пошла к выходу. Ей нужна была вода. Ей нужна была пища. Она понимала, что и то, и другое в избытке лежит позади неё, в телах убитых. Но она не была готова рассматривать этот вариант как разумный, даже не понимая, почему. Выйдя из удушающей тишины подъезда, она впервые ощутила его. Ветер. Он был прохладным и чистым, он нёс с собой запахи мокрого бетона и далёкого дыма. На одно-единственное, бесконечно долгое мгновение она закрыла глаза. Это было первое приятное ощущение в её новой жизни. Почти покой. Но его тут же разорвало. Резкий, похожий на укол ледяной иглы разряд прошёл по затылку, заставив все мышцы напрячься. Опасность. Она открыла глаза. В двадцати пяти метрах от неё, посреди пустой улицы, стояли две фигуры. Военная форма, каски, чёрные маски, скрывающие лица. Бронежилеты. В руках — автоматы, стволы опущены к земле. Из глубин её сознания, из пустоты, всплыло знание, чёткое и ясное, как чертёж: АК-74. Фигуры замерли, их позы были странно напряжёнными, выжидающими. Словно они не могли понять, что именно видят перед собой. — Враг, — её голос прозвучал внезапно. Он не был громким, но в нём звенела такая абсолютная, ледяная уверенность, что это слово прозвучало как неоспоримый факт. Но Анастасия уже двигалась. На долю секунды раньше, чем прозвучало предупреждение. Её тело, ведомое не разумом, а чистым, абсолютным инстинктом, совершило невозможное. Она подкинула копьё лёгким, выверенным движением. На один миг, в высшей точке своей траектории, полутораметровый стальной прут словно замер, повиснув в воздухе. За эту долю секунды она сделала быстрый шаг вперёд, наклоняясь, и её рука перехватила задний край копья. Ещё мгновение — и вся мощь её тела вложилась в бросок. Копьё полетело, как чёрная молния. Фигуры уже вскидывали оружие. Удар. Одна из них рухнула на спину, голова дёрнулась под неестественным углом. Палец, уже лежавший на спуске, мертвенно сжался, и автомат выпустил в серое небо длинную, бессмысленную очередь, опустошая магазин. Другой открыл огонь. Анастасия сделала резкий, обманный рывок вправо. Стрелок повёлся, и первые пули прошли там, где её уже не было. Через мгновение она уже неслась в противоположную сторону, смещаясь чуть левее от него, заставляя постоянно корректировать прицел. Линия пуль преследовала её. Она резко пригнулась, почти касаясь земли, и смертоносный рой просвистел над головой. В следующий миг её рука выхватила с земли кусок бетона и с невероятной силой метнула его. Камень угодил противнику в шлем. Тот отшатнулся, на секунду потеряв её из виду, и начал беспорядочно поливать огнём пустоту. Этого было достаточно. Она стремительно неслась вперёд, прижимаясь к земле. Последние пули прошли высоко над ней. Она влетела в зону ближнего боя и схватила автомат, но тот был уже пуст. Противник отпустил его и выхватил пистолет. Но её рука была быстрее. Она перехватила его запястье, и с сухим хрустом локоть врага вывернулся в обратную сторону. Он закричал. Она вырвала пистолет из его ослабевших пальцев. Враг упал и начал молить о пощаде, отползая назад. — Н-не надо... прошу... — прохрипел он, прижимая к себе сломанную руку. — У меня... у меня там семья... дети... Пожалуйста! На одно бесконечно долгое мгновение Анастасия замерла. Его слова, бессвязные и жалкие, на миг вызвали в ней странный, чужеродный импульс. Похожий на жалость. Но тут же, глубже любого звука, внутри неё что-то закричало. Одно-единственное слово, повторяющееся снова и снова, заглушая его мольбу. ЛОЖЬ. ЛОЖЬ. ЛОЖЬ. Она не понимала, откуда пришла эта уверенность, но она была абсолютной, инстинктивной. Она просто поверила в это чувство. И следом за ним хлынула ярость. Горячая, пьянящая, полная тёмного восторга. Она сдалась. И поддалась самому простому, самому сильному чувству — ярости, которую вызвал этот внутренний крик. Она нажала на спуск, чтобы заставить замолчать всё — и его мольбу, и крик в своей голове. Тишина. Она опустила пистолет. Она осмотрела свои руки, потом ноги. Пять пулевых отверстий. Все прошли навылет. Но главное, на что она обратила внимание — её кровь. Чёрная. И в этот момент хаос в её голове прекратился. Все разрозненные ощущения, инстинкты, и незнакомые эмоции вдруг выстроились в единую, ясную картину. Мысленный процесс стабилизировался. Она осознала. Ясно и просто. Я такая же, как они. Она резко развернулась и швырнула пустой пистолет в Елену. Оружие прошло прямо сквозь её фигуру, не встретив сопротивления, и со звоном ударилось о стену. Девушка вздрогнула от неожиданности, её лицо впервые выразило замешательство. Анастасия смотрела на неё — на ту, что была её единственным проводником. Но теперь она понимала, что ничего не понимает. Голос, который она издала, был ровным, но в нём уже не было пустоты. В нём была сталь. — Кто ты такая?
@Тандор, Верно, задавай свою.
Атакую голиафа 20 в атакующей стойке!
Наконец-то к нам прибыла подмога и мы можем перейти в атакующую фазу. Сейчас мы должны сделать ход первыми и я выбрал цель. Стреляю снайперским выстрелом в паладина-стрелка 6. И я всё ещё с 1 жизнью хожу что опасно, беру ещё жизнь за 2 спирита.
Esterio изменил фотографию своего профиля
Про эту группу слышал давно, но их раннее творчество мне не зашло. А вот пару лет назад наткнулся на их песню "Паладин" и она мне понравилась. Новый вокалист Егоров довольно хорошо поёт, видел также его выступление с Жиляковым из Катарсиса на юбилее группы. Из песен ещё слышал "Ведьмаку заплатите чеканной монетой" - они спели версию Радио Тапка неплохо. Из старого что-то слышал из альбома "Эльфийская Рукопись" и мне не понравилось.
В этот раз я не стал целью атак и могу попытаться убить пару культистов даже с раной 1. Применяю два снайперских выстрела в мистиков культа 44 и 45.
Я не ожидал, что ЕГЭ окажется «красной тряпкой» при обсуждении образовательной модели. Мое мнение таково: ЕГЭ как модель отменять нельзя. Его главное достоинство — в создании относительно равных условий для абитуриентов из разных уголков страны. Благодаря этой системе талантливый школьник из маленького города может на общих основаниях поступить в ведущий столичный вуз, что было серьезной проблемой раньше. Однако безусловно, система должна измениться. Я сам из Беларуси, учился и поступал там. У нас была другая, но тоже централизованная система: максимальный балл был 400. Он складывался из: 100 баллов — ЦТ по русскому/белорусскому языку. 200 баллов — два профильных предмета по ЦТ. + 100 баллов — средний балл аттестата. Именно поэтому у меня есть две ключевые мысли по реформе ЕГЭ: Во-первых, обязательно добавить к итоговым баллам средний балл школьного аттестата. Это замотивирует учеников учиться хорошо все 11 лет, а не готовиться точечно только к ЕГЭ в ущерб остальным предметам. Это возвращает значимость ежедневному труду в школе. Во-вторых, технически усовершенствовать процедуру сдачи. Например, организовать специальные экзаменационные кабинки, где будет загружена постоянная и огромная база заданий. Каждый получит уникальный вариант, сгенерированный системой в момент сдачи. Это полностью убьет смысл шпаргалок и списывания по стране, так как у всех будут разные задания, и соседу просто нечего будет подсказать.
@Бутч Вор, Угадал, задавай дальше.
@Хиран, Уже сказано что до конца недели и ходим одинаково на этом ходу по времени
@Омид, мне осталось биографию дописать, и персонаж у меня готов. Сегодня-завтра выложу, и пост тоже.
@Драго, И я тоже жду старт, пока не знаю как начать @Мастер Denджин, Я увидел квест в журнале, но в той ли я локации? Я не знаю где игроки стартуют.... Ты говорил создашь себе анкету и пойдём вместе
Школу закончил в 2019 году а универ в 2023 году. С преподавателями всегда везло и попадались адекватные. В целом всегда учился на 4. Но из минусов школьного образования (в моем случае это было до 6 класса и потом это отменили.) Критерий к внешнему виду а именно обязательная школьная форма что я считаю лишним ведь это никак не влияет на интерес школьников к обучению и их успеваемость. Тема ОГЭ и ЕГЭ тоже меня затронула и нервов это забирает много Но хватит о минусах. Что я нередко вспоминаю это то как можно было сесть на заднюю парту и поиграть с друзьями в различные телефонные игры
Я считаю что советская система была лучшей и специалистов готовили качественных. А все эти ЕГЭ это западный путь и он не для нас. Знаний от этого меньше становится у школьников и все сводится к тому как обмануть ЕГЭ. Общий уровень специалистов падает с каждым годом так как из высших учебных заведений на рынок труда поступают слабые специалисты.
@Хиран, А ты не съезжай куда не надо - сам же это отметил. Создай тему без обсуждения реформы.
Имейте в виду, что такой "заказ" "прозвучал" в чате от одного из горожан: В наиболее подходящем разделе ("Обитель мудрости") есть несколько перекликающихся с образованием тем, но нет темы непосредственно про образование. А я, если бы и взялся за создание такой темы, наверняка бы "съехал" на политику, так как затронул бы и школьную реформу. К тому же я не представляю, какую картинку выбрать для такой темы.
Суб-Зеро в этих землях уже довольно давно, но до сих пор редко выходил за пределы владений Культа Тьмы. А сейчас там было не так уж много заданий, поэтому появилось время на исследование близлежащих территорий. Суб-Зеро прошёл мимо места обмена, которое отдалённо ему было знакомо после сбора ресурсов и направился в придорожный трактир. Иногда там проводились какие-то ивенты, но Суб-Зеро было не до них в те времена когда Литий только пригласил его на эти земли. Войдя в трактир культист застал речь Сантино про арену Старого Лагеря и это его заинтересовало. Он заказал пиво и продолжил слушать то что говорил призрак до конца. - Добрый день, я надеюсь что для Культа Тьмы приглашение тоже действует? У нас есть бойцы, которые могут выступить на арене и я один из них. - Но есть ли какие-то условия для участия, некие взносы?
