Здесь будут собираться лучшие истории и рассказы со всего Мордрага.

Критику и прочие отзывы вы можете оставить в соседней теме.

Если вы хотите, что бы ваш рассказ попал в нашу библиотеку, присылайте ссылку на него мне в ЛС. Если ваш рассказ будет хорошим, он непременно окажется здесь!

Приятного чтения!

Старая картина библиотеки

Изменено 17 августа, 20178 г. пользователем FIRE DRAGON

Истоки вражды

Автор: Дикарь

Спойлер

Укрепив дух молитвой Инносу, побеседовав о сущности Света с Мардуком во время скромного ужина, Каррас направился в монастырскую библиотеку. В ней он проводил большую часть времени, порой забывая о сне, пище и иных потребностях бренного тела. Перелистывая пожелтевшие страницы пыльных томов, разворачивая хрупкие от древности свитки, Каррас выискивал в них крупицы мудрости. В этом было его служение. Ведь мудрость и древние знания, порой совершенно забытые, нужны в войне с извечным Врагом не меньше, а, пожалуй, и больше, чем клинки из магического металла.
Окинув взглядом темнеющее небо, на котором уже зажигались слабо мерцающие звёзды, и вдохнув холодного воздуха, Каррас поднялся по ступеням и потянул на себя тихо скрипнувшую дверь. Библиотека монастыря Огня давно стала его вторым домом. Да что там вторым! Основным и единственным! Только здесь он чувствовал себя на своём месте. Здесь душа его находила насущную пищу, и здесь было его место в строю воинов Порядка и Света.
Сегодня Каррасу предстояла особенная работа. Два дня назад из Миненталя пришёл молодой маг. Он был измучен и подавлен, но на бледном, покрытом свежими ссадинами лице яростно светились умные пронзительные глаза. Назвался Мильтеном, учеником Корристо. Рассказал о падении Барьера и последних днях каторги, которую огненный купол отгораживал все эти годы от остального мира. Он ещё много чего рассказывал собравшимся в храме высшим магам, которые сосредоточенно слушали его, лишь изредка задавая вопросы.
Кроме известий, удивительных и порой страшных, молодой маг принёс с собой потёртую кожаную сумку. Она была чем-то плотно набита и имела, судя по всему, вес немалый. Мильтен устало опустил свою ношу прямо на каменные плиты храма и направился к Пирокару. О содержимом сумки ученик Корристо вспомнил только к исходу второго дня. В ней оказались книги, вынесенные им из сошедшего с ума Миненталя. Сумка была перенесена в библиотеку, и Каррасу было поручено разобрать её содержимое и составить опись. Именно этим он и собирался заняться этой ночью.
В библиотеке, как всегда, было тихо, сумрачно и уютно. Пахло пылью, старым пергаментом и временем. Чуть заметно колыхались огоньки светильников. От забитых книгами деревянных стеллажей на вымощенный мелкими каменными плитками пол ложились мягкие тени. В своём углу у дальней стены негромко шелестел страницами Хиглас. Он, как и Каррас, работал здесь сутки напролёт, прочитывая том за томом, переводя с мёртвых языков тёмные, запутанные тексты по демонологии и космогонии, а потом занося отфильтрованные и дистиллированные знания в длинные свитки. Вот и сейчас Хиглас отодвинул толстый фолиант и заскрипел пером, что-то неразборчиво бормоча.
Каррас направился к своему обычному месту — кафедре, служившей и для чтения, и для письма.
Сумка Мильтена, которую принёс сюда по распоряжению Ультара кто-то из послушников, темнела на полу. От неё веяло неразгаданными тайнами и загадками. Волнуясь, Каррас наклонился над сумкой и не без труда ослабил узел на кожаных завязках. Стал один за другим извлекать на свет потрёпанные тома в кожаных и матерчатых обложках, свитки, кое-как сшитые пачки листов, порой обгоревших по краям и покрытых бурыми пятнами, сквозь которые проступали неровные, едва различимые строчки. Сложив всё это богатство высокой стопкой рядом с кафедрой, Каррас ещё раз заглянул в сумку, убедившись, что действительно ничего не пропустил. Сумка была пуста, если не считать маленькой засохшей ветки, видимо попавшей туда во время пути Мильтена из каторжной долины.
Каррас нарочито спокойно и неспешно достал чернильницу, искусно вырезанную из куска сине-зелёного с красными прожилками камня. Осмотрел остро заточенные перья. Развернул свиток нового, призывно желтеющего пергамента, выделанного из шкуры молодой овцы. И, наконец, протянул руку к лежащей сверху книге в тёмном переплёте. С трепетом поднял обложку и ощутил разочарование, прочтя на форзаце заголовок: «Охота и добыча».
Затем были два наставления по алхимии, содержание которых было известно любому послушнику, свиток с описанием отделения жвал ползуна и использования получаемого из них секрета. И это Мильтен тащил из Миненталя, рискуя жизнью на каждом шагу?
Каррас вздохнул, но, тем не менее, прилежно заносил названия книг в список. Уже ничего особенного не ожидая, он раскрыл очередной том и замер, вчитываясь в выведенные архаичными рунами строки заголовка.
— Никогда не слышал о такой книге, — проговорил про себя Каррас, записывая в свиток её название: «История мира, изложенная смиренным Сундарионом, высшим магом Круга Воды».
Первые страницы были в очень плохом состоянии. На восстановление их содержания требовалось немало времени, терпения и изобретательности. Но этим можно будет заняться позже. Осторожно пролистав несколько ветхих страниц, он добрался до ясно различимого текста:

«...После падения Яркендара под гневом Аданоса известная нам часть Мордрага погрузилась в хаос. Повсюду свирепствовали ненастья, мор, голод и разбойничьи шайки. Города и храмы разрушались, торговые тракты приходили в запустение, поля зарастали лесом. И так было целое столетие.
В прежние годы Яркендар основал несколько поселений на Питхорме, иных лежащих близ Хориниса островах и материке.
Одна из колоний, названная Венгердаром, была расположена на восточном побережье материка. Она также пришла в запустение, но в округе оставалось немало потомков яркендарцев, сохранявших веру в Аданоса. Заключив союз с окрестными варварскими племенами, поклонявшимися огню и солнцу, они создали государство, которое в более поздние времена стало именоваться Старой Империей. От основания её ведётся нынешнее летосчисление. На руинах же древнего Венгердара выросла новая столица — Венгард».

— Напыщенные наглецы! — воскликнул Каррас, яростно захлопнув обложку. — Надо же, «варварские племена, поклонявшиеся огню»! Да что они о себе думают?
Сразу же устыдившись этой вспышки, Каррас загнал подальше рвавшееся к кистям рук боевое пламя и глубоко задышал, приводя в разум Порядок. Его возглас привлёк внимание Хигласа, который покинул своё место и пересёк зал, чтобы узнать, что так взволновало собрата.
— Вот, полюбуйся! — сердито сунул Каррас книгу в руки Хигласу. Тот, чуть прищурившись, быстро пробежал глазами строчки рун и поднял удивлённый взгляд.
— А что это за Яркендар такой?
— Откуда я знаю? Наверняка какая-нибудь рыбацкая деревня, смытая штормом, полудикие жители которой поклонялись Аданосу!
— Не похоже что-то, — задумчиво теребя аккуратно подстриженную тёмную бородку, пробормотал Хиглас. — Ты не будешь возражать, если я возьму эту книгу и ознакомлюсь с ней подробнее?
— Нет, конечно, у меня и без неё полно работы, — проворчал Каррас, открывая очередной том. Едва прочтя несколько строк, написанных витиеватым почерком по старо-миртански, он забыл и о Хигласе, и о своём недавнем гневе.

«Невежды, разум коих не озарён светом Инноса, уверяют, будто орки, драконы, снепперы и прочие чудовища созданы Белиаром или явились порождениями чёрной волшбы тёмных магов. Как же заблуждаются сии суеверы! Всякому, кто коснулся оком мысленным святого Огня и упорядочил ум свой знакомством с трудами древних магов, ясно, что Белиар, равно как и его слуги, не могут ничего создать. Ибо Отец Хаоса не наделён даром творения и созидания подобно светлому Инносу и Аданосу. Белиар и слуги Тьмы способны токмо уничтожать и искажать созданное прежде.
Что же касаемо Зверя, избранного Белиаром, о коем толкуют в своих проповедях маги Воды, то некоторые из многоучёных служителей Инноса, а за ними вослед и я грешный, убеждены, что Зверь тот токмо духом и разумом принадлежал Тьме, а телом был человек. Пустил он в душу свою Хаос и стал служить Врагу. И был он первым Избранным Тьмы...»

— Клянусь Светом, это же анонимная монография «О бестиях»! — радостным шёпотом воскликнул Каррас. — Ценнейший труд, от которого сохранились разрозненные фрагменты. Никому ещё не попадался полностью уцелевший экземпляр!
Дрожащей от азарта рукой он внёс в свой список короткое название и вновь погрузился в чтение.

«Драконы порождены были стихиями и приведены в мир прежде прочих разумных, дабы хранить устои его. Но сим чешуйчатым монструозиям блеск злата оказался всего милее. Белиар, как известно, щедро награждает прислужников своих презренным металлом, коего во владениях его подземных превеликое множество. И посему многие драконы стали служить ему и немало зла чинить людям. Впоследствии же большинство оных тварей были истреблены смелыми рыцарями или изгнаны магами Огня.
Кроме истинных драконов, наделённых разумом и дыханием огненным, создал Аданос множество иных, зверям неразумным подобных, дабы населить ими моря и земли. Так меньший брат Инноса тщился установить равновесие между изобилием и скудостью, ужасом и безопасностью, бедствиями и благоденствием.
Опричь зверей неразумных, всех бестий, кои вред чинят людям, делят на три разновидности. Самые зловредные, ибо наделены разумом и собственной волей, — нелюди. К сим относить достоит безбожных орков, гоблинов и ящеролюдей. Иные такоже причисляют к таковым и троллей, но, по разумению моему, твари сии обделены смыслом и нарекаться должны зверями.
Нечисть, злой волшбой из-за пределов нашего мира вызванная: демоны, гарпии смрадные, големы разноличные. Последних, впрочем, иные полагают сродственными стихиям, подобно драконам.
Нежить, сиречь мёртвые останки, в кои некроманты нечестивые вдыхают подобие жизни: мертвяки ходячие, рекомые зомби или гули, скелеты людей, зверей и нелюди, призраки, а такоже иные неупокоенные...»

С трудом оторвавшись от старинного фолианта, Каррас закрыл обложку и вновь потянулся к стопке книг.
— Так, что там у нас дальше? Хм-м... «Сказание о Готфриде Сорне». Довольно редкое издание, но здесь уже есть два экземпляра... «Под Оком Инноса» — географический трактат неизвестного мага Воды. Да у нас их несколько штук! «О предрассудках» бывшего верховного мага Огня Ксардаса, — презрительно скривил губы Каррас. Эта работа не пользовалась у обитателей монастыря особым почтением.
— О! Наставления мастера Цахры «Изготовление луков» и «О рудах земных» в одном томе. Замечательно! Известно всего два полностью сохранившихся экземпляра этой книги. Причём оба находятся на материке...
Маг заполнил ещё одну строку описи и вновь протянул руку к стопке. Сверху оказались несколько листков грубой рыхлой бумаги, сшитые полуистлевшим шнурком. Бумага потемнела и обтрепалась, неровные строчки были едва различимы. Первых страниц не было, но, вчитавшись в неразборчивый текст, маг понял, что это чей-то дневник.

«5-й день осеннего сезона, среда.
Господин наш, граф Бегрмар фон Миненталь, владетель Горного форта, совсем плох. Но хуже всего иное: как мы опасаемся, продал он свою душу Тьме.
Вчера утром старый слуга, вошедший в покои графа, дабы вынести ночную вазу, заметил два чёрных крыла, мелькнувших в оконном проёме. В воздухе же покоев витал запах серы.

7-й день осеннего сезона, пятница.
Сегодня в форт прибежал гонец от наместника. Он принёс весть о волнениях среди заключённых на рудниках, появлении в окрестностях неизвестных магов в чёрных мантиях и предостерегал нашего господина. Граф, принимавший гонца не поднимаясь с постели, расхохотался столь страшно, что молодая служанка Соня, которая подслушивала под дверью, затрепетала и едва не лишилась чувств от ужаса».

— Эге, да это записки кого-то из слуг старого графа Бергмара! Недаром о нём ходили недобрые слухи. Помнится, рассказывали ещё о якобы спрятанных им сокровищах и странном его завещании...
Перевернув страницу, Каррас вновь начал разбирать написанные неумелой рукой строки.

«11-й день осеннего сезона, вторник.
Стражник Имар, уснувший накануне в винном погребе, рассказал, что пробудился среди ночи в углу за бочкой старого монастырского от невнятного шума. Выглянув из своего убежища, узрел он в полутьме некие фигуры, весьма массивные и покрытые серой шерстью. Фигуры смутно шевелились и издавали невнятное бормотание. Имар вновь забился за бочку, где и был найден перед самым обедом управляющим, велевшим всыпать ему десяток плетей за неумеренное питие.

13-й день осеннего сезона, четверг.
Большинство слуг и воинов не верят Имару, называя его видения пьяным бредом. Но я думаю, что он говорит правду. Другие зловещие знаки также подтверждают — пришло время бежать из Форта и пробираться за перевал, в Хоринис, пока не стало поздно...»

— И что, это всё? — озадаченно пробормотал Каррас. Больше листов не было. Маг повернул последний из них и увидел на обратной стороне свежую надпись, сделанную при помощи угля уверенной привычной рукой: «Эта рукопись найдена на Минентальском перевале среди старых человеческих останков на второй день после падения Барьера».
— Видно, не дошёл, бедолага, — сокрушённо покачал головой Каррас. — Что ж он подробнее обо всём не написал? Может, не знал или...
Взяв следующую книгу, маг оборвал себя на полуслове. Странная это была книга. Написанная бисерным почерком на ровных прямоугольниках древесной коры и заключённая в деревянную обложку, она всем своим видом выделялась среди прочих томов. Заголовок её гласил: «Шугх Хаара-дха или Повесть Изгнания в вольном переводе с древнеорочьего, сделанном Ю-Берионом, верховным наставником Братства Спящего».
Кора страниц была шероховатой и приятной на ощупь, а ряды мелких округлых букв уводили в древность столь седую, что по спине Карраса побежали мурашки. Хотя ничего особенного в книге, в общем-то, не было.

«Все истинные народы, чьи тела, как и подобает, покрыты шерстью, пришли в мир сразу после драконов, людей-ящеров и прочих чешуйчатых тварей. И было истинных народов три: орки, тролли и гоблины. И не было тогда безволосых, жадных до богатств, земель и крови.
Много-много веков отцы наши жили по всему миру, сражаясь за него с драконами и людьми-ящерами. Жили, как завещано Предками — охотились, приносили жертвы духам и Огню. А когда приходил срок, храбро умирали в бою или на жертвеннике, присоединяясь к духам Предков. Тролли и гоблины жили в те времена так же, отличаясь от орков лишь ростом и обликом.
Но век от века стали расходиться пути истинных народов. Тролли забыли заветы предков, стали поклоняться Единому, который будто бы создал мир. Отказались от Огня и перестали обтесывать камень, чтобы угодить ему. Гоблины, слабые и трусливые, реже стали выходить на зверя, начали красть еду у орков и друг у друга.
Так прошли ещё многие-многие века. Орки продолжали следовать тропой Предков. Они узнали магию, научились плавить железо и огненную медь, высекли большие и прекрасные храмы в толщах гор. Стали ловить вепрей и горных баранов живыми, держать их в загонах. Ящеров прогнали на неприступные вершины и в глухие леса.
Гоблинов орки начали презирать и убивали, как только представлялся случай. Трусливые выродки прятались в скалах и гнилых пнях. Они ещё больше измельчали и растеряли дарованный им духами разум. От Огня они не отказались, ибо их слабые тела сильно донимал холод, но больших поселений и храмов не строили. А если и строили, то орки их разрушали.
Тролли совсем одичали. Они забыли разумную речь и своего Единого, превратившись в больших и сильных зверей. Правда, не все. Малая часть троллей, не верившая в Единого, сохранила разум и веру в Предков. Телом они стали меньше собратьев, хотя и крупнее орков».

— Подумать только! — проговорил Каррас, невольно скребя затылок. — Неужели у орков была такая история и написаны такие книги? Я и представить себе не мог подобного. Всегда считал их всего лишь хитрыми и опасными животными. А они, оказывается, тоже Огню поклонялись...

«Те тролли, что сохранили разум, быстро догнали народ орков в умениях и искусствах. Даже в магии! Они не только разводили скот, но и научились выращивать съедобные травы и плодовые деревья. Строили тёплые дома из камней, большие лодки и крылатые башни, в которых толкли зерно. Но храмов они не возводили и перестали приносить жертвы Огню и духам Предков. Их шаманы провозгласили, что души умерших переселяются во вновь рождённых. Получалось, что они поставили себя вровень с Предками. Они стали самих себя считать Предками!
Такого наши отцы стерпеть не могли. Они объявили троллям священную войну. Враги были многочисленны, сильны и свирепо защищались. Но отцы наши после трёх столетий сражений и великих подвигов победили извративших веру.
Духи Предков радовались, кружась вокруг небесного Огня, душам стольких храбрых воинов, погибших в бою.
Когда отцы наши одолели троллей, возомнивших себя Предками, народ орков расселился по всему миру. Тролли же были поголовно истреблены, а их души вознеслись на небо, ибо не рождалось больше новых тел, в которые они могли вселиться. Самые мудрые из шаманов во время своих плясок видели, как Предки сидят вокруг небесного Огня и отчитывают души заблудших, словно нашкодивших юнцов.
Правда, не все тролли-изменники были убиты. Малая часть их ушла в долину на юге острова Хор-Ниш и живёт там, как рассказывают, до сих пор. Они строят дома и бросают зерно в землю. Говорят, на лицах их перестали расти волосы, как у всех истинных народов. Век от века они вырождаются, их остается всё меньше. В насмешку над заблудшими наши отцы стали называть те места Долиной Предков.
Тролли, что ещё раньше превратились в зверей, обитают в лесах и на Просторной земле, что лежит на западе, и на островах, раскиданных по Большой воде».

— Да-а, — вновь пробормотал Каррас, — а я-то думал, что религиозные войны — изобретение людей. Что же это за Хор-Ниш такой с Долиной Предков? Неужели Хоринис?
В этот момент к нему подошёл, неслышно ступая, Хиглас и сказал:
— Знаешь, а этот Яркендар, кажется, был где-то здесь...
— Вот демон! — подскочил от неожиданности Каррас. — Как ты меня напугал!
— Прости, я не нарочно. Тут, видишь ли, очень любопытные сведения. И, похоже, необыкновенно важные...
— Что может быть важнее этого?
— Чего «этого»?
— Этой книги. Кажется, мы теперь знаем, за что орки ненавидят людей и почему они служат Белиару. Слушай!

«А потом в мир пришли безволосые. Они не дети этого мира и появились из пространств за его пределами. Голые и трусливые, они ничего не умели и всего боялись. Наши отцы охотились на них, если было мало другой дичи.
Но безволосые оказались хитры и коварны. Быстро научились делать оружие из камня, железа, а потом из огненной меди. Стали строить дома, разводить животных и бросать семена в землю. Овладели магией! Свои слабые тела безволосые придумали защищать железом и шкурами троллей, некогда принадлежавших к истинным народам.
Безволосые истребили наших отцов, а выживших изгнали в горы и болота. Они сожгли наши шатры и построили на нашей земле свои грязные города.
Но возмездие падёт на их головы! Великий шаман Крушак с острова Хор-Ниш видел в священной пляске, что грядёт Повелитель. Он вернёт силу народу орков и низвергнет безволосых, сделав часть их своими слугами, чтобы не лить напрасно кровь истинных».

— Крушак… Не тот ли это демон, о котором Корристо предупреждал нашего настоятеля Пирокара в своих письмах из-за Барьера? — задумчиво морща лоб, произнёс Хиглас.
— Скорее всего, так и есть. Видно, орочий колдун что-то напутал, призывая своего «Повелителя», — последнее слово Каррас произнёс с едкой насмешкой, — и отдал себя во власть какого-то исчадья Бездны.
— Такое нередко случается с язычниками и отщепенцами, изменившими Инносу. Ты же знаешь брат, сколь часто попадают они в сети зла.
— Чего это ты заговорил, как Серпентес во время утренней проповеди? — удивился Каррас.
— Да вот как раз его вспомнил. Попытался представить, что он скажет, когда прочтёт эту книгу.
— Какая разница, что он скажет! Это ни в малейшей мере не умаляет ценности содержащихся в этой книге знаний.
— Сведения об истоках ненависти орков к людям, конечно, довольно любопытны, — покачал головой Хилгас. — Но какая в них практическая польза? Как они помогут в нашей борьбе со злом?
— И ты ещё спрашиваешь? Да теперь мы…
Речь Карраса была прервана негромким скрипом отворившейся двери. Красноватые язычки свечного пламени дрогнули от струи прохладного воздуха, огромные тени обоих магов заплясали на каменной кладке древней стены библиотеки. В дверном проёме на фоне сизого предрассветного сумрака темнел силуэт высокого человека в одеянии послушника. Заметив стоящих у кафедры магов, он запер за собой дверь и шагнул вперёд. Теперь свет упал на его лицо — довольно молодое, с грубоватыми чертами и многодневной щетиной на подбородке.
— Здравствуйте, почтенные, — произнёс он голосом, в котором можно было различить что угодно, но только не почтение.
— Да озарит Иннос твой путь, сын мой, — ответил Каррас. Кто ты и как сюда попал?
— Я недавно в монастыре. Мастер Парлан дал мне ключ от библиотеки с разрешения настоятеля Пирокара, — был ответ.
— Что же привело тебя в нашу сокровищницу знаний? — взял слово Хиглас.
— Мне нужны кое-какие сведения.
— И какие же? — снова перехватил инициативу Каррас.
— Расскажите, что такое зло.
— Конечно же, мы расскажем тебе и об этом, и о многом другом, раз такова воля Пирокара, — медленно ответил Каррас, многозначительно переглянувшись с Хигласом. — Но сначала ответь нам на один вопрос...
— Конечно. Спрашивайте, — нетерпеливо склонил голову послушник.
— Знаешь ли ты, почему орки так ненавидят людей? В чём причина этой вражды?
— Разумеется, знаю. Они — орки, а мы — люди. Вот и вся причина. Когда мы видим их, то хватаемся за оружие. Как и они при виде любого из нас. Впрочем, с некоторыми их них можно и договориться, но для этого нужно желание с обеих сторон и… некоторая широта взглядов, — произнося это, послушник лишь на миг запнулся, подыскивая подходящее слово.
— Слышал?! — расхохотался Хиглас.
Каррас в ответ только сокрушённо пожал плечами.

 

Изменено 14 февраля, 201411 г. пользователем Absolut

Встреча у костра

Автор: Дракоша

Спойлер

Как-то раз, во время путешествия, попав в зону без связи, мы немного заблудились.
Я говорю: «немного», чтобы не пугать особо впечатлительного читателя, который, хоть и редко, но еще мелькает в огромном мире пишущей братии.
Короче, мы немного заблудились. То есть, попали вообще чертзнает куда, на какую-то лесную дорогу.
Как всегда, неожиданно наступил вечер.
Дорога, если это можно было бы назвать дорогой, в основном состояла из ям, бугров и, торчащих в самых неожиданных местах, корней деревьев.
Поэтому ехали мы со скоростью престарелой черепахи, высматривая за обступившими с двух сторон деревьями какую-нибудь поляну для стоянки.
Вскоре шутки сменились грустной голодной задумчивостью.
И тут, к нашей радости, впереди мелькнул огонек костра, а через приоткрытое окно в салон нахально заполз запах жарящегося мяса. С громким урчанием заговорил желудок, напоминая, что с последнего приема пищи прошло уже достаточно много времени.
Через несколько метров лес слева оборвался великолепной поляной размером приблизительно 80 на 200 метров. Так сказать, лесной паркинг, которым мы тут же воспользовались. И, с удовольствием выбравшись из машин, направились в сторону костра.
Понятное дело - где костер, там и люди, с которыми можно обсудить превратности судьбы и узнать, где же мы очутились.
Правда, людей возле костра оказалось не много. А, если точнее, у костра стоял один Дедок и внимательно следил за приготовлением крупного животного, насаженного на вертел.
- Доброго времени суток, - подходя, я с интересом разглядывала тушу животного, пытаясь определить, чем же это было при жизни.
Больше всего туша напоминала уменьшенную копию динозавра.
*Да-да, я знаю, что динозавры давно вымерли. Но, вдруг, один какой-то случайно выжил, как Лохнесское чудовище, чтобы попасть к нам на ужин.
Интересно, а кто-нибудь верит в эти чудеса: Йети, Мапингаури, водяной из Ведлозера, вампиры, привидения, зеленые человечки, белая горячка…. Ой, что это я… Белая горячка – это же из другой оперы.*
- Доброго, коли не шутите, - Дедок провернул тушу на вертеле, отчего аромат жарящегося мяса стал почти неприлично волнующим.
Наши взгляды в упор уставились на «динозавра», а рот заполнила слюна, как у какого-нибудь ворки из Масс Эффекта.
Заметив это, Дедок развеселился.
- Подходите ближе, поужинаете со мной за компанию. Мясо скоро будет готово, - достав из-за пояса кинжал, он в нескольких местах проткнул тушу и добавил, - не часто сюда народ забредает.
*Бывают же предложения, от которых невозможно отказаться. Да и зачем? Хороший ужин в хорошей компании. А ничего так Дедок, симпатяга…*
- Да, понимаешь, мы немного заблудились. И проголодались, - я с благодарностью посмотрела на Деда. - А куда, сюда-то?
- Сюда-то…. Да, в сельденские леса.
- О, знакомое название, - рассмеялась я, - это где Миртана, Хоринис, Миненталь, разрушенный барьер.
- Ну, да. Мордраг. А говорите, заблудились, - без улыбки ответил Дед, - только разрушенный барьер – это все выдумки Пираний. Меньше в РПГ играть надо. В действительности все было совсем по-другому.
- А как было? – я еле успела подхватить падающую от удивления челюсть. Ну и Дедок! А он не так прост, оказывается. Я с интересом посмотрела на него. Кого-то он мне напомнил. Но вот кого?…
- Время у меня есть. Могу и рассказать, если интересуешься, - тем временем протянул Дед. - Ты, наверно, помнишь, что для победы над Спящим Безымянный с Мильтеном должны были зарядить Уризель.
Но получилось вот что…

Байка первая. Предрассудки и приметы.
Безымянный неторопливо шел по лесной дороге Миненталя, направляясь к Новому лагерю. Все опасные звери в округе давно были убиты и съедены, и ничто не мешало радоваться теплому весеннему дню.
К тому же, в руках был легендарный Уризель, а в Новом лагере возле кучи магической руды его ждал Мильтен.
Вдруг, боковым зрением, Безымянный заметил, как из пещеры, в которой когда-то проживали глорхи, выбежала огромная черная кошка и понеслась через лес к реке.
Безымянного, как будто подхватило ураганом, и он помчался наперерез кошке, надеясь успеть проскочить предполагаемую линию пересечения первым.
Но не тут-то было.
Даже в Минентале кошки, особенно черные, бегают быстрее одетого в тяжелый доспех героя.
И эта черная кошка не оказалась исключением, пробежав прямо в двух шагах перед Безымянным и с перепугу переплыв речку.
Наш Герой с трудом успел затормозить, оборвав каблук на стальном сапоге.
- Таак, эта дорога в Новый лагерь отрезана, - с досадой подумал он, - придется идти в обход, мимо Кавалорна.
Но, как назло, на обходной дороге ему опять попалась та же черная кошка, которая, переплыв речку, решила наведаться в пещеру к изготовителям косячков.
День буквально пропадал псу, то есть коту под хвост.
Дело шло к полуночи. Безымянный устроился по соседству с Кавалорном и решил переждать сутки.
А в это время Мильтен, проведя ночь и день возле кучи магической руды, с нетерпением поглядывал на часы.
Часы показывали 23:30, 12 число, месяц пятый, четверг.
Ровно через тридцать минут Мильтен выскочил из пещеры и остановился возле входа в апартаменты Ли.
И тут из-за поворота показался Безымянный.
– Ну, что? Пойдем заряжать Уризель, - сказал он.
– Нет, дружище, сегодня не наш день. Пятница, 13-ое! – нервно ответил Мильтен.
Самое главное, что в этот день Маги Воды вывезли все запасы магической руды в неизвестном направлении. И барьер Миненталя так и не был разрушен. Даа…
Замолчав, Дедок отрезал от туши приличный кусок мяса и, закинув его целиком в рот, стал сосредоточенно жевать.
*Ну, надо же. Никогда бы не подумала, что у героев Готики было столько предрассудков. Я вот ни в какие предрассудки и приметы не верю (тут я немного погордилась собой). Правда, если дорогу перебежит черная кошка, постараюсь дождаться какого-нибудь прохожего и пропустить его вперед. А, вернувшись с дороги за забытой вещью, посмотрю в зеркало на входе и на выходе. Но это не потому, что я верю в дурацкие приметы, а просто так, на всякий случай. Мало ли что…*
Пока он рассказывал, мясо приготовилось. И мы дружно набросились на еду.
– И что? Безымянный с друзьями так и остался за барьером? А драконов в Хоринисе и на Ирдорате не было? – утолив голод, я решила вернуться к заинтересовавшей меня теме.
Дедок, видимо, ожидал этого вопроса.
- И драконы были, и Безымянный с друзьями из-за барьера выбрались, - он достал из-за пазухи кисет и, сделав самокрутку, с удовольствием затянулся. - Ксардас помог, что-то там намутил. И барьер потом разрушился. Может, от времени, может, драконы постарались.
- Но драконов Безымянный все-таки убил? – с надеждой спросила я.
- Драконов-то убил, - почему-то с сомнением протянул Дед, - но не всех.
Вот послушай, как было дело…

Байка вторая. Ах, если б или Зачем догонять автобус.
Корабль в порту Хориниса был готов к отплытию на Ирдорат.
Все друзья Безымянного уже собрались на палубе и ждали только команды капитана.
А, нет. Не только.
Ждали еще самого Безымянного, который, по обыкновению, опаздывал.
Капитан, хмурясь, ходил по мостику и недовольно ворчал, - Ну, где этот обормот? Ждем еще полчаса и отходим, с ним или без него. Пусть потом вплавь добирается.
А в это время Безымянный последний раз обчищал сундуки на ферме Онара.
Делу этому он предавался с подобающим энтузиазмом, не замечая течения времени.
А когда спохватился, понял, что опаздывает к отплытию корабля.
Торопливо обчистив последний сундук, Безымянный выскочил на улицу и увидел подходящий к остановке маршрутный автобус Ферма Онара – г.Хоринис, порт.
Развив бешеную скорость, он успел проскочить уже закрывающиеся дверцы автобуса, впопыхах протолкнув далеко в салон зазевавшегося крестьянина.
Раздались два очень громких возмущенных крика.
Крестьянин закричал от неожиданности, а Безымянный - от того, что закрывающаяся дверца пребольно стукнула его по пятой точке.
Народ в автобусе шарахнулся в стороны, а кто-то в запале даже уступил Безымянному место. Автобус резко качнулся, но все-таки поехал.
*Маршрутный автобус?! Водитель? А разве?.... Тут я вспомнила, что, действительно, была какая-то маршрутка. Правда, где она ездила, по каким маршрутам, я точно не знаю. Может быть, и в Хоринис заезжала. А, может, это была другая маршрутка.
Ситуация мне показалась знакомой и я задумалась. Интересно, а кто-нибудь бегал за общественным транспортом и зачем он это делал? И вообще, зачем догонять автобус? Неужели, так трудно рассчитать свое время?
Я вот почти никогда не опаздываю (тут я немного погордилась собой). Правда, если не просплю. Но ведь просыпаю я не каждый день. Иногда я просыпаюсь очень даже вовремя.
Тут я загрустила от того, что бывает это не так уж часто и пообещала себе исправиться в ближайшее время (и опять немного погордилась своей силой воли и правильным ходом мыслей).*
Дедок, заметив, что я отвлеклась, пребольно ткнул меня кулачком в плечо.
– Ты слушай, второй раз рассказывать не буду, - проворчал он.
Так вот, автобус ехал в г.Хоринис, время от времени подскакивая на ухабах чисто русской дороги, не понятно каким образом оказавшейся в Германии.
Что поделаешь, средневековье.
Водитель маршрутки насвистывал понравившийся мотивчик недавно выступавшей в Хоринисе группы In Extremo.
Безымянный, развалившись сразу на двух сидениях, мерно похрапывал.
- Вот же нервы у парня, любые ухабы и ямы ему нипочем, - осмотрев салон в зеркало, усмехнулся водитель маршрутки.
- Да уж, напрасно водитель отвлекся, - поджидавшая его на дороге особенно большая яма злорадно рассмеялась.
Сильный удар, резкий неприятный звук, автобус осел на правый бок и остановился.
Мда… надо вызывать аварийку.
Безымянный, развалившись сразу на двух сидениях, мерно похрапывал. Вот же нервы у парня.
А в это время молодой оборванец из портового района, собрав свои нехитрые пожитки и нацепив на пояс ржавый меч, пробрался на корабль и спрятался в трюме. Жажда странствий обуревала его.
Капитан корабля, прождав Безымянного не полчаса, а целых два, был ужасно зол, и, может быть, поэтому дал команду отходить.
Корабль прибыл на Ирдорат.
Вот так и получилось, что победил Дракона не Безымянный, а молодой оборванец из портового района. Даа…
Замолчав, Дедок достал откуда-то толстый архив в сильно потрепанном переплете и неторопливо пролистал страницы.
- Ээх, если бы не эта яма…. Одну секундочку. Как же звали этого оборванца? Так-так-так, хмм, Хроники Мордрага об этом умалчивают… - обнаружив, что оборванец остался безымянным, Дедок повеселел.
*Если бы да кабы…. Делом надо заниматься, а не на случай рассчитывать (тут я опять хотела немного погордиться собой, но быстро передумала).*
- А что же стало с Безымянным? Ну, после того, как корабль ушел на Ирдорат? – заинтересовалась я. – На Хоринис ведь орки напали….
- Ну, орки… - пробормотал Дед, все еще неторопливо перелистывая архивные страницы. – Напали, конечно…. Но к тому времени Безымянного на Хоринисе уже не было.
Вот послушай, что произошло в один из дней…

Байка третья. Эта жизнь удалась, дайте следующую.
Безымянный вышел из восточных ворот портового города, насвистывая легкомысленный мотивчик.
На ферме Онара в одном из сундуков он нашел свиток превращения в драконьего снеппера. Все задания были выполнены, на корабль он все равно опоздал, поэтому настроение было отличное.
Погода стояла под стать настроению. Ярко светило солнце, травка зеленела, птички что-то там щебетали.
Заморачиваться из-за опоздания не хотелось. Хотелось радоваться жизни и валять дурака.
- Привет! Куда направляешься? – окликнул его Мика, стражник у восточных ворот.
Безымянный собирался ответить что-то веселое, но вдруг некстати вспомнил, что когда-то отдал стражнику 10 золотых.
И, хотя денег в кармане было много, и тратить их было особо не на что, это прошлое мелкое вымогательство почему-то показалось обидным.
А тут еще свиток превращения жег карман и требовал решительных действий.
- А почему бы мне не побыть в шкуре снеппера, - подумал наш герой и, отойдя на безопасное расстояние, прочитал заклинание….
Снеппер стоял у восточной стены, переступая с ноги на ногу. Новая шкура сидела хорошо, как влитая, совершенно не стесняя движений.
Безымянный, конечно, сказал бы спасибо тому скорняку, который произвел столь качественный товар. Но, во-первых, скорняк был неизвестно, где, а во-вторых, оказалось, что снепперы не умеют разговаривать.
– Ну и ладно, - подумал Безымянный, - я всегда был немногословен. Займусь лучше делом.
Разогнавшись, он выскочил к воротам. Пробегая, куснул стражника за окорок и помчался дальше. Сразу вернулось отличное настроение.
Он бежал и бежал, без всякой цели, навстречу ветру, иногда от избытка чувств высоко вскидывая ноги.
Оббежав почти все, дорогие его сердцу места, Безымянный выскочил к таверне Орлана.
Глянув на вывеску, он немного замедлил бег. Потом еще притормозил, и еще, пока не остановился недалеко от кладбища.
Полдень. Было жарко. И пить, как назло, захотелось, а вода в расположенном неподалеку озере, доверия не вызывала.
- В таверне сейчас самое время обеда. Зайти, может быть, поболтать. И перекусить не мешает, - Безымянный почувствовал, что проголодался. - Да и сколько можно бегать? Героем бегал туда-сюда, теперь вот снеппером бегаю. Оно мне надо? И вообще, в отпуск пора. Лето. Жара. А я в этой шкуре парюсь.
Подумав так, Безымянный снял заклинание, почистил доспех от остатков шерсти и направился к таверне.
Народу в таверне не оказалась. Лишь за одним из столиков сидел незнакомец.
- Лето. Все в отпуска разъехались. Надо и мне куда-нибудь съездить, - решил наш герой и, заказав мясное рагу и кружку пива, подсел за столик к незнакомцу.
Вот так и произошла его встреча с Лародаром, который уговорил Безымянного побыть один день в шкуре гоблина….
Но как это обычно бывает, кое-что пошло не так, как планировалось.
В первый же день Безымянный проучил одного зарвавшегося охотника.
И гоблины клана посмотрели на него с интересом.
В честь этого события был организован банкет, который затянулся на 10 дней.
Пришлось просить Лародара подойти позже.
Потом очень удачно наш Герой наткнулся в лесу на брошенную кем-то тушу мракориса и притащил ее в клан.
Гоблины клана посмотрели на него с уважением.
В честь этого события был организован банкет, на котором Безымянный рассказывал про охоту, давал советы соплеменникам и делился опытом.
Надо ли говорить, что банкет затянулся на месяц.
Опять пришлось просить Лародара подойти позже.
А потом в руки Безымянного попала толстая книга в красивом переплете. «Хроники Мордрага. Архив» было написано на обложке. И кто-то из соплеменников заметил его за чтением перед сном.
Гоблины клана посмотрели на него с еще большим уважением и, даже, немного со страхом.
Надо ли говорить, что опять был банкет. А потом еще что-то случилось. Да и Лародар куда-то уехал.
Прошли годы….
Старый гоблин сидел в пещере возле костра на самом почетном месте.
Какой-нибудь готоман, внимательно приглядевшись, узнал бы в нем нашего безымянного героя.
Да-да, это действительно был он - наш Герой, много лет назад решивший побыть один день в шкуре гоблина.
Встав, Безымянный прошелся по пещере. Потом достал из стоящего у стены сундука толстую книгу в немного потертом красивом переплете. Из книги выпал листок. Безымянный поднял его и повертел в руках. Свиток превращения в Ксардаса, который когда-то давно ему отдал Лародар для эксперимента. Как же он забыл про этот листок? Даа…
Замолчав, Дедок задумчиво провел ладонью по сильно потрепанному переплету книги и отложил ее в сторону.
* Ксардас! Так вот кого он мне напомнил. Интересно, а кто-нибудь верит в реинкарнацию и переселение душ. Кем мы были и кем станем? И станем ли?*
- А свое имя ты вспомнил? – немного помолчав, спросила я.
- Узнала все-таки, - тихо рассмеялся Дед. – Нет, не вспомнил. Но разве мое имя важно? Наши имена ничего не значат. Ты это должна знать из Готики.
- Да, хватит вам про Готику, - вмешались ребята. – Давайте лучше поумничаем на тему: «Кем мы были в прошлой жизни и кем хотим быть в будущей».
И, собрав все свои мимические морщины на лоб и добавив во взгляд серьезности, чтобы никому не пришло в голову спросить, есть ли нам 18 лет, мы стали умничать. И проумничали до утра. Солировал Дедок, рассказав несколько интересных историй. Но об этом в другой раз.
А потом мы собрались ехать дальше, погрузились в машины и, съехав с поляны, обнаружили впереди в 15 метрах выезд на трассу.
Уже оказавшись на дороге, я остановилась осмотреться.
Вдоль шоссе с двух сторон плотной стеной стояли березы.

 

Изменено 14 февраля, 201411 г. пользователем Absolut

Контрабандист

Автор: Дикарь

Спойлер

– Собачья погода! – недовольным тоном сообщил Бран, как только вернулся в пещеру, вынырнув из заполненной холодными струями дождя и солёными брызгами темноты. Он сбросил насквозь вымокшую куртку и разложил её на камне напротив огня. Сам уселся рядом и протянул ладони к пламени. Оранжевые языки отразились в каплях, покрывавших его смуглое некрасивое лицо.
Кантар, вздохнув, поплотнее запахнул полы короткого плаща и вышел наружу. Тьма и шум ливня мгновенно поглотили его фигуру и звук шагов. Диего лениво проводил юношу взглядом, а затем снова повернулся к двум компаньонам, чтобы продолжить разговор, прерванный появлением Брана.
– Вряд ли Джек появится в такую погоду, – сказал Диего, обращаясь к Геро – коренастому седому человеку.
– Точно! Он же не самоубийца, – поддержал его Хал, покачав круглой лопоухой головой.
Геро по своему обыкновению посидел немного молча, потеребил короткую белую бороду, а затем веско произнёс:
– Придёт он или нет – нам всё равно придётся ждать до завтрашнего полудня, как условились. Лучше мы проторчим здесь впустую, чем нарушим договор. В нашем деле всё держится на добром имени.
Диего усмехнулся.
– Да уж, если бы наши добрые имена стали известны городскому судье, то их непременно упомянули бы в подходящей обстановке! В полдень на Висельной площади, к примеру… – сказал он. – Но ты прав, Геро. Мы должны ждать, раз уж обещали.
– В любом случае при таком волнении, да ещё в темноте, идти к берегу – чистое самоубийство, – пробурчал Бран, никогда не отличавшийся особой храбростью. – Может, ближе к рассвету ветер немного стихнет.
Диего встал, подбросил в огонь пару поленьев, потянулся и несколько раз прошёлся от костра до сваленной у стены пещеры груды ящиков и бочонков, чтобы размять ноги. Старый Геро удовлетворённо следил за ним сквозь полуприкрытые веки. Что и говорить, парень удался на славу. Довольно высокий, хоть и не гигант, стройный и гибкий. Двигался он по-кошачьи мягко, каждое движение было экономным и точным. Точёный орлиный профиль, пронзительный взгляд насмешливо прищуренных тёмных глаз, пока ещё редкие чёрные усы над твёрдо сжатым ртом, копна угольных волос. Рядом с остальными парнями – крепко, но грубовато сбитыми – Диего смотрелся как существо иной породы. Впрочем, отчасти так оно и было.
– Ты здорово похож на Эрнана, – негромко произнёс Геро. – Правда, твой отец был пониже ростом и темнее лицом. Да и движения у него были резкие, сухие. Истинный варантец. Но тоже лихой был парень, хоть контрабандой мы в те годы ещё не промышляли. Пытались зарабатывать охраной караванов и честной торговлей.
Диего остановился и с интересом взглянул на старика.
– Мать, когда ещё была жива, много рассказывала об отце. Говорила, что он был сущий демон, но с добрым сердцем, – улыбнулся он. – Ты ведь знал его дольше, чем она?
– Верно, – отозвался Геро. – Мы встретились с ним в Варанте, когда были примерно твоих лет. Твой отец тогда лишился родителей. Проклятые убийцы из Иштара вырезали всю семью. Какая-то тварь шепнула им, что твой дед Альваро помогал миртанцам. Эрнан спасся только потому, что накануне ушёл в пустыню, разыскивать пропавшую овцу…
– Эта история мне известна, – нетерпеливо прервал воспоминания старика Диего. – Лучше расскажи, как вы познакомились.
Бран громко чихнул, утёр толстый нос рукавом и замотал головой, будто извиняясь. Геро продолжил:
– Так я к тому и веду. Как только твой отец вернулся домой и увидел, что там произошло, он сразу же кинулся в бега. Правда, сначала похоронил убитых. Направился на север. Долго шёл по пустыне, пока у него не кончились запасы пищи и, самое главное, воды. Ждать помощи ему было неоткуда, купить необходимое – не на что, и потому он засел на караванной тропе в засаду. Вооружился ржавым катэром и спрятался среди камней. Я как раз впервые в жизни нанялся в охрану каравана. Неопытный ещё совсем был, но уже шустрый. Меня часто посылали вперёд, разведать путь. День выдался жаркий, я порядком устал и утратил бдительность. Тогда-то твой отец на меня и напал …
– Ого! – не удержался Хал. – Вот это знакомство! И как же вы друг друга не поубивали?
– Да мало и не поубивали, – хмыкнул Геро. – Одно нас спасло – то, что оба уже порядком устали. Отец нашего друга Диего был привычнее к жаре, чем я, но ему и вынести пришлось куда больше моего. Так что силы оказались равны, а жара и усталость одолели обоих. Будто условившись, мы опустили оружие, чтобы перевести дух. Ну и разговорились. Потом я отвёл его к каравану. Хозяин, конечно, не очень-то обрадовался, но я обещал делиться с новым знакомцем своей частью воды и пищи, и жадный сукин сын заткнулся.
– И вы стали скитаться вместе… – сказал Диего, вновь подсаживаясь к огню. Он подвинул палкой полыхающие поленья и пристально взглянул на Геро.
– Верно, – отозвался тот. – Сначала охраняли караваны, исходили почти весь Варант и добрую половину Миртаны. Не раз дрались с разбойниками, да и кое-кого из иштарских убийц спровадили к Белиару, которого они так любят. Потом попытались завести свою торговлю, но ничего у нас не вышло. Разорились в пух. Тогда мы нанялись на корабль и вскоре оказались здесь, на Хоринисе. Тут уж старых ошибок не повторили, торговали с умом, рисковали с оглядкой – и дело пошло на лад. Да и то сказать: оба мы уже не молоды были, многое повидали. Правда, когда Эрнан затеял жениться, ему стало не до наших общих дел. Он забрал свою долю и открыл лавку в Портовом квартале – стал снабжать моряков всем необходимым для плавания. А я принялся бродить по всему острову и скупать шкуры… Эх, такая нелепая смерть! Тебе и двух лет не было, когда произошла эта пьяная стычка. Но разве Эрнан мог поступить иначе, когда эти подонки с кадуонского корабля стали избивать его соседа? Конечно, бросаться в одиночку на пятерых – безумие, но таков уж он был… Одного из тех моряков положил на месте, второй умер, так и не дождавшись водного мага, за которым послали его дружки. Впрочем, вместе с магом пришли стражники, и всех троих упекли в Долину Рудников. Но моего друга этим не вернёшь. До сих пор жалею, что меня не было в тот день рядом! Вдвоём мы бы с ними справились.
– Что толку казниться? – мягко произнёс Диего. – Сколько с тех пор прошло лет? Шестнадцать или семнадцать? Да и не виноват ты ни в чём, так получилось. А если у меня когда-нибудь будут сыновья, то старшего назову в честь отца, а младшему дам имя Геро.
– Я, конечно, польщён. Однако вот вам наука: держитесь друг друга, никому и ничему не позволяйте разбить вашу дружбу. И тогда вас не так-то просто будет одолеть… - проворчал старик.
В этот миг в пещеру ворвался мокрый до нитки Кантар.
– Геро, там огни! – крикнул он. – Корабль!
Контрабандисты вскочили на ноги и выбежали наружу. Поддерживая друг друга, взобрались на скользкий от дождя и солёных брызг камень, закрывавший обзор со стороны моря. Сквозь колышущуюся водяную завесу действительно можно было рассмотреть несколько мутных, словно бы размытых огней. Два из них, расположенные ниже остальных, медленно двигались в сторону островка.
– Шлюпки спустили! – прокричал Геро.
Вскоре два судёнышка, которые волны швыряли как скорлупу от шныжьего яйца, оказались у самого берега. Контрабандисты, рискуя быть сбитыми прибоем с ног, бросились в воду и помогли прибывшим втащить шлюпки на песок.
Вскоре на берегу закипела работа. Люди бегом таскали бочки, мешки и ящики из пещеры в шлюпки, закрепляя их прочными смолёными канатами. Примерно через час с этим делом было покончено, Геро со своими парнями и три человека из прибывших на корабле вошли в пещеру. Остальные остались на берегу.
Распалив начавший затухать костёр, Диего с любопытством оглядел пришельцев и вздрогнул от неожиданности. Двое из них оказались похожи друг на друга как две капли воды. Это были крепкие, довольно высокие мужчины среднего возраста. Третьим оказался молодой темноволосый парень с недоверчивым взглядом серых глаз и жёсткой щетиной на волевом подбородке.
– Эверел! Фред! Рад вас видеть в добром здравии, – приветствовал близнецов Геро, у которого до этого момента не было времени на обстоятельное приветствие. – А что же сам Джек не пришёл поздороваться со старым другом?
– Ты что, Геро?! – хриплым голосом ответил тот, кого назвали Эверелом. – Ветер свежий, волны злые, скалы вокруг. Разве он может сейчас доверить кому-то наш «Призрак»?
– В самом деле, – покачал головой старый контрабандист, – корабль для Кровавого всегда на первом месте. Как он поживает?
– А чего ему сделается? – отозвался второй из близнецов. – Скорее уж нас всех со света сживёт.
Фред вдруг запустил руку за пазуху и извлёк оттуда здоровенную корабельную крысу, которая сразу же вскарабкалась ему на плечо и принялась чистить подмокший мех. Бран от неожиданности икнул, да и остальные выпучили глаза.
– Гляжу, ты и подружку свою притащил, Фредди, – усмехнулся Геро. – А это кто с вами? – кивнул он в сторону незнакомого парня, тихо стоявшего в стороне. Фред открыл было рот, но предмет разговора вдруг ожил, не дав ему произнести ни звука.
– Меня зовут Грег, – жёстко произнёс он. – Запомните это имя. Клянусь Аданосом, вы ещё обо мне услышите!
Седые брови Геро удивлённо поползли вверх, а Эверел пожал плечами, как бы говоря: «Видал, каков? Что тут поделаешь».
– Ладно, разговоры в сторону! – сказал Фред. – Займёмся делом. Вы своё слово сдержали. Мы тоже в долгу не останемся. Вот то, что вам было обещано.
Близнецы одновременно развязали висевшие у поясов сумки и передали Геро пять увесистых мешочков.
– Пересчитывать будешь? – спросил Эверел.
– Джек, конечно, порядочный сукин сын, – медленно проговорил Геро. – Но раз уж он решил уплатить, а не приказал вам перерезать нас в этой пещере, то можно не сомневаться – здесь всё как надо. Кстати, он что, на войну собрался? Целая куча оружия, солонины, сухарей, магических зелий, даже книги по военному делу и наставления по управлению провинцией…
– Мы всегда на войне, – осклабился в ответ Фред, а его крыса противно пискнула.
Эверел махнул рукой:
– Бывайте, парни! Рассвет всё ближе, а нам ещё это барахло на «Призрак» перегружать. Может, когда и свидимся.
Фред кивнул на прощанье и вслед за братом исчез в темноте. Грег, напоследок дерзко оглядев контрабандистов, двинулся за близнецами.
– Пир-раты! – процедил Кантар.
– Зато платят щедро, – хмыкнул Хал.
– Уф-ф, – выдохнул Геро. – С ними каждый раз не знаешь, чего ожидать – то ли золото своё получишь, то ли клинок под рёбра.
Диего молча положил ладонь на его плечо.

***

– Слушайте, жители славного Хориниса! По приказу властей разыскивается опасный преступник по имени Диего из Портового квартала! – зычно вещал герольд на всю площадь Правосудия, среди хоринисцев больше известную как Висельная. – Всякий, кто предоставит ему убежище, будет сурово наказан! За любые сведения, которые могут помочь в поимке злодея, совет города обещает нескудное вознаграждение…
А ведь так всё хорошо складывалось поначалу!
С островка до бухты, расположенной у подножия Маячного утёса, добрались благополучно, хоть и пришлось всю дорогу бесперечь вычёрпывать воду из лодки. Протащились по мокрому песку, поднялись наверх по невидимой, одному Геро известной тропке. Оставалось пробежать по каменистому гребню до городской стены и перебраться через неё, и они сразу же оказались бы в Портовом квартале. Но только лишь контрабандисты свернули в сторону города, как прозвучал голос, заглушивший вой ветра и шелест дождя:
– Всем стоять! Сдавайтесь, именем короля!
Среди мокрых еловых ветвей мертвящим синим светом замерцали магические огоньки.
– Бежим! – рявкнул Геро.
Парни припустили со всех ног, поминутно оскальзываясь на сырых камнях. Преследователи совершили ошибку, использовав магический свет. Он слепил их самих, а за освещённым кругом ничего не было видно. Беспомощно защёлкали арбалеты, болты вслепую устремились в мокрую темень, натыкаясь на древесные стволы и камни. Лишь один из них достиг живой плоти.
Диего услышал, как позади вскрикнул Геро, а потом раздался звук падения. Молодой человек сразу же остановился и бросился на выручку другу. Но помочь ему было уже нечем, а из темноты на Диего кто-то налетел, и узкая шпага скрестилась с коротким мечом стражника. Если бы не прочные доспехи, нападавший бы неминуемо погиб от первого же выпада. А так он смог продержаться несколько мгновений, пока не подоспела помощь. Лицо Диего осветили холодным магическим огнём. Кто-то удивлённо вскрикнул. Контрабандист увернулся от удара, всем телом отчаянно толкнул стражника, сбив его с ног, и бросился к скалам. В мгновение ока вскарабкался по ним и кинулся в море.
Захлёбываясь и теряя силы, он доплыл до гавани и уцепился за якорный канат одного из стоявших там торговых судов. Шпагу и мешок с золотом пришлось бросить в самом начале опасного заплыва. Лишь дождавшись, когда в порту уляжется суматоха, Диего выбрался на причал и проскользнул к ближайшим постройкам, направляясь в известное только ему и его друзьям безопасное место.
Картограф Брахим как раз вышел из своего домишки, вгляделся в серый сумрак пасмурного рассвета и зябко повёл узкими плечами. Заметил крадущегося вдоль стены Диего, но отвернулся и зевнул с равнодушным видом. Этот не выдаст.
Когда к вечеру в убежище собрались благополучно сбежавшие от стражи Хал, Кантар и Бран, то все вместе долго обсуждали, что же теперь делать. Собственно, этой троице ничего не грозило, ведь их лиц никто не видел. Решили, что Диего должен срочно покинуть город. Отсыпали по изрядной горсти золотых из своих мешочков и отрядили Кантара на пристань, поручив подыскать подходящее для побега судно.
Вернулся Кантар не скоро, и рассказал, что ни на кого из капитанов стоящих в порту судов положиться нельзя. Но сегодня около полудня пришёл корабль с материка, который привёз целую толпу важных магов. Их прямо у трапа встречал сам Ксардас, настоятель монастыря Инноса. Поговаривают, что магов прислал король с каким-то важным заданием. Так вот, Кантар сумел поговорить с капитаном привезшего чародеев корабля. Выяснилось, что завтра тот собирается отправляться обратно. И он согласился взять на борт беглеца, преследуемого стражей.
– А разве это не королевский военный корабль? – удивился Диего.
– Нет, – энергично помотал головой Кантар. – Большую часть флота король направил к Южным островам, на которых вспыхнул бунт или что-то вроде того, а оставшихся кораблей едва хватает, чтобы охранять побережье. Поэтому для доставки магов на Хоринис наняли вольного торговца. Он считается очень надёжным. А чтобы отвезти служителей богов назад, король потом пришлёт пару галеонов и отряд паладинов.
Оставалось только дождаться полной темноты и пробраться на выбранное судно. Это удалось проделать вполне удачно. А когда Диего простился с друзьями и, настороженно озираясь, поднялся на незнакомую палубу, к нему сразу подошёл какой-то моряк и провёл в капитанскую каюту.
Владельцем и капитаном корабля оказался рослый детина с покрытой старыми шрамами лысой головой. Диего поразила как внешность капитана, так и каюта, стены которой были сплошь увешаны разнообразными луками, колчанами и охотничьими трофеями.
– На оленей охотился когда-нибудь? – вместо приветствия спросил капитан, встречавший пассажира сидя за столом.
– Они здесь не водятся, – ответил Диего.
– А, верно! Но вообще-то из лука стрелять умеешь?
– Конечно. Меня Никлас учил. И Геро… – при последних словах парень горестно вздохнул.
– Твой приятель рассказал, как там у вас всё скверно вышло, – заметив печаль Диего, сказал капитан. – Сочувствую. Мне тоже приходилось терять друзей. Ну, ничего! Сейчас я тебя спрячу до утра. Обыскивать особо не станут, всё-таки я магов привёз, а не шнапс с перцем. А как выйдем в море, стану учить тебя пользоваться луком по-настоящему. У тебя к этому делу должны быть врождённые способности, судя по тому, как ты смотришь и двигаешься. Грешно зарывать дар богов в землю. Потом, на материке, и на оленей сходим. Так что тосковать тебе будет некогда.

***

Собравшаяся на пристани небольшая толпа, человек в двадцать или двадцать пять, лениво переговариваясь, смотрела на прибывший в порт корабль. Пузатый купеческий неф, сронив с обеих мачт огромные треугольники парусов, медленно подходил к причалу. Вот его обросший ракушками смолёный борт оказался совсем близко к каменному краю пирса. С палубы с приветственным криком бросили причальный конец, который сразу же подхватили две пары крепких рук портовых рабочих и проворно привязали к кнехту.
Не прошло и получаса, как с борта был сброшен трап, и на причал хлынула толпа беженцев. Многие из них были хорошо одеты и вовсе не казались истощёнными, однако лица этих людей выражали отнюдь не веселье. Толпа приумолкла.
– С прибытием в Хоринис! – подал голос один из зевак, крепкий человек средних лет, чью тёмно-русую бороду уже побила первая седина. – Как там, на материке?
– Плохо, – на ходу отозвался один из прибывших. – Орки заняли Нордмар и Варант, уже несколько раз заходили вглубь Миртаны. А король только и знает, что давить нас поборами и срывать зло от постоянных поражений.
Когда поток беженцев иссяк, втянувшись в тесные улочки Хориниса, по трапу спустился капитан – молодой кривоногий южанин с округлой чёрной бородой и крупной золотой серьгой в ухе. Вслед за ним сошли несколько членов команды. А, когда зеваки уже разбрелись по своим делам или отправились вслед за моряками в портовую таверну, на берег ступил ещё один мореплаватель. Им оказался стройный молодой мужчина с орлиным профилем жёсткого энергичного лица, длинными усами цвета воронова крыла и копной прямых, того же цвета волос, собранных на затылке в хвост. За спиной у него висел большой, причудливо изогнутый лук, а на поясе – длинный узкий меч с отделанной золотом рукоятью. В руке приезжий нёс увесистую кожаную сумку, которая, впрочем, его нисколько не тяготила и потому со стороны казалась не тяжёлой. Никто на него внимания не обратил. Вернее, почти никто. Смуглый толстоносый парень, который стоял, лениво привалившись к стене заведения под названием «Красный фонарь», вдруг мгновенно сбросил с себя сонную расслабленность и вперил взгляд в прибывшего. Тот его тоже заметил и неторопливо направился навстречу, чуть заметно улыбаясь из-под усов.
– Бран, ты ли это? – окликнул он смуглого бездельника.
– Диего! Разорви меня гром, Диего! – поверил тот, наконец, своим глазам и бросился навстречу.
Немного погодя они уже сидели за колченогим столом в тесной прокопчённой хижине, прилепившейся к крепостной стене на самом краю Портового квартала. Разложенное на столе угощение совершенно не соответствовало облику убогого помещения. Пара винных бутылок тёмного стекла, копчёный окорок, красный от перца, несколько сочащихся ломтей какой-то на удивление крупной рыбины, ароматный сыр и груда столь редких в здешних местах сушёных фруктов были выложены гостем из его сумки, не сильно, впрочем, от того похудевшей.
– Ну что, дружище, за встречу? – сказал с улыбкой Диего, разлив вино по серебряным кубкам, которые достал всё из той же сумы.
– За встречу! – воскликнул довольный Бран.
Они опустошили кубки и с аппетитом принялись за еду.
– А где остальные парни? Они придут? – бросив на стол рыбью кость, спросил Диего.
Бран помрачнел, от чего его маленькие глазки совсем потонули под массивными надбровьями.
– У них теперь свои дела, – угрюмо ответил он. – Хал открыл в порту рыбную лавку и вовсю обжуливает рыбаков, да ещё с Ночной гильдией дружбу водит. Кантар тоже торгует всякой всячиной по всему острову. Но, говорят, основной доход он получает от продажи сведений и посредничества во всяких дурно пахнущих делишках.
– А мы в своё время что, законным ремеслом промышляли, что ли? – усмехнулся в ответ Диего. – С каких это пор ты стал таким щепетильным?
– Нет, тут другое. Простая контрабанда или даже воровство – это занятия хоть и противозаконные, но в Портовом квартале издавна вполне почтенные. Но шантаж, захват заложников, выдача наших людей страже… – Бран с неприязнью поморщился.
– Поня-а-атно, – протянул Диего. – Вот уж не думал, что Кантар опустится до такого. Был же приличным парнем...
– Был да сплыл. Сколько лет прошло с тех пор, как ты уехал? Пять?
– Семь без малого.
– Вот видишь! За эти годы тут многое изменилось. Долина Рудников накрыта магическим барьером, за которым всем заправляют взбунтовавшиеся заключённые. Руды нынче вывозят столько, сколько здесь отродясь не видывали. Несколько торговцев из Верхнего квартала, которым король позволил заниматься перевозками, купаются в роскоши. Судья у нас теперь новый. А губернатором выбрали Лариуса. Ну, помнишь, который ещё у Эрола в лавке тряпьём торговал?
– Припоминаю, – сощурил глаз Диего. – Но смутно. А вот Эрола хорошо помню. Славный человек. Чем он сейчас занимается?
– Лариус его из города выжил, как только дорвался до власти. Не любит, когда ему напоминают о его прошлом. Возомнил о себе невесть что, – вздохнул Бран. – Эрол, говорят, построил хижину на берегу озера и скупает у крестьян шерсть, зерно и овощи, а взамен возит им серпы, сковородки и прочую мелочь. В городе редко бывает. Тут теперь другие торговцы в чести – Фернандо, Роберт, Лютеро… Это им король выдал привилегию на торговлю рудой.
– Выходит, вся руда теперь через них идёт? – что-то прикидывая в уме, уточнил Диего. – На материке она теперь бешеных денег стоит.
– Через них. Прочие и не подступись. Поставляют прямиком в королевские кузни и доверенным мастерам Венгарда и Монтеры. Ну и не совсем доверенным, конечно. Правда, об этом только слухи ходят, с поличным их никто пока не ловил... Но что мы всё о Хоринисе! Расскажи о себе – где был, что делал?
– Много где был. Помнишь Тиля – того капитана, который меня тогда с собой взял? Редким искателем приключений оказался. Где мы с ним только не побывали. И на севере, и на Южных островах, и в Гатии. Вскоре, правда, расстались.
– Почему?
– Да он, видишь ли, ревновать стал, когда я в стрельбе из лука его превзошёл. Очень Тиль своим искусством гордился, но со мной ему вскоре тягаться стало бесполезно, – хохотнул Диего. Однако тут же помрачнел. – Потом его, говорят, старший помощник со света сжил. Такой знаешь ли, хмырёк сладкоречивый. Кажется, Яросом его звали. Всё кладами грезил да магическими артефактами, о могуществе мечтал. Вот и прибрал к рукам корабль Тиля и команду в придачу, а его самого высадил на каком-то необитаемом островке. Так и не нашли.
– А кто искал-то?
– Так я ж и искал. Встретил одного моряка, который сбежал от Яроса в первом же порту. Но тот в навигации ничего не смыслил, не смог место указать…
– Поймал бы этого Яроса да и потряс хорошенько! – стукнул кулаком по столу Бран.
– Думаешь, ты один такой умный? Исчез Ярос. Вместе с кораблём исчез. Говорили, за сокровищами куда-то отправился, и больше его никто не видел… А что новый судья? Строгий?
– Для кого строгий, а для кого… С рук богатых торговцев и Ночной гильдии кормится. Вообще, подлец изрядный. Кто на лапу ему даст, тот невиновен, хоть даже родную мать к Инносу спровадил. А у кого мошна пустая, тех готов отправить на каторгу за один косой взгляд, – проворчал Бран и вновь набил рот закуской.
– На лапу, говоришь? – сощурился Диего и покосился на свою сумку. – Это хорошо…

***

– Давай, давай, ребята, пошевеливайся! – покрикивал Диего на грузчиков.
Погрузка происходила в самый разгар дня. Перекупленную под самым носом у Фернандо у стражников, доставлявших товары к устроенному возле самого Барьера подъёмнику, руду ссыпали в мешки из-под зерна. Их Диего закупил в изобилии у Эрола, торговавшего с землевладельцем Онаром. Половина мешков действительно была занята зерном. Их положили на тележки поверх других, тяжеленных, посверкивавших сквозь прорехи синим колдовским светом. Так и провезли через городские ворота в порт.
Впрочем, на одну лишь немудрящую маскировку Диего не надеялся. И стражники, проверявшие всех входивших и въезжавших в город, и их начальник были подкуплены. Нескудная мзда попадала также в бездонные карманы губернатора Лариуса и судьи. Привилегированные купцы и важные паладины, время от времени присылаемые королём Робаром в Хоринис для проверки, злились, но сделать ничего не могли. Диего уже второй год водил их за нос, перенаправляя часть рудного потока мимо королевских плавилен и кузниц, а взамен наводняя город привозными товарами – табаком, перцем и жемчугом с Южных островов, варантскими коврами, гатийским серебром и нордмарскими клинками. Как сообщники дерзкого контрабандиста умудрялись провозить их мимо орочьих заслонов, знал разве что сам Белиар.
Диего в городе уважали. Он купил в Верхнем квартале большой дом, расхаживал в красивой дорогой одежде с позолоченным мечом на боку. На него работала половина Портового квартала и немало разных проходимцев по всему острову. Даже на каторге у него были свои доверенные люди, с которыми он сообщался посредством писем. Словом, Диего процветал. Он не раз делился с Браном своими планами на будущее. Говорил, что скоро завяжет с контрабандой и займётся законными сделками. Собирался прикупить ещё и соседний дом, стоявший с его собственным жилищем стена к стене.
– На первом этаже поставлю ванну, – смеясь, заявлял контрабандист. – Да не обычную деревянную лохань, в которых отмывают свои жирные тушки местные толстосумы. Нет, я закажу настоящую ванну, целиком вырезанную из камня. Видел такую у одного вельможи в Венгарде. А потом женюсь. Я тут присмотрел уже одну… – при этих словах глаза Диего затуманились.
Бран в ответ улыбался и одобрительно кивал, но душу его глодала чёрная зависть. Начинали они с Диего вместе, но Бран опасался участвовать в наиболее рискованных затеях друга. Да и не обладал он ни широтой мысли и души, ни умением с первых слов завоёвывать доверие, какими столь щедро боги одарили Диего. А потому всё ещё жил в Портовом квартале, хоть уже и не в прежней хибаре, а в одном из самых просторных и добротных домов. И одевался он не хуже приятеля. Правда, что для одного было мелкими расходами, другому обходилось в львиную долю прибыли. Диего во всём старался помогать Брану, знакомил с нужными людьми, объяснял, как следует вести дела. Но тому всё было не впрок. Друзья мало-помалу отдалялись друг от друга...
Эта сделка не задалась с самого начала. Неожиданно сменили охрану каравана, а Диего узнал об этом в самый последний момент. Между тем, в порту в ожидании драгоценного груза уже стояло судно. Пришлось задействовать всё своё влияние, платить втрое против обычного и действовать в страшной спешке, разогнав с поручениями всех помощников. Нужную ему часть груза ловкий контрабандист всё же перехватил, но куда-то запропастился Бран, и за переноской мешков с рудой на корабль пришлось наблюдать лично, чего Диего не делал уже давно.
Погрузка подходила к концу, когда в порту появился отряд стражников во главе с паладином, недавно присланным из столицы. С ним были также два королевских стрелка в серо-синих доспехах и округлых шлемах с узкими стальными палями, а также оруженосец в таком же, как у стражников, красно-белом сюрко поверх кольчуги. Эти четверо смотрелись среди разленившихся хоринисских вояк словно поджарые орочьи гончие в стае дворняжек.
Стражники выстроились неровным полукругом, а паладин выступил вперёд. Диего с усмешкой следил за их манёврами. Грузчики и матросы бросили работу и с опаской уставились на служителей закона.
– Ты Диего из Хориниса? – спросил паладин.
– Вашей милости, наверное, было угодно изрядно перебрать на званом ужине, который я не далее как третьего дня устраивал в вашу честь, раз вы успели позабыть моё имя, – с плохо скрытой издёвкой отвечал Диего.
На обветренном и покрытом шрамами лице паладина не дрогнул ни один мускул.
– Раз ты не отрицаешь, что являешься торговцем Диего, то приказываю тебе проследовать со мной. Именем короля! – чеканя слова, проговорил он.
– Что это значит, достопочтенный лорд Конрад? Меня в чём-то обвиняют? – не тронувшись с места, спросил Диего.
– Да, презренный, – процедил паладин, более не в силах сдерживать переполнявшие его чувства. – Тебя обвиняют в воровстве, контрабанде, неуплате налогов, подкупе должностных лиц, а также в том, что ты изменил родине и королю. В трудный для Миртаны час ты продавал так нужную нам магическую руду всяким проходимцам и врагам короны! Следуй за мной, или мы применим силу!
Диего нахмурился и обвёл взглядом обнаживших оружие стражников. Многие из них опускали глаза, но вид имели непреклонный. «Плохо дело!» – мелькнуло в голове Диего. Но он тут же подумал: «Выкручусь! Не впервой». Протянул паладину пояс с богато украшенным мечом и последовал в сторону казарм, где размещались темницы для заключённых и помещение суда.
– Андре, возьми людей и обыщи эту лоханку, – приказал паладин своему оруженосцу.
Тот коротко кивнул, позвал с собой нескольких стражников и взбежал по трапу небольшого корабля, принадлежавшему одному давнему приятелю и сообщнику Диего.

***

Кажется, на этот раз удача изменила контрабандисту. Ни уговоры, ни богатые посулы не помогли Диего избегнуть суда. В отчаянии он хотел бежать и даже договорился было со стражниками, но паладин, будто почуяв, приставил к нему своих стрелков, которые поочерёдно сменяли друг друга. Как-то раз, подойдя к решётке, Диего завёл речь с одним из них насчёт помощи в побеге. Начал издалека, но тот быстро догадался, к чему ведёт контрабандист, и ответил:
– И не надейся, что я помогу тебе бежать. Я много лет прослужил с генералом Ли, а он учит своих воинов до конца следовать долгу.
– Главное, чтобы король оценил ваше с Ли рвение, – с досадой пробормотал Диего и убрёл в угол темницы.
А на следующий день состоялся суд. Кроме судьи, паладина с оруженосцем и доброй дюжины стражников там присутствовали несколько богатых купцов во главе с не скрывавшим злорадство Фернандо, а также какой-то маг в красных одеждах. Судья был ещё довольно молод, а лицом и фигурой напоминал недокормленного падальщика. Жёлтая мантия висела на нём, как на пугале, а высокий головной убор не иначе как чудом держался на оттопыренных ушах. Заглянув в свиток, судья прогнусавил:
– Диего из Хориниса, ты обвиняешься в дерзком небрежении законом и измене королю, которые выражаются… – далее он зачитал длинный список настоящих и мнимых преступлений Диего.
– Ну, это всё слова, которые ещё доказать надо, – сказал подсудимый, как только судья закончил.
– Докажем, – важно ответил тот и велел вызывать первого свидетеля.
Суд не заладился. Свидетели, среди которых были стражники, портовые рабочие, торговцы и прочий народ, путались в показаниях, мямлили и отрицали свои прежние слова. Всё-таки друзей у Диего в городе оставалось немало и они не сидели сложа руки во время его заключения. Паладин всё больше мрачнел, судья сохранял невозмутимый вид, а кое-кто из присутствующих уже откровенно веселился. Дело шло к тому, что подсудимого освободят за недоказанностью вины. Единственная твёрдая улика – погруженная на корабль магическая руда – одной прекрасной ночью исчезла вместе с судном и стражниками, поставленными его охранять. Судья при всей своей напыщенности и внешней неприступности прекрасно понимал, сколько Диего готов заплатить за оправдательный приговор, и ломал комедию лишь ради соблюдения формальностей и чтобы не вызвать подозрений у королевского паладина.
А потом ввели Брана.
– Свидетель, изволь назвать своё имя! – потребовал судья.
– Бран, ваша милость. Это меня так с детства зовут. А полное моё имя – Гербрандт, – с поклоном отвечал друг Диего.
– Знаешь ли ты подсудимого?
– Точно так, ваша милость, ещё как знаю.
– Расскажи, что тебе о нём известно.
– Это Диего. Мы с ним раньше вместе контрабандой промышляли. Но потом у меня совесть проснулась, а он совсем обнаглел и принялся за своё безбожное дело с невиданным рвением. Не далее как месяц назад он, подкупив охрану каравана…
Диего слушал и не верил своим ушам. У него, плевавшего на закон и много раз изменявшего Миртане и королю, но никогда не предававшего друзей, происходящее не укладывалось в голове. Неужели это говорит Бран? Его верный Бран, с которым он прошёл огонь и воду, которому помогал всем, чем мог, и предлагал долю во всяком доходном начинании? Нет, перед ним был совсем другой человек. Не простодушный Бран, а хитрый и льстивый Гербрандт. Подлец и предатель.

***

На другой день был путь из ворот Хориниса мимо фермы Акила, таверны «Мёртвая гарпия», через Верхние пастбища к Горному проходу. Здесь закованного в цепи каторжника загнали в дощатую сараюшку и дали поесть. Стражники (уже не городские, а горные, – в жёлтых сюрко) и носильщики расположились снаружи у костров. Большинство из них улеглись спать, другие же по очереди несли стражу до рассвета.
Утром путь продолжился. Долго шли извилистым Горным проходом, преодолели невысокий перевал, легко проходимый в это время года. И вскоре оказались у Барьера, что радужным пузырём посверкивал над Долиной Рудников.
Носильщики укладывали корзины и мешки на деревянную платформу подъёмника, которая уезжала вниз, а затем под натужный скрип воротов возвращалась назад, нагруженная ящиками с рудой. Когда с грузом было покончено, Диего подвели к обрыву, под которым сквозь мерцающее марево Барьера посверкивала поверхность небольшого озера.
– Ты уж прости. Служба, – виновато проговорил стражник и подтолкнул заключенного остриём меча между лопаток.
Короткий треск Барьера, проглотившего очередную жертву, свист воздуха в ушах, удар о водную поверхность и тишина…
Диего, отплыв немного в сторону, поднялся на поверхность и, отплёвываясь от воды, вышел на берег. К нему приблизились трое. Тот, что шёл впереди, был одет в такой же доспех, что и у городских стражников. Второй – упакован во что-то напоминавшее броню королевских стрелков, но явно самодельное. Третий же оказался и вовсе в каких-то несусветных лохмотьях, но весь увешан оружием.
– Добро пожаловать в колонию! – рявкнул тот, что шёл впереди, и двинул новичка кулаком в нос. Очень удивился, когда кулак нашёл лишь пустоту. Попытался восстановить равновесие, но не успел. Ноги его вдруг оторвались от земли, рука вывернулась, а сложенный плотным песком и камнями берег стремительно приблизился и ударил в лицо. Прежде чем потерять сознание, он услышал, как лязгнул его собственный меч, покидая ножны…
– Ну что, сами отведёте меня к главному или придётся гнать вас пинками? – ласково спросил Диего.
– Сами отведём, – прохрипел тот, которому новичок приставил остриё меча к горлу.
Второй, с ошарашенным видом сидевший на песке и зажимавший ладонью разрубленное предплечье, только пробормотал:
– Чтоб его… Двигается, как призрак!
Третий ничего не сказал. Он всё ещё оставался без сознания.
– Кто тут у вас теперь заправляет? – снова спросил Диего, благодаря переписке прекрасно осведомлённый о делах под магическим куполом. – Всё ещё Роландо или уже Гомез?
– Гомез. Роландо исчез. Пошёл со своими парнями потрошить какой-то старинный склеп и не вернулся, – ответил тот, что с мечом у горла.
– Говорят, нежитью стал, – добавил раненый, с трудом поднимаясь с песка.
Тот, что был в красных доспехах, застонал и кое-как встал на четвереньки. С разбитой рожи капала кровь.
– Очухался? Вот и славно, – лучезарно улыбнулся Диего. – Можно отправляться. Только после тебя, – вежливо подтолкнул он в спину одного из своих новых знакомых, убрав от его горла меч. А, пропуская второго, негромко проговорил: – Как ты меня назвал? Призраком? А что, мне нравится.
Вскоре они уже шагали по неровной тропе, уходившей вниз, к Минентальскому замку, превращённому взбунтовавшимися каторжниками в бандитский лагерь, который в ту пору ещё не звался Старым.

 

Изменено 14 февраля, 201411 г. пользователем Absolut

Дневник охотника на драконов

Автор: Absolut

Спойлер

Я проснулся и почувствовал как мое тело покрылось липким потом. Я немного впал в дрему и мне тут же приснился кошмар: чертова рудниковая долина сведет меня с ума. И зачем только я сюда забрался? Впрочем, это вопрос скорее риторический: после того, как прошел слух о появившихся здесь драконах, а дракон, как известно, без сокровищ не дракон и вовсе, желающих покрыть себя славой победив это чудище хоть отбавляй. Все они гордо именовались охотниками на драконов – и в основном это были все же закаленные в боях опытные люди, а не такие дилетанты как я. И вообще я боялся. Да что там – я очень боялся. Даже просто находиться в этой проклятой долине и во всем винил моего приятеля Геральда: именно он заговорил меня сказками о богатствах рудниковой долины – а дома перед камином, начитавшись книжек о великих героях нас так и распирало на подвиги. 

Таким образом, купив на последние деньги снаряжение и размечтавшись, на что потратим еще не добытое богатство, мы присоединились к небольшом отряду отчаянных парней – охотников на драконов. Разумеется, никто не имел точного представления об истинном положении дел в долине, а посему, пройдя через проход наш отряд бодро зашагал в сторону болот, где, как утверждали некоторые источники, должен был находиться дракон. План был чертовски прост – застать дракона врасплох и порубить эту тварь на куски. Однако, все случилось в точности, да наоборот: мы были наказаны за свою глупость и самоуверенность. Вероятно, тут даже и дракон ни при чем, хотя и тут я бы не сказал наверняка. Стая странных, при воспоминании о которых меня до сих пор пробивает дрожь, человекоподобных и вооруженных до зубов существ-ящеров появилась как из-под земли. Надо ли говорить, что отряд, будучи застигнутым врасплох вряд ли был в состоянии оказать должное сопротивление. Есть основания полагать, что в живых остались только те из нас, кто своевременно дал деру. Как я, ну или как Геральд например. Вопрос только, надолго ли. Если долго-долго и без оглядки бежать в неопределенном направлении по незнакомой местности, то и заблудиться немудрено. Что в общем-то и случилось. Теперь мы, голодные и уставшие, уже второй день слонялись по болоту, шарахаясь от каждой тени. И звуки, эти странные скребущие звуки, доносившиеся, казалось, отовсюду, а ночью этот странный вой и зарево время от времени освещавшее небо. Нет, я так больше не могу и скоро точно свихнусь. Если раньше меня не сожрет какая-нибудь тварь. Эти странные люди-ящеры например. Я уже представлял как они привязывают меня к толстому суку, чтобы поджарить на костре.
Приподнявшись на корточки и поежившись от холода, я подобрался к Геральду. Тот также бодрствовал, хотя вид у него был уставший и измученный. Неудивительно: на этом болоте мы уже буквально отсырели насквозь, не говоря уже о разного рода опасностях, вроде диких тварей. 
- Здесь неподалеку я видел пару болотных крыс, - сказал Геральд. – Где-то я слышал, что на вкус они очень даже ничего.
- Какой план? - подумав о еде я сглотнул слюну.
- План? Это же просто крысы. Пойдем и просто прирежем их.
Надо сказать, что я всегда не любил крыс и даже немного побаивался их. И то, это когда речь шла об обычных подвальных тварях. Болотные же были на порядок крупнее и опасней. Однако желудок гудел, а потому я пробормотал:
- Хорошо, пойдем и прирежем. Это всего лишь крысы. Как бы они не разбежались, едва нас завидев.
- Ну тогда пошли. – Геральд привстал и взялся за меч. Делал он все как-то медленно и неуверенно. – Это рядом. Я видел их вон из тех зарослей.
Неуверенной походкой и оглядываясь на меня Геральд направился к зарослям, и я так же неуверенно плелся за ним, приготавливая меч к бою. Крысы суетливо бегали по небольшому холмику, то и дело поднимая носы к небу и втягивая воздух. Нас от них разделяло около десятка метров. 
- Это всего лишь крысы, - приободряющее констатировал Геральд, и, выждав еще немного, направился к крысам весьма неторопливым шагом. Я пошел за ним.
Почуяв наше приближение, крысы приподнялись на задние лапы и зловеще зашипели. Геральд не стал больше выжидать и кинулся на одну из них, пытаясь сходу зарубить ее мечом. Тварь, вопреки ожиданиям оказалась ловчее, чем хотелось бы, и сумела увернуться. Геральд тут же предпринял еще одну попытку с аналогичным успехом. Пока я, стоя в нерешительности, наблюдал за Геральдом, вторая крыса прыгнула и вцепилась мне в руку, и если бы не кольчужный рукав моего доспеха, наверняка откусила бы ее. Я повалился в болотную жижу, поддаваясь охватывающей меня панике.
- А-а-а, - уже через несколько секунд неистово вопиял я барахтаясь в луже и бессмысленно размахивая мечом норовя поранить самого себя. Раздался противный хруст и мое лицо обагрилось кровью, и уже мертвая крыса упала в лужу рядом со мной, отпустив хватку.
Я увидел как некий человек помог Геральду прикончить и вторую крысу. Когда тварь была мертва, человек схватил Геральда за грудки и неплохим ударом головы расквасил ему нос. 
После чего он подпрыгнул ко мне, делая замах мечом. Я зажмурился и выставив вперед руки опять закричал, да так, что все окрестные вороны в панике разлетелись с насиженных мест.
Но человек не нанес решающего удара мечом, а просто пнул меня ногой в лицо.
- Заткнись, идиот! – пролаял он. – Или ты хочешь, чтобы сюда сбежались все твари в округе?
Я узнал этого человека. Он был в нашем отряде бравых охотников на драконов. Выходит, погибли не все.
- Да, эти твари меня не убили, - ответил он прочитав мой немой вопрос. – Потому что подумали, что я мертв. Какое-то время я и сам так думал. - Он показал огромный рубец на боку. – Я потерял много крови и ослаб пытаясь пробраться обратно к проходу. Поэтому нужно как можно быстрее двигаться.
- Мы заблудились, - промямлил я.
- Стало бы чуть лучше на этом свете, если бы вы здесь и подохли. Впрочем, у вас еще есть такая возможность. Трусость – это как предательство, только хуже. Как, черт возьми, обладая такой храбростью как ваша, вы собрались на дракона? – он недоуменно пожал плечами. - Немного перекусим этими крысами и пойдем на север. Мне известно, что там расположен отряд паладинов. Они – наш шанс на спасение. Идти обратно к проходу самоубийство – там все кишмя кишит непонятно откуда взявшимися ящерами и прочей гадостью. Вопросы?
- А крыс мы сырыми будем есть? – держась за разбитый нос пробурчал Геральд.
- Огонь разводить нельзя – привлечем монстров. Да и не разгорится здесь ничего – все отсырело насквозь. И да, зовите меня Рин.

  Мы двигались через болота на север, куда определяясь по болотному мху, вел нас Рин. Был, наверное, уже полдень, хотя я не взялся бы это утверждать – в этой чертовой рудниковой долине всегда одинаково пасмурно. Рин старался идти быстрее, однако было видно как ему тяжело: запекшаяся рана причиняла ему боль, хоть он и пытался не подавать виду. Я понимал что он – наш единственный шанс на спасение, да и ему приходилось на нас рассчитывать на случай, если  ему вдруг станет хуже – именно поэтому Рин не убил нас сразу на болоте.  Должен сказать, что и меня немного подташнивало после обеда, а Геральд и вовсе проблевался еще при разделке этих тварей, хотя позже немного он все таки поел. Рин с отвращением смотрел на нашу брезгливость и слабохарактерность. Так что дорога выдавалась не из легких.  Стараясь обходить различную по враждебности фауну болот, к вечеру мы выбрались из него на небольшое лесистое плато, через которое вела дорога к ущелью. Путь дальше на север пролегал исключительно через это ущелье, альтернативных путей здесь матушка природа здесь не предусмотрела.  Немного расслабившись после выхода из этих мрачных болот, я пытался завести разговор с Рином, узнать, откуда он родом. Но тот велел мне заткнуться и смотреть по сторонам.Мы уже почти приблизились к ущелью, как Рин вдруг остановился.- Слышите? – подняв палец кверху, почти шепотом сказал он.Я прислушался. Каркают вороны, где-то вдали раздался воем волк –  вроде бы ничего необычного. Но вот я стал различать что-то навроде покашливания и сопения вместе с бормотанием, теперь уже отчетливо доносился треск ломающихся сучьев.- Спрячемся за ним, – Рин указал на огромный валун невдалеке. Ему не пришлось повторять дважды.Спрятавшись, мы затаили дыхание. Примерно с минуту я слышал только стук моего бешено колотившегося сердца. Я чувствовал что кто-то или что-то появилось из зарослей, но выглянуть у меня не хватало духу. Геральд прижался спиной к камню бледный от страха. Рин попытался выглянуть краем глаза.- Орки, - прошептал он, отчего мое сердце стало биться еще быстрее. – Целый отряд, ё-мое. С охоты, наверное. Волокут несколько кабанов. Направляются к ущелью. Проклятье!Подождав еще немного, Рин сказал, что можно выходить.- Проклятье! – еще раз ругнулся он. – Кто-то из вас, ребятки, должен сходить и посмотреть, что там происходит и сможем ли мы пройти. Моя чертова рана мне там вряд ли поможет, а вам уже пора становиться мужчинами. Геральд посмотрел на меня умоляющим взглядом. Сходить – думал я, - глянуть издали, что там творится и вернуться назад с докладом. А Рин уж что-нибудь придумает. Звучит вроде несложно.Я поделился своими мыслями с Рином. Он подтвердил, что дело обстоит именно так. «Эх, двум смертям не бывать…» - думал я направляясь к ущелью и будучи уверенным, что если б Рин с Геральдом прислушались бы получше, то наверняка бы услышали как стучат мои коленки. Уже смеркалось и я, медленным шагом шел по ущелью и предавался, как обычно, размышлениям о самых плохих вариантах развития дальнейших событий.Должно быть, прошло около часа, как я неуверенно двигался по ущелью и вот, наконец, вышел на слегка холмистую долину, окруженную горами. Слева от меня грохотал водопад и водные потоки стремительно уносились вдаль, огибая торчащие из воды камни. А справа, метрах в двухсот от ущелья я увидел широкий окруженный высоким частоколом лагерь с доносившимися оттуда звуками жизнедеятельности и дымами костров. Мне бы на этом закончить разведку бегом вернувшись к Рину, однако я понимал, что это наш единственный путь и другого нет. Также было совершенно очевидно, кому принадлежит этот лагерь, но охвативший меня вдруг приступ храбрости приказал подобраться поближе. Уже совсем стемнело, но светила на удивление ясная и полная луна и крадучись, я подобрался к частоколу и заглянул в широкую щель между бревен. Как я и ожидал, там были орки. Сотня, может больше. Они стояли построением и что-то выкрикивая, вразнобой вздымали топоры в небо, в то время как перед ними распинался выряженный навроде попугая шаман, указывая посохом на север – куда текла река и углублялась долина. А что у нас на севере? Отряд паладинов. Я сразу все понял и отойдя на безопасное расстояние от лагеря, стрелой помчался обратно по ущелью, забыв о всяких предосторожностях.- Плохо дело, - выслушав мой рассказ, констатировал Рин. – Там можно проскочить мимо лагеря?- Если быть предельно осторожными, то пожалуй. Надо добраться до паладинов раньше, чем это сделают орки. - Умный мальчик, - хмыкнул Рин. - Вряд ли орки пойдут не дождавшись рассвета, хотя черт их знает. Нам же нельзя терять времени, до рассвета еще долго – и тогда у нас будет шанс. За мной, бойцы! – Он двинулся вперед и тут же сморщился от боли, схватившись за бок. – Ничего, ничего. Идем.  Грохот водопада заглушал голоса, а переходить на крик было в высшей степени неразумно, потому Рин знаками показывал двигаться полукрадучись вдоль реки и смотреть во все глаза. Тогда у нас будет шанс проскочить.  Кто-то верит в удачу и случайные события, и возможно даже, в целую цепь случайных событий. Я не верил как в первое, возможно оттого, что удачлив никогда не был, так и во второе, считая, что случается ровно то, что должно было случится, ни больше и ни меньше. Но при этом верил, что если есть риск вляпаться во что-то плохое, то, как ни крутись, обязательно вляпаешься.Сегодняшний день, точнее сегодняшняя ночь в этом плане, как я ни надеялся, исключением не стала. Какому-то вонючему одинокому орку приспичило набрать воды среди ночи, наверное с похмелья его одолевала жажда. И не просто пойти набрать воды, а пойти именно в тот час, в ту минуту и в том месте где находились мы. При обычных обстоятельствах орка слышно издали, но шум водопада скрыл от нас его приближение. Как призрак, появившись из-за кустов, он с глупым выражением лица уставился на нас и от удивления уронил ведра которые нес с собой. Перед тем, как Рин ударом меча раскроил ему череп, он издал такой вопль, что с деревьев посыпались листья. Такой крик невозможно было не услышать в лагере. Рин молниеносно принял решение.- Нет времени! – крикнул он. – Скоро здесь будет весь орочий лагерь. Бегите! Бегите к паладинам что есть духу. Я не могу бежать, поэтому задержу их сколько смогу. Но едва ли это будет долго. Возможно, они подумают, что я был один.Я неуверенно пошел вдоль реки. Мне не хотелось его покидать, но я понимал, что другого выхода нет. - Быстрее! – рявкнул Рин, крепче сжимая меч в руке.Геральд, пятившийся за мной, вдруг остановился.- Тебе одному не выстоять и пары секунд, - сказал он Рину. - Я останусь с тобой.Я не верил в то, что я слышу. Человек, еще совсем недавно боявшийся крыс, собрался драться с орками. Господи, да он и драться-то толком не умеет. Но я его понимал. Он устал. Устал от себя. Не знаю, возможно, погибнуть в бою мужчиной лучше, чем быть куском дерьма при жизни. Но я хотел жить. Даже будучи куском дерьма. Этого не объяснишь. - Да беги же ты, кретин! – кричал мне Рин, бледнея от ярости. Уже можно было расслышать приближающихся орков. И тут я припустил. Припустил так, как никогда, едва разбирая дорогу. Споткнувшись обо что-то, я угодил в реку и быстрые потоки понесли меня в северном направлении. Беспомощно барахтаясь и урывками хватая воздух, я несся вперед, время от времени ударяясь о подводные камни.Где-то, как мне думалось, далеко впереди меня выбросило на берег, и первое время я просто лежал, пытаясь отдышаться. - Совсем нет времени,- пронеслось у меня в голове, и я, вскочив на ноги и полагаясь на интуицию двинулся через ближайшие заросли. А когда я почувствовал запах дыма, и лязг металла, какой может быть только в кузнице – мне хотелось заплакать от радости. У паладинов был разбит большой лагерь возле одной из рудных шахт. - Кто ты, сынок? – недоуменно спрашивали меня они. – Ты что, заблудился?- Орки! Там на юге… Целый лагерь… Сотня… Может больше… - лепетал я.- Сотня? Разведка докладывала, что лагерь небольшой. Неужели они скапливают силы для удара?Я развел руками.- В любом случае спасибо тебе. Не каждый бы решился прийти сюда и предупредить.«Далеко не каждый», - подумал я и кисло улыбнулся.  

 

 

Изменено 19 декабря, 201410 г. пользователем Absolut

Быть избранным

Автор: Sandrin

Спойлер

Глава 1. Служение Свету

 

- Нет, Горн, никаких возражений! – мой голос был непреклонен. – Битва с Лордом призраков Архолом тяжело далась нам. На двоих не хватит целебных напитков.
- Так я обойдусь без них! – продолжал упорствовать наемник. – Мне никогда не нравилась вся эта магическая алхимия с дрянным, надо сказать, вкусом. Одного я тебя не отпущу.
- А я не хочу потерять друга! Горн, ты ранен, тебе лучше посидеть в комнатке этого неизвестного мастера…
- Но…
- …и подождать, пока я схожу на разведку…
- Но…
- …всего лишь небольшая разведка, Горн! После чего мы оба вернемся на корабль, передохнем, спросим совета Диего, запасемся заклинаниями и напитками и, кто знает, может, Ангару уже стало лучше и он пойдет с нами?
- На кой черт тебе сдалась эта разведка? Двигаем к кораблю сейчас!
Может, и следовало его послушать. Я порядком устал от атак скелетов всех видов и мастей, от вечных угроз Ищущих и вообще от мрачной атмосферы этих лабиринтов. Надо отдохнуть, собраться с силами – это умнее, полезнее, чем продолжать путь в одиночку, с двумя-тремя зельями в запасе, когда в любой момент может закончиться магическая энергия и от тяжелых ран, которые нечем будем залечить, руки сами выронят священный клинок Инноса… Мне нельзя провалить эту миссию, все зависит от меня, более того, я в ответе за жизнь моих друзей – тех, кого я привел сюда. Они сейчас, быть может, отражают очередную атаку орков, а я так беспечно иду рисковать своей жизнью…
Но что-то гнало меня вперед.
- Всего полчаса! Не более!
Горн сидел на кровати в комнате неизвестного мастера и упрямо сжимал в левой руке свой знаменитый боевой топор. Правая была вся перемотана бинтами, пропитанными лекарственным зельем, - по ней пришелся страшный удар двурушника Архола. Удар, предназначавшийся мне, удар, который бы оборвал мою жизнь, но Горн, вынырнув откуда-то из-за моей спины, вовремя загородил меня. От такого выпада его не смогли защитить даже прочные доспехи охотника на драконов. И вот теперь он еще рвется сопровождать меня! Возможно, о его активном участии в этой экспедиции по залам Ирдората вообще придется забыть и все оставшиеся время он проведет в каюте под присмотром Ватраса.
Лучше бы нам вернутся сейчас, но мне не давал покоя тот склеп с его загадками, о котором упоминал мастер в своем дневнике. Времени у нас в обрез, посланник Белиара где-то рядом, его сила растет час от часу, его войска могут в любой момент прорвать оборону паладинов и, миновав перевал, ворваться на поля Хориниса. Надо собрать как можно больше информации о склепе и затем проконсультироваться с Диего. Он мастер разгадывать всякие загадки врага. Не прошло и дня, как он дважды доказал это.
Не следовало говорить это Горну, но я не удержался:
- Если через полчаса я не вернусь, возвращайся на корабль и все расскажи Ли. Он умелый стратег и лучше всех решит, как действовать в такой ситуации.
Не слушая бурных возражений друга, я надел шлем, поправил арбалет за спиной, убедившись, что смогу молниеносно его выхватить, проверил, на месте ли руна «Святая стрела» (паладинские руны и важнейшие свитки с заклинаниями висели у меня на поясе, надетом поверх лат), и, сжав в руке «Мощь Инноса», мой святой клинок, быстро вышел за дверь, захлопнув ее за собой.
Дойдя до конца той комнаты, где нас поджидал отряд скелетов под предводительством Лорда Призраков, я заметил еще одну массивную дверь. Ключ неизвестного мастера отлично подошел к ней. Я толкнул ее вперед и тут же отскочил, приготовившись защищаться. Но ни скелетов, ни Ищущих за ней не было.
Я осторожно вошел внутрь, оставив дверь приоткрытой – надо приготовить путь к отступлению - и оказался в довольно широком коридоре, освещенном ярким огнем факелов, прикрепленным к стенам. Вокруг не было ни души: ни шороха, ни скрипа. Но я был не так наивен, чтобы решить, что все сюрпризы врага на сегодня закончились. Его слуги могут затаиться и без единого звука поджидать меня,
Глубоко вздохнув, я пошел вперед. Правой рукой я держал меч, левой же сжимал «Святую стрелу».

***
Все тот же чадящий свет факелов, каменный коридор с небольшими нишами в стенах, в которых то и дело попадались скелеты каких-то искателей приключений, пришедших сюда попытать счастья и сгинувших задолго до моего рождения. Некоторые продолжали сжимать в руках оружие, возможно, оно показалось слугам Хозяина этих мрачных залов не таким уж ценным, раз они оставили его своим жертвам. Рядом с одним таким неудачником я заметил бутылочку с лекарственным зельем. Ватрас, маг Воды и алхимик, говорил, что эти настои могут сохранять свои свойства на протяжении веков, поэтому вполне можно пополнять свои запасы такими вот находками. Я сунул бутылочку в небольшой мешок для зелий, перекинутый через плечо. Пригодится, оно одно из самых сильных. Еще один поворот коридора – и передо мной новая дверь. Странно, что этот коридорчик не охранялся. Или все самое лучшее – в следующей зале?
Предполагая такой вариант, я сунул ключ в замочную скважину (он подошел и здесь) и аккуратно приоткрыл дверь. Она предательски заскрипела. Я замер. Тихо… Не слышно ни топота орочих ног, ни поскрипывания скелетных ступней по полу… Я приоткрыл дверь и, мысленно ругая свой неудобный паладинский шлем, заглянул в щель.
Так и есть! В следующей зале, которая была намного шире этого коридорчика, стояли с мечами наготове штук пять скелетов. Это только те, которых я видел. Не исключено, что чуть дальше прячутся еще с десяток.
Пять… ну, пять это не проблема даже для одного человека, если на нем доспехи паладина. К тому же, насколько я сумел разглядеть, только трое из них были профессиональными воинами-мечниками. Справлюсь. Но вот интересный вопрос - сколько их там еще? В пределах моей видимости была только передняя часть залы. Ладно, будем действовать следующим образом. Умом скелеты не отличаются (это и понятно, чем они думать-то будут?), они действуют согласно командам, которые дал им некромант. А команды эти большим стратегическим разнообразием не блещут.
Ну-с, приступим. Я опустил меч в ножны, вынул руну «Святой стрелы» - и, настежь распахнув двери, крикнул:
- Сюда!
Как я и предполагал, вся пятерка кинулась на меня – я был вполне в пределах их видимости, если так можно сказать о скелетах, не имеющих глаз. Я успел заметить, что еще трое дежурят чуть поодаль, а в конце зала, за колоннадой, виднеется какая-то фигура… Человек или зомби, разглядеть отсюда нельзя, но явно не Ищущий, от этого уже легче. Впрочем, пока он в мои планы не входил.
Отступив назад, за дверь, и пропустив всех пятерых, которые неслись вперед как угорелые и проскочили мимо меня, я захлопнул дверь прямо перед носом (если он у них есть) оставшихся скелетов и повернул ключ. С ними разберемся потом.
Ворвавшиеся в коридор скелеты только стали разворачиваться, как один из них превратился в кучку костей – руна действовала быстро и безотказно.
Раз – и второй противник, уже подбегающий ко мне, отброшен к стене и разбит на составляющие заклинанием «Кулак ветра». Два – и вот в моих руках уже «Мощь Инноса», взмах – один, второй - и третий скелет пополнил своими костями беспорядок на полу.
С оставшимися двумя все же пришлось повозиться. Они атаковали вдвоем, причем оба были с двурушниками. Не люблю двурушники, я больше за свободу маневренности, поэтому предпочитаю более легкие одноручные мечи. Хотя в такой тяжелой броне, как паладинские доспехи, преимущество в передвижении, которое давал мой меч, не всегда удавалось реализовывать.
Удар, второй… Белиарова пасть, успел-таки этот охальник огреть меня по голове, шлем защитил, но в ушах зазвенел целый оркестр. Третий, четвертый удар – и вот мы один на один с оставшимся скелетом. Ну, это уже легче. Прижимаем его к нише, теперь он не побегает, четвертый, пятый взмах меча – а шестой уже пришелся по пустоте – косточки скелета смешались с останками одного из несчастных, погибших здесь, может, бывшей жертвой этого стража-нежити.
В дверь уже вовсю стучали своими мечами оставшиеся скелеты, подняв дикий шум, слышный, наверное, и в соседних залах. Как бы там Горн не всполошился. Однако надо глотнуть немного напитка, а то голова теперь трещит-раскалывается, вот сколько раз говорю себе – будь внимателен со скелетами, они серьезные противники, не расслабляйся. Я откинул шлем назад, сделал несколько глотков из найденной склянки. Вкус как всегда – горько-соленый, но вроде лучше становится. Что, еще стучите? Потерпите, дверь все равно не проломить, эти залы строили на века. Интересно, кто этот субъект за колоннами? Если зомби, то это неприятно, конечно, но легко – руна поможет. Если человек… Откуда тут вообще люди? Все обращенные давно стали Ищущими, а они нечто среднее между живыми и мертвыми. Стук становился более требовательным. Выпив остатки магического напитка и глотнув зелья ускорения, я заново надел шлем и поднял в руке «Святую стрелу». Нехорошо заставлять скелетов ждать. Невежливо – вон как рвутся на встречу.
- Прошу!
Я так резко открыл дверь, что двое из них прямо влетели в комнату и, не успев притормозить, оказались в конце коридорчика. Развернуться им было уже не суждено.
Между тем оставшихся скелетов оказалось целых четыре (н-да, Белиаров Зверь готовился к моему приходу со всей серьезностью). Хорошо, что только один из этих стражей был мечником. Наскоро рубанув последнего из вбегавших, я стрелою выбежал из коридора в зал. Быстро оглянулся. Никого, кроме маячившей фигуры за колоннами. Она не тронулась с места при моем появлении, что было странно. Но более наблюдать за ней было некогда. Развернувшись, я встретил атаку трех оставшихся скелетов уже приготовленным мечом. Раз-два, и вот первый из них остался без руки, а второй захромал на обе ноги.
- Ну что, побегаем?
Как же я люблю гонять одуревших от моей скорости скелетов! Как мне нравится неожиданно отпрыгивать в сторону, уворачиваясь от их мечей, и самому наносить удар сбоку, а то и со спины. В бою с человеком удар в спину для меня табу, а со скелетами все позволено. Плохо, конечно, что от бега они не устают (как тяжелые орки, скажем), но вся их тактика с окружением и забеганием одного мне за спину проваливается.
После минутного марш-пробега моим противником остался один-единственный явно приунывший скелет. Извини, приятель, но бой был честным, если учесть ваше количество. Взмах, другой – и вот передо мной пустая зала. Почти…
За моей спиной раздались громкие аплодисменты. В пылу боя фигура за колоннами куда-то исчезла, пробегая там пару раз, я никого не увидел. Теперь же, обернувшись, я увидел человека, оживленно хлопавшего в ладоши. Странно… это явно не Ищущий – им подобное веселье не свойственно. Ну и теперь даже кротокрысу понятно, что это не зомби. Кто же он?
Человек, словно прочитав мои мысли, прекратил аплодировать и вышел из-за колонн.
- Браво, просто отлично! - сказал он. – Здорово ты проучил эту склеповскую братию.
Я замер, напрягся и непроизвольно поднял меч. Передо мной стоял предатель Марио.

***
Во всей этой истории, связанной с Марио, был вообще-то виноват я. Ведь опытный вояка Ли, бывший генерал короля и нынешний командир наемников, предупреждал меня, чтобы я брал в поход только проверенных людей. Лучше всего – своих друзей. Я в принципе так и сделал… Но я видел, что в нашей разношерстой команде, кроме старого морского волка Джека, нет настоящих моряков, поэтому не без оснований опасался, что судно в любой момент может благополучно пойти не дно, не выдержав бури. Тут и Ватрас, маг Воды, умеющий немного управлять погодой, не сможет помочь.
Вот почему высокий, широкоплечий воин в тяжелом вооружении милиции, который настойчиво просился на мой корабль, заставил меня презреть мудрый совет Ли. Марио, назвавший себя морским офицером, так искренне рассказывал о своей службе на королевском флоту (даже показал свои документы!), о злосчастной буре, потопившей их корабль, и вынужденной отставке. Он говорил, что жить не может без моря и что готов выполнять для меня любую работу всего лишь «за койку на корабле». Подобные рассказы мне уже приходилось слышать от моряка Джека, от капитана Йоргена, эти истории еще раз подтвердили, что королевский флот сейчас находится в огромном упадке, моряки могут в любой момент оказаться на берегу без средств к существованию и никто о них даже не позаботится.
В общем, я проникся симпатией к Марио, решил, что он может оказаться моему капитану хорошей подмогой, да и огромный двурушник за его спиной внушал уважение: мне мог пригодиться лишний меч на Ирдорате. Так загадочный офицер попал на мой корабль.
Странности начались сразу же. Нет, Марио оказался в самом деле отличным моряком. Он беспрекословно слушался капитана, успевал выполнять работу за троих и, честно говоря, во время бури, разыгравшейся на второй день нашего пути, он проявил себя наилучшим образом: может, только ему и Джеку мы все обязаны тем, что вообще доплыли до острова.
Однако Марио был угрюм и молчалив, держался в стороне ото всех, ни с кем не заводил ни дружеских бесед, ни перепалок, все свободное время проводил на носу корабля: сидел там на скамейке и вглядывался в морские дали. Однажды мне удалось незаметно подойти и с полминуты понаблюдать за ним. Марио сидел, напряженно выпрямившись, и, нахмурившись, глядел куда-то в сторону горизонта, туда, где небо принимало в свои объятия синее море. Странно, но почему-то я был готов поклясться, что вовсе не волны и не облака видел перед собой этот моряк… Мне был знаком подобный пристальный и в то же время невидящий взгляд… ты смотришь на лес, на поля, на далекий город в лучах заката и словно пытаешься разглядеть в них ответы на самые сокровенные вопросы своей души… Увидеть в зеркале природы отражение своих дум… Что же так волновало Марио, о чем он так настойчиво спрашивал воды океана?
Этого я так и не узнал. Видимо, Марио почувствовал чье-то присутствие, потому что он вдруг молниеносно обернулся и буквально пронзил меня своим взглядом. На мгновенье точно тень пробежала по его лицу. Что это было? Страх, раздражение, досада, боль? В его глазах отразился вихрь чувств. Но Марио быстро совладал с собой. Поднявшись со скамьи, он повернулся ко мне и спокойным голосом спросил, нет ли у меня каких приказаний. Пара секунд – и он снова стал угрюмым и чужим Марио, каким и был все время, теперь на его лице я ничего не мог прочитать. Впредь он никому не позволял заставать себя врасплох.
Остальные относились к нему с легкой настороженностью – чужак он и есть чужак. А в конце путешествия Лестер, бывший послушник из братства Спящего, вообще заявил, что от Марио исходит какая-то негативная энергия. Лестер редко ошибался, он умел чувствовать ауру людей как никто другой. После этого я стал внимательно присматривать за Марио, но ничего предосудительного за ним не углядел.
Все же отзыв Лестера побудил меня отказаться от предложения Марио взять его с собой на разведку в становище орков, находящееся перед храмом Белиара. Моряк совершенно бесстрастно принял мой отказ и снова удалился на нос корабля, сказав, что я в любой момент могу изменить свое решение и позвать его.
Но когда я вернулся после разведки на корабль, то Марио там уже не было. Зато были с десяток орков, от которых отбивалась вся команда. Один здоровяк даже достался мне. Впрочем, серьезных потерь мы не понесли: пострадал Ангар, но рана была пустяковой, чуть больше досталось Ли, который вынужден был в тесном пространстве алхимической лаборатории защищать Ватраса сразу от двух орков. Несмотря на два сломанных ребра, генерал бодро ответствовал мне, что корабль в порядке, а «жалкие орки могут-де приходить снова – они опять получат хорошую взбучку». Была легкая истерика у Джека, который явно не рассчитывал, что его возвращение в море окажется полным таких приключений, кузнец Беннет ворчал, что проклятые орки едва не разнесли ему всю кузницу, неожиданно свалившись с верхней палубы (жалеть, скорее, здесь надо было орков, потому что один из них приземлился прямо на печь).
В целом все было хорошо, но… нигде не было видно Марио. Я поначалу испугался: неужели одиноко сидящий моряк был окружен и убит орками, но Лестер успокоил меня, если то, что он сообщил, можно назвать «успокоил»: при нападении орков Марио, не вынимая меча, спокойно подошел к ним… и они расступились, пропуская его на берег, даже пальцем не тронули!
- Я же говорил – его аура черна, - укоризненно выговаривал мне Лестер, - он и оказался предателем. Марио заодно с врагом.
Я был ошарашен, потом пришло чувство вины. Тут еще Ли добавил масла в огонь, заметив, что орки теперь будут знать все о нашем корабле: сколько людей, как вооружены, насколько хорошо владеют оружием и тому подобное. Так что следующая их атака будет намного «веселее» первой. После этих слов я вообще был готов провалиться от стыда сквозь палубу.
Но делать было нечего. Взяв с собой Горна и Ангара, я пошел вглубь горы – в храм Белиара. Больше людей Ли дать мне не смог: корабль был в опасности. После битвы с людьми-ящерами на приступах к храму у Ангара жутко разболелась голова: темные своды будто давили на него, пытаясь лишить разума и сделать из него еще одного своего слугу. Я понял, что рисковать нельзя: в любую минуту Ангар мог не выдержать - либо физически, либо морально, и поэтому, несмотря на горячее желание бывшего предводителя стражей сопровождать меня и дальше, принял решение отправить его назад. Я не хотел рисковать жизнью и разумом моих товарищей.
Так мы и остались одни с Горном – одни против Ищущих, против скелетов и Лорда Призраков Архола.
И вот теперь, теперь этот предатель Марио стоял передо мной. Кто знает, пока я сражаюсь здесь со скелетами, не напала ли новая волна орков на корабль? И не был ли этот моряк одним из организаторов бурной встречи, которую устроили нам приспешники Белиара? Похоже, от Марио можно было ожидать чего угодно.
***
А между тем он спокойно стоял, даже не удосужившись достать свой двурушник, и аплодировал моей битве со скелетами. Нет, он явно не одержимый, к нему не применимо определение человека, попавшего под контроль сил Тьмы и вынужденного выполнять их приказы, хотя все его существо восстает против этого. Не было в его глазах борьбы между своим «я» и чужим приказом, он хладнокровно принял сторону врага.
Я почувствовал, как во мне стала закипать ярость. Ярость тем большая, что я сам был виноват в случившемся. По моему недосмотру этот лазутчик попал на корабль. Что ж, сейчас он ответит за это!
А Марио продолжал разглагольствовать.
- Признаться, этот склеп нежити мне чертовски надоел. Воевать с ними плечом к плечу – со скелетами, с зомби? Жуть!
«Сейчас ты сам скелетом станешь», - пробормотал я про себя.
- Поэтому мне так отрадно смотреть, как ты отправляешь эту запоздавшую нежить в мир иной.
Все! Это было последней каплей. Я шагнул к нему, сжимая меч в руке, и процедил сквозь зубы.
- Ах ты предатель, белиаров приспешник, ты еще и издеваться вздумал? Офицер чертов, хорош ты песни про бедного моряка петь. Подлец!
Улыбка замерла на губах Марио, он нахмурился. Однако меч доставать не спешил.
- А ну-ка, тихо! – проговорил он приказным голосом. – Иди сюда, только без глупостей. Вот так, спокойнее…
Я вовсе не собирался подчиняться ему. Однако пускать в ход меч не спешил. Марио оставался для меня загадкой, а с новыми, таинственными существами нужно соблюдать осторожность. Вдруг он сжимает в руке свиток с «Огненным штормом»? С таких, как он, станется. Поэтому я сделал шаг вперед, опустил меч острием в пол и облокотился на его рукоять. Левой рукой я нащупал на поясе заклинание «Глыба льда». Так безопаснее. Хочет поговорить? Пусть! Я как раз переведу дыхание после бега в тяжелых доспехах. К тому же… вдруг что выведаю о склепе и его тайнах?
Пару секунд, показавшихся мне двумя долгими минутами, мы с ним разглядывали друг друга. Я чисто из чувства справедливости пытался найти в нем того Марио, которого успел увидеть всего день назад в мгновение, когда он о чем-то глубоко задумался. Хотя… о чем он мог думать? О том, как лучше предать нас? Как бы то ни было, сейчас его лицо было лишено всяких чувств. Да, вот он каков – служитель Белиара, безликая Тень, потерявшая самого себя, хотя и получившая в свое распоряжение огромную мощь. Безвольный механизм для своего командира, он намного опаснее, нежели скелет или орк: в нем остался ум человека, который он использует для претворения в жизнь своего задания. Это один из сильнейших противников.
Что Марио пытался разглядеть во мне: страх, сомнение, гнев – или что-то иное, так и осталось для меня загадкой. Наконец он заговорил.

***
- Твои обвинения по большей части ошибочны, - его голос звучал ровно и холодно, словно ментор выговаривал своему ученику, - документы мои подлинны. Я и в самом деле служил на флоте у короля Робара II. И был офицером, старшим помощником… Потом началась война с орками. От нас зависела важная миссия – вовремя доставлять магическую руду на материк. Но ты и не знаешь, какие опасности были в морях. Пираты – самые безобидное, что с тобой могло случиться. Оркские галеры были намного хуже. Как ты знаешь, оркам не нужны пленные…
Постепенно его голос менялся – в нем чувствовалось волнение. Выходит, воспоминания пробудили в нем что-то человеческое? Но я не доверял ему.
- То был страшный бой. Нас бросили на растерзание оркам и их союзникам – некромантам, состоящим на службе у Тьмы. Одни против двух вражеских галер. Никто не пришел на помощь. Чего стоили только черные маги на кораблях! Ищущие – сущий пустяк по сравнению с их магией.
Я молчал, слушал. Похоже, Марио надо было выговориться – в его голосе мне послышалась чуть заметная дрожь. Он терял контроль над собой. Это могло привести к чему угодно. Я сжал в руке руну.
- Наш корабль просто спалили – почти никто не выжил в этом пожарище. Я получил тяжелые увечья в бою. Оставшуюся в живых горстку людей спасло просто чудо – галеры орков куда-то заспешили, а черные маги посчитали ниже своего достоинства добивать обгорелую команду, так что у выживших появился шанс на спасение. Три дня нас мотало по морю на обломках судна. Помощи не было никакой, многие раненые умерли от голода и ран, однако я выдержал – я боролся до последнего! И нас подобрало купеческое судно, шедшее на материк. Но… я остался калекой – без обеих ног… Их прошлось ампутировать, чтобы спасти меня.
Я в изумлении смотрел на него. Нет, этого не может быть, Марио обманывает – он твердо стоял на ногах. Неужели это деревянные протезы? Марио покачал головой, отвергая мою догадку. На его губах появилась горькая усмешка:
- И знаешь, Избранный Инноса, как за наше мужество нас наградил король? Жалкими грошами, на которые ты не проживешь и месяца, даже если будешь питаться, как последний каторжник в колонии! Калека, никому не нужный больше, лишь досаждающий вниманию его величества и пугающий своими увечьями народ. Вон из столицы! А дома, что ждет тебя в родной деревне? Пустошь! Деревня попала под удар орков, генералы ошиблись в расчетах и толпы этих зверюг ворвались в королевство. Все сожжено. Все жители безжалостно убиты. Вся моя семья… Да, вот тебе царствование «великого» короля, развязавшего эту бессмысленную войну!
Марио сорвался на крик. Гнев, ярость, боль, отчаяние – все читалось теперь на его лице. Все, что прятал он глубоко в душе, наконец нашло выход в этой горькой исповеди.
- Совсем один, никто не желает тебя знать ни из начальников, ни из бывших «друзей-офицеров», без средств к существованию, без будущего. Может, лучше было не выживать? Вот твое Добро, паладин, вот милость твоего Инноса! Разве я и та горстка преданных вашими богами людей заслужила это? Где награда за службу? Где милосердие к пострадавшим в борьбе с силами Зла? Где, я тебя спрашиваю?
Его лицо горело – давно я не видел такой неприкрытой испепеляющей злобы и ненависти. И такой тоски… Что мне было ответить? Я в смятении ощутил – он прав! Добро не вознаграждается в этом мире, лишь редко, в виде исключения люди благодарят тебя. А Иннос… он посылает тебя в новые битвы, где все против тебя, где, чтобы защитить Добро, приходится пробиваться через ряды своих же союзников, пытающихся остановить тебя. Давал ли кто мне этот корабль, чтобы я плыл на Ирдорат сражаться с врагом? Нет, мне пришлось украсть его. И прав паладин Гирион – за это меня, если я вернусь, могут выгнать из ордена. А сколько еще таких примеров, связанных не только со мной, но и с моими друзьями? Верный королю генерал Ли, подло обвиненный в измене, которую он не совершал и в мыслях, и брошенный на каторгу лишь потому, что казался придворным опасным. Горн, сосланный за то, что ударил офицера, избивающего солдата, Диего, которого отправили назад в рудную долину только из-за того, что он пытался предупредить город о нашествии драконов… Всех не перечислишь. Мир добра и справедливости – не справедлив. Мне нечего возразить Марио.
- И тогда… ко мне явились посланники черных магов – Зло вербовало себе сторонников. О, они знали подход к людям… Скажи мне, Избранный Инноса, кто перейдет на сторону зла? Алчный, властолюбивый, жаждущий мести, стремящийся к запретному знанию… но в этом списке есть еще один человек… тот, кому больше некуда идти - отчаявшийся. Первый раз я послал этих приспешников куда подальше… Но что мне было терять? – Марио усмехнулся. – А мир Белиара давал мне все. Он щедро платил за службу. Черные маги своими заклинаниями поставили меня на ноги: их мощи могут позавидовать все служители Инноса. Я получал лучшее оружие, отличное жалование. Я смог помочь моим товарищам-морякам – заплатил за их лечение, обеспечил им безбедную жизнь. Зло – справедливее Добра, так-то, друг мой. У меня в мыслях нет переманить тебя на свою сторону, хотя это было бы лучшей нашей победой. Но я знаю, что это невозможно. И все же я хочу, чтобы ты знал правду, сражаясь за свое злое Добро.
«Он смущает меня, искушает, сбивает с пути. Иннос, помоги мне», - взмолился я, внезапно осознав, что Марио прав во всем – абсолютно во всем, более того, он будто озвучил мысли, давно бродившие в моей голове. На что мне сдался этот Белиаров зверь, с которым я должен сразиться? Зачем я рискую жизнью своей и моих друзей, единственной моей семьи? Мы как были, так и останемся для всей знати беглыми каторжниками, неважно, за что нас сослали и какие подвиги мы совершили впоследствии.
Пропади оно все пропадом! Я - Избранный Инноса? Да, я сражаюсь со злом. Но вот добра в моем мире нет и не было. Я обнаружил, что больше не ненавижу Марио. Ярость и гнев стихли, ушли. Мне было даже жаль этого несчастного.
Я взглянул на Марио. Он неподвижно стоял и пристально смотрел мне в глаза. Видимо, его гнев тоже сошел на нет. Однако это беспросветное отчаяние… оно осталось. Внезапно я догадался, о чем он думал там, на носу корабля, глядя в открытое море.
Я повернусь – и уйду. Я знаю, я уверен, что он не ударит меня в спину. Я уведу своих друзей. Мы поплывем куда-нибудь – далеко-далеко от Хориниса, от рудной долины. Найдем, отыщем место, где бы нас никто не потревожил.
- Уходи, паладин, ты доказал свою доблесть. Ты и твои друзья. Уходите. Время есть. Уходи немедленно… - Марио словно знал, о чем я сейчас подумал.
Уйти, уйти… Я снова взглянул на офицера… И вдруг вместо него увидел других людей – их смутные образы сменяли один другой. Вот крестьянин с молодой женой, без движения лежащие на поле… Их убили орки, я не успел добежать. Вот мертвые послушники на лесной тропе, – они ценою жизни пытались остановить врага, укравшего Глаз Инноса, амулет, без которого я не победил бы драконов. Вот убитый бродяга у горного озера: орки решили устроить здесь караульный пост, поджидая меня; вот неподвижно лежащие тела заключенных и их охранников – краулеры, эти исчадия Белиара, уничтожили всю экспедицию. Молодой оруженосец, вмерзший в лед, – цена спасения ящика с магической рудой; погибший в бою один против пяти орков арбалетчик Сенграт… Смельчак-паладин, пробирающийся через перевал, чтобы сообщить городу, что замок в долине окружен врагом, - его растерзал драконовый снеппер, зверь, которого в этой местности отродясь не было. Погибшие охранники у прохода в долину… Ищущие сожгли их заживо. А сколько еще безымянных могил видел я в Минентале, превратившемся из цветущей долины в одно огромное кладбище для бывших заключенных, для ополченцев, для паладинов. Белиару было безразлично, кого он забирал в свое царство: под топорами орков, под огнем драконов были равны все…
Некоторых погибших я знал, других встречал лишь пару раз, но большая часть так и остались для меня вечными незнакомцами. Я привык видеть смерть, и сердце билось ровно, какая бы ужасающая картина ни открывалась моим глазам. Но все-таки каждый раз в самой глубине сердца, под твердой коркой невозмутимости и безразличия, что-то умирало… переставало биться навсегда. Капля по капле исчезала душа. Потому что я мог, но не спас их, хотел – но все равно был не в силах успеть везде. Я победил Спящего, убил драконов, истребил множество монстров, орки в каждую мою вылазку из замка недосчитывались своих бойцов – и все же каким немощным казался я себе каждый раз, когда слуги Белиара уносили чьи-то жизни навеки в его подземелья… В эти мгновенья я злился, что я – всего лишь избранный Инноса, но не сам Иннос. И почти ненавидел своего Покровителя, за то, что Он может все… но холоден и безразличен – к своим же слугам.
И все же больше я ненавидел Белиара. Мне казалось, каждый раз убивая людей, он словно смеялся надо мной, над моей беспомощность, бросая мне вызов. Вот почему… да, вот почему победа над Зверем Белиара стала делом чести для меня… Зло уже погубило немало людей, чьим невольным защитником меня назначила судьба. А скольких еще убьет, если я не остановлю Темного зверя?
Образы исчезли, сгинув в глубинах ирдоратских зал, в тусклом свете магических факелов. Но теперь я твердо знал, зачем пришел сюда. И ничто не могло меня остановить.
- Нет, Марио, ты прав, но не во всем. Пусть Добро несправедливо. Но разве Зло – это выход? Был ли ты счастлив, Марио? Помогли ли твоим друзьям деньги, омытые кровью невинных? Не снятся ли тебе по ночам те, кого тебе приказали убить?
Я видел, как Марио побледнел – он стал белее призрака. Его руки сжались в кулаки, он метнул в меня взгляд, полный ненависти: будь он некромантом, я упал бы бездыханным на каменный пол.
- Какое тебе до этого дело? – прогремел офицер и я понял, что выстрел попал в цель. В самое сердце – средоточие его тоски и боли. – Какое тебе дело до жизни слуг Белиара? Ты – паладин Инноса, вот и уходи с его светом. А я останусь с тем, что выбрал я. Никто меня не принуждал. Я сам сделал выбор.
- Зато я видел людей, убитых приспешниками Белиара, подобными тебе. Они-то чем заслужили это? Многие из них даже не были воинами!
- Уходи, паладин, я говорю это в последний раз! – в его голосе прозвучала неприкрытая угроза. Исповедь закончилась, Марио снова стал слугой Тьмы. Только теперь место безразличию уступила ярость.
- А я в последний раз повторяю, что не уйду! Пропусти меня, Марио, ты стал жертвой Тьмы, я не хочу биться с тобой.
- Я не пропущу тебя… - медленно проговорил он, растягивая каждое слово. Это звучало, как предупреждение.
- Но я должен пройти! – я потянулся к мечу.
- Тогда проверим, насколько ты силен, - Марио выхватил из-за спины свой двурушник, знаменитый меч под названием «Нападающий» - грозу всех мечей. Оружие, равное по силе моему. – Бой один на один. Без стрел, без магии!
- Пусть Иннос рассудит нас, - проговорил я, поднимая «Мощь Инноса».
- Победа сильнейшему, - сказал Марио и кинулся в атаку.

***
Марио оказался превосходным фехтовальщиком – Ангар, бывший когда-то моим учителем, без сомнений принял бы его в число своих стражей. Я едва успевал отражать удары, сыплющиеся на меня без перерыва. Марио играючи отбивал мои выпады и тут же сам шел в атаку. По нему нельзя было сказать, что двурушник ограничивает передвижение. Я бегал, как угорелый, но Марио не уступал мне в скорости. И это притом, что он держал обеими руками здоровенный клинок!
Этот офицер оправдывал название своего меча: он весь ушел в нападение, я только защищался и играл в основном только на контратаках. Я был лучше защищен: на мне были тяжелые паладинские доспехи, но более легкая броня Марио сравнивала наши возможности маневрировать. Минута за минутой продолжался бой – а победителя все не было.
Я чувствовал усталость во всем теле, Марио же был полон сил. Хотя ярость то и дело проскальзывала в его взглядах, бился он хладнокровно, расчетливо нанося каждый удар. Как я ни старался – несмотря на все мои знания, не мог угнаться за ним. Каким бы он был полезным учителем для меня!
Но вот что-то стало меняться… не в лучшую для меня сторону. Я пропустил удар и он попал мне по корпусу. Спасибо Ксардасу за его доспех, иначе мне пришлось бы туго. Броня защитила меня, хотя ноющая боль в области груди показывала, что пару ребер вполне могли быть сломаны. Надо было собраться с силами, иначе вскоре я совсем ослабею.
Отскочив назад, я пропустил вперед Марио, он замешкался и я нанес удар! В цель! Но этот искусный фехтовальщик успел извернуться, и лезвие только полоснуло его возле уха. Кровь побежала по щеке. Марио остановился и, удерживая меч одной рукой, вытер кровь.
- За ухо ты мне ответишь, - вкрадчиво улыбнулся он и, замахнувшись мечом, снова пошел в атаку.
Еще минута. Вторая, третья, пятая… Как же долго длится этот бой! Но, кажется, мы оба начинаем уставать и совершать ошибки. Вот лицо Марио искривилось от боли - его левая рука вся в крови. Он по-прежнему крепко сжимает меч, но прокушенная, окровавленная губа и сжатые зубы говорят о том, как тяжело это ему дается... Поверив в близкую победу, я слишком увлекся – внезапный выпад Марио, моя ошибка и острая боль пронзает ногу. Доспех пробит и я чувствую в своем сапоге теплую кровь.
Мы оба измучены, ранены, наши преимущества быстро приближаются к нулю – я не могу бегать, мне все труднее увертываться от выпадов противника, Марио же приходится на ходу выдумывать новую тактику борьбы: его двурушник перестал быть «Нападающим», он слишком тяжел для раненной руки. Нам обоим больно, но ни один из нас не дает другому передышки.
Подгоняя себя диким криком, Марио наносит мощнейший удар. Чудом я успеваю отскочить – в колонне теперь огромная трещина, так и всю ее можно снести. От рывка оступаюсь, падаю, но раненому Марио трудно после такого выпада удержать меч, и прежде, чем он добегает до меня, я успеваю встать и отразить новый удар. Видно, я вложил в ответный взмах слишком много силы или Марио был так измучен, но он просто отлетел назад, однако сумел удержаться на ногах.
Я не мог не восхититься им: какой же все-таки у него высокий уровень мастерства, и умение находить выход из любой ситуации, и выдержка, и сила. Даже будучи моим врагом, он многому учит меня… Никто еще из служителей Белиара не вызывал у меня таких противоречивых чувств.
Я приостановился, собираясь с силами. Марио, превозмогая боль, по-прежнему крепко сжимал свой «Нападающий» обеими руками. Секунда, другая – мы смотрим друг на друга. Никто не собирается нападать.
- Уходи отсюда, Избранный Инноса, - прохрипел Марио. В тусклом свете факелов запекшаяся на щеке кровь делала его измученное лицо страшным.
- Марио, пропусти меня. Ты одержим, идем со мной, мы вернем тебя к Инносу, - говорил я, вспоминая о послушнике Педро, попавшем под контроль врага, которого все считали предателем, однако здесь, на Ирдорате, он сопротивлялся своим мучителям изо всех сил и доказал, что еще может вернуться к Свету. Может, для Марио тоже не все потеряно? Я не хотел убивать его!
- Мы вернем тебя к Свету…
Марио истерически засмеялся – полусмех, полустон. От боли ли только?
- Для тебя все так просто… Путь… к Свету, как и ко Тьме, о-о-чень долгий… Ты еще поймешь это!
- Марио!
- Я не пропущу тебя! – закричал он так, что его голос эхом прошелся по всем залам.
- Тогда…
Договорить я не успел – каким-то нечеловеческим усилием высоко подняв меч, Марио замахнулся и понесся на меня… Разделяющее нас расстояние быстро сокращалось… Я резко выбросил меч ему навстречу, сам отскочив влево…
Что-то вдруг сильно рвануло меч из моих рук. Чтобы устоять на ногах, я выпустил его, еще толком не понимая, что произошло … Или – не желая понять?
Звон меча, покатившегося по ступеням вниз с площадки, стук тела, упавшего на каменный пол. Марио лежал без движения, пронзенный моим мечом. Его двурушник укатился куда-то во тьму…

***
Я перевернул Марио на спину, вытащил меч из страшных ножен. Моряк был еще жив: удар не попал в сердце, но жить ему оставалось минуту, другую.
Произошедшее не укладывалась у меня в голове. Я победил Марио, искусного мастера меча, таким простым способом? В этом не было моей заслуги, он совершил глупейшую ошибку – как простой орк-воин с поднятым над головой топором несся на меня, забыв обо всем, рассчитывая лишь на свою силу. Но рядовые орки никогда не были умелыми стратегами в рукопашном бою. На Марио это было непохоже. Неужели он не мог предвидеть моего выпада – нет, это было чепухой. Зачем же он бежал прямо на мой клинок?
Марио пошевелился, застонал… Он зажимал рукой страшную рану, взглядом ища мое лицо. Я склонился над ним.
- Прости, Марио. Я не хотел этого…
Мне пришлось наклониться к его окровавленным губам – его шепот был почти неразличим:
- Святой… клинок Инноса… не смерть мне принес…
Выдохнув эти слова, Марио замер… Жизнь ушла из него.
Я закрыл ему глаза, поднялся. Кругом было тихо. Я вдруг почувствовал, что устал, очень устал, будто бился десять дней и ночей подряд.
Надо было возвращаться к Горну. Я был слишком слаб для дальнейшей разведки.
Я достал из сумки зелье – сделал несколько глотков, оставшимся снадобьем смочил бинт и, отстегнув доспех на ноге, обмотал ее. До корабля такого лечения должно хватить.
Затем я посмотрел на Марио – его лицо было спокойным. С него исчезли все следы тоски. Словно его не убили, а… вылечили стальным клинком…
И тут я все понял.
Марио искал смерти.
Он не хотел убивать меня – но не мог и пропустить дальше в храм.
Исповедь рассказывала о его тоске по Свету – и все же он знал, что возвращение – не более, чем мечта.
Он ненавидел Тьму, сделавшую его своим служителем. Но длинные кандалы, скованные из зла, сотворенного его руками, не давали ему дотянуться до Огня Инноса.
«Для тебя все так просто…»
Нет, Марио, если бы для меня все было просто – я не сожалел бы сейчас о том, что убил тебя. Теперь же еще долго перед моими глазами будет вставать твое лицо… Я уже знаю, что ты станешь одним из образов-призраков, что преследуют меня. Но тех несчастных убили слуги Тьмы, тебя же убил я…
Но ведь это ты, именно ты выбрал самый короткий и простой путь – бегство из царства Белиара через смерть. Могу ли я осуждать тебя? Путь к Свету в самом деле долог – даже если ты с самого начала шел к нему. А возвращение – оно еще длиннее. Порой длиннее самой жизни. Нет, я не осуждаю тебя. Просто все это как-то неправильно. И от этого очень тяжело.
Я заметил на поясе у Марио небольшую сумку. Наклонившись, отстегнул ее и открыл. Там было немного золота, пара лечебных зелий и какая-то странная книжка, «Альманах одержимого». Так значит, он все же был одержимым? Но Марио говорил, что сам сделал выбор!
Я сунул книгу себе в сумку, решив разобраться потом. Забрал и зелья, к золоту же не притронулся: не нужно было мне это черное золото, омытое кровью невинных, ставших жертвой Марио … и кровью его самого.
Пора было уходить, но все же я сделал еще кое-что.
Достав святую воду, данную мне еще магом-монахом Ультаром, я окропил ею погибшего. Теперь Тьме не достать его. Хромая, я спустился вниз по ступеням, ведущим к колоннаде, и нашел меч Марио. Я вложил «Нападающий» ему в руки. Этот офицер умер, как воин, он заслужил это.
***
Я медленно брел назад. Коридор казался нескончаемым. Паладинские доспехи давили своей тяжестью, даже клинок Инноса отчего-то стал весить больше. Наверное, все это от усталости: и тела, и духа. Необходима передышка, иначе - я не воин. Мне вспомнились мудрые слова Ангара: «если мужество духа оставило тебя, а тело твое немощно – победы не жди».
Не жди… а ведь дорога еще так длинна! Этот склеп со своими тайнами, Ищущие, Белиаров зверь. Кто он, что он, как выглядит, чего от него ожидать? Ответа не мог дать никто, но все ждали от меня победы.
Быть может, Марио был очередной ловушкой врага? Скелеты, орки – ранили только тело. Здесь же мне словно мечом прошлись по душе. Белиаров зверь коварен, он пускает в ход любое оружие. Как знать, может, поэтому Марио и была оставлена его воля – так он был полезнее врагу. Я почувствовал, как злость вновь охватила меня: для Белиара люди – всего лишь пешки в игре, их страхи, сомнения, боль – только средства для осуществления его черных замыслов. Будь он проклят, проклят на века…
А Иннос? Защищает ли он своих служителей? Или они тоже – лишь игрушечные солдатики под знаменем Добра в его вечном поединке с Белиаром?
Боги ведут войну, а люди – вовлечены в нее без своего согласия. Выбор дается небольшой: принять либо сторону Света, либо сторону Тьмы. А выйти за пределы поля битвы – не дано никому…
Я - Избранный Инноса, и это мой приговор. А из-под этого барьера уже не убежишь.

 

Спойлер

Глава 2. Свет на Ирдорате



Мои невеселые размышления прервал шум в конце коридора. Кто-то нещадно бил по дверям, пытаясь ворваться внутрь. Я зашел за угол – нападению подвергалась та самая дверь, которую я оставил открытой, чтобы был путь к отступлению. Она была теперь благополучно закрыта (ну вот, опять эти фокусы с дверьми, захлопывающимися за спиной, оставляя тебя в ловушке), однако вся сотрясалась под могучими ударами. «Интересно, – подумалось мне, – Это что еще за зверь неизвестной породы так ломится сюда, похоже, кто-то зашел мне в тыл. Проклятье, нельзя и шагу сделать, чтобы не наткнуться на кого-нибудь!»
Скелеты так стучать не могут – куда им! Я уже привычным движением нащупал рукоять меча, готовясь к новому бою (одновременно в голове пролетела беспокойная мысль – что там с Горном?), как дверь, не выдержав очередного удара, затрещала и вылетела из петель. Вместе с ней в коридорчик вывалился тот самый субъект, о котором я так тревожился.
Когда зодчие строили залы Ирдората, что называется «на века», и ставили двери, которые «невозможно сломать», они не учли, что спустя столетия родится в Миртане человек по имени Горн. Сила его (и ослиное упрямство в достижении цели) будет превосходить мощь всех известных этим строителям созданий. Бедные, они просто не могли предвидеть, что этот наемник, раненый, с больной рукой, умудрится-таки разнести их дверь в щепы, спеша на помощь своему другу, который вообще-то в этой самой помощи не нуждался!
Я помог этому авантюристу подняться. Увидев меня и убедившись, что на вид я жив-здоров, Горн, немало не смущаясь, только слегка морщась от боли в руке, выдал мне гневную тираду, восемь десятых в которой занимали «крепкие словечки» и основной смысл которой сводился к следующему: какого <…> я, такой-сякой паладин-недоучка (и прочее, и прочее), ушел на эту <…> разведку, что я там делал столько времени и что это за <…> шум был там, такой, что и всех мертвых с кладбища подымет, и почему он, Горн, должен сидеть в этой <…> комнатушке, когда его идиот-товарищ погибает где-то там в <…> белиаровых залах.
Я очень устал и был сильно раздражен его халатным отношением к собственному здоровью, поэтому без всяких сантиментов ответил ему на его же языке, а именно – такой же яростной тирадой с не меньшим числом усилительных слов, которая означала нечто вроде: а какого <…> ты, такой-растакой дуралей, будучи серьезно раненным, пошел искать меня в этих Инносом проклятых залах, когда мне твоя помощь <…> была не нужна, и на кой <…> ты, голова твоя мракорисова, стал долбить в эту <…> дверь, ты что, руки захотел лишиться, соображаешь ли ты хоть что-нибудь своими мозгами, позаимствованными у кротокрыса, и прочее, и прочее…
После обмена вышеуказанными приветствиями мы оба успокоились и кратко обрисовали друг другу ситуацию. Горн узнал, что у меня была легкая стычка со скелетами и большая часть шума происходила именно оттуда, вкратце рассказал я и про поединок с Марио. Горн ответствовал, что у него все спокойно, но он просто не мог сидеть, сложа руки, пусть одна из этих рук была не в лучшем состоянии (попутно с разговором мне пришлось заново перевязать ему эту бедовую руку, потому что упражнения с дверью ее выздоровлению явно не способствовали).
– Так значит, Лестер был прав, и этот лже-офицер в самом деле оказался предателем? Каков мерзавец! Надеюсь, ты его хорошо проучил? Туда ему и дорога!
Я грустно улыбнулся. Горн вообще не церемонился с нашими врагами, живя по принципу «горбатого могила исправит», в гневе он был страшен, и частенько приходилось спасать этих самых «врагов» от его праведного гнева. Особенно он был суров с теми, кто
обижал его друзей (в число этих самых друзей с недавних пор входил и я). Неважно, кто выступал в роли обидчика: люди, орки, скелеты или дикое зверье, от заслуженной кары не уходил никто, даже мясной жук. И совсем уж неважно было для Горна, что его друзья не хуже него владели оружием. Ну, нравилось ему быть спасителем всех и вся. При этом он никогда не уставал жаловаться, что остальные только тем и занимаются, что с завидным постоянством «сплавляют ему свои проблемы». Противоречивый ворчун, но отличный боевой товарищ…
– Все сложнее, чем ты думаешь, Горн…
– Ну да уж конечно, где уж нам вас понять!.. – чуть обиженно протарахтел наемник.
Уже не в первый раз наше отношение к противнику оказывалось диаметрально противоположным. Это периодически приводило к ожесточенным спорам, сводившимся большей частью к перебранке. Впрочем, вдоволь наругавшись, доходчиво объяснив, что каждый из нас думает о другом, и обменявшись коронными фразами: «Да чтоб я такому идиоту когда-нибудь еще пришел на выручку! Ноги не подниму» – «Да чтобы я такого дуралея еще раз попросил помочь! Десять раз!» – мы вполне миролюбиво расходились, прекрасно зная, что Горн при первом зове явится мне на помощь: и в десятый, и в двадцатый раз, а я не премину поблагодарить его за это. Каждый, однако, оставался при том же мнении, что и до спора.
Прекрасно зная все это, я не стал теперь спорить – не время, не место, да, сказать по правде, не нужно это ни ему, ни мне! Горн каким был, таким всю жизнь и останется. Он – простак, это его беда, но это же и его большое счастье. Для него все – черное и белое, я же различал в жизни множество цветов, и чем дальше, тем больше их становилось, добавлялись новые тона, полутона и оттенки. На радость ли мою, на горе ли – но это было так. Иногда мне хотелось проснуться таким, как Горн. Но я был именно собой, и за этот бурный год успел увидеть разные грани и Добра, и Зла. И, наверное, вернутся назад к себе самому, наивному и простому, я бы уже не смог.
– Пошли уже, философ ты доморощенный, – усмехнулся Горн, приобняв меня здоровой рукой. – Или по скелетам соскучился? А о своих «сложностях» ты с Ватрасом потолкуй или с Лестером. Маги – мастера все усложнять…
Поддерживая друг друга, будто два запоздалых посетителя, покидающих кабак, мы пошли к выходу из храма. Залы Ирдората были зловещи, но пусты. Пещеры горы, во чреве которой был построен храм Тьмы, тоже не таили в себе опасности – мы с Горном и Ангаром хорошо поработали здесь мечами. И все равно приходилось быть настороже, пока мы шли вперед под голубым светом Звезды Паладина.
Светлая руна в пещерах Тьмы… Такого они никогда не видели. Как бы просветить, прогреть их Огнем Инноса, заставив забыть о мраке навсегда? Можем ли мы нечто большее, чем просто избавлять мир от созданий Тьмы? Кто знает, пока что этого нам не дано…
Мы без приключений дошли до выхода из горы и подошли к бывшему орочьему становищу, где нас поджидал Ангар. Как и все выходцы из Болотного братства, он умел держать свои чувства при себе, поэтому был, как обычно, спокоен и бесстрастен. Но та забота, с которой он взял меня под руку, помогая идти, выдала его с головой.
– С кораблем все в порядке. Я рад, что вы вернулись.
Все было сказано. Что еще тут можно добавить?
Через минут десять под нашими ногами уже закачалась палуба.
***
– А, вот и наши герои явились. Ну что, живы? – приветствовал нас Ли.
Он почти никогда не улыбался, и его сосредоточенное лицо всегда хранило печать какой-то затаенной грусти. Лишь однажды он позволил мне прикоснуться к своим ранам, увидеть их истоки. И то – всего лишь на мгновение. Воин до мозга костей, Ли не позволял себе даже минутной слабости. Но я уже научился угадывать по незаметным оттенкам в голосе его истинные чувства. Сейчас он был встревожен, да и вид Горна с перебинтованной рукой, плетью свисающей вдоль тела, и меня, хромавшего на правую ногу, очень обеспокоил его.
– Ангар! Их надо сейчас же отвести в каюту к Ватрасу. Педро, – окликнул он маячившего у мачты послушника, который в мгновение ока оказался близ него в ожидании приказа, – беги позови Мильтена и Лестера. У нас тут раненые.
Педро стремглав побежал исполнять приказание. Ли обернулся ко мне:
– Сейчас – отдых, лечение и ничего другого. Все под контролем. Можете спокойно отдыхать, после такой работенки вы заслужили это. Вон, вся гора шаталась, будто там сошлись в поединке минимум пять драконов.
– Дракон был, но всего один, – улыбнулся я, дотронувшись до Глаза Инноса, висевшего на шее. – Он более не опасен. У вас, я вижу, тоже ничего интересного.
– Да, прошло три часа, а об орках ни слуху, ни духу. Прямо-таки обижают нас своим невниманием.
Ли шутил, но я уловил в его интонации тревогу. Это тишина вокруг не внушала ему доверия. Мы забрались в самое гнездо врага, и наивно было полагать, что он надолго оставит этот дерзкий поступок безнаказанным.
***
После недолгих протестов Горн, наконец, согласился, чтобы Ватрас сначала обследовал именно его рану и провел лечение, а потом уже занялся мной. В самом деле, состояние его руки мне совершенно не нравилось, мои опасения подтвердили озабоченные взгляды Ватраса и Лестера, который появился в алхимической лаборатории спустя пару минут. Словам последнего Горн доверял безоговорочно, поэтому, вздохнув, позволил снять с себя доспех и предоставил им свою раненую руку в полное распоряжение.
Молодой маг Огня Мильтен, еще один мой близкий друг и товарищ, помог между тем разоблачиться мне. Я с радостью снял тяжелый доспех, который, казалось, был готов задавить меня в последние пару часов, и с блаженством растянулся на кровати. Мильтен проинформировал меня, что рана на ноге была не опасной, так, пара пустяков, хотя и очень болезненных, и тут же занялся ее перевязкой и лечением. Не пришлось мне беспокоиться и о сломанных ребрах – их просто не было, я отделался ушибами да синяками:
– Даже и не мечтай проваляться в безделье на койке, – заметил Мильтен, – к завтрашнему утру нога будет как новенькая, так что можешь спокойно продолжать спасать мир. А вообще… – добавил он задумчиво, – ты просто везунчик, что избежал серьезных ранений. Кто это оставил тебе на память эту милую метку на ноге? Скелет, орк, ящер?
– Наш знакомый по имени Марио, – я поморщился, когда Мильтен обрабатывал какой-то жгучей и к тому же дурно пахнущей жидкостью мою рану. С соседней кровати, где Ватрас и Лестер занимались раненым Горном, доносилась отборная ругань, видимо, наемнику лечение тоже пришлось не по вкусу.
Выслушав мой небольшой рассказ, Лестер пожал плечами: ну, что я вам говорил? Однако скромно промолчал – он никогда не любил выставлять свои заслуги напоказ. Ватрас пробормотал что-то вроде: очисти, Иннос, его душу, Аданос, – упокой ее с миром. А Мильтен покачал головой, укоризненно глядя на меня:
– Вот хоть сто веков пройдет, а ты, дружок, так и будешь попадаться на уловки всяких негодяев.
– Это у него неизлечимо, – подхватил Горн, – а… снепперова пасть! Ватрас, вы можете убрать от меня вашу, как ее, водоогненную смесь… Скоро до костей все прожжет!
– Сын мой, – спокойно отвечал маг, – Водоогневик – могущественное лекарство, которое очищает и исцеляет духовные оболочки, прорванные в месте ранения, это плод единства двух стихий, даров двух богов – Инноса и Аданоса. Если ты выдержишь боль очищения огнем, вода затянет твою рану меньше, чем за день.
– За день? – взвился Горн. – Мне нужно быть новеньким к утру! Да как же я завтра нашего парня одного отпущу в эту белиарову нору – скелетам да зомби на радость! Нет, лейте тогда на меня сколько хотите этой жгучки, но чтоб я завтра же держал обеими руками мой топор.
– Я буду молиться Аданосу о скорейшем выздоровлении вас обоих…
– Да уж помолитесь!
– Горн! – зашипел на него Мильтен. – Ты как с магом разговариваешь? Орку в зубы твои манеры наемника!
– Извините, пожалуйста, – Горн в самом деле почувствовал себя виноватым за свою бестактность. – Просто мне необходимо и вправду здоровым быть! Как же ему, – он кивнул в мою сторону, – без помощи? Все твердят – он Избранный, спасай всех и вся, а он, между прочим, тоже человек и может потерять кровушку, когда его толпой окружают эти зверюги Белиара! Вон как его по ноге этот гаденыш Марио хватил! А еще и по спине сегодня элитник прошелся, мракорис ему на голову! А про то, что парень может чертовски устать после всех этих веселых плясок с монстрами, они, конечно, тоже забыли? Да эти самые господа умные маги хоть сами-то бывали в подобной заварушке, в какой оказались сегодня мы? Когда эти ящеры прут со всех сторон да орки строят гримасы своими клычищами? Когда еще этот лорд скелетонов решил внезапно ожить и помахать своим ржавым мечищей? Вот, то-то же… И жр… извините, есть парню тоже нужно, без пары окороков в животе много не навоюешь, и отсыпаться тем паче надо, а то краше зомби будет, скелеты за своего примут. А его – то к оркам на свидание в Рудную долину, то в пасть к драконам, то в эту чертову Ирдоратскую гору. И все – воюй, сынок, защищай нас. А ему каково? Ох ты, три дохлых снеппера, как ломает…
Тут его пламенная речь прервалась новым потоком ругательств.
Дело в том, что во время своего монолога Горн так разволновался, что начал усиленно жестикулировать: сначала здоровой рукой, а к концу речи – и раненой, на мгновение забыв даже про боль. Впрочем, рана напомнила о себе достаточно быстро. Но за это время с его руки успели свалиться все повязки из лекарственных трав, которые так заботливо укладывал Ватрас, намереваясь все это туго забинтовать.
Маг Воды мученически вздохнул, наверное, подумав про себя, за что ему достался такой беспокойный пациент, а всегда невозмутимый Лестер, не выдержав, пробурчал себе под нос что-то про бестолковое наказание всех лекарей.
Я непроизвольно улыбнулся этой сцене. Признаться, мне было приятно слышать такую горячую речь моего эмоционального друга. Отрадно узнавать еще и еще раз, что ты не один, что у тебя есть настоящие товарищи, которые беспокоятся о тебе. Нет, ледяной дракон был не прав, когда, злорадствуя, утверждал, что третье условие, необходимое для вызова Белиарова зверя на бой, невыполнимо в жестоком мире людей.
– Тебе нужно привести с собой пять товарищей, который пойдут за тобой в огонь и воду, в самую Тьму… Пойдут – не ради наживы, или удовлетворения своего властолюбия, или чего другого. Пойдут – ради дружбы, ради помощи. Но тебе не найти таких безумцев. Все истинное и искреннее уже давно умерло в вашем мире… Потому Хозяин имеет такую власть…
Ты не прав, дракон, ты ошибся! В мире осталось еще много хорошего. Такого, как дружба, и она не по зубам никому из белиаровых слуг. Подлость, алчность и жажда власти не покрыли собой все. А значит, есть шанс сразиться с посланником Тьмы, средоточием зла, есть шанс победить его…
***
Я провожал взглядом последние лучи солнца. Хотя время было еще не позднее и осень только-только начинала золотить листву, здесь, над Ирдоратом, солнце не задерживалось надолго. Быть может, Иннос был бы и рад осветить своими лучами сумрачный остров и прогреть недра горы, но черные скалы гнали его прочь от себя. Это была земля Белиара, где властвовали Ночь, Зима и Тьма, и солнечный свет был здесь нежеланным гостем. Поэтому, как только вечер вступал в свои права, из глубин зал Ирдората выползал мрак и покрывал все вокруг, изгоняя лучи из своих владений. А утром заря долго боролась с ночью, чтобы хоть ненадолго подарить миру свет. Темная хозяйка соглашалась, но этот компромисс длился слишком мало – едва солнце клонилось к закату, как ветер нагонял тучи и они снова погружали остров в черную пучину. Наверное, лишь воля Аданоса позволяла сохранять баланс дня и ночи, но постепенно сила Белиара росла, превращая свет в вечного изгнанника.
Я сидел на скамье у порога спальной каюты и наблюдал за последними мгновениями борьбы солнца с ночью. Но тучи уже закрыли собой все небо, еще немного – и оно исчезло под их темной массой. Мрак снова выиграл.
Но нет – не совсем. Еще видны были огни в кузнице, свет наших факелов, освещающий каюты, пламя фонарей, которые Ли приказал расставить по всему причалу, чтобы не дать врагу возможности подкрасться к кораблю в темноте, были видны вспышки в алхимической лаборатории, где Ватрас и Мильтен колдовали над зельями и заклинаниями, подготавливая наш с Горном завтрашний поход, да и надо мной снова сияла Звезда Паладина.
Наш корабль принес свет в эти мрачные чертоги Тьмы. Она пыталась задуть наши факелы ветром, потушить огонь в кузнице, ее мрачные создания изо всех сил старались сегодня убить меня, чтобы погасить Звезду навсегда. Но нет – им это не удалось и не удастся. Пока я иду вперед, окруженный товарищами, пока бдительный генерал Ли снова и снова обходит корабль, бросая зоркий взгляд на причал, пока кузнец Беннет, поминая всех приспешников Белиара до седьмого колена, заново разводит огонь в печи и продолжает ковать наконечники для стрел и арбалетных болтов, затачивать наши мечи и топоры, пока Ватрас и Мильтен вырисовывают на свиточной бумаге заклинания и кипятят, помешивая в котелке, зелья, – белиарову зверю не потушить наш Свет. Мы дерзко вторглись в это царство Тьмы и не отступим, пока над Ирдоратом впервые раньше срока не разольется разноцветная заря.
Это так, мы победим, должны победить…
Но все-таки… какими беззащитными мне иногда казались эти тусклые огоньки среди Черной Мглы, шапкой накрывшей скалы. Маленькие храбрецы, как они ничтожны по сравнению с огромными пространствами острова Ирдорат. И сколько он еще хранит в себе злобных, неведомых сил, способных задуть это пламя раз и навсегда. Кто победит – отважный, но крошечный Свет – или огромная Тьма?
Почему никто не мог ответить на этот вопрос: твердо, глядя мне прямо в глаза, не вздрогнув, не нахмурившись, не заколебавшись ни на секунду?
Нет, никто, ни один из нас. Ответ могу дать лишь я сам. И этот ответ один: да, я смогу. Я хочу увидеть этот свет на Ирдорате, мечтаю, чтобы отныне он был здесь всегда.
Вот только почему в последние дни моя вера идет рука об руку с сомнением, и не успеет она озарить мою душу, как тревога снова набрасывает на сердце свое темное покрывало? Я – слуга Инноса, откуда же это болезненное ощущение, что я стою на шатком мосту между двумя берегами, где каждый шаг может быть сделан в пустоту?
Иногда мне кажется, что я неправильно выбрал путь, что он мог бы быть иным… Но разве в силах Избранный обойти дорогу, которую столетия назад предсказали ему древние легенды? И мой скромный голос, голос меня самого, настоящего, уже давно никто не учитывает. Даже я сам.
***
Я попросил Беннета починить мой доспех. Осматривая поврежденные латы, которым сегодня досталось от оружия всех видов, кузнец недовольно проворчал:
– И какая же это пакость испортила такое прекрасное произведение искусства? Чтоб этому орку дурно спалось на том свете! Увы, приятель, к завтрашнему утру я смогу разве что заплату поставить на эту дырищу. И то придется работать ночь напролет. Но, чтобы вернуть ему первозданный вид, нужно по меньшей мере неделю… Да и то – не в этой морской кузнице, где все пропиталось солью!
Я уверил его, что заплаты мне более, чем достаточно. Главное, чтобы доспех выполнял свои функции защиты. Конечно, мне было жаль, что на этих замечательных латах теперь зияет большущая дыра, но, видимо, внешний вид вооружения значил для меня меньше, чем его пригодностью к бою. Но Беннет относился к доспехам и мечам как к своим драгоценным детищам, и для него любой красавец-меч, сломанный в битве, был как удар по сердцу. Такие они, мастера, творческие люди…
Продолжая ругать орков на чем свет стоит, Беннет удалился в свою кузницу. Мне же оставалось лишь печально улыбнуться про себя. Друзья, все они мои друзья. Но отчего-то чертовски грустно, что, наверное, никто из них не поймет меня, если я скажу, что больше жалею того, кто испортил мой доспех, чем покореженные латы.
Может, лишь Ватрас отнесется к моим словам с вниманием. Но странное дело – я хотел с кем-то поделиться этой внутренней болью, вкравшейся в мое сердце, и одновременно желал оставить эту печаль при себе. Как глупо! Быстрее бы это все закончилось…
***
После лечения нам принесли небольшой ужин… Вернее, небольшой для меня, Горн же возмутился малым количеством еды, сказав, что, если бы фермеры кормили так домашних кротокрысов, они бы «окочурились за неделю».
Вот что он считал «ужином для людей»: пару окороков, две буханки хлеба, четыре огромных куска сыра, три тарелки рыбного супа и еще две – свекольного. Всю эту снедь Горн запил двумя кринками молока и бутылкой вина из запасов монастыря Инноса. В качестве закуски он умудрился слопать почти весь запас черных грибов, прибереженных мною в целях увеличения магической силы. Я поздно спохватился и сумел спасти от его прожорливой пасти жалких семь грибов. Ватрас, правда, был доволен аппетитом Горна и сказал, что выздоровление ему гарантировано.
В отличие от раненного наемника, я, будучи более здоровым, ел очень мало, ограничившись супами да хлебом. Лестер почти что силою заставил меня глотнуть можжевеловой водки, как он сказал, для повышения настроения.
Однако даже это не помогло: настроение продолжало раскачиваться на гигантских весах, то падая в пучину, то взлетая к звездам.
После ужина, по приказу Ли, которому я поручил охрану корабля и команды (а значит, и меня самого, пока я был здесь), и по требованию Ватраса и Мильтена, мы с Горном должны были немедленно идти спать. Впрочем, согласия последнего наши лекари не особо-то и спрашивали, считая его состояние оправданием для своих немного бескомпромиссных действий: туго прибинтовав ему больную руку к туловищу (а для верности еще и обездвижив ее заклинанием), они влили ему в рот какое-то снотворное зелье (на этот раз вкусное, судя по его довольным причмокиваниям). После этого Горн повалился на кровать и уснул уже через минуту, сотрясая своим храпом всю каюту.
Мне же, как назло, совершенно не спалось, а зелье я пить не стал: грозно глядя на Мильтена, попытавшемуся напоить меня им, я сказал ему, что, как командир экспедиции, не имею права быть беспомощным в случае внезапного ночного нападения. Хватит одного Горна. Вздохнув, молодой маг признал мою правоту.
Провалявшись с полчаса на кровати без всякого толка, я вышел подышать свежим воздухом на палубу. Однако я быстро убедился, что даже в грязной, пропахшей тухлой рыбой и прочими отбросами гавани Хориниса дышалось лучше: в здешнем морском воздухе при всей его свежести и чистоте чувствовалась какая-то мглистая сырость – словно дыхание Ирдората пропитало собой все пространство близ острова. Скорее всего, только создания Тьмы могли дышать им свободно, для нас же он был чужим, поэтому с каждым вдохом в тело словно проникала капелька яда, подтачивающая силы, угнетающая волю. Такой воздух явно не способствовал выздоровлению, наоборот, он замедлял его.
– Все равно не остановите, – сказал я незримым воинам Белиара, притаившимся в
воздушном пространстве. – Ведь от наших огней, от нашего дыхания, от наших слов вы же тоже задыхаетесь? А ну-ка, Иннос! – произнес я и почувствовал, как рядом со мной пронесся легкий порыв ветра. Воздух вокруг тут же стал прозрачнее и свежее. – Что, не нравится?
Призрачный враг позорно отступил от меня, спрятался среди скал, затаился. А я улыбнулся, осознавая свою силу.
Поразмыслив, как бы провести вынужденное бодрствование с пользой, я попросил проходящего мимо Диего подойти ко мне. После моего возвращения мы обменялись с ним лишь парой приветственных слов. Но мне был нужен совет одного из старейших опытных воров Хориниса – вора высшего порядка, умельца обводить вокруг пальца других и в то же время повидавшего на своем веку столько всяких хитростей, что разгадать чужие загадки ему не составляло труда. Кроме того, Диего был прекрасным охотником и стрелком из лука, но сейчас мне было больше нужно первое его умение.
Я дал ему почитать отрывки из дневника неизвестного мастера, где говорилось о каком-то склепе, только пройдя через который можно открыть дверь в покои Зверя, о его тайнах и загадках, о каких-то кодовых комбинациях настенных переключателей, о некоем мастере-ключнике, создателе склепа, и странных «псах Белиара». Я ничего толком не понял. Диего долго вчитывался в строки, затем, оторвавшись от дневника, вглядывался в сумерки, листая страницы своей памяти, потом покачал головой:
– Извини, но я тоже ровным счетом ничего не понимаю. С нежитью я никогда не сталкивался (на свое счастье) и ее ловушки мне неведомы. Ты был в храме Спящего, поэтому, как мне кажется, у тебя больше шансов разгадать их. Одно могу сказать – нежить коварнее орков, будь осторожен, возможно, «псы Белиара» – это лишь одна из немногих опасностей. Знай – за неправильную комбинацию переключателей наказание может быть суровым.
Я и сам помнил, как при повороте ложного выключателя в одной из комнат старого храма потолок начинал опускаться прямо на тебя. Что же придумал хитроумный мастер-ключник? Следующий день обещал быть веселым. Я сразу же решил не брать с собой Горна – рисковать, так одному. Надо попросить у Ватраса пару усыпляющих свитков.
Расстроенный таким поворотом событий, я проводил взглядом удалившегося на обход Диего и, встав, не без труда доковылял до лаборатории, решив спросить совета у наших магов. Ли, заметив эту прогулку, неодобрительно посмотрел мне вслед, Лестер, отчаянно борющийся со сном (ему жутко хотелось спать с самого нашествия драконов), погрозил мне кулаком. Но никто не остановил меня.
В лаборатории Мильтен колдовал сразу над несколькими котелками с зельями, помешивая одни, бросая травы в другие и разливая по колбам третьи. Ватрас, сидя за столом, старательно выписывал заклинания на специальной бумаге для магических свитков.
Оба они не обрадовались моему приходу. Ватрас мудро сказал, что героизм состоит не только в умении рисковать и сражаться дни напролет, но и вовремя дать себе отдых, а Мильтен проворчал, что своим хождением я «нахожу себе проблему на ноге». Я знаком попросил его успокоиться, дескать, есть разговор. Мильтен, продолжая сыпать в зелья какие-то ингредиенты, недовольно кивнул – давай уже.
– Мильтен, скажи, насколько близко ты знаком со скелетами?
Наверное, надо было иначе сформулировать вопрос. Мильтен даже одно из зелий пролил от неожиданности, темная жидкость попала на огонь, и нам пришлось спешно отскочить вглубь комнаты, спасаясь от серии последовавших за этим небольших взрывов. Хуже того – вскоре от пропитавшихся зельем углей повалил противный едкий дым, заставив нас на время покинуть лабораторию.
Мильтен выругался парочкой «горновских» выражений (адресованных, естественно, мне), поспешно снял уцелевшие зелья с огня, спасая их, а Ватрас был вынужден прервать свою работу и наколдовать легкий ветерок, чтобы очистить воздух в помещении от запаха гари.
– Вот надо было мне под руку говорить, когда я помешивал напиток силы, только что положив в него драконовый корень! Для тебя же старался, тролль ты минентальский!
Я извинился с десяток раз, после чего вежливо настоял на ответе на мой вопрос.
– Нет, прости, но дружбу со скелетами не вожу! Мне вообще хватило тех соревнований по бегу, что ты устроил с ними у Каменного круга, когда добывали мне орочий амулет, а тебе камень-юнитор. Я бы никогда и не полез в тот склеп, если бы не твоя подмога. Сам понимаешь, мои огненные шары против скелетов – что стрелы против каменных стен. К тому же, как ты помнишь, – Мильтен наклонился ко мне и прошептал в ухо, – я иногда очень неудачно путаю заклинания.
Я улыбнулся, вспомнив, как однажды, решив использовать против пса-кровососа заклинание «Пирокинеза», Мильтен вместо того, чтобы поджечь врага, запалил на себе рясу мага Огня, и в результате мне пришлось отбросить меч и, ругаясь на чем свет стоит, сбивать с этого недоучки-мага огонь (благо пес, не будучи круглым идиотом, поспешно ретировался подальше от таких горе-пирозаклинателей).
Но воспоминания-воспоминаниями, а проблема со скелетами оставалась нерешенной. Слова вступившего в разговор Ватраса не принесли ничего обнадеживающего. Маг Воды согласился с Мильтеном, подтвердив, что против скелетов лучшее оружие – мечи да топоры, потому что магия воды с заключением врагов в ледяной плен не приносит скелетам ощутимого вреда. Разве что выводит их на время из битвы.
Настроение готовилось к новому прыжку в бездны, когда я представил себе поединок с десятком (не скелетов, это было бы детской игрой) лордов-призраков архолов, да еще в полном одиночестве. «Святая стрела» слишком слаба, тебя окружат прежде, чем ты выведешь хотя бы двоих из строя. Но тут мудрый Ватрас утешил меня.
– Здесь нужны заклинания против нежити…
Но остальные мои паладинские руны были направлены на лечение! Я пожалел, что не уговорил Альбрехта, заведовавшего магией для паладинов, дать мне на дорожку парочку рун высшего порядка. Но тут вспомнил: есть же мощнейшее заклинание, лишающее силы любую нежить, которое Мильтен дал мне тогда у каменного круга, чтобы убить стража гробницы. Руну с подобной силой я купил позже у Ксардаса, она помогла мне в битвах с охранниками храма Спящего. Увы, теперь она была потеряна. Но… можно ли создать новую, такую, которой мог бы пользоваться и я, паладин?
Я немедленно озвучил свой вопрос. Ватрас и Мильтен задумались.
– Сын мой, за пару часов мы могли бы создать подобную руну, материал у меня с собой…
– Но, – закончил Мильтен, – ты не посвящен в круги магии Инноса, необходимые, чтобы использовать ее. У тебя просто не хватит умения.
Отрадно это слышать. Мой оптимизм все повышается.
– Может, хотя бы парочку свитков напишите?
– Напишем. Да что толку, – мрачно проговорил Мильтен. – Как будто в бою у тебя будет масса времени читать каждый из них.
Ватрас о чем-то глубоко задумался.
– Выход все же есть. Если мы не можем за ночь обучить нашего друга трем кругам магии, то… мы упростим формулу заклинания, пожертвовав необходимой для ее применения магической энергией, но сохранив самую ее суть – уничтожение неживого врага.
– Тогда ему понадобится с десяток магических напитков – и целый пучок огненных трав, - проворчал Мильтен.
– Иного пути нет, – ответствовал Ватрас. – Враги сильны, когда их много, трудно надеяться только на меч. Пусть лучше наш друг затрачивает на каждое заклинание большое количество магической энергии, зато эта руна будет его помощником.
– Тогда за работу, – воскликнул Мильтен. – Не переживай, приятель, к утру твоя руна будет готова. Идемте, Ватрас, лаборатория уже проветрилась.
Молодой маг снова быстро развел огонь и поставил на него котелки с зельями. После этого кинулся к мешкам с припасами для магии и после непродолжительных поисков (в ходе которых на полу оказалась гора склянок, пучки с засушенными травами, свиточная бумага, различные магические кристаллы, уголь, гусиные перья и банка чернил) вынырнул из этих завалов с радостным криком: нашел!
– Вот он, отличный рунный камень.
– Хорошо, Мильтен, – с улыбкой сказал Ватрас. – Начинай изучать формулы. Я сейчас подойду. – Он обернулся ко мне: – Иди отдыхай, сын мой, тебе больше не о чем беспокоиться.
Да нет, было о чем. Вместе с дневником мастера у меня в руках был «Альманах одержимого». Возвращение на корабль на какое-то время отвлекло меня от размышлений о Марио. И все равно в каждую свободную от насущных проблем минуту воспоминания о нем продолжали тревожить меня. Я все еще хотел спросить об этом у Ватраса.
Хотел… и уже открыл было рот, но в последний момент передумал. Им сейчас надо работать. Для меня же. Зачем я буду отвлекать Ватраса своими беседами? Как бы то ни было, я продолжал свой путь и ничто не могло остановить меня. Завтрашним утром я отправлюсь снова вглубь горы воевать с загадочным склепом, и эта странная книга не станет мне препятствием. Если все так ясно – о чем же говорить? Альманах я передам по возвращении главе монастыря Инноса, тогда и разберемся во всем. А сейчас я в самом деле пойду отдохну.
– Ты что-то хотел, сын мой? – Ватрас будто угадал мои метания.
– Нет-нет, так, решил заказать еще пару зелий ускорения. В борьбе со скелетами оно очень эффективно, – на ходу сочинил я.
– Мильтен уже варит их, не волнуйся…
– Тогда удачной вам работы, я пойду…
Благословив меня во имя Аданоса, Ватрас пожелал мне спокойного сна. Но во взгляде, которым он проводил меня, я прочел беспокойство. Мудрого мага было не обмануть, он что-то подозревал, но не стал останавливать меня.
Не менее задумчивый взгляд бросил на меня и генерал Ли, когда я проходил мимо него к каюте. Точно так же он смотрел и на причал, и на соседние скалы, возвышающиеся справа от ирдоратского залива. Но это-то было понятно, оттуда мог напасть враг. Почему же бдительный генерал, чей накопленный опыт мог равняться разве что с горем, которого он с избытком хлебнул в жизни, так смотрел на меня? Будто видел и во мне далекие причалы, где мог затаиться враг…
Если бы я только знал, что иногда лучше показаться слабым и поведать кому-то мучающие тебя переживания, чем унести их с собой и позволить им лишить тебя силы. Ведь Ватрас – не мальчишка Мильтен, а Ли – не рубаха-парень Горн. Они могли бы понять… может, они единственные…
Но личный опыт – незаменимая вещь. Если бы только она не стоила так дорого…

 

Спойлер

Глава 3. Призрачные видения. (неоконченная)


– Нет, ну что за недоучка-некромант придумал этот распроклятый склеп! – бас Горна гремел, подобно грому, в залах Ирдората. На этот раз он перемывал косточки всем скелетам, призракам и зомби, которые поджидали нас в таинственном склепе.
Я опустился на пол и, достав дневник неизвестного мастера, снова принялся его перечитывать. Потом внимательно взглянул на свои пометки комбинаций переключателей. Из девяти возможных только одна была верной. При ошибочном наборе из стенных порталов выскакивали, жутко скрипя своими костями, скелеты и набрасывались на нас.
Лестер прислонился к стене, находящейся напротив входа в зал с саркофагами, где мы сейчас и находились. Он напряженно вслушивался в тишину склепа, готовый в любую минуту подать сигнал к защите. Его просьба сопровождать меня была странной, слишком уж легко вооружен он был для этих залов: доспехи послушника и боевой молот, выглядевший по сравнению с топором Горна и моим мечом детской игрушкой. Но все же я взял его и теперь не жалел. Своим внутренним чутьем Лестер угадывал появление врага и успевал предупредить нас с Горном. А в этом загадочном склепе с его ловушками лишняя пара глаз и ушей была весьма кстати.
Горн, наплевав на все суеверия, уселся на саркофаг, откуда и продолжал свою гневную речь.
– Нет, ну вот же вам, страхолюдии ходячие, все разгадали, камешки в львиных ртах правильно расставили, вылез переключатель из пола, повернули! Так нет же, всего один засов на этой каменной стенке открылся. Чегой-то Белиар так бережет своего зверюгу, что за четырьмя засовами его спрятал? И извольте теперь и дальше расшифровывать эти комбинации! Нет, не люблю я эти замудренности, – он достал из вещевого мешка бутылку с можжевеловой водкой и его дальнейшие комментарии потонули в довольном фырканьи: Горн решил поднять себе настроение своим любимым способом.
Я улыбнулся, но улыбка моя была невеселой. Все это напоминало мне храм Спящего, где, едва ты ошибался с комбинацией, как в центре комнаты материализовывались прямо из воздуха демоны. Пока я разгадал нужный порядок нажатия переключателей, в комнате уже было не пройти из-за тел этих Белиаровых прислужников. Но здесь было все сложнее. Хотя сама схема склепа была уже ясна для меня и мысленно я даже восхищался искусством строителей, но все это мне решительно не нравилось. Этот склеп неожиданно мог сыграть не по правилам.
– Горн, слезь-ка лучше с саркофага. Не дай Иннос, разбудишь какую-нибудь знатную нежить.
– Да чихал я на них всех. Встанет – назад уложим…
Вот бы мне такое спокойствие. Почему я такой суеверный? Я медленно поднялся с пола и сказал.
– Видимо, мы не так поняли мастера. Он говорил не об одной, а о нескольких комбинациях. Здесь четыре зала: два нижних, два верхних. Каждому из них соответствует засов на Большой двери. И в каждом зале нужно набрать кодовую комбинацию… Причем, она может быть везде разная.
– Думаешь? Разве у этих скелетонов хватит мозгов?
– Ты недооцениваешь некромантов, – проговорил Лестер. – Они могущественные маги и умом превосходят многих из нас. Вероятно, мастер-ключник был одним из них.
– И все же, если помните, неизвестный писал в дневнике, что мастер-ключник был недоволен излишней «легкостью» комбинаций и хотел сделать что-то еще, что усложнило бы задачу, – добавил я задумчиво.
– Тьфу, ты же видел, что от этого неизвестного остался лишь скелет. Может, его убили за крамольные мысли прежде, чем он успел усложнить склеп? – спросил Горн.
– Все может быть, но точного ответа мы не знаем. Поэтому надо быть начеку. Если вдруг услышите гул у себя над головой, без сомнений выбегайте из зала. Я уже видел фокусы с опускающимися потолками. И кольями, выскакивающими из стен и пола.
– Последнее нельзя сделать незаметно, – сказал Лестер. – Достаточно обследовать пол.
– Ну, тогда займемся всем этим, – решил я.
Спрятав дневник в сумку и сжав в руке листок со списком комбинаций, я направился в темный коридорчик, ведущий в небольшую залу круглой формы. Таких зал было ровно четыре, в каждой из них на стенах, через равные промежутки, были высечены барельефы в виде львов, а может, каких-то иных мифических животных, в пасти у которых находились подвижные камни. Каждый лев по отдельности не мог укусить тебя, когда ты совал руку к нему в пасть, но вот комбинация из трех камней могла стоить тебе жизни. И лишь в единственном случае приносила долгожданный успех.
Проходя через туманное сияние посреди коридора, я вспомнил про первый сюрприз, который преподнес нам склеп.
***
Настороженно озираясь по сторонам, мы шли по коридору, сжимая оружие. Я впереди, Лестер за мной, Горн замыкал движение. Вдруг впереди возникло сияние – словно сработал невидимый телепорт. Меньше, чем за пару секунд, сияние съежилось и превратилось в сгусток серого, мерцающего тумана, из которого выступила фигура в черном плаще, похожая на Ищущего, и, злорадно смеясь, проговорила:
– Несчастные! Вам никогда не разгадать тайн моего склепа! Вы останетесь здесь навсегда… Потерявшие жизнь, не обретшие смерть…
– Счас я тебе сам задам загадку…
Выскочив из-за моей спины, Горн с диким криком понесся на неизвестного, не дожидаясь, пока в нас полетят огненные шары. Но оказалось, что фигура была лишь призрачным видением, и наемник проскочил сквозь нее, с разбегу врезавшись в стену. Вспышка – и среди сгустков тумана уже не было никого. Только где-то под потолком эхом пронесся чей-то злой смех, и к моим ногам непонятно откуда упал, звеня, ключ.
– Попытайтесь!
И безумный хохот, от которого невольно сжималось сердце, унесся куда-то прочь, в глубины темных залов.
– Совсем обнаглели, – проворчал Горн, поднимаясь на ноги. – И тел не имеют, да еще и смеются в лицо приличным людям.
– Судя по всему, – произнес я, поднимая ключ с пола, – это и был тот самый мастер-ключник, о котором говорил неизвестный в своем дневнике. Так что можно считать, что мы получили официальное приглашение.
Однако Горн был очень недоволен:
– Ты же знаешь, парень, как я не люблю, чтобы кто-то оставался у нас в тылу… А эти призрачные тем более мне не внушают доверия, – Горн поднял голову вверх и, потрясая топором, воскликнул:
– Что, слабо на поединок выйти из своего тумана, а господин Призрак?
– Он и так бросил нам вызов, – в одной руке у Лестера была руна, другой он держался за рукоять своего молота. Бывший послушник братства Спящего всегда был невозмутим, но сейчас его голос прозвучал как-то глухо…
Я вдруг понял, что, может быть, первый раз в своей жизни Лестер испугался… Почему именно сейчас, ведь были моменты, когда и он, и я были на волоске от смерти… Что-то было не так в этом склепе, весь этот день был какой-то не такой …
– Так мы примем его вызов. Эти костоходящие не поставят нас на колени, – Горн был, как всегда, воинственен. Сегодня даже слишком воинственен.
Я устало кивнул, понимая, что задача моя внезапно усложнилась. Один мой спутник боится, хотя никогда в этом не признается, другой готов сумасбродно рисковать собой. И все же я был рад, что не был один в этих залах.
***
На этом раз никто не вышел к нам из тумана, и мы очень скоро очутились в комнате с каменными львами-барельефами.
Все-таки меня, как и Горна, терзало тайное беспокойство из-за этого сгустка мглы, оставшегося за спиной. Он словно хранил в себе саму возможность нового появления незваных гостей. Поэтому я велел Лестеру встать у входа и наблюдать за этим туманом. Нельзя было допустить удара сзади.
Горну приказал вплотную подойти к одному из львов: хотя, по словам Лестера, в стенах и на полу не было щелей, из которых могли выскочить пики, я не хотел рисковать.
На поясе у меня висела руна против нежити, которую все ночь готовили для меня Мильтен и Ватрас, правая рука уже лежала на рукояти «Мощи Инноса»: мне хватило бы и секунды, чтобы выхватить его из ножен. Горн уже держал в руках свой топор, готовый в любой момент обрушить его на голову стража-нежити.
Я подошел к нему.
– Горн, выбери-ка комбинацию. У тебя счастливая рука. Кто знает, вдруг нам повезет с первого раза.
– Ну-у, – протянул Горн, – что же ты нашего мастера-ключника обижаешь? Он готовил своих скелетов, а ты даже пару битв разыграть для разминки не хочешь…
– А все-таки?
– Давай вон эту, – Горн ткнул своим пальцем в листок. – Четвертая. Клянусь рогом мракориса, будет удачная.
Я обошел двух львов, передвигая камни у них в пасти. Дело оставалось за третьим.
– Скрестите пальцы…
Лестер продолжал вглядываться в туман, зажав в руке молот.
– Оружие к бою! – выкрикнул Горн свой знаменитый боевой клич.
Я повернул камень…
Но беда пришла совсем не оттуда, откуда мы предполагали… Видимо, перед смертью неизвестный мастер все же построил для склепа последнюю ловушку…

 

Изменено 14 февраля, 201411 г. пользователем Absolut

Алый, словно...

Автор: Phoenix_NewDragon

Спойлер

Алый, словно...

Треск мечей становился все громче. Удары то и дело сыпались на мальчишку, он отбивался, как мог. Еще бы – как можно проиграть бой брату, который старше всего на две весны? Старшой пытался провернуть какой-то хитрый прием, обманку – но что именно это будет, младшенький не догадывался. Впрочем, даже скажи ему, что это будет за прием, он бы все равно не отразил его – реакции не хватило, да и умение хромало. Каков навык боя у шестилетнего мальчишки?
Марк наблюдал за внуками с улыбкой. Через сколько лишений он прошел, чтобы выбраться с того треклятого острова. Чтобы мальчишки могли вот так вот порезвиться на солнышке, поплавать в чистых водах нормандских рек, полежать на траве.

Глава 1
Тот захват корабля был весьма непрост. Еще бы – ведь их всего двое: Марк и его лучший друг, Мариардо. Оба бывалые бойцы - но как бы ни хорошо они сражались на мечах, вряд ли смогли справиться с целой командой корабля. Уж тем более, если то корабль пиратов – единственное судно, которое вообще решило пройти мимо того порта.
Пираты, по мнению Марка, были очень уж рисковыми ребятами. Зайти в порт Хориниса являлось чистым самоубийством – его сторожили огромные красные пушки, оружие, тайну которого не могли понять даже маги. Но в этот раз обстоятельства другие – порт никто не охранял, влиятельные гильдии распались. Никто не мог помешать пиратам хозяйничать в городе.
Но мастерам удачи надо отдать должное – сейчас они вели себя корректно, ни на кого не нападали, не балагурили. Они понимали, что хотя стражников и нет, но жители Хориниса сами могут постоять за родной город и отразить любую атаку. Ведь не так давно горожане уже отбили нападение орков – что им команда корабля?
А может, хорошим уроком послужило реальное применение силы в прошлом году, когда два десятка стражников совершили рейд по всем близлежайшим островкам и вычистили их от этой заразы.
В любом случае, ситуация всех устраивала – кроме тех двух человек, что вознамерились украсть корабль.
Марк в уме перебирал варианты. Если пираты решили побалагурить, корабль остался без защиты – в лучшем случае осталась пара человек, с которыми два друга справятся без особых проблем. Но сейчас на берег сошли только те, кто хоть как-то умел вести торговые дела – а таковых оказалось мало. Добрых два десятка осталось на борту – против стольких ни один паладин не выдержит, что тут пара бывших стражей этого города. Надо выманить пиратов с корабля – но как?
Как можно выманить пчел из улья? Выкурить: но огонь на корабле – такое бедствие, что если не погасишь, то плыть не на чем, а корабль необходим именно из-за плавучести. Предложить отдать корабль? Смешно – кто ж отдаст курицу, несущую золотые яйца. Выманить боем? Вряд ли вообще обратят внимание на мелкие драки на берегу – а большую потасовку два мужчины не смогут устроить. Сказать, что там-то спрятан клад - так проверить пошлют пару человек, а не весь корабль. Что же выманит всех? Может…
Но додумать мысль Марку не дал только что вернувшийся Мариардо. С его одежды все еще ручьем стекала вода.
- Я оплыл все судно несколько раз. Взобраться на него можно по якорю – но тут-то и проблема – мы попадем с якоря в трюм, который наверняка закрыт. Да и… не пойдет этот план, ох как не пойдет.
Мариардо глотнул шнапса, отдышался, продолжил:
- Вот я и думаю, может, ну его, этот корабль. Найдем другой, плот сверстаем, лодку выщербим – что мы, не мужики, что ль.
Марк лишь покачал головой. Плот и лодка – это, конечно, хорошо, но все хуже корабля. Его план ему нравился куда лучше. Еще бы – ведь в нем участвовали женщины.
«Красный Фонарь» всегда был заведением еще тем – но когда объявил, что одну ночь жрицы любви примут всех бесплатно… Заодно его нынешний хозяин, Элврих, вернул стражнику – тот спас его однажды от бандитов.
Друзья разделились. Марк пошел напролом, через сходни, а Мариардо полез на якорь. Даже если один из них сядет в лужу, второй спасет ситуацию.
На корабле осталась пара человек. Один пират, что ходил туда-сюда по кораблю, да старик кок, которому давно не до любовных утех. Марк подождал, пока бедняжка охранник подойдет поближе к нему, и рубанул мечом. Тело медленно оседало – за это время Марк успел уже метнуться на кухню, где и встретил кока. И в этом был его просчет – старичок владел мечом не хуже паладинов. Движения отточены долгими тренировками, ни одного лишнего взмаха или вздоха. Кок скоро выбил меч Марка и пришпорил бы его к мачте, если не вовремя появившийся Мариардо. Старый друг лучше новых двух – древняя поговорка, но насколько ж верна. Пусть и простоватый, но неплохой вояка, Мариардо подкрался к старику сзади и перерезал горло.
- И после этого кто-то еще хочет, чтобы старикам запрещалось жить, - только и смог выговорить Марк, пока друг возвращал меч.
- Нелегко тебе пришлось. Ты ж против самого Теребора пошел.
- Что за Теребор? Не слыхал…
- Долгая история. Но и времени у нас теперь предостаточно, - засмеялся Мариардо. Теперь у них был корабль…

Старик закашлялся, возраст давал знать. Это в былые времена он мог пробежать отсюда и до вечера и не задохнуться. Впрочем, бегать приходилось много – и за кем, и от кого…


Глава 2.
Эрнст забрался далеко. После той ночи, когда убита вся его гильдия, покоя не находил. Кто, кто раскрыл членов гильдии? Кто отдал приказ убить? Как такое вообще могло произойти, что общество, которое управлялось двумя, пусть и противоборствующими, гильдиями воров, внезапно узнало об этом и перебило всех?
Он прятался в глубокой пещере, по пути к заброшенным руинам. Даже маги Воды ушли из них – но это никого не интересовало. То, что его найдут, Эрнст не сомневался – если догадки верны, спастись не сможет никто. А догадки сводились к одному – из тех, кто еще жив, только Марк мог знать членов гильдии. Не стоило ему тогда доверять – но теперь ничего не поделаешь.
Марк тем и отличался от остальных, что умнее. У него свои принципы, но в интересах дела стражник мог заткнуть их за пояс. Легко подстраивался под ситуацию – он смог быть одновременно и с наемниками, и со стражниками, враждовавшими с давних пор.
Глава новой гильдии воров то и дело бросал взгляды в сторону входа, поправлял шпагу. Порой Эрнст вынимал ее и начинал тренироваться – но сил просто так ждать, когда придет смерть, не оставалось.
Под вечер вору начало казаться, что все-таки смог скрыться от Марка, что теперь никто не помешает убраться с острова… Но в момент, когда подобные мысли уже вовсю гуляли в голове, вход в пещеру перегородила огромная темная фигура. Мир сразу уменьшился до размеров маленькой пещерки. Стены начали давить, потолок опускаться…
- Я нашел тебя, Эрнст. Думал спрятаться от меня здесь?
Да, это был Марк. Стражник не привел с собой никого, но его и одного хватало с лихвой. Как можно более ровным голосом вор ответил:
- Прячутся лишь трусы – а я лишь скрывался.
Марк усмехнулся. Разницы между «прятался» и «скрывался» он как-то не замечал. Впрочем, углубляться в тонкости языка времени не было – Эрнст вынимал шпагу и вставал в боевую стойку. Стражник ответил тем же.
Шпага мгновенно просвистела возле горла воина, свернулась дугой и метнулась обратно. Такой прыти от вора Марк не ожидал, но натренированное тело отреагировало моментально – блок, нырок под клинок, захват. Шпага выскользнула из рук Эрнста, но тот и не думал сдаваться. В левой руке сверкнул нож с красной ручкой, через миг он покрылся кровью. Воин схватился было за бок, но вовремя вспомнил, что ране он пока ничем не поможет, а вот обезвредить того, кто ее нанес, есть время.
Марк отпустил руку вора, взял меч, брошенный во время захвата. Схватить шпагу вору не дал, и обычной «восьмеркой» загнал Эрнста к стене пещеры.
- Может, скажешь на прощанье, где Кассия? – сквозь зубы прошипел Марк. Рана в боку отнимала все силы.
- Она уже далеко…
В боку предательски кольнуло, и меч соскользнул. Горло бывшего главы гильдии воров захлестало фонтаном. Марк лишь крякнул и сел на землю пещеры. Значит, верно сделал, что послал Мариардо к порталу в Яркендар.

Старик снова загляделся на внуков. Конечно, они далеки от того времени, как смогут держать настоящий меч, но как же быстро они это время настигнут.
Мариардо тогда сработал хорошо. Просто безупречно – обвел Кассию вокруг пальца, заманил в ловушку и прихлопнул, как муху. С виду простоват, но в ловушках смыслил справно…
А вот Эрнст удивил. Мог сбежать вместе с Кассией, но остался. Боялся, но дождался возмездия. Почему? Хотел таким образом покаяться в грехах? Или же ему так приказала воровка?


Глава 3.
Нет, это невозможно! Как такое могло произойти? Чтобы служители Инноса напали на простых людей… Всего несколько человек в Хоринисе знали истинную причину такого поступка магов.
А Марк догадывался. Во всем городе существовало только две гильдии, которые могли настолько повлиять на такую силу, как маги Огня. Две гильдии воров, которые захватили власть над городом, не без его, Марка, участия. И теперь он стоял перед выбором. С одной стороны, признайся он, что знает о происходящем, город поймет, что и сам Марк не особо чист. С другой стороны, пусти ситуацию на самотек – и от Хориниса не останется и камня на камне.
Внутренне стражник уже сделал выбор – вот только его тело не понимало, почему все именно так, и упорно пыталось сделать вид, что ничего не происходит. Но человек тем и отличается от зверя, что живет голосом разума, а не чувств.
Не сомневаясь более в происходящем, Марк пошел к торговцам – ведь кто, кроме гильдий воров, может управлять городом, особенно учитывая, что предыдущих хозяев тоже перебили, – и воин снова закусил губу от осознания того, что помогал в этом.
Лютеро выслушал бывшего стражника без тени недоверия. Он прожил долгую жизнь и знал, что для любого поступка можно найти рациональное объяснение. И потому также знал, что Марк не лжет – иначе не признался бы, что обнаружил расположение гильдии воров пару месяцев назад.
Также серьезно Лютеро отнесся и к последующим действиям. Необходимо наказать воров – и так, чтобы те навсегда запомнили, что можно делать, а чего нельзя. И чтобы помнила и молодежь, которая в скором времени будет выбирать дорогу, по которой идти. Пусть знают, что происходит с теми, кто начинает чрезмерно наглеть.
Естественно, должен знать весь город. Как же хорошо совпало, что торговец сохранил связи с герольдом – через полчаса во всем городе раздавался зычный голос.
«Внимание жителям Хориниса. Сегодня на ваш суд представляются люди, из-за которых мы лишились защиты. Вспомним и почтим минутой молчания тех, кто верой и правдой служил долгу стражников Хориниса, что первыми являлись на зов беды. Они погибли, как герои, отстаивая город от коварных наемников. Но и наемники действовали не сами – ими руководили те, кого мы с вами будем ненавидеть еще долгие годы. Мне стыдно сознавать, но власть в Хоринисе принадлежит ворам. Именно они натравили наемников, именно они натравили магов и именно они натравят завтра друг на друга соседей, братьев, отцов и сынов. Мне известны имена воров – и да свершится этой же ночью месть».
Герольд начал называть имена – и люди изумлялись, что знают этих людей. Воры жили рядом с ними многие годы – и скрытно управляли. Горожане мысленно точили ножи, которые сегодня ночью станут красными от крови. В словах герольда никто не сомневался – потому как опровергнуть их никто уже не мог.

Старик прервал свои воспоминания. Он больше никогда в жизни не сомневался в правильности выбора – но его поразил выбор людей. В ту ночь была настоящая резня. Всех воров, за исключением глав гильдий, попросту убили. Но особенность не в этом – а в том, что более не тронут никто. Не было беспорядков, мародерства – люди настолько озлоблены, что убили только виноватых. Это странно – но это было. Такое человечество еще могло жить… Не то, что сейчас, когда могут убить за косой взгляд…


Глава 4.
Маги показались ровно тогда, когда ситуация грозила выйти из-под контроля. Дракон разметал почти всех защитников – в основном тех, кто прибежал первым. Это были те стражники, что сдались наемникам, но еще помнили свой долг – защищать город от напастей.
Теперь настала очередь тех, кто решился захватить город, – наемников. Они не обращали внимание на смерть товарищей, просто сражались с драконом, но тот медленно, но верно побеждал.
И вот появились маги. Появился даже совет – маги высших уровней. Их красные мантии защищали не только от магии и огня, но и от стрел и болтов, словно на них какой-то щит, отражавший удары. Маги мгновенно поняли ситуацию, прочитали пару заклинаний. Дракон обратил на них внимание, как только огненный дождь коснулся чешуи. Именно это и нужно магам – отвлечь его и увести от города. Им это удалось.
Но почему-то они разделились на два отряда. Первый, во главе с высшими магами Огня, отправился за драконом, – сразиться с ним и убить. Второй отряд, состоявший большей частью из молодых послушников да пары-тройки магов, остался в городе.
Наемники стояли возле ворот города, ожидая, что дракон вот-вот вернется, и тогда им придется сразиться с ним. И то, что они стояли большой, хоть и неорганизованной кучкой, привело к гибели – с рук оставшихся послушников и магов сорвались огненные шары. Большая часть наемников мгновенно загорелась. Крики умирающих заполонили город.
Те, кто успел увернуться, понеслись прямиком на нового врага – но куда там. Им то и дело приходилось уворачиваться от огня, вдобавок, послушники сами неплохо владели посохами. Такого предательства от магов никто не ожидал. Горожане, что попытались вступиться за наемников, тут же были убиты. На рыночной площади не осталось живых, только обожженные трупы да пара мертвых послушников, разрубленных пополам, – кому-то повезло их встретить.
Когда Марк и Мариардо прибежали на площадь, они увидели лишь удаляющиеся красные мантии на горизонте – и кучу трупов. Стражники прибежали так поздно только потому, что пытались соорудить плот для того, чтобы сбежать с острова, – но оказалось, что сначала нужно было разобраться с теми, кто предал их. И если горожане были уверены, что это маги, Марк знал, что это не так.

Старик покачал головой, когда вспомнил то, что произошло перед той ночью, когда убили воров. Правильно ли сделал, что пытался сбежать? С одной стороны – нет, так как пытался спасти шкуру. С другой стороны, не пытайся он этого сделать, был бы мертв, и тогда неизвестно, что сталось бы с городом…
 

Глава 5.
Вот он и снова стражник. Бывшая форма вернулась к хозяину, меч занял законное место у пояса. Марк снова тот, кем был два месяца назад, – но ощущение того, что он не на своем месте, гложило его постоянно.
Тем не менее, стражник рад встрече с Мариардо – старым другом, который и посоветовал Марку пойти в ополчение. Вдобавок, воин повстречал Энцо – мальца, что хоть и служил в ополчении, но скорее как шут. Он пел, танцевал, рассказывал отличные баллады – но владеть мечом так и не научился. Брал другим – мог из любого выведать любые сведения, забалтывал так, что все удивлялись – когда ж они все рассказали? Такому кадру цены не было в разведке – но таковой в Хоринисе не имелось.
Именно им, Мариардо и Энцо, стражник поведал идею о том, что с острова надо бежать. Терять им нечего – поскольку власть в городе захватили воры, с помощью наемников направлявших действия горожан. Такие честные люди, как Марк и Мариардо, не остались бы живы – слишком большую угрозу представляли. А Энцо…что ж, он просто понравился Марку. Честный малый, который знает все обо всех и при этом умеет держать рот на замке,– таких людей всегда не хватает.
Друзья согласились с бывшим наемником – они тоже прикинули расклад. Решено уплыть на первом же корабле – а чтобы не терять времени зазря, сделать пока плот, на котором отплыть к ближайшему острову, на котором и сесть на любой корабль.
Энцо, как самый неумелый, оставил Марка и Мариардо делать плот, а сам отправился в город.
То, что произошло дальше, Марк узнал со слов очевидцев.
Энцо пошел в казармы, напевая очередной веселый мотивчик. Но, как только он ступил на крыльцо, взор отыскал то, чего быть не должно. Стражники возле ворот с кем-то сражались. Присмотревшись, Энцо увидел, что это орк. А за ним еще один…
- Нападение, – что есть сил закричал он. И ринулся в бой.
О том, что может умереть, Энцо не думал – честь и долг выше жизни. В один миг он оказался возле ворот, меч уже доставал горло орка. Да, стражник не умел сражаться – но разве умение диктует победу? Нет, ее диктует воля. Воля к победе, ярость, с которой бьешься – вот составляющие успеха. Первый орк рухнул, едва молодой стражник налетел на него. Но второй успел поставить блок, хоть и немного отшатнулся. Энцо махал мечом, как зачарованный, без устали, не чувствуя ран – но, не помогло. Следующий удар орка отбросил юношу к стене, мгновенье – и огромный топор разрубил тело пополам. Ярко-красная кровь брызнула на мостовую.

Пожалуй, за время жизни в Хоринисе Марку жалко только Энцо. Молодой парнишка по сути пожертвовал собой, чтобы спасти город. И это помогло – атаку орков отбили. Вот только не успели остановить ритуал, что призвал дракона, – и это вина Марка, так как если бы он был там, догадался, что делают орки. Но его не было – и дракона призвали. Кончилось все плохо…

 

Спойлер

Глава 6.

Марк догадался, кто среди наемников состоит в гильдии воров. Простой, но надежный тест расставил все по местам. Дать каждому наемнику ложную информацию и посмотреть, что выйдет. Дар раскололся. Впрочем, ожидаемо – он и раньше торговал с городом. Неизвестным осталось одно – если Дара никто не слушает, кто же заставляет наемников идти так, а не иначе? Рев Торлофа мгновенно поставил все на места.

- Наемники. Вчера эти солдафоны напали на нас. Мы не трогали их, жили своей жизнью. Но они нарушили то перемирие, что мы добивались долгое время. Пришло время показать, чего мы на самом деле стоим. Я пойду в город и захвачу его. Кто пойдет со мной и докажет, что мы не лыком шиты?
Поддержали многие. Почти все. Конечно же, Дар оказался в их числе.
Да, миссия Марка выполнена, он вычислил воров среди наемников – а толку-то? Через час они будут около ворот города, может, погибнут, может, захватят город – но в любом случае информация стражника бесполезна. И другой вопрос – а что делать ему, Марку. Он не может сражаться ни на стороне наемников, ни на стороне ополчения – и там, и там есть дорогие сердцу люди. Пусть они и враждуют между собой – но он то звено, что связывало воедино. Выход только один – ждать или здесь, или прямо возле ворот города, где они наверняка и будут биться.
Получилось так, что пришлось идти в город. На ферме Онара не осталось ни одного наемника – либо хотели захватить город, либо хотя бы присутствовать. Конечно, присутствие рано или поздно вылилось бы в драку – но что тут поделаешь?
Несмотря на боевой задор, при котором перед глазами становилось красно от крови, наемники не потеряли рассудок – идти прямой атакой грозило смертью по крайней мере половины из них. Именно поэтому они разделились на два отряда. Первый отряд атаковал ворота – без особого энтузиазма, так, чтобы сохранить людей, но и отвлечь ополчение от иных дел. Второй отряд, меньше числом, отправился к стенам города, прихватив пару лестниц. Конечно, людей не хватило бы на полноценный бой со стражниками Хориниса – но их козырь то, что их никто не ждал.
Почему-то все думали, что через стены города невозможно перелезть. Можно – просто никто не пытался.
И план удался – ополчение до последнего человека ринулось к воротам, оставив беззащитными и казармы, и посты. В том числе и верхний квартал, в котором жили те, кто и управлял городом. Маленький отряд сделал дело – быстро, безо всякой суеты он перелез через стены. Наемники оказались возле пустых казарм, оттуда же, через порт, оправились в верхний квартал. Жители практически не оказывали сопротивления – их слишком мало, чтобы справится хоть и с небольшим, но организованным боевым отрядом наемников.
Марк не участвовал в битвах – он был как раз в том маленьком отряде. Но он и не остановил никого от убийства. Когда клинок одного из наемников прошил горло Лариуса, Марк не проронил ни слова, не совершил ничего, что могло остановить меч.
После устранения представителей власти, отряд двинулся к воротам, где атаковал стражников с тыла. Окруженное ополчение быстро поняло, что к чему – а после того, как им объявили об убийстве Лариуса и его свиты…они сдались. Продолжать бой бессмысленно.

Вновь Марк не мог понять, правильно он тогда поступил или же нет. Может, да, может, иначе, но одно ясно – в тот момент что-то в его душе сломалось. Он не мог больше жить простой жизнью обычного человека. после того, как позволил убить безоружных людей. Пусть даже Лариус заслужил смерть – но честь отныне не могла быть с Марком.


Глава 7.
Жизнь среди наемников оказалась куда лучше, чем в рядах ополчения. Здесь не было строгих запретов – разве только на драки и убийства. Впрочем, даже этот запрет грозил быть забытым после ухода Ли. Наемники жили в удовольствие – пили вино, курили болотник, избивали крестьян – им сходило с рук. Онар понял, что, кроме Ли, не было никого, кто мог действительно держать в кулаке этот сброд. Даже Торлоф не смог этого – и потому сдался.
Но сейчас Марку нравился подобный исход. Постоянные драки, разбой и прочее – что еще нужно молодому парню?
Через два месяца, однако, захотелось чего-то большего – а именно охоты. Разумеется, обычные волки никак не прельщали наемников: охотиться решили на мракориса – самого опасного хищника Хориниса.
В отряд «охотников» набралось семь человек –Торлоф, Марк и прочие. Поздней ночью, когда луна только вышла посмотреть на темный мир, они направились в лес. Наемники двигались одной линией, так, чтобы каждый видел товарищей справа и слева. Этот способ многократно оправдывал себя – помог и сейчас. Вот только…
Мракорис – довольно опасный зверь. Одним ударом лапы может перебить хребет человека, передвигается огромными прыжками, шкура невероятно толстая и прочная. Хищник способен разметать отряд в несколько человек, даже не заметив его существования. Именно поэтому наемники двигались, стараясь не привлекать лишнего шума. Конечно, маловероятно, чтобы их не заметил ночной зверь – но все же…
Но надо же такому случиться, что в неподходящий момент Торлоф наступил на сучок и громко выругался. Мракорис, что оказался неподалеку, подал голос. Рев потряс округу – зверь ринулся на тех, кот пришел отбирать то ли его территорию, то ли его жизнь.
За миг зверь оказался возле одного из наемников и вонзил клыки в горло. Смерть наступила мгновенно - тот даже меч схватить не успел. С остальными мракорис разбираться не спешил – они уже вынули оружие и окружили хищника.
Защелкали арбалеты, болты вонзались в шкуру зверя. Тот беспокойно рычал, но ничего не мог поделать – вскоре стал похож на морского ежа, утыканного красными иглами. Марк насторожился: никто из наемников не брал арбалетов. И точно. Это ополчение Хориниса. Неизвестно, то ли они тоже хотели поохотиться на зверей, то ли еще чего. Но, скорее всего, они ждали наемников.
С мракорисом покончено – и стражники переключили внимание на наемников. В темноте, но пусть даже и в лесу, они оказались беспомощны перед арбалетами. Спаслось только двое – Торлоф и Марк, вовремя почувствовавшие опасность и ретировавшиеся ранее.
У Марка в голове заиграла мысль о том, что встречу подстроили. Существовало две гильдии, которые могли совершить такое – и обе воровские. И, скорее всего, у них люди среди наемников.

И все же интересно, что, если бы мракориса не оказалось на месте? Тогда ополчение напало на наемников сразу или же Торлоф наткнулся на них раньше и завязался бой? Кто послал мракориса в то место – провидение, ополчение или просто потребность поспать?


Глава 8.
Вот и сбылась мечта идиота - Марк стражник. Конечно, не самая почетная должность, которую можно получить в Хоринисе – но крепкие доспехи и меч, оттягивающий пояс, приятно грели душу.
Вульфгар услужливо показал основные навыки владения мечом, и Марк упорно начал тренироваться. В отличие от многих горожан, что нанимали в стражи порядка, у бывшего фермера было то, чего нет у них – терпения. А правда, попробуй каждый год ждать, пока взойдет пшено, пока повыдергиваешь сорняки. Пока отбиваешься от полевых хищников, которые то и дело норовят сожрать урожай. Тут поневоле научишься терпению, спокойствию.
Как стражник Марк вел себя не вызывающе, но в тоже время понятно – да, он на посту. Он постоянно держал руку на рукояти одноручника, зрел по сторонам, но в тоже время его не видно, пока не присмотришься специально. Конечно, воры видели стражника, пару раз попадались даже – и ни разу не смогли откупиться: Марк ревностно бдил службу и вел воришек к Вульфгару.
И однажды глава стражи позвал Марка и еще двух стражников, Мариардо и Энцо, к себе. Марк пока не знал их – кроме малой толики информации.
Мариардо – такой же выходец из крестьян, спокоен, расчетлив. Он не обладал особым умом – но в нем развита та жилка, что могла починить любую вещь, будь то замок или цепи. И горазд на ловушки – кого угодно мог в них заманить.
Об Энцо знали меньше – он везде и нигде одновременно. Шустрый малый, он носился по городу, каждый день сверкая до блеска начищенными доспехами. Шугал птиц, пел песни – и город его любил. Случись драка, приди Марк или Мариардо – они бы долго думали, кто ж кого побил первым, а кто нарвался. Но если приходил Энцо, он в секунды узнавал, что произошло, как и с кем. Но вот о прошлом мальца не знал никто, даже Вульфгар.
Вульфгар был серьезен, как никогда раньше.
- До меня дошли слухи, что в городе орудует шайка воров. Конечно, и раньше такие слухи гуляли, но сегодня мне стало известно имя одной из воровок – Кассия. Вам троим я еще могу доверять – вы и найдете и уничтожите гильдию.
- С чего начать? - тут же спросил Марк. Ему совсем не нравилось писать пальцем по воздуху.
- И это ты спрашиваешь у меня? Марк, пораскинь мозгами да подумай, что ж я вас троих-то пригласил, а не одного тебя? – засмеялся глава стражей.
Раскидывать мозгами Марк умел – потому лишь по обрывкам информации он часто распутывал сложные дела. Но среди них тот, кто лишние мозги не раскидывал, а носил их вместе с собой. Энцо, кто же еще, мог быстро найти кого угодно и где угодно.
Неизвестно, где пропадал малыш, с кем говорил и в какие дебри залазил – но под вечер, усталый, побитый и окровавленный, он еле дотащился до казарм.
- Канализацию… посмотрите… - только и смог выговорить он и рухнул на кровать.
Его умение говорить пасовало, когда надо браться за меч – потому и пришел Энцо полумертвым. Марк встретился взглядом с Мариардо – и взгляд сказал, чтобы Марк шел один, пока его друг присмотрит за юнцом.
 

Глава не глава
Канализация Хориниса охватывала весь город, и попасть в нее можно откуда угодно. Весьма удобное место для воровской шайки.
Марк потуже затянул пояс, проверил, как вынимается меч, и спустился в канализацию прямо из казарм. Об этом лазе мало кто знал, да и те, кто знал, никогда им не пользовались.
Вонь накинулась на жертву, и полминуты стражник стоял, привыкая к едкому противному запаху. А когда привык, медленно побрел вдоль стены, примечая путь.
Сначала не встретил ничего необычного – только тьма, стены и нестерпимая вонь. Весь Хоринис мусорил и сбрасывал отходы в это место – и Марк сейчас вспоминал всех жителей недобрым словом, когда в очередной раз вляпывался в продукты их жизнедеятельности. А ведь сапоги недавно выдали новые, чистые, кожа еще скрипит, пока ходишь…
Завернув за очередной поворот, Марк чуть не врезался в двух человек. Повезло только в одном – они стояли лицом друг к другу, о чем-то спорили. Один держал перед собой факел – а ведь давно известно, что если хочешь быть наготове к опасности, то на огонь смотреть нельзя. В темноте он только слепит, а враг может подкрасться сзади.
Но Марк мгновенно подавил желание тут же уничтожить двух уродов и нырнул обратно за угол. Отсюда прекрасно слышал, о чем говорили воры.
- …вот и передай своему ненаглядному Эрнсту, что Кассия видеть его больше не будет. Разворот и поворот, все понял.
- Эрнст сделал для нашего братства больше, чем все воры вместе взятые.
- Он предал братство, когда решил собрать для себя особый отряд для своих операций. Мы – воры, а не убийцы, понял ты меня, безухий демон?
- Агрх… Не переходи мне дорогу в темном переулке, не переходи.
Тот, что приходил вроде как от лица Эрнста, махнул рукой и удалился, унося факел. Марк хотел двинуться за ним, как почувствовал, что за спиной кто-то стоит. Но повернуться не успел – тряпка, смоченная острым настоем сефариса, лишила сознания.
Очнулся прикованным к стулу. На него в упор смотрела какая-то девушка, неподалеку стоял громила.
- Наш стражничек проснулся, - проворковала девушка, - он, наверное, проголодался и хочет кушать.
Что-то в этой девушке было. То ли просто красота, то ли выразительные глаза и распущенные волосы брали свое. А может, то, что она говорила так, словно хотела приворожить, а не убить насмерть.
Марк хотел выругаться в ответ, но не смог – рот нашпигован тряпками.
- Марчик ведь не расскажет злому дяде Вульфгару, что нашел нас тут. Марчик понимает, что если расскажет это, то погибнет не только он, но и его друзья. Ах да, погибнет и Элизабет, которую он оставил на фермочке.
Стражник подивился, откуда воры знают, но виду не подал. Только дернулся разок в путах, чтоб подумали, что сбежать пытается. А он пока… И тут мозг прошила мысль – что-что она там проворковала. За ее приятным голосом он не сразу расслышал, о чем говорит девушка, явно та самая Кассия. А ведь она только что сказала, что убьет семью, если он…
И что самое главное – знала, о чем говорила. Кассия ходила вокруг кругами, проверяла его реакцию. Порой делала вид, что распутывает веревки – но только делала вид. Она вполне могла убить Элизабет. Даже если не она, то вон тот громила будет способен на это.
Когда девушка сделала очередной круг, Марк все-таки смог выплюнуть тряпку и процедить сквозь зубы:
- Хорошо, никто не узнает о вас.
Воры знали всех в городе. Даже то, что если Марк дал слово, то сдержит его.
Когда Марк уже выходил из той комнаты, где его держали, услышал разговор за спиной.
- А как же быть с Эрнстом?
- Эрнст. О, Иннос, он такой красивый…но предал нас. Пусть даже он взял всех агентов, все связи-то остались у нас. Мы нанесем такой удар, что никакие его люди среди…
Кассия бросила взгляд в сторону стражника и смолкла. Она и так сказала слишком много и раскрывать все секреты не собиралась. Но Марк понял – в городе отныне две гильдии воров, и он стал невольным свидетелем их раскола. А где раскол, там и дележ, и войны. Скоро что-то случится.
Когда Марк ушел, воровка еще долго крутила в руках кольцо – подарок Эрнста, на котором были изображены два скрещенных кинжала. И щеки поневоле порозовели от воспоминаний, как она проводила время с предателем.

После того случая Марк уволился из ополчения и стал пытать счастья у наемников. Сейчас понимал, что тогда было не все потеряно… Но молодость усилила эмоции, и он не хотел жить с тем, что предал свой долг.


Глава 9.
Марк снова и снова копал огород. Который год возил сюда навоз, перекапывал, сажал репу да томаты – все для того, чтобы прокормиться. Он многое сделал для фермы – и поневоле гордился своим детищем. Еще бы, ведь мало кто еще мог позволить себе поставить на ней мельницу.
Но богатая ферма привлекала не только завистливые взгляды крестьян. Бандиты быстро узнали, кто на ней живет, и в один прекрасный день решили наведаться в амбар.
Они появились в тот момент, когда фермер отошел отдохнуть. Марк прислонился к забору, и тут же его схватили за рот и приставили нож к горлу.
- Молчи, понял.
Марк был довольно неплохим воином, уже участвовал в войнах – но когда под рукой только лопата да нож давит на кожу, что делать? Фермер только кивнул. Бандиты крепко привязали его к столбу и быстрыми шагами унеслись в сторону амбаров. Их было всего шесть.
Единственной ошибкой было то, что они не оставили никого охранять Марка. Человек, единожды побывавший на войне, до конца жизни готов к действиям. Так и сейчас, Марк быстро освободился от веревок, и бросился в дом – там хоть что-то, похожее на оружие.
Экипировавшись мечом и красными кожаными доспехами, лежавшими в сундуке с давних времен, Марк побежал в сторону амбара. Он прекрасно понимал, что произойдет, как только бандиты возьмут еду – попросту сожгут ферму.
Около двери в амбар стоял один из бандитов. Он на посту, но… смотрел исключительно внутрь амбара и не видел, как подбирается Марк. Одним движением фермер снес голову, подхватил падающее тело и встал на выходе. Через пару секунд появился второй – проверял, что за шум на улице. Он не ожидал нападения, за что и поплатился – меч пронзил сердце.
Марк снова откинул тело подальше, сняв с пояса нож. Идеально сбалансированный, он через пару мгновений воткнулся бандиту промеж лопаток. Мужчина был еще жив, но из-за перебитого позвоночника упал и так и остался лежать до конца схватки.
Только теперь бандиты поняли, с кем связались. Они выхватили мечи, двинулись на фермера.
- Маловато вас, - лениво сказал Марк, помахивая клинком.
Но их немало – для человека, который не сражался долгие годы. И бандиты знали цену оружию, что сейчас держал в руках крестьянин. Они напали одновременно, без лишних слов. Но Марк и не думал сдаваться быстро – в том месте, где разом оказалось три меча, его уже не было. Фермер надеялся еще поиграть с бандитами, дать им выдохнуться – но повезло гораздо больше.
На самом деле бандитов больше – седьмой остался где-то караулить. Его и заметили крестьяне, сообщившие о нападении ополчению. Дежурный стражник примчался на место, окинул ситуацию и тут же взял на себя двоих бандитов. Марк мысленно поблагодарил того за эдакое спасение – против троих действительно мало шансов, но расправиться с одним, да еще тем, кто привык добиваться всего не самим насилием, а всего лишь угрозами…
Не прошло и минуты, как бандитов осталось двое, а еще через минуту и того меньше. Правда, стражник упустил-таки одного из бандитов – тот убежал со словами «мшеры вам еще отомстят»
Под конец сражения стражник обвел взглядом амбар. Он многое повидал на своем веку – и ценил умелых людей.
- Пойдешь служить в ополчение – тебе цены не будет. Я за тебя попрошу…
Марк не стал дослушивать – просто начал обирать тех, кто пришел его грабить.

Эпилог.
Старик посмотрел еще раз на внуков – но оказалось, что они наигрались и давно ушли. За воспоминаниями даже не заметил, как летит время. Он собирался встать с кресла, но чья-то рука легла на плечо и вдавила его обратно.
- Хочешь выйти, да?
Говорившего не видно – но голос показался странно знакомым.
- Я же говорил, что мшеры найдут тебя, где угодно. Странно, ты так близко к нам добрался – но так и не раскрыл нашу тайну.
- Кто ты? – голос Марка дрожал – он вспомнил, кто это. Тот самый бандит, что сбежал при нападении на ферму.
- Неужели не узнал? Как можно забыть Эрнста?
И только тут мозг взорвался. Как такое могло произойти? Почему Эрнст не умер – Марк лично убил его. Почему не узнал его, что это бандит...
Этому проста была причина – но Марку не суждено узнать ее. Нож, на рукояти которого выгравированы два скрещенных кинжала, пронзил сердце. Но главное не это, а материал, из которого сделан нож. Прочный, самозатачивающийся, безумно дорогой среди знатоков. И цвет его алый, словно…

 

Изменено 14 февраля, 201411 г. пользователем Absolut

Записки Паладина. Свитки Света

Автор: Ann Small

Спойлер

Предисловие
Тьма поглотит этот мир: слуги Белиара повсюду! Нас осталось не так много, как было раньше... Мы - борцы за свет, за равновесие. Мы - последние слуги Инноса. Мы — последняя надежда Миртаны.
Белиар силен, как никогда прежде. Его слуги коварны и хитры: они сеят страх в душах простых людей, обращая их в своих рабов. Мы же спасаем их, даруя мирянам веру и надежду. Война богов затянулась, и теперь уже никто и не вспомнит, кто прав, а кто виноват, никто не помнит ни имен сотен жертв, ни имен павших героев. Пройдут годы, столетия, и люди позабудут и нас, но я не хочу этого. Я хочу, чтобы те, кто будут после нас помнили наш подвиг, помнили наши имена, и поэтому я пишу. Я обращаюсь к нашим потомкам: вы уже свободны, вам неведом наш страх, вы не знаете нашу боль, вам не известны наши мысли, и я рад что вы живете мирно и спокойно, но знайте: за ваш покой предки заплатили высокую цену. Мы хотели, чтобы вы жили счастливо, не зная невзгод и бед. Я надеюсь, что когда-нибудь вы вспомните наши имена, и мы снова воскреснем в вашей памяти.
Да освятит ваш путь Иннос!
Лукар

Долгое время война богов проходила с переменным успехом. По началу всем казалось, что это не затянется надолго: мощь Инноса, как мы думали, могла сокрушить любого врага. Вскоре удача улыбнулась и мы одержали ряд блестящих побед. Тогда я был уверен, что скоро все закончится. Но случилось то, что никто не мог предвидеть...
Для Белиара проигранная война означала бы конец его власти над миром, и он не мог допустить этого. И нам пришлось сразиться с новым, доселе не знакомым врагом — с Элиартом. Это ужасные существа. Они высасывают души людей, превращая своих жертв в вечных слуг Белиара. Обычное оружие и магия паладинов не может причинить Элиартам вреда, поэтому даже одна эта тварь смертельно опасна. Маги Огня дни и ночи проводили в поисках того, что могло бы отправить Элиартов обратно в чертоги Белиара, и однажды им это удалось: в одной из древних книг было упомянуто о Свитках Света. Это древние артефакты, содержащие в себе свет Инноса, который не могли вынести твари. С их помощью мы могли рассчитывать на победу, но местонахождение артефактов не было доподлинно известно. Было решено отправить небольшую экспедицию на поиски Свитков. Мне было поручено ее возглавить.
Маги дали мне карту, где был указан наш предполагаемый маршрут: теперь мы хотя бы знали направление наших поисков. Завершив все необходимые приготовления, мы отправились в путь. Нам было жаль расстаться с нашими боевыми товарищами, ведь мы даже не знали увидимся ли снова, но долг был превыше всего. Теперь я опишу тот поход который предстоял нам:

День 1
Мы вышли из нашего лагеря, находящегося в развалинах старой крепости, когда-то принадлежавшей оркам. Главной целью нашего похода были восточные горы. Именно там, по мнению достопочтенных магов, находились Свитки. Весь путь мог растянуться на 3-4 дня. Я хорошо знал эту местность: моя семья была родом оттуда. Видимо, именно поэтому маги назначили меня ответственным за поход.
В первый день похода ничего не случилось: нам попалась всего пара падальщиков, чьи зажаренные тушки стали превосходным обедом и ужином. К вечеру мы достигли подножия гор. Я не узнал родные места: все как будто вымерло. Богатый и плодородный прежде край, превратился пустую и гиблую равнину. Воина уже оставила свой черный след на этой земле. Кругом царила тишина, ничто не могло нарушить ее. Даже собственное дыхание казалось нам непомерно громким. В нас поселился безотчетный и необузданный страх, но несмотря на это мы стали устраиваться на ночлег. Что же ждало впереди? Какие препятствия преграждали наш путь? Никто не знал этого...
С самого начала я понимал, что из двадцати человек нашей экспедиции вернуться удастся далеко не всем. В тот вечер я осознал это особенно четко. Страх за будущее поселился в моей душе. От нас, от меня зависела судьба целого народа Миртаны. Если мы не справимся с возложенной на нас миссией, война будет проиграна. Это значит, что судьба всего королевства в руках моего отряда. Сколько людей возлагает на нас свои надежды, и мы не имеем права не оправдать их! Мы обязаны сделать все возможное и невозможное для достижения нашей цели: Свитки должны оказаться в наших руках, чего бы это не стоило. Я лег спать с тяжелым сердцем.

День 2
Утром Восточные горы предстали нам во всем своем величии. Несмотря на тот мрачный вид, открывшийся нашему взору, они были по-прежнему великолепны. Но в этот раз горы были чудовищно великолепны. Да, да, именно чудовищно. Для моих ребят, которые видели эти горы впервые, их вершины были всего лишь мрачными уродами, отпечатками беспощадной Войны Богов, но для меня, как для человека который родился и вырос вблизи этих гор было очень больно. В моей памяти сохранились совсем другие горы, и то, что я видел, убивало меня. Слуги Белиара уничтожили мой дом!
Нам предстоял подъем в горы. Он давался нам тяжело: снаряжение доставляло немало хлопот и поэтому большую его часть пришлось оставить внизу, но и эта вынужденная мера не сильно облегчила наши страдания. Путь отнял много сил и времени. Мы смертельно устали, но подъем был лишь частью того, что предстояло сделать. Теперь мы должны были внимательно изучить горы. Все время, что я находился в горах меня не покидало странное ощущение: казалось, что кто-то следит за мной, за моим отрядом. Я постоянно чувствовал чей-то тяжелый взгляд... Наверное, мои бойцы испытывали тоже самое, но они, как и полагается доблестным воинам, не показывали свой страх. Я старался воодушевить их, но видел что это не получается. Как оказалось предчувствие не обмануло нас...
Ориентируясь по карте магов, мы пришли к одному из самых таинственных мест Восточных гор — Гиблому ущелью. Это место всегда пользовалось дурной славой: ходили слухи, что там жили духи, которые убивали людей. Все старались обходить это место и вот теперь нам предстояло посетить его. Я решил ничего не рассказывать своим ребятам о Гиблом ущелье: все они и без того были взволнованы. Я отправил двух своих бойцов на разведку: они не вернулись. Тогда я принял решение идти в ущелье самому. Конечно, это было огромной глупостью, но безрассудная храбрость, молодость затуманила голос разума. Оставив за главного одного из моих давних друзей, Орвина, я отправился в ущелье. Как оказалось, Белиар знал о существовании Свитков Света и не преминул возможностью заполучить их - Ищущие заполнили это место. В лобовой атаке нас явно ждало поражение. Поэтому я решил действовать хитростью.
Прежде чем отправить нас в поход, Маги Огня рассказали мне о необычных свойствах Свитков: взять их может только воин Инноса — Паладин. Поэтому у Ищущих возникли проблемы: никто из них не мог дотронуться до артефакта. Я долго наблюдал за врагом, и мне удалось выявить их слабые места. Теперь я мог вернуться к своему отряду. Я рассказал ребятам о ситуации в ущелье и открыл им свой план наших дальнейших действий. Он заключался в следующем: на рассвете нанести удар по Ищущим, и отвлечь тем самым их внимание. В то же время кто-то из нас должен захватить Свитки и с их помощью уничтожить слуг Белиара. Других вариантов у нас не было и поэтому мы, недолго посовещавшись, приняли этот план как руководство к действию. Было решено,что за артефактом пойду я, а отрядом будет командовать Орвин. Началась подготовка к завтрашнему сражению. Когда все было завершено, я приказал всем лечь спать. Отдых моим людям был необходим, и оставшиеся часы разумнее всего было истратить именно на это. Впереди нас ждало решающее сражение, от которого зависела судьба всего нашего предприятия, а может и судьба всей Миртаны.

День 3
Уже начинало светать. Мой отряд был готов выступить, многие рвались в бой. Помолившись Инносу, мы решили начать осуществление плана. Орвин возглавил отряд и направил его на Ищущих, а тем временем сумел проникнуть в ущелье и остаться при этом незамеченным. Наконец -то я увидел то, что искал: Свитки были прямо передо мной! Я протянул к ним руку, и они сами легли в мою ладонь. Вдруг я понял, что Свитки дали мне необычайную силу и мощь. Великий Свет вселился в мое тело. Я стал его частью.
Теперь Ищущие перестали казаться огромной толпой. Я знал, что нужно сделать, чтобы уничтожить их! Мысленно я стал просить помощи у Света, и он услышал меня: вокруг меня стали появляться Духи. Они уничтожали все зло, что было поблизости. Вскоре от Ищущих не осталось и следа. Внезапно все закончилось. Вдруг силы покинули меня. Пошатываясь, я прошел несколько метров. Навстречу мне бежали мой друзья. Они стали обнимать меня и поздравлять с победой. Это было последнее, что сохранилось в моей памяти: я потерял сознание...

...Очнулся я только на следующий день. Мы были уже в крепости. Как оказалось, Орвин распорядился не оставлять меня в Гиблом ущелье, хотя все думали, что я умер. К счастью, это оказалось не так. Маги Огня сумели быстро поднять меня на ноги. Я передал им Свитки Света, больше от меня ничего не зависит. Теперь нам остается только верить, что этот таинствееный артефакт сможет помочь нам в битвах.

 

Изменено 14 февраля, 201411 г. пользователем Absolut

Нулевое измерение

Автор: KhaZar

Спойлер

Тишина наступающего вечера давала возможность сосредоточиться, прохлада храма навевала умиротворение…
Сейчас это было, пожалуй, самое большее, в чем нуждался духовный лидер…
Лидер? Давно ли?

Как это было?
Длинный путь, сбитые о камни ноги, изорванная одежда… Короткий отдых и опять вперед, вперед.… Туда, где ждет богатство. О, нет. Не золото, не драгоценности и не замки его манили. Богатство, которое не купишь, не возьмешь, не попросишь. Богатство, приводящее в трепет искателей и мудрецов. Дарующее восторг и благоговение, могущество и смирение.
Знание! Вот, к чему он стремился.
Что-то произошло. Однажды. Вдруг. Неожиданно. Смятение, невыносимая жажда знать…!
Ранним утром, когда деревня еще спала, он быстро оделся, взял с собой самое необходимое и ушел. Никто не встретился на пути, никто не позвал, никто не задал вопрос…
Как будто бы все было подготовлено. Кем?
Как будто бы его кто-то ждал. Кто?
И этот зов.… Не слышен, не виден, но ясно ощутим. Кто-то нуждался в нем. Кому-то нужна была его помощь.
И, как одержимый верой фанатик, он двигался навстречу судьбе.
В последние дни перехода, уже на острове, сила, влекущая его, ощущалась в каждом упавшем листе, в каждом камне на дороге. Даже воздух был насыщен этой силой. Она давала уверенность и немного страшила своей неизвестностью.
Одолев перевал, путник спустился к реке и, минуя караван тележек с рудой, пошел вдоль берега куда – то вглубь Долины Рудников. Река изгибалась, и путник брел, следуя ее движениям и любуясь первозданной красотой. На ночлег расположился возле моста через реку, решив, что здесь безопаснее – зверье не любит приходить к строениям, хранившим незримое присутствие человека. Развел костер неподалеку, поджарил рыбину, недавно выброшенную на берег рекой. Подкрепился, прислушиваясь к звукам, доносящимся из леса. Затем растянулся на траве и, глядя в безоблачное летнее небо, быстро уснул.
Снилось невероятное. Будто он парил в бестелесном состоянии над Долиной Рудников, а незримый голос рассказывал историю этих мест. И все было так, как будто он не спал, но явственно обозревал с высоты полета каждую деталь: деревья, зверей, брызги воды, несущиеся потоки водопадов.… И фигуру человека, лежащего у потухшего костра. Внезапно его осенила догадка. Он пристально стал вглядываться, и вдруг его стало притягивать к этому телу, лежащему на земле.
Закричав от страха разбиться, он проснулся и в этот момент почувствовал сотрясение…
И еще был хохот невидимого поводыря.

Гораздо позже он узнает, что такое ощущение бывает от неумения правильно просыпаться…

Некоторое время он лежал, пытаясь найти логику происходящему, но, поняв, что это бесполезно, вскочил на ноги и направился к реке. Раздевшись донага и ополоснувшись холодной водой, он оделся и продолжил путь. Прямо на юг. Почему? Он и сам не знал. Просто шел. Шел до тех пор, пока не оказался на краю болота.
- Кажется, здесь.
Густые заросли, комары, жуткие звуки из глубины болота….
- Это и есть то, к чему я стремился? То, ради чего бросил все: семью, друзей, родные края?
Некоторое время он стоял, растерянно озираясь.
Вокруг никого, никакого знака, или указателя. И сила, позвавшая его издалека, куда – то исчезла.
Не было даже намека на что – то похожее.
- Может быть, я все это время грезил? Что за…!- хотел выругаться, но вдруг увидел свет. Слабое излучение чего-то невидимого в зарослях…, как материализовавшаяся форма звучащей музыки.
- Что бы это ни было, я должен пойти туда. Хоть что-то найду.
Ожидая самого худшего, он продирался сквозь колючие заросли, стряхивая мошкару с лица и отбиваясь от болотных крыс и змей. Туда, откуда лилось еле уловимое свечение.

Неожиданным оказалось появление среди зарослей каменных ступеней….
Дальнейшее происходило, как во сне. Или это был сон, похожий на явь?
Человек ходил между колоннами, прислушиваясь к шепоту стен и осторожно касаясь голыми ступнями холодного камня – рваную обувь он оставил у входа.
Храм восхищал необычной естественностью и законченностью.
Казалось, что по-другому и быть не могло. И стены из неизвестного материала, местами расписанные рунами, и колонны невиданной выделки, и даже то, что помещения храма были подозрительно чисты для сооружения, стоящего на болоте – все это было как-то правильно.
Юберион специально вышел наружу, чтобы удостовериться в том, что вокруг болото, но ничего не изменилось. Все те же заросли, насекомые, крысы…

- Юберион? Хм, тогда он еще не носил это имя, но был просто… Некто. Свое имя он получил гораздо позже, после многих месяцев обучения. Вначале он трудился, выкорчевывая деревья, таская землю в ржавой тележке, засыпая ею топи вокруг храма. Охотился на болотную живность и гигантских кротов в окрестных пещерах…. Вечером падал от усталости на каменный пол и мгновенно засыпал. Но и в этом состоянии нужно было много работать.

Однажды, улегшись удобнее и задремав, он вдруг обнаружил, что оказался под самым куполом. Попытки выбраться оттуда ничего не дали. Прекратил барахтаться, когда услышал знакомый смех. Поискав в пространстве храма, он никого не обнаружил.
- Ты кто? – вырвалось мыслью.
- А ты кто? – ответило эхо.
- Я человек, - воскликнуло сознание.
- Если ты человек, то почему у тебя нет тела? – был задан риторический вопрос.
- Потому, что я сплю, - сразу нашелся ответ.
- Факт!
Потом наступило продолжительное молчание.
- Эй! – не выдержал искатель, - Ты где? И что все это значит?
В ответ – молчание и струящееся пение храма.
- Ты меня слышишь?
- Я не разговариваю с кем попало. Создай тело, чтобы я тебя видел. Тогда поговорим.
- Я не умею создавать тела.
- В самом деле? Тогда кто же создал вон ту конструкцию из мяса и костей, которая нагло растянулась на полу?
- Это.… Это же я лежу на полу!
- Ты?! – расхохоталось эхо. Ты лежишь на полу? А кто же тогда торчит сейчас под куполом и несет несусветную чушь?
Осознание данной ситуации не укладывалось ни в какие рамки. Ответа не было.
- Что скажешь?- продолжало издеваться эхо.
- Наверное, я сошел с ума.
- Или начинаешь просыпаться. Кстати, уже рассвет, и тебе пора приниматься за работу.

Потом знакомое сотрясение и спящий человек открыл глаза.
- Что это было?- родилась первая и последняя в это утро человеческая мысль. На большее он уже не был способен. Быстро позавтракав, ученик начал трудиться, отвоевывая пространство у болота. Болото неохотно отдавало свою территорию, и будущему духовному лидеру приходилось много работать. Но именно физические нагрузки помогли ему тогда.
Как объяснило эхо: - В медитации ты балансируешь на грани двух реальностей, которые должны быть уравновешены. Перекос в ту, или иную сторону чреват серьезными последствиями. Если ты ослабишь тренировки разума, то мир привычной реальности заберет тебя назад и уже не отпустит.
И ты не сможешь пережить расставания с тем, к чему ты уже прикоснулся.
Если же будешь игнорировать свой мир, то можешь потерять свое тело, т.е., оно попросту умрет.
Как это и случается иногда с некоторыми фанатично настроенными адептами, которые отрекаются от земного бытия, решив, что они слишком «духовны» для того, чтобы жить полноценной жизнью.
В результате происходит то, что должно произойти – они просто умирают, предварительно потеряв рассудок.

В следующую ночь повторилась та же история. На требование создать тело, ученик ответил, что не умеет создавать тела. И тут же огромный кулак понесся прямо в то место, где должно было быть лицо. Интуитивно защищаясь, ученик выставил вперед руку. Руку?! Но откуда? Откуда она взялась? Разжав пальцы, он с удивлением стал рассматривать кисть, ладонь, фаланги… – все, как и должно быть. Продолжая вглядываться в ту часть пространства, которую должно было бы занимать его тело, ученик с удивлением, смешанным с ужасом, увидел проявление форм. Вот появилось плечо, грудина, живот… тело постепенно приобретало правильную форму. Вот только пальцы на ногах почему–то соединялись перепонками. Вспомнилось: когда-то в детстве он увидел, как один из ныряльщиков надел на ноги, какую–то конструкцию из кожи, отчего ступни его ног стали похожими на лягушечьи лапки. Этот образ и проецировался сейчас.
- Совсем неплохо,- раздался голос,- Очень даже удобно передвигаться.
- Как это получилось? – все еще находясь в недоумении, спросил человек.
- Что, лягушечьи лапки?
- Нет, вообще…я что, создал сам себя?
- Если эта фигура с ногами, как у лягушки – ты, то получается, что да, - загрохотало раскатистым смехом.

Через несколько дней, научившись моделировать тело, он попытался привести его в движение. Попробовал «завести» туловище, подергал ногами, но эти движения вывели из равновесия, и он полетел куда – то вниз, кувыркаясь.
- Стоп, - прозвучала команда, и он остановился, повиснув вверх ногами в воздухе.
- Ты все еще живешь старыми представлениями, - сказало эхо, - Забудь все законы, по которым ты жил. Здесь они не работают.
- А что здесь работает? - спросил висящий вниз головой ученик.
- Сила концентрации и воображение. Это все, что тебе нужно.
- Нужно для чего?
- А что бы ты хотел сейчас?
- Ну, хотя бы «стать на ноги», или как это называется здесь…
- Ну, так становись.
- Но как?
- Просто представь.
- Так просто?
- Ха! Не думаю, что с твоими навыками это будет просто. В общем, когда получится, дашь знать.
- Эй! – позвал ученик.
Но эхо не отзывалось. Повисев в раздумье вниз головой, он попытался перевернуться, но опереться было не во что, и, бесцельно побарахтавшись, некоторое время, он застыл, вдруг почувствовав, что наступает рассвет.
- Пора трудиться, - подумал он, но с ужасом понял, что теперь у него два «тела». И что с этим делать, он не знал. Хотелось ощутить привычный хруст при потягивании….
Но он не мог даже просто чихнуть, или почесаться…
Вдруг внутреннее зрение подсказало, что огромная змея тихо ползет к нему, разинув пасть, с явным намерением сожрать незадачливого экспериментатора. Запаниковав, ученик рванулся в противоположную сторону и, увидев лежащую на полу фигуру, метнулся к ней, как к спасительному убежищу…

Прошло еще несколько дней…
Опять встряска и пробуждение. В этот раз во сне за ним погнался невероятного размера монстр, но ученик привычным движением мысли нырнул под защиту человеческого тела и зубы страшилища клацнули в воздухе совсем рядом….
Вскочив на ноги, он озирался по сторонам, но в храме, кроме него, никого больше не было.
Выругавшись, он вышел из храма. Щурясь от утреннего солнца, человек оглядывал местность.
На месте зарослей и грязи, теперь видны были каменные плиты, и от плит тянулись две дорожки, засыпанные песком. Одна выходила во внешний мир, а другая наоборот – вглубь болота.
- Интересно, когда это я успел засыпать тропу? – только успел он подумать, как увидел, что на этой самой тропе вдруг появился саблезубый хищник и помчался прямо в его направлении. Кинувшись внутрь храма, он оторопел: там уже сидел знакомый монстр и, облизываясь, с вожделением смотрел на человека.
- Да что же это такое? – пронеслась мысль, - Ведь храм недоступен…
Но размышлять было некогда, и терять было нечего.… Одержимый злостью на все происходящее, человек закричал, рванулся к чудищу и со всей силы ударил того в голову. Монстр рассыпался, как песок.
Оглянувшись в сторону двери, он увидел, как другой хищник удирал вглубь болота, смешно подбрасывая зад.
- Йоум! – издал ученик победный клич и внезапно обнаружил в руках палку, переливающуюся магическим зеленым светом.
- Что это? – подумал он.
- Твое оружие, - услышал он насмешливый голос. Мне самому было интересно узнать, – какое оружие ты выберешь. И ты выбрал посох. Вполне логично для человека твоего склада ума. Используй его всегда, как использовал сейчас. Но когда ты сам научишься создавать и рассоздавать, он тебе уже не понадобится.
- Что это значит?
- Это значит, что все из того, что нас окружает, настолько реально для нас, насколько мы соглашаемся с его существованием.
- Не совсем понятно. Ведь есть еще объективная реальность.
- Ну да. Если какое–то племя много веков живет на острове, и ничего, кроме острова никто из этого племени никогда не видел, то для них все, что они знают, будет «объективной реальностью».
- А если вся планета…
- Планета – это тот же остров,- перебило эхо. – И таких «островов» огромное количество в пространстве Бесконечности. К тому же каждый «остров» имеет свои законы существования.
Поэтому жители одной вселенной так мало знают о другой. Особенно учитывая факт малого числа практикующих сновидцев.
- Какое отношение имеет…
Но закончить фразу он не успел, явственно почувствовав, что лежит на полу, вытаскивая затекшую руку из-под головы и потягиваясь всем телом. И этому телу требовалось выйти по естественной надобности. Окончательно проснувшись, он поплелся наружу, навстречу новому дню….

Время мчалось быстро и незаметно. Каждый день был насыщен новой информацией и трудом: физическим и ментальным. Впереди храма образовалась приличная площадь с зачищенными от грязи плитами, болотные гости перестали наведываться на отвоеванную храмом территорию, в некоторых местах Юберион выложил деревянный настил.
Да, теперь у него было имя. Пройдя три уровня безопасности, ученик имел право на имя. Имя в пограничной зоне имело огромное значение. А таковой был, практически, весь мир «сновидений».

- Как всегда перед тренировкой, ты имеешь право на один вопрос. Не буду напоминать, что готовый ответ, - это всегда всего лишь информация. И не более. Для того, чтобы информация стала реальностью, есть только один способ, какой?
- Непосредственный опыт, полученный с полным осознанием происходящего - быстро ответил теперь уже подготовленный ученик.
- Что происходит с тем, кто, приняв информацию, как истину в последней инстанции, пытается идти этим путем?
- Он потеряет самое ценное – свой собственный путь, свое лицо, свой разум и смысл самого существования.
- Что получит взамен такой «искатель»?
- Разочарование со всеми последствиями.
- Что бы ты сказал такому человеку?
- Не ходи чужими путями.
- Хорошо. Теперь ты готов учить и других.
- Других? Но здесь никого нет!
- Скоро будут. Нет мастера без того, чтобы не было последователей. Но будь внимателен – не всех и не всему можно учить. Большинство людей хотят получить готовый рецепт, а так не бывает. Либо ты находишь и трудишься, адаптируя под себя полученное знание, либо время потрачено впустую.
В лучшем случае. Но бывает и хуже.
И мало, кто способен понять самое простое – нет знания вне нас!
И никогда не было. Именно поэтому так мало мастеров. Хотя, я уже вижу одного искателя, подающего надежду.
- Кто это?
- Один юноша знатного рода. У него неприятности с герцогом. Думаю, вы скоро встретитесь.
- Откуда ты знаешь?
- Он слышит. Слышит излучение храма.
- Это – все?
- Нет, не все. Есть еще один. Я его видел здесь, в нулевом измерении. Кажется, он из мира богов, хотя я не уверен. Уж очень быстро он адаптировался к вашему трехмерному пространству. Боги на это не способны.
- Неспособны? Но в священных книгах сказано…
- Кто писал эти «священные» книги?
- Как кто? Люди, конечно…Посвященные. Которым был дан…
- Ну да. Именно поэтому описанные ими боги так похожи на самих людей. И по форме, и по характеру. Нетрудно понять, что человек творит по своему образу и подобию. Равно как и боги творят в своей обители по своему образу и подобию. Равно как и в других измерениях есть творцы, создающие миры под себя.
- Значит, на нашей планете живут только люди?
- Да. Эту планету населяют изначально люди. Только люди, создающие свои и другие формы в соответствии со своими представлениями. Нет здесь ни богов, ни ангелов, ни демонов…
Вы живете в трехмерном пространстве. Существа, которых вы называете богами, живут в многомерном пространстве. Никто точно не знает, сколько измерений всего существует. Мой мир, мир нулевого измерения - является базовой основой всех остальных измерений. Именно здесь создаются области и формы существования. Но в разных измерениях они проявляются по–разному.
Для того, чтобы создать ваш мир таким, каким он есть сейчас, человечеству понадобилось много тысячелетий. В четырехмерном пространстве это происходит несколько быстрее. В многомерном пространстве – еще быстрее. Есть вселенные, где все меняется за одну ночь. Конечно, там свои мерки «ночи», но все равно – каждый раз просыпаясь, жители обнаруживают, что мир изменился в соответствии с тем, что они создали в медитации.
- Для этого и необходимо состояние сна?
- Мы говорим – состояние критического осознания. Когда человек еще не проснулся, но уже не спит. Но этот вопрос не засчитывается, так как ты сам дал на него ответ. Именно для этого данное состояние и необходимо. Для созидания. И еще для восстановления энергии, которую вы теряете, функционируя в «тяжелом» физическом мире.
В частности, для поддержания созданного вами тела, посредством которого вы себя проявляете.
Если не будете периодически приходить сюда, ваш организм просто умрет без этой энергии. Именно поэтому, погружаясь в отсутствие телесных ощущений, вы возвращаетесь сюда снова и снова. Потому что здесь – ваш источник.
- Ты говорил, что к нам не приходят существа из других измерений. Но ведь есть свитки заклинаний…
- Да, примитивные сущности из мира богов. Очень летучие. Ангелы, демоны… Демона можно призвать, но ненадолго. Слишком много нужно энергии для поддержания тела в вашей плотной структуре. Но не стоит думать, что маг, вызвавший демона, полностью им управляет. Нет. Это своего рода соглашение. Демон помогает магу против его противников, а маг отдает ему то, что больше всего ценится во всех измерениях - жизненную энергию. Именно в обмен на эту энергию, демоны и соглашаются на многое. Но здесь есть опасность: если демон почувствует, что маг слабее его, он может этим воспользоваться и забрать всю жизненную силу. А это – смерть для того, кто не рассчитал свои возможности. Что касается ангелов и богов, то вызвать их не получится. Боги слишком чувствительны к человеческим эмоциям. Эмоции определенной частоты дают им жизнь, другие – убивают.
А у ангелов своя работа. Не все жители этой планеты – стопроцентные люди. Некоторые уже успели побывать в других мирах и приходят к вам с определенной миссией. Поэтому им нужна связь с их родным миром. Ангелы, используя свою «летучесть» и легкость адаптации к другим измерениям, более всех способны быть «посыльными». Собственно говоря, ангелы и демоны – это одно и то же. Разница в выполняемой деятельности. Если ты кому–то захочешь передать важное известие, ты же не стремишься его напугать, правда? Поэтому ангелы всегда выглядят более привлекательно, а демоны – как получится.
- Но почему существуют культы богов, поклонения?
- Есть давняя легенда о великой войне миров, в которой только боги сохраняли нейтралитет, хотя война началась не без их участия…. Никто не мог победить, и тогда боги согласились поддержать одну из сторон, но при условии лучшего предложения. Долго думали люди, и видели, что нечего было им дать взамен. И, отчаявшись, поклонились они богам, прося о помощи. И этот жест понравился богам. И потребовали они, чтобы люди поклонялись им всегда в обмен на помощь. Так и случилось. Хотя есть много историй на этот счет….
- Ну, а гоблины, гарпии, нежить… ?
- Скажи, почему внешность людей так меняется с возрастом?
- Ну, естественное старение….
- Если бы. Вопрос в том, почему меняется именно то, что не должно меняться: выражение лица, глаза, рефлексы…. Ясный взгляд ребенка иногда вдруг превращается в тяжелый, удрученный и жадный взор старого человека, в котором видны неудовлетворенность, злоба, жажда…. Так смотрят хищники в поисках новой добычи. Так смотрит тролль на свои богатства. Так смотрит тот, кто когда-то назывался человеком…. Подобное притягивает подобное. Закон мироздания. Каковы мысли, чувства, эмоции – таково и тело.
Что касается нежити, то это особый случай. Есть люди, которые и не живут вовсе, а так, вяло существуют, еще не проснувшись. Так зачем им жизнь? Проще быть марионеткой в чужих руках.
- Видимо, все устроено гораздо сложнее, чем это написано в книгах.
- Эту сложность даже сновидцу трудно представить. Бесконечное пространство, как сознание, видящее сны, в которых создаются многоуровневые вселенные. В которых, в свою очередь, проявляются явления, структуры, предметы, индивидуальности…. И творение, не знающее конца и начала.
Где - то осознанное, где – то спонтанное. И много чего еще. Однажды знающие монахи попытались изобразить это на плоскости, в виде рисунка. То, что они создали, называется - логическая картина мира. Очень даже неплохо. Но все гораздо сложнее. Ну, а теперь задавай свой вопрос, но только хорошо подумай. Это – последний вопрос. На этом твое обучение будет окончено.
- Почему ты призвал меня? Я услышал зов помощи.
- Призвал не я, призвал Храм. Я всего лишь подготовил тебя. Дело в том, что когда–то очень давно, шаманы орков вздумали вызвать в этот мир демона для военных целей, но этим порталом воспользовалось существо, порожденное бездной низших измерений с высокой гравитацией. Именно гравитация удерживала его в этом заточении. Но каким–то образом портал, созданный шаманами, совпал по времени с циклом, когда происходит «стыковка миров».
- Что такое – эта «стыковка миров»?
- Символично это выглядит так ? - окружность, изогнутая соответствующим образом. В месте пересечения кривой и происходит пространственно – временное наложение двух циклов. В данном случае ваш мир оказался очень близок с миром, где обитают эти очень могучие существа. Желая выбраться в трехмерное пространство, одно из них и воспользовалось порталом, созданным шаманами орков. Причина того, что оно не привело остальных и не пожрало население этой планеты только в том, что адаптироваться к более сложному пространству оказалось очень тяжело. Именно поэтому этот монстр все еще спит, создавая и укрепляя свое новое тело, способное функционировать в трехмерном пространстве. Для этого ему уже понадобилось много энергии. Это была энергия вызвавших его шаманов, а также других живых существ, которых ему приносили в жертву. Но, для того, чтобы проснуться в вашем мире, ему понадобится еще больше энергии. Нетрудно догадаться, кто может послужить пищей для этого монстра.
- Люди?
- Совершенно верно. Это будут люди.
- А какую роль играет Храм?
- Храм появился одновременно с появлением монстра. Вмешаться мы не могли, но наблюдать – да.
- А какое отношение имеешь ты к Храму?
- Для меня Храм – это стабильный портал, возможность быть рядом с вашим миром. Как точка наблюдения. Хотя я уже привязался к нему…
- Ты покажешь свою форму?
- У меня нет «моей» формы тела. Я могу создать, что угодно и выдать за себя, но это будет ложь. Поэтому не приставай с такими вопросами.
- Ты уйдешь?
- Ничто не бывает неизменным. Иначе вся Бесконечность превратилась бы в гнилое болото.
Юберион с грустью разглядывал стены храма. Здесь, в ментальной проекции все выглядело иначе. Более загадочно, что ли. И казалось, что и сам Юберион, и храм, и невидимое эхо созданы были для того, чтобы быть вместе. Всегда.
Он вздохнул и тихо спросил:
- Мое обучение окончено?
- Почти. Тебе нужно пройти еще один уровень. И это – непросто.
- И какова плата?
- Ты быстро учишься. Думаю, твое человеческое тело несколько постареет. Существует обратная связь с тем, что ты увидишь, и это сказывается на состоянии физического тела. Но без четвертого уровня нельзя. Каждый, которого мы готовим, должен встретить «смерть» в состоянии контролируемой медитации. Единственный способ пересечь грань в полном сознании. Итак, ты готов, мастер Юберион?
- Почему Юберион? Это что–то значит?
- Это имя было вписано в твой сон во время прохождения третьего уровня. Как и почему это происходит - я не знаю. Думаю, тебе виднее, - сказало эхо насмешливо.

Потом был последний этап обучения – четвертый уровень. Путешествия в скрытой жизни людей, которая проявляется только в их снах. Он видел многое: любовь, ненависть, сражения, отношения полов во всех мыслимых и немыслимых видах, всевозможные человеческие и нечеловеческие формы, страхи и много чего еще. Некоторые его замечали, но принимали, как случайность, другие настолько были увлечены имитацией жизни, что просто не видели…
Наткнулся он и на тех, о ком говорило эхо – его будущих учеников. Это было так, как будто он их знал всю свою жизнь и даже более.

После окончания тренировки пришлось долго отлеживаться – сны других оказались не так уж безопасны.
Он узнал много того, о чем даже помыслить не мог. А когда пошел к ручью умываться, то увидел, как из водяной глади на него смотрело постаревшее лицо с прядью седых волос на голове.

Воспоминания прервала Наталия, сообщив, что пришел Кор Галом.
Наталия была одной из прислужниц, которых Юберион оставлял на страже, когда погружался в глубокую медитацию. Последнее время мало кому в лагере можно было доверить свою жизнь. Шпионы так и шныряли вокруг Храма. Одни служили Кор Галому, другие – Новому и Старому лагерям. Принимать в Братство стали всех подряд – нужны были люди для церемонии, точнее, их энергия.
Бедняги, они не знали – на что шли. Существо из другого измерения обрело силу, которую оно получало, установив контакт с жителями Болотного лагеря через их сны. А все проклятый болотник! Под влиянием этого, расслабляющего мозг дурмана, люди становились доступными для любых манипуляций, любых внушений.… Даже опытные гуру и стражи.
Разве для этого он обучал их методике осознанных медитаций?
План был прост: общими усилиями подготовленных воинов застать врасплох Спящего в его же жизненно важном пространстве и отправить демона, или кем бы он ни был, туда, откуда он пришел.
И церемония должна была состояться не для того, чтобы будить это существо, а для изгнания. Но враг оказался наделен недюжинным интеллектом. Он просчитал планы Братства, выбрал наиболее слабых и внушаемых, и через них стал диктовать свою волю. Не обошел своим вниманием и некоторых гуру, сыграв на их честолюбии и гордости. Так появился второй лидер – Кор Галом. Началась скрытая борьба за власть. Убежденный фанатик и опытный интриган,- Кор Галом много испортил крови Юбериону. Огромных усилий стоило сдерживать фанатично настроенных послушников, ожидающих чуда спасения. Тренировать их, как сновидцев, было бесполезным занятием. Самое большее, на что они оказались способны – падать ниц и возносить молитвы своему божеству. Противостоять же воле этого самого «божества», они были не в состоянии. И становились управляемыми куклами.

Только несколько стражей во главе с Кор Ангаром и немногие послушники обрели способность блокировать попытки внушения и даже использовать силу мысли, для каких-то действий.
Таким был Лестер – самый способный ученик. Рассудительный и трудолюбивый, он достиг многого.
Вначале им двигала жажда мести. Выжить любой ценой, выбраться из-за барьера и отомстить!
Любой ценой!
Но, когда он узнал, что обидчики его семьи погибли, и мстить уже было некому, он стал усердно тренироваться, выполняя свою работу в лагере. А, продвинувшись в обучении, помогал Юбериону в его исследованиях.
Кор Ангар, прирожденный воин – искатель, тренировал стражей. Стражи должны были охранять гуру и послушников во время погружения. Для этого проводилась специальная подготовка воинов, которые учились моделировать оружие, пригодное для борьбы в пространстве базового измерения и применять его. Их воля должна была сыграть решающую роль в борьбе с демоном, набирающим силу, но с некоторых пор в местах сбора стали появляться монстры, которые нападали на стражей и тех, кого они охраняли. Начали гибнуть члены Братства.
Кор Галом воспользовался этим событием и стал требовать прекратить тренировки. Глупец! Он не понимал, что останавливаться нельзя. Научившись сражаться с монстрами, которых порождало жестокое воображение Спящего, появлялось больше шансов одолеть и его самого. Изучив слабые места его созданий, возможным было победить и сам источник этих мерзких созданий….
Но Кор Галом был непреклонен. На его сторону стали почти все гуру и большая часть послушников, напуганных несколькими смертями. Мотивацией было то, что, дескать, зачем тренироваться, если Спящий и так уже избрал их. Если он приходит в их сны и разговаривает с ними, обещая спасение!?
Что еще нужно? Надеяться на свои силы, - значит ставить под сомнение могущество божества.
А это – великое кощунство.
Поняв, что спорить бесполезно, Юберион продолжил тренировки только с самыми преданными стражами, несколькими послушниками и женщинами. Да, именно с женщинами. К его удивлению, они оказались очень способными ученицами. На ходу схватывали то, что другие отрабатывали неделями.
Не испорченное социальными установками сознание легко справлялось с поставленными задачами. Также с легкостью они моделировали предметы и формы. И сражались в ментальных проекциях не хуже стражей.
Юберион не спешил обнародовать их подготовку, но тайком проводил с ними дополнительные индивидуальные занятия. Интуиция ему подсказывала, что так будет вернее. Никто не заподозрит в девицах опытных воительниц. Ну, какую опасность можно ожидать, например, от щуплой Наталии? Никому и в голову не придет, что она искусно метает ножи, спрятанные в одежде, а не покидающий ее рук веер, может стать вдруг грозным оружием. В густых перьях не видно острых наконечников, и веер легко становится пикой или трезубцем….
А в запасе у них всегда найдется еще несколько тайных трюков. С такой охраной Юберион чувствовал себя уверенно.

Был еще один воин. Присоединившись формально, на самом деле он не принадлежал ни одному из лагерей. Равно, как и этому миру. Привлекать его на ту, или иную сторону было бессмысленно. Но он каким – то образом заимствовал все техники, которые существовали в лагерях. Как губка, он впитывал знания и учился всему.
- Истинный воин, сказало бы эхо.
Однако, пора принимать гостя. Какое неприятное известие он принес в этот раз?

Юберион вышел в большую залу, где его ждал Кор Галом, нетерпеливо расхаживая взад – вперед.
Неподалеку с безразличным видом подметала пол Чани. Однако наблюдательный человек заметил бы слишком правильную постановку ступней и соответствующий изгиб тела, готового в любой момент метнуться с разительной скоростью, если бы возникла опасность для хозяина храма.
Увидев Юбериона, Кор Галом нехотя поклонился, всем своим видом показывая, что для него это всего лишь обременительный ритуал. Юберион непринужденно отвесил поклон и жестом руки пригласил гостя за стол. Но Кор Галом не принял приглашения, и сразу приступил к делу.

Причина появления в храме одного из высших гуру заключалась в следующем.
Совсем недавно шпионы донесли ему, что лидер Братства, который уже несколько дней никого не принимал, вдруг за два дня перед церемонией вызвал к себе Кор Ангара, Гор На Тофа, идола Намиба и нового каторжника, присоединившегося к ним недавно. О чем он с ними толковал, никто не знал и попытки подслушать, или каким–то другим образом узнать, успехом не увенчались.
От шпионов толку не было. Как только кто–то из них проникал в храм под видом несущего дары послушника, как тут же появлялась вездесущая Чани, и что- то такое с ним делала, отчего тот некоторое время находился в состоянии полной прострации, и добиться от него чего – либо вразумительного было невозможно.
Выпытать информацию у самих гостей Юбериона также не получилось: Кор Ангар сразу же вспоминал о тренировке и уходил, задумчиво играя клинком, Гор на Тоф же так рявкнул на подосланного к нему стража, что тот больше не рискнул задавать вопросы.
А недавно заброшенный каторжник вообще пропадал последнее время где–то на болотах - то ли курил в компании с отступником Шретом, то ли искал что–то…
К идолу Намибу Кор Галом ходил сам под предлогом навестить духовного соратника, но тот сразу же впал в длинные философские рассуждения о роли богов в мироздании и неминуемости смены религий, как факторе, поддерживающем организацию человеческих сообществ… Устав слушать хитросплетения его мыслей, Кор Галом под предлогом неотложных дел, вынужден был ретироваться.

Теперь неизвестность беспокоила Кор Галома. Хотелось бы знать – что готовит такой сильный гуру, как Юберион. А ведь сегодня ночью состоится долгожданная церемония пробуждения Спящего.
Не выкинул бы чего-нибудь духовный лидер. Ведь Спящий обещал Кор Галому в его сне, что он избран. Отныне не король будет править объединенным королевством, и даже не орки, но духовная власть во главе с Кор Галомом. Спящий в своей милости хочет, чтобы человечество прекратило бессмысленные войны и поклонение богам, разжигавшим это братоубийство. Мир и порядок должны отныне восторжествовать на земле Миртаны и возможно это только при мудром управлении нового духовенства, несущего заблудшим людям освобождение от старых оков духовного невежества.
И очень не хотелось будущему правителю, чтобы кто–то вдруг нарушил эти планы.

Потому он и пришел в храм, чтобы внести ясность в расстановку сил. А на площади перед храмом уже собрались наиболее фанатичные стражи и послушники, якобы слушающие проповедь идола Тиона.
По сигналу, в случае необходимости, они готовы были штурмовать храм.
Одного не учел Кор Галом – возможностей мастера. Возможностей, которые Юберион, в силу своей скромности никогда не выставлял напоказ. А может быть, просто следовал мудрому правилу сновидцев: - Кто знает, тот молчит. Информация, от кого бы она ни исходила - это всего лишь информация.
А знание – это совсем другое.
Поэтому знал Юберион и то, зачем пришел Кор Галом, и то, что происходило на площади.
Но, как ни в чем, ни бывало, он всем своим видом показывал готовность выслушать собеседника.

- Мастер Юберион,- начал вкрадчиво Кор Галом, - Братство послало меня узнать, как чувствует себя гуру перед предстоящей церемонией. Может быть, недомогание, или скорбь о погибших в сновидениях соратниках беспокоит его? Братство взрастило лучших лекарей колонии, а беседа с наиболее продвинутыми гуру поможет ему найти душевный покой. Мы спрашиваем потому, что наш духовный лидер слишком долго не выходит из храма и Братство давно уже не слышало его наставлений.
- Я тронут вашей заботой, уважаемый Кор Галом, - отвечал Юберион,- и полагаю, что ваша деятельность всегда была направлена на благо общины. И, как вы справедливо заметили, я действительно немного захворал, поэтому мне пришлось приводить себя в порядок перед предстоящей церемонией. Да и сама церемония потребует немалых усилий….
Ведь ПРОБУДИТЬ ТОГО, КТО СПИТ - ОЧЕНЬ НЕ ПРОСТО, не так ли, уважаемый Кор Галом?

Галом слушал, а внутри него все клокотало. Больше всего алхимика бесили невозмутимость и мягкость Юбериона. В любой ситуации он находил нужные слова. И не надуманные, но вполне искренние и, видимо, поэтому правильные. Даже сейчас, наверняка догадываясь о намерении своего врага, он обращался к собеседнику с пониманием и даже сочувствием в его заблуждениях.
Хотя в прищуренных глазах проскальзывали искорки смеха.
Но намек был слишком прозрачен. Неизвестно почему, но Галому с трудом давалась методика Юбериона. Даже послушники ухмылялись, наблюдая неспособность высшего гуру контролировать свои мысли. В результате то, что он создавал в медитации, больше было похоже на плохую копию, чем на объекты реальности. В лагере даже шутили по поводу соответствия мыслей и созданных образов.… Потому Кор Галом и налегал на эликсиры, как альтернативный вариант развития…

И он сорвался:
- Не вам меня учить, уважаемый мастер Юберион. Ваша ересь относительно Спящего и его возможностей недостойна лидера общины. Если бы не он, мы бы никогда не узнали об истинной магии.
- Если вы имеете в виду свитки и руны, - возразил Юберион, - то, как вы помните, мы же сами их и создавали, подолгу экспериментируя, а вы, как опытный алхимик, помогали нам исследованием компонентов для создания этих рун. Зачем же умалять свои достоинства? И создавать мы их стали не от хорошей жизни, а от того, что кто–то предпочел использовать КОСТЫЛИ ДЛЯ БОЛЬНОГО ДУХА, ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБЫ ТРЕНИРОВАТЬ ЕГО.
- И к чему привели ваши тренировки? Сколько наших братьев мы потеряли? Кто ответит за это?
- Не я создавал монстров, нападающих на нас, и вы прекрасно знаете об этом. И также знаете, что мы бы научились побеждать их. Мы уже начали их побеждать! Но кому–то это не понравилось. Интересно, кому?
- Вы меня в чем–то обвиняете, уважаемый мастер Юберион? – вкрадчивым голосом спросил Кор
Галом, - Так может быть, вы выйдете на площадь и скажете об этом собравшимся там послушникам?
А заодно и о том, почему духовный лидер, который должен подавать пример воздержания пастве, проводит дни и ночи с женщинами? Общине будет очень интересно узнать об этом.

Кор Галом ликовал: если Юберион откажется, то будет повод сообщить об этом общине. Пусть община сама решит, что может скрывать уважаемый высший гуру. А если выйдет…. Ну что ж, тогда быстрее наступит развязка.

- Вы меня убедили, уважаемый Кор Галом, - глубоко вздохнув, сказал Юберион,- Я готов выйти на площадь и пусть община нас рассудит, взвесив все факты. В том числе факт вашего отсутствия во время последней тренировки. Хотя вашей обязанностью было обеспечить безопасный выход воинов из медитации в случае необходимости, а также принять все меры для восстановления их жизнедеятельности. Как знающий алхимик и целитель. Почему же вас там не было? Нет ли логической связи между вашим отсутствием и гибелью стражей? Может быть, вам что–то было известно, и вы не сказали об этом, предпочтя отдать в жертву своему кумиру жизнь своих же соратников?
Юберион произносил слова твердо и спокойно, но выглядело это так, будто бы он вбивал гвозди прямо в голову стоящему напротив Кор Галому.
Лицо Кор Галома побелело. Побелело от ярости и страха. Никто не мог знать о том, что Спящий предупредил Кор Галома. Никто! Откуда же…?
- А заодно, - продолжал Юберион,- неплохо было бы озвучить причину, по которой некоторые послушники, пройдя обучение под вашим началом, почему–то стали сходить с ума. Кто послал Нираса за юнитором?
Кор Галом почувствовал, как его начало трясти. Еще немного и…
Но духовный лидер был беспощаден:
- А заодно расскажете, - почему послушник Каин, вместо того, чтобы отдыхать после трудного дня, как это делают другие послушники, приходит к вам по ночам...

Внезапно воцарилась тишина. Юберион и Кор Галом смотрели в упор друг на друга, испепеляя один другого взглядом. Никто еще не видел Юбериона в таком гневе.
Застыла Наталия, застыли охранники. Даже перед храмом, казалось, стало совсем тихо.
Чани потянулась к бедру, на котором висела плеть…

- Да как вы смеете! – не выдержал напряжения Кор Галом, - Он помогает мне в моих экспериментах!
- В самом деле? А эликсир, который вы ему даете пить каждый вечер, - тоже способствует вашим экспериментам?
Поняв, что от мастера скрыть что-либо невозможно, Кор Галом внезапно успокоился.
- Тем лучше, - подумал он, - Сам захотел. А я ведь намеревался предложить ему сотрудничество во славу Спящего.… Но раз так. … Одного он все-таки не узнает никогда. Он не узнает того, какова будет эта церемония. И кто останется жив, а кто умрет.

- Мы оба погорячились, уважаемый мастер Юберион,- промолвил, наконец, алхимик, - Не стоит верить злым языкам, желающим поссорить нас и посеять смуту в Братстве. Вам, да и мне действительно нужно хорошо отдохнуть перед предстоящим событием. Понадобится много сил.…
И кто знает, как еще все обернется,- не удержался от шпильки высший гуру.
- Полностью с вами согласен, уважаемый Кор Галом. Пути наши неисповедимы.
Юберион, вежливо наклонил голову и улыбнулся своей загадочно – мудрой улыбкой.

После ухода Кор Галома, Юберион знаком подозвал Чани, и что–то шепнул ей на ухо.
Чани, продолжая заниматься уборкой, приблизилась к охраннику храма, постояла немного и вернулась в храм. Через некоторое время к охраннику подошел один из послушников, на ходу грызя травинку, и предложил тому купить «Северный темный» исключительно сильной крепости. Сторговавшись и получив расчет, удалился, зевая на ходу, в сторону выхода из лагеря.

Спустя некоторое время в храм вошел послушник Лестер.

Юберион теперь находился в дальней комнате. Наталия кивнула Лестеру и жестом указала направление. Лестер вошел.
- Вы меня звали, мастер?
- Да, Лестер, проходи, садись. У меня к тебе есть дело. И дело это очень важное и нетерпящее отлагательств.
- Я готов.
- Я знаю, послушник.
Юберион усмехнулся и добавил:
- Ну, и как тебе эта роль? Не хочется занять свое истинное положение? Не гложет раненая гордость, не щемит дворянское честолюбие….
- Нет, мастер. Не сейчас. Конечно, вначале было горько скрывать свои достижения. Но потом я понял, что это было благо. Вряд ли я дожил бы до этого дня…. А так…кто посягнет на «неудачливого» послушника?
Лестер рассмеялся. Вместе с ним загрохотал басом и Юберион.
- Верно, послушник. Это был правильный ход в создавшемся положении. Хотя, все могло бы быть иначе.
Юберион вздохнул.
- Но не будем предаваться унынию. Случается всегда то, что должно было случиться. Плохо это, или хорошо – не нам решать. Поэтому слушай и запоминай. Отправишься к заброшенному форту в горах. Когда придешь, проследи, чтобы никто тебе не мешал и оставайся в замке. Дальше поймешь, что нужно делать. Я об этом позабочусь.
- Но зачем? Ведь на церемонии может быть важен каждый воин - сновидец. Я нужен здесь!
- Нет, Лестер. Здесь от тебя будет мало пользы. Прибереги силы для решающего боя.
- Но разве церемония не есть решающий бой!?
- Так планировалось, но сейчас все изменилось. Слишком не равны силы. Моя задача – просто удержать Спящего в том положении, в котором он находится сейчас.
Кинув в общину свое жадное сознание, он не получит легкой пищи, но встретит такой отпор, из-за которого ему придется временно отступить. Теперь понимаешь, почему я не могу оставить сейчас Братство?
- Но ведь большая часть Братства уже находится под контролем Спящего! В один миг они станут вашим противником! Кто не освобожден – тот враг. Ваши слова.
- Это так. Бойся тех, чей разум порабощен, ибо они не ведают, что творят. Все верно. Но я не могу оставить на растерзание тех, кто находится под моей защитой. Хотя есть и еще кое – что.
Юберион затих, как будто к чему–то прислушиваясь. Лестер ждал, зная из опыта, что в такие минуты не стоит торопить гуру.
- Это храм, - закончил Юберион.
- Почему храм так важен?
Юберион некоторое время колебался, затем тихо сказал: - Это портал в нулевое измерение.
- Вот как!- воскликнул Лестер. Так значит…
- Тсс, - оборвал его Юберион, - Не надо вслух. Битва еще не закончена.
- Теперь мне все понятно. Помощь не нужна?
- Конечно, нужна. Но я не хочу рисковать. Враг не должен знать наши силы. Мы с Кор Ангаром справимся. Твое время придет. И ты должен быть готов. Как и другие.
- Кто еще знает?
- Есть еще один. Но он не то, чтобы знает. Просто он правильно использует обстоятельства. А это, поверь мне, великое искусство.
- Я догадываюсь - о ком ты говоришь. Когда отправляться?
- Прямо сейчас. Скажи Намибу, пусть придумает какое-нибудь поручение резвому послушнику.
Юберион опять громко засмеялся.

Так они и вышли на террасу храма, смеясь и покачиваясь, как два любителя, накурившиеся болотника. На них с улыбкой поглядывали наблюдатели:- Ну, какая может быть угроза от такого гуру, который и курить–то толком не умеет? А то, что он курил вместе с послушником, ни для кого в диковинку не было. Юберион, в отличие от других гуру, запросто общался с кем угодно.

За это все его и любили: за ум и простоту. За мягкий и веселый нрав, не знающий уныния, за мистические танцы под луной с Наталией и Чани.
За то, что он всегда стремился помочь другим, откладывая свои дела. За то, что ел такую же похлебку, как и остальные жители лагеря, да еще следил, чтобы всем хватило. За то, что без страха совался в самое пекло во время стычек с другими лагерями, или отколовшимися от всех бандитами…
***

… Вот и сейчас, в полночь, стоял он в своем праздничном одеянии высшего гуру на террасе храма, перед собравшимися соратниками, учениками, друзьями, с которыми много было пережито за эти годы, много сделано, много достигнуто. Хотя не все случилось так, как задумывалось, но все равно – это было здорово. И этот лагерь, построенный на болоте, и эти люди, ожидающие чуда.

А в это время в другом месте, на севере, не спал Гомез, рудный барон и самодержец Старого лагеря - шпионы Равена уже доложили о предстоящей церемонии в лагере Братства.
Не спали маги и воины Нового лагеря.
Не спали некоторые жители колонии, знающие о церемонии.
И где–то под землей притихло в ожидании существо из низших измерений, которого называли - Спящий.

Юберион улыбнулся широко и открыто. Выступил вперед, и, подняв вверх юнитор, стал произносить речитативом текст из альманаха….

***

Когда путешественник взобрался на самый верх тропы, ведущей к форту, и вышел на площадь, то слева на постаменте увидел фигуру человека, задумчиво разглядывающего сооружение, на котором когда-то был установлен юнитор.
- Лестер! – окликнул пришедший, - Ты, что там делаешь? И как ты туда забрался?
Человек в одежде послушника Братства поднял руку в знак приветствия и спрыгнул вниз, приземлившись как-то неестественно легко. Не говоря ни слова, он подошел к гостю.
Друзья обнялись.
- Рад тебя видеть, дружище, - сказал безымянный воин, - Ты все еще занят своими исследованиями?
- Да, как видишь. Это устройство уж очень правильной формы, и все детали так основательно подогнаны! Почти ювелирная работа.
- Тебя это занимает? Конечно, на Хоринисе есть мастера…
Да, спешу сообщить тебе радостное известие. Твои друзья Мильтен и Диего ждут тебя в месте встречи.
- А-а. Ну что ж, я рад, что с ними все хорошо. Передай им, что со мной также все в порядке.
- Все в порядке? Что это значит, Лестер?
- Только то, что я останусь здесь.
- Я не понимаю…
- Я должен помочь мастеру Юбериону. Именно этим я сейчас и занят.
- Помочь Юбериону? Но ведь он мертв. Я сам видел.
- Ты видел лишь то, что тебе показали. Люди всегда воспринимают мир таким, каким им его показывают. Но не всегда следует верить своим глазам. Кстати, Кор Ангар с ним?
- Да, он там. Вначале он собирался возглавить отряд, отправившийся к кладбищу орков, но затем вдруг передумал, сказав, что останется охранять лагерь.
- Правильное решение, - сказал Лестер, - с такой защитой можно не беспокоиться.
- И все-таки я не понимаю: Кор Ангар торчит в лагере со своим отрядом, ты занят какими–то исследованиями в этом заброшенном замке.… Но разве мы не должны объединиться?! Тебе мало смерти Юбериона?
Лестер посмотрел серьезно в глаза другу и сказал:
- Не хорони раньше времени. Битва Юбериона еще не закончена, она только начинается. То, что ты видел в лагере Братства, было всего лишь пробой сил. Главный бой еще впереди. И сражаться будут все. И Кор Ангар, и Юберион, и я, и маги Воды, и наемники из Нового лагеря… и ты.
- Я хоть сейчас готов. И ты это знаешь. Но как…
- Мастер Юберион говорил:- Обычный человек передвигает вещи руками, мастер – силой своего духа. Каждый делает то, в чем он искусен. Чтобы победить Спящего, одного физического воздействия недостаточно…. Ты ведь, направляешься в город орков, не так ли?
- Да. Я чуть не ушел, но вспомнил об обещании, которое я дал Диего…
- Прекрасно. Все идет так, как и предвидел Юберион.
- Я думал, что только Ксардас знает о Спящем.
- Ксардас – великий человек. И ваша встреча, думаю, не случайна. Не бывает учителя без ученика.
Рано, или поздно, - они встречаются. И тогда происходит чудо – еще один бездельник становится героем.
- Слушай, Лестер, и откуда ты все это знаешь? Ведь ты же не гуру.
Лестер расхохотался:
- Да и ты не Робар Первый.

Теперь они хохотали вдвоем. А эхо вторило им в горах задорным смехом, так похожим на то, что слышал в храме мастер Юберион.
И голосом, очень похожим на голос человека…


P. S.
«….- В последнее время я слышал много невероятных историй. Включая историю об уничтожении зверя, которого называют Спящий. Но я никогда не слышал, что бы это мог совершить один человек».

Ватрас, маг Круга Воды.


«… События, которые мы наблюдаем, не являются законченными по сути своей. Всегда есть что–то, что предшествовало их наступлению. Всегда будет что–то, что произойдет позже.
И то, что мы видим, - всего лишь малая часть картины.
Можно наблюдать сражение войск, или движение целых народов и описать это. Но невозможно увидеть, что в этот момент происходит в действительности, - какой интеллект, какая воля решает исход этих событий.
Об этом не напишут».
Размышления сновидца.

 

Изменено 14 февраля, 201411 г. пользователем Absolut

Кладоискатели

Автор: Дикарь

Спойлер

- Эй, приятель! Закажи кружечку пива для старого моряка, проливавшего кровь за короля Робара у варантских берегов, - раздался над самым ухом хриплый голос.
Бесцеремонно вырванный из задумчивости Аластер раздражённо поднял голову. Голос принадлежал поистрёпанному жизнью типу в летах, которые можно было бы назвать почтенными, если бы не внешность незваного собеседника. Был он приземист и скособочен, будто старая, с протекающей обшивкой барка. Изрытое морщинами и шрамами обветренное лицо, с которого хитро смотрели маленькие тёмные глазки, обрамляла кривая бородка с заметной проседью. Полуседые же патлы собраны в жидкий хвост, неряшливой метёлкой свесившийся на плечо. От латанных-перелатанных лохмотьев неприятного типа несло смолой и потом, а запах застарелого перегара и лука дополнял этот смачный букет. Аластер уже хотел было послать попрошайку к Белиару, но что-то его остановило.
- Ладно, садись, - проворчал он и подозвал разносчицу.
Та, вытирая полные руки о засаленный фартук, нехотя подошла и приняла заказ. Вернулась, впрочем, на удивление быстро, шваркнула на стол две объёмистые кружки, увенчанные шапками желтоватой пены, а потом упёрла руки в бока и нависла над Аластером словно королевская осадная башня над стенами Бакареша. Парень не стал изображать героическую стойкость и, кисло улыбнувшись, выложил на столешницу пару монет.
Старый моряк тем временем шустро придвинул к себе одну из кружек и поцокал языком, провожая взглядом пышный зад разносчицы, задрапированный давно не стиранной юбкой.
- Сочная бабёнка! - заявил он и подмигнул Аластеру. - Помнится, была у меня такая, когда мы отсиживались в Дракии...
- Где-где? - сощурился Аластер, который славился среди знакомых неприятной привычкой обращать внимание на всякие, незначительные на первый взгляд, мелочи и делать на их основании выводы, довольно часто выходившие слишком уж точными. - Зачем королевским морякам было отсиживаться в какой-то захолустной Дракии? Это ведь на Хоране?
- На Хоринисе, - опасливо зыркнув глазом на слишком проницательного собеседника, с неохотой ответил моряк. - Я же не всё время воевал. И на торговых судах хаживать приходилось.
- Или на пиратских, - как бы про себя добавил Аластер.
Моряк осклабился и приник к кружке. Отхлебнув не менее половины, он вытер пену с усов и усмехнулся:
- А хоть бы и так. Дело давнее...
- Угу, - кивнул Аластер и в очередной раз оглядел помещение.
Они сидели в убогой портовой таверне, выстроенной в незапамятные времена на узкой полоске суши между одним из рукавов речного устья и морским берегом, на самой окраине Венгарда. Обстановку сумрачного нутра этого некогда почтенного заведения составляли несколько потемневших от времени, пролитого вина, жира, а, может, и крови, столов, окружённых разномастными скамейками разной степени изувеченности. У дальней стены чадил камин, сложенный из здоровенных закопчённых валунов. Рядом с ним кривилась высокая стойка, за которой, подперев щёку рукой, скучал хозяин. Кроме Аластера и напросившегося к нему в собутыльники пирата посетителей было немного. В углу грубыми голосами спорили о чём-то три пьяных матроса, да за одним из столиков невозмутимо поглощал жаркое из баранины рослый человек в наёмничьей одежде. Рядом, прислонённый к столешнице, стоял его двуручный меч, выглядевший весьма внушительно. Скользнув по наёмнику взглядом, Аластер перевёл глаза на дверь.
- Ждёшь кого-нибудь? - полюбопытствовал моряк, перехватив его взгляд. Пиво своё он уже выхлебал и, обшарив стол несытым взглядом, ухватил недоеденную Аластером вяленую рыбину.
- Жду, - не стал вдаваться в подробности парень.
- А ты, гляжу, не из болтливых, - проворчал моряк и окинул собеседника одобрительным взглядом.
Посмотреть, правду молвить, было на что. На вид Аластеру можно было дать лет двадцать с небольшим. Его молодое лицо имело правильные соразмерные черты. Более всего на нём выделялись внимательные синие глаза, глядевшие чуть насмешливо. Крепкую шею прикрывали сзади густые каштановые волосы, не доходившие до широких плеч, на которых ладно сидел изрядно потёртый, но чистый дублет. Вообще, от всего облика молодого человека веяло свежестью и силой.
- Смотрю, тебе можно доверять, клянусь Аданосом, - подытожил свои наблюдения пират. - Ты не из тех, кто побежит доносить на старого морского бродягу.
- Это верно, - согласился Аластер.
- Если закажешь ещё кружечку, я, пожалуй, расскажу тебе пару-тройку любопытных историй.
- Хорошо, - вновь проявил покладистость парень и выполнил просьбу старого пирата. Себе пива больше не взял, но велел подать жаркого и сыра.
Старикан оживился, слова полились из него потоком, то и дело прерывавшимся для принятия очередного глотка пива или куска мяса. Речь свою он густо перемежал отборными ругательствами и отчаянной божбой. Аластер внимательно слушал, время от времени кивая. Он лишь морщился и слегка отстранялся, когда увлёкшийся рассказчик перевешивался через стол и обдавал его смрадом из своей щербатой пасти.
- ...Ты бы знал, сколько добра мы взяли на той посудине! - размахивая обглоданной костью, вещал старый пират. - С Южных островов чего только не везут: тут тебе и целые тюки табака, и перец, и красное дерево... А, самое главное, серебро в слитках и полный ларец отборных жемчужин. Ох, и погуляли мы тогда, клянусь Аданосом! Правда, потом застукал нас королевский неф. Прямо на рейде, ещё не проспавшихся толком. Представляешь? Насилу ушли...
- А верно, что пираты награбленную добычу прячут в потаённых местах? - перебил рассказчика парень, бросив в его сторону заинтересованный взгляд.
- Ну, мы точно не прятали. Что в руки попадало, сразу же спускали в портовых кабаках и притонах. Разве что из оружия что прикупишь и, там, приодеться. Хотя чаще с убитых снимали. Но баек про клады я немало слышал. И про пиратские, и про старинные, спрятанные древними королями и магами. Про феросский меч знаешь?
- Нет. Расскажи.
- Говорят, что он спрятан в подземельях одного острова, на котором мало кто был. Спрятал его будто бы какой-то древний народ. Было это в незапамятные времена. И с тех пор лежит феросский меч в кромешной тьме, вовсе не видимый из-за своего чёрного клинка. А тот, кто его отыщет, получит небывалую силу. Потому как, клянусь Аданосом, содержит он в себе великую колдовскую мощь.
- Почему он так странно называется? - спросил Аластер.
- Феросским-то? А я разве не сказал? Остров тот, где будто бы спрятан меч, называется Фероссой, Феросом или ещё как-то в том же духе...
Пират оборвал свою речь на полуслове, так как молодой человек, не слушая его больше, вскочил и махнул кому-то рукой. Старик оглянулся и увидел, что в таверне появилось новое лицо. У дверей, широко улыбаясь, стоял ещё один парень. Был он ниже ростом и потщедушнее, чем Аластер. Короткие светлые волосы лохматились на макушке смешным хохолком, на щеках светился здоровый румянец.
- Марик! - радостно воскликнул Аластер. - Что так долго?
- Зато узнал всё, что нужно, - заулыбавшись ещё шире, звонким голосом ответил тот.
Марик стремительно направился к приятелю и едва не упал, споткнувшись о выставленную в проход ногу одного из пьяных матросов. Вся троица глумливо загоготала. Развернувшись к насмешникам, парень, не говоря худого слова, коротко врезал одному из них по распухшей физиономии. Пропойца удивлённо хрюкнул и свалился под лавку. Двое остальных неуклюже вскочили на ноги, намереваясь отомстить за поруганную честь и пошатнувшееся здоровье своего дружка. Но парнишка уже отскочил в сторону и выставил перед собой кинжал. Пока старый пират поднимался на ноги, чтобы лучше видеть происходящее, Аластер стремительным прыжком уже перелетел через соседний стол и оказался рядом с другом. Схватив за воротник самого бойкого из противников, он двинул ему по зубам рукояткой короткого меча. Моряк, под неожиданно тонкий визг разносчицы, свалился рядом с первым пострадавшим, а последний из компании отступил назад и поднял ладони вверх в примиряющем жесте.
Аластер подтолкнул приятеля в плечо, и оба парня быстро выскочили за дверь, мгновенно растаяв в ночной тьме. Продолжавший жевать на протяжении всей потасовки наёмник меланхолично посмотрел им вслед.
- Эй, эй, а кто мне за разгром заплатит?! - вскричал вышедший из апатии хозяин таверны.
- Ты ж знаешь обычай, Бочонок, - радостно склабясь, сказал ему старый пират. - Кто остался под столом, тот и платит.
- Да откуда у этих оборванцев деньги! - с досадой ответил хозяин и кивнул в сторону моряков, один из которых, сам едва не падая, пытался привести в чувство поверженных дружков. - Иди отсюда, Луркер, не беси меня! Сегодня тебе точно ничего больше не перепадёт.
Ухмыляясь, старый пират заковылял к выходу.

***

- Марик, отчаянная голова, разве так можно? - в очередной раз ворчал Аластер, топая вслед за приятелем по узкой лесной тропинке. - А если бы эта троица не была пьяной до изумления? Мы ж не рыцари какие и не ветераны войны с Гелоном и Луккором. Нам бы нипочём с ними не справиться, когда б они худо-бедно на ногах держались.
- Да ладно, - обернувшись на ходу, легкомысленно ответил Марик. - Какое, в самом деле, приключение без хорошей потасовки в кабаке? Это же прямое нарушение канонов жанра. Теперь ещё найдём сокровища, и всё у нас будет, как положено. Хоть книжку про нас пиши.
- Всё бы тебе шутки шутить... Стой! Кажется, пришли.
Оба парня остановились и уставились в том направлении, куда вела тропинка. Там сквозь ветви расступившихся деревьев проглядывала причудливой формы каменная вершина, отчётливо вырисовываясь на фоне вечереющего неба.
Друзья бросились вперёд и вскоре, задрав головы вверх, стояли у подножия высокого скалистого обрыва.
- Вон, смотри, третий уступ снизу, - пихнул Марик приятеля локтем в бок. - Там должен быть вход в пещеру. Ну что, разобьём лагерь здесь, а утром полезем наверх?
Но тут уж Аластера охватил азарт, и он упрямо мотнул головой.
- Сейчас полезем.
- Но ведь солнце садится уже!
- Ну и что? На уступ дотемна заберёмся, а в пещере всё равно - ночь или день.
- И то верно...
Друзья немедленно приступили к исполнению своего замысла. Забросив верёвку на криво торчавшее из трещины в скале деревце, они принялись карабкаться наверх. Восхождение прошло вполне успешно, но заняло больше времени, чем парни рассчитывали. Когда они оказались на заветном уступе, уже почти совсем стемнело. Перед ними, резко выделяясь на тёмно-серой поверхности скалы, зиял пугающей чернотой вход в пещеру. Марик запалил факелы, и друзья протиснулись внутрь.
Пещера не разочаровала ожиданий молодых искателей приключений. Сначала они с трудом пробирались по извилистому, уходившему куда-то вниз проходу, на каждом шагу рискуя оступиться и свернуть шею. Потом, когда пещера стала шире, а пол её немного выровнялся, на приятелей из темноты, визжа и размахивая палками, выскочила стайка гоблинов. Испуг от внезапного нападения не парализовал решительных парней, а заставил действовать более стремительно. Вскоре последний гоблин шмякнулся волосатой спиной о камень и сполз на залитый кровью пол.
- Демон их сожри! - проворчал Аластер. - Из-за этих тварей волосы факелом подпалил. Теперь подстричь придётся.
Отдышавшись, двинулись дальше.
Факелы потрескивали в тиши подземелья особенно громко и раздвигали темноту неровным красноватым светом. Проход сначала раздвоился, потом в него влились несколько узких ответвлений, которые пришлось обследовать по очереди одно за другим. Некоторые оказались довольно длинными и в свою очередь разветвлялись, а потому Аластер оставлял на поворотах пометки, чтобы не заблудиться.
Когда возвращались из очередного ответвления, окончившегося тупиком, Марик посветил на стену и приглушённо вскрикнул.
- Что такое? - всполошился Аластер.
- Смотри, это не наша пометка! - возбуждённо зашептал Марик. - Наша вон та, повыше, а эта старая совсем. Значит, здесь до нас кто-то был. Давно. Наверное, тот, кто спрятал клад!
- Или тот, кто его нашёл раньше нас, - без особого энтузиазма отозвался Аластер. - Ведь знал же тот парень, который рассказал тебе о пещере, что разбойники прятали добычу именно в здешних местах. Значит, могли знать и другие.
- Да ну тебя! Вечно ты ворчишь, - отмахнулся Марик и решительно зашагал вперёд.
Они бродили под землёй до самого рассвета. Дважды останавливались, чтобы немного отдохнуть и перекусить. Спать не хотелось - надежда найти сокровище гнала вперёд. Но вот проход расширился и сделался светлее. Вскоре уже можно было отчётливо различить неровный камень стен, откуда-то повеяло свежим ветерком, пламя последнего факела затрепетало. За очередным поворотом приятели встали как вкопанные, вперив взгляды в стену. Охватившие их чувства трудно было описать словами. Разве что вроде тех, которые употребляют разгорячённые ромом моряки во время отчаянного абордажа.
"Здесь был Базилио", "Томас + Хельга = любовь", "Ин Экстремо и Чур - навсегда!", "Роско, я тебя убью!" - гласили вкривь и вкось начертанные на каменной стене руны.
- ..! - выдохнул Марик, в досаде ударив себя кулаком по коленке. Потом он прибавил ещё несколько выражений, которых не постыдился бы и давешний Аластеров сотрапезник, подсевший к нему в портовой таверне.
- Ну почему?! Опять! И так каждый раз! - в отчаянии вскрикивал Марик. - Повезёт нам когда-нибудь или нет?
Аластер, не столь порывистый от природы и лучше умевший держать удар, только улыбался устало и грустно.
- А что вы надеялись здесь найти, молодые люди? - внезапно прозвучал откуда-то сбоку негромкий надтреснутый голос.
Друзья испуганно подскочили и стремительно обернулись на звук, выхватывая клинки. В полумраке ниши, неглубоко вдававшейся в камень стены, сидел на куче мха и травы сухонький старичок в выцветшей зеленовато-жёлтой мантии. Судя по всему, он провёл ночь в пещере и был разбужен воплями Марика. Друзьям не нужно было объяснять, кто перед ними. О друидах ходили легенды по всей Миртане, хотя мало кому доводилось иметь с ними дело. Едва оправившись от неожиданности, парни спрятали оружие и вежливо поклонились.
- Да один тип в Венгарде уверял, что в этой пещере ещё до Робара разбойники хранили награбленное, - с неохотой признался Марик. - Будто бы вожака их звали Вепрем.
- Вепрь? - почесал лысину старичок. - Как же, припоминаю. Редкий был злодей. Его стражники прихватили в лесной хижине неподалёку отсюда. Вместе с сообщниками и всей добычей. Так что никаких кладов он не прятал. Тем более в этой пещере.
- Почему "тем более"? - хмуро спросил Аластер.
- Так ферма же рядом, - пожал плечами старик и кивнул в ту сторону, откуда проникал свет.
Парни сделали несколько шагов в указанном направлении и невольно зажмурились от непривычно ярких рассветных лучей. Когда глаза немного притерпелись, они смогли разглядеть вид, открывавшийся из широкого зева пещеры. Перед искателями приключений предстала уютная долинка, окружённая лесистыми холмами. По зелёному дну её струился узкий ручей, на одном берегу которого ходило сизыми волнами хлебное поле, а на другом стояли немудрящие постройки - несколько деревянных домов и хлев с примыкавшим к нему загоном. Над одной из крыш курился прозрачный дымок. В загоне нетерпеливо блеяли овцы, требуя выпустить их на сочную траву.
Аластер и Марик переглянулись и залились громким смехом. Досада прошла, смытая утренней свежестью и умиротворяющим зрелищем. Отсмеявшись, они вернулись в пещеру.
- Не согласитесь ли разделить с нами завтрак, уважаемый? - вежливо обратился Аластер к старому друиду.
- Так вы, небось, плоть погубленных зверей жрёте? - подозрительно прищурившись, спросил старик.
- Нет, что вы! - поспешил развеять его подозрения Марик. - У нас только сыр, хлеб и немного жареных грибов.
Это было сущей правдой, так как припасённое в дорогу мясо друзья доели ещё накануне. Друид смягчился.
- А вино есть? - спросил он.
- Есть немного. Дешёвое, правда. Кислое, - ответил Аластер.
- Ничего, сойдёт, - милостиво согласился старикан.
Вскоре все трое сидели перед входом и за обе щёки уплетали остатки сухарей с засохшим сыром и холодными скользкими грибами, собранными и зажаренными ещё вчера, когда парни пробирались через лес по ту сторону скал. Старик чмокал, то и дело прикладываясь к горлышку глиняной бутыли и успевая при этом оживлённо болтать. Парней же клонило в сон после насыщенной трудами и событиями ночи.
- Э, да вас совсем разморило! Как поедим, поспите на моей подстилке или, вон, на ферму ступайте, - говорил друид. - Я-то к этим душегубам не хожу. Только и знают, что деревья рубить да зверюшек невинных мучить!
- А к ближайшему городу как выйти? - спросил Аластер.
- Просто. Долину пройдёте, за холмы на западе перевалите, а там и тракт близко. Направо по нему будет Фаринг, а налево - Гота. Только что вам в городе делать? Я-то думал, вы сызнова клад какой искать станете, - ухмыльнулся вредный старикашка.
- Враки это всё про клады, - вздохнул Марик.
- Э-э, не скажи, - живо откликнулся друид. - Смотря про какие.
- Что, есть и настоящие? - с сонным равнодушием спросил Марик.
- А как же! Находят иной раз в старых развалинах. Или вот, к примеру, про Чёрный меч слышали? - посерьёзнел старик.
- Это какой меч, феросский, что ли? - без особого воодушевления отозвался Аластер и зевнул, прикрыв рот ладонью.
- Вижу, что слышали. Точно знаю, на самом деле есть тот меч, и магия в нём сокрыта великая, страшной силы.
- Откуда знаете-то? - всё так же вяло полюбопытствовал Марик.
- А это уж не твоего ума дело. Знаю и всё тут. Правда, где искать этот самый остров Ферос, иногда именуемый также Феракией, мне не ведомо. О нём вообще мало что известно... О, да вы совсем уж спите! Ладно, отдыхайте себе, а я пойду. Дел у меня много сегодня. Спасибо за угощение. Да пребудет с вами Аданос! - после этих слов старик поднялся и, легко опираясь на посох, зашагал по краю долины. Неожиданно он обернулся серым, со светлыми подпалинами волком и затрусил к покрытым лесом холмам.
Парни вздрогнули, потом дожевали сыр и поплелись в сторону фермы.

***

Пыльный и вовсе не широкий тракт лежал у их ног, убегая в обе стороны и скрываясь за деревьями.
- Ну что, налево или направо? - спросил Аластер у приятеля.
- Да ну, чего мы в Фаринге не видели! - отозвался Марик. - Лучше в Готу. Оттуда дороги и в Монтеру ведут, и в Сильден. А из Фаринга разве что в Нордмар можно попасть. Но там, говорят, горцы с орками в последнее время воюют...
- Тогда пошли налево, - согласно кивнул Аластер, в непринципиальных вопросах умевший проявлять редкостную покладистость.
Приятели зашагали по дороге, неторопливо обсуждая планы на ближайшее будущее и не особенно оглядываясь по сторонам. Вскоре им пришлось раскаяться в такой беспечности.
Вначале где-то впереди ухнула сова, и парни услышали топот и треск ветвей в лесу слева от дороги. Судя по всему, эти звуки издавало стадо каких-то крупных животных. Зубров, а, может быть, даже носорогов. Шум, впрочем, удалялся вглубь чащи, и друзья не придали ему значения, не удосужившись поразмыслить, что могло встревожить сильных зверей. А зря! Не успели парни пройти полсотни шагов, как оказались окружены десятком крепких, хорошо вооружённых мужчин, бесшумно появившихся из зарослей. Друзья сразу же схватились за оружие, встали спина к спине и отчаянно заозирались.
Окружившие их люди нападать не спешили, с сомнением разглядывая свою добычу. Марик и Аластер тоже смотрели во все глаза, боясь пропустить малейшее движение. Устроившие засаду воины были одеты в грубые доспехи из шкур и латных пластин, какие в Миртане обычно носят наёмники. Вооружены двуручными мечами и тяжёлыми боевыми топорами, у многих имелись также луки или арбалеты.
Наконец, один из наёмников, по виду предводитель, нарушил затянувшееся молчание.
- Так-так, - проговорил он, - кто это тут у нас? Никак разбойнички?
- Да какие мы вам разбойники? - возмутился Аластер. - Мы честные путешественники. Из Венгарда. Я Аластер, а он Марик. Идём в Готу.
- А нам сказали, что здесь какие-то головорезы купцов грабят, и что кто-то им сообщает о караванах. Уж не вы ли?
- Да вы что? Мы в глаза никаких разбойников не видели, клянусь Инносом! - вскричал Марик.
- Остынь, Гвир, - подал вдруг голос ещё один наёмник. - Они правду говорят.
Предводитель обернулся к нему.
- Откуда знаешь?
- Видел их в Венгарде. Хорошие ребята. Они там в одном кабачке знатно рожи пьяной матросне начистили, - ответил нежданный заступник. Только теперь Аластер узнал его. Это был тот самый невозмутимый наёмник, которого он заметил во время своего знакомства со странным пиратом и последовавших затем событий.
- Меня Ориком звать, - подмигнул ему наёмник.
- Ну, раз ты за них ручаешься, то всё в порядке, - проворчал Гвир и вновь повернулся к парням. - Только отпустить мы вас пока не можем, не то переполошите наших грабителей. Так что придётся вам с нами в засаде посидеть. Если труса не спразднуете, то из награды кое-что вам уделим. Идёт?
- Сколько? - деловито осведомился Аластер.
- Ухватистые ребята! - с одобрением хохотнул кто-то из наёмников.
- Треть доли, - ответил Гвир.
- Половину, - вставил Марик.
- Хорошо, - кивнул предводитель. - Но это на двоих.
Марик недовольно поморщился, хотя и не знал размера обещанной наёмникам награды, но спорить больше не стал. Аластер тоже кивнул, соглашаясь. Он поначалу и не надеялся на благополучный исход этой встречи, а тут такая удача.
Ждать пришлось долго. Давно перевалило за полдень, когда впереди раздалось уханье совы. Это выставленный впереди дозорный подавал знак. Все напряглись. Аластер и Марик ещё плотнее вжались в корни дерева, за которым им велено было притаиться. Вскоре на дороге раздались приглушённые голоса.
- Я тебе говорю, неспроста сова днём кричит. Дурной знак, чтоб меня демоны подрали! Зря мы сегодня на промысел вышли. Ох, зря... - говорил один.
- Слышь, Оплеуха, захлопни пасть! - прорычал другой. - Парни, подтянись, тут и вправду будто нечисто что-то.
Разбойники, а это, без сомнения, были именно они, умолкли. Слышен был лишь шелест шагов да позвякивание оружия. И тут раздался негромкий свист. Вслед за ним тренькнули спущенные тетивы, прозвучал чей-то вопль, сталь зазвенела о сталь. Марик коротко взглянул на Аластера, тот кивнул, и оба приятеля выскочили на дорогу вслед за наёмниками.
На тракте уже вовсю шло сражение. Разбойников было раза в полтора больше, но и вооружением, и боевой выучкой они заметно уступали опытным воинам. Аластер сразу побежал в ту сторону, где рыжеволосый наёмник ловко отмахивался топором от двух наседавших на него головорезов. Марик же огляделся по сторонам и заметил недалеко от себя разбойника, который целился в спины наёмникам из короткого лука. Рванув с места, парень сбоку налетел на злодея и рубанул своим кинжалом, словно мечом. Убить не убил, но неожиданное нападение ошеломило незадачливого стрелка. Тот испуганно выронил лук, оттолкнул Марика и, метнувшись в сторону, кинулся в чащу.
- Аластер! - закричал Марик. - Один уходит!
Аластер тем временем, напав сзади, оглушил одного из разбойников. Наёмник, которому он поспешил на помощь, зарубил второго. У других тоже всё было в порядке. Большая часть грабителей уже валялась в дорожной пыли. Среди упавших тел виднелись лишь два в наёмничьих доспехах, да и то одно из них подавало явные признаки жизни. Потому Аластер бросился вслед за другом. Тот устремился в погоню за скрывшимся в лесу разбойником, задержавшись лишь на миг, чтобы подобрать обронённый головорезом лук.
Преследование затянулось. Грабитель оставлял на влажной лесной подстилке отчётливые следы, но настигнуть его парни все никак не могли. Вскоре почва стала более каменистой, бежать пришлось вверх по склону. Следов здесь почти не оставалось, однако и беглец начал заметно сдавать, так что преследователи то и дело видели среди деревьев мелькавшую впереди фигуру.
Вскоре они оказались среди нагромождения скал, венчавших собой гребень холма. Разбойник куда-то пропал. Парни остановились, тяжело дыша. Вдруг из-за ближайшего нагромождения глыб раздался какой-то шум. Аластер и Марик бросились туда и оказались на краю неширокого, но весьма глубокого оврага, разрезавшего холм надвое, будто след от удара исполинской секиры. По дну оврага, уже замедляя движение, катилось длинное бревно, которое только что столкнул разбойник, перебравшись по нему на ту сторону.
- Ну что, взяли?! - торжествующе завопил он, показав парням неприличный жест.
Аластер узнал этот голос. Он принадлежал тому, кого предводитель шайки называл Оплеухой. Марик вскинул лук и, не целясь, выпустил единственную стрелу, которая имелась в его распоряжении. Стрелок из парня был тот ещё, но разбойник оборвал свой радостный крик, схватился за впившееся в живот древко, захрипел, пошатнулся и рухнул в овраг...
Пока Марик пытался справиться с душевным потрясением, Аластер отыскал подходящее бревно. Потом они вдвоём перетащили его к оврагу и перекинули один конец на противоположную сторону. Балансируя на импровизированном мостике, переправились через овраг и осмотрелись. Вскоре отыскался и прикрытый ветками вход в разбойничье логово - врытую в склон холма землянку. Изнутри пахнуло сыростью и дымом. Людей тут больше не было. Видно, все полегли на дороге, кроме несчастного Оплеухи, который и привёл друзей в своё убежище.
Осмотрев землянку, парни отыскали несколько дурно выделанных шкур, кое-какую утварь и пару сундуков. В одном из них хранился запас провизии, а второй оказался набит всяким хламом. Из более-менее ценного там была только связка стрел, заклинание магического огонька и старая, но ещё вполне приличная шпага, которую Аластер оставил себе, отдав Марику свой короткий меч.
- Ну что, идём? - спросил он, убедившись, что ничего ценного здесь больше нет. Видно, грабители хранили добычу в каком-то ином месте.
- Сейчас, - отозвался Марик, продолжая рыться в сундуке. - Что это? Ещё свиток какой-то.
Выбравшись из сумрачного жилища, друзья развернули старый, с оборванными краями свиток, едва не столкнувшись лбами. На квадратном куске истрёпанного пергамента можно было различить какие-то неправильной формы пятна, линии и руны.
- Фер... ро... - с трудом разобрал Аластер одну из надписей.
- Ферос! - вскричал Марик. - На этой карте обозначен путь на остров Ферос. Тот самый, где спрятан пресловутый Чёрный меч!
- Так, - деловито проговорил Аластер. - Возвращаемся на тракт, пока наёмники не ушли. Нам нужно отправиться с ними и получить свою часть награды. И потом надо будет подумать, где ещё взять золота, чтобы нанять корабль.


ПРИМЕЧАНИЕ: Описание внешности Аластера и Марика дано по "Готивиону", в котором мы с ними впервые познакомились.

 

Изменено 14 февраля, 201411 г. пользователем Absolut

Тени прошлого

Автор: Nikitosso

Спойлер

«У каждой медали есть

лицевая и оборотная сторона…»



…Ночь. Небо сплошь закрыто тучами. Льет сильный дождь; порой сверкает молния, раздается глухой раскат грома. Утопая в жидкой грязи, по лесу в центральной части Тарфаса – острова западнее Миртаны – пробирается пожилой мужчина с ребенком на плече. Он идет быстро, то и дело оступается, но не падает.
Наконец лес закончился. Прямо вдоль опушки течет река, разлившаяся чуть ли не вдвое из-за ливня. Мужчина из последних сил доковылял до берега и рухнул на колени, но тут же встал, оглянулся через плечо, спустил мальчика лет девяти на мокрый песок и обхватил сына за плечи:
- Лестер, слушай внимательно и не перебивай. Я брошу тебя в воду. Не пытайся плыть, просто держись на воде. Ниже по течению Сорей, как увидишь городские стены – выбирайся на берег и беги к коменданту. Скажи, что на Хеглен напали бандиты, пусть вышлют отряд стражи. Сам оставайся в городе – там тебе будет безопаснее всего. Парень ты смышленый, не пропадешь. Сюда не возвращайся, в деревню – тоже. Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне.
Мужчина обеими руками обхватил сына за пояс, с усилием приподнял над землей и бросил в реку. Та сразу подхватила добычу и понесла вниз по течению. Последним, что увидел мальчик, был его отец, снимающий со спины лук и уходящий в обратном направлении. А потом со всех сторон навалилась холодная, бурлящая вода…
Лестер издал судорожный хрип и рывком сел на кровати. Он провел рукой по лицу, как бы стирая паутину сна. Этот кошмар был его неизменным ночным спутником, каждый раз заставляя просыпаться под утро в холодном поту.
…Лестер прекрасно помнил ту ночь и следующее за ней утро. Помнил, как вместе с рассветом ворвался в Сорей, был пойман стражей, допрошен, а затем брошен на улице. К его словам, однако же, прислушались, и к Хеглену выступил отряд стражников. От деревни к тому моменту остались лишь несколько обгоревших домов, которые дождь успел затушить. Трупы, найденные в самом поселении и в его окрестностях, привезли на кладбище в Сорей – ближайший крупный город.
Когда с телеги сбрасывали трупы, Лестер узнал своего отца. Мальчик подбежал к телу, упал на колени и долго всматривался в лицо мужчины. Тогда он казался настоящим стариком, каким не был при жизни. Грудь его пересекали две глубокие скрещивающиеся раны – одна проходила прямо по сердцу. Вскоре подошел могильщик, подхватил труп и бросил в свежевырытую могилу. Лестер вскочил и побежал прочь…
Парень встал с постели и прошелся по комнате, затем вышел в узкий коридор таверны и выглянул в окно. Где-то за стенами города уже вставало солнце, освещая улицы и крыши. Сейчас было еще слишком рано для того, чтобы начинать работу. Часа через два-три рыночная площадь потихоньку наполнится торговцами, покупателями и простыми зеваками. Вот тогда время и настанет.
Коротая время, Лестер прошелся по городу. За двенадцать лет жизни в Сорее он изучил здесь каждый дом, каждый камень. Всех людей он знал в лицо, а большинство – и по имени, знал их привычки, характер. Знал все, что ему нужно было знать.
Как всегда, когда солнце показалось из-за стен, город уже жил своей жизнью. По улицам то и дело пробегали рабочие, слуги. Лестер же никуда не спешил. Регулярной работы у него не было, и он брался за любые оплачиваемые поручения. Конечно, на такие деньги прожить можно было с трудом. Но настоящий доход приходил совсем с другой стороны.
Парень добрался до рыночной площади без приключений и сразу же влился в толпу. Сорей был крупным городом, и население имел соответствующее. Опытным взглядом Лестер оценивал каждого встречного и искал подходящую персону. Наконец поиски увенчались успехом: на площади показался молодой торговец, недавно прибывший в город. Пока он направлялся к своему прилавку, Лестер уже преодолел расстояние между ними. Отточенным движением парень выпустил из рукава лезвие, провел рукой вдоль пояса торговца, тут же споткнулся, но на ногах устоял и пошел дальше.
Обменявшись парой слов со знакомым травником, Лестер вышел за пределы площади, отошел за угол и достал из-за пазухи добычу. В кошельке оказалось чуть более трех сотен золотых – приличная сумма для безработного. Пересыпав в свой собственный мешочек деньги, парень бросил под ноги пустой кошелек торговца и отправился в таверну завтракать.
…За едой на Лестера вновь нахлынули воспоминания. Он вспомнил, как больше года шлялся по улицам Сорея, оборванный и нищий, выпрашивал милостыню и молился Инносу. Но бог был жесток, и еще более жестоки – люди. Маленький беспризорник не вызывал ни у кого сочувствия; его гнали отовсюду, часто били. Лестер сам не понимал, как ему удалось пережить зиму. Он ютился на складах, в тупиках темных переулков и каждый раз, ложась спать, не надеялся проснуться. И все же чудо произошло – мальчик выжил. Возможно, на то была воля Инноса, решившего вознаградить Лестера за все лишения. Но мальчик более не верил во всемогущество богов и опирался только на свои силы. Со временем он научился разбираться в людях, освоил ремесло карманника. Дела постепенно пошли на поправку, и Лестер благополучно дожил до своего совершеннолетия…
Тряхнув головой, парень вышел из-за стола и покинул таверну. На «охоту» молодой вор уже не стремился, благо первый улов оказался достаточным, но на рыночную площадь все же пошел – там всегда можно было разжиться свежими слухами и сплетнями.
Но слухи пришли сами: по улице шагал отряд стражи, в центре которого находилось два человека явно бандитской наружности. Заинтригованный Лестер последовал за ними, не задавая вопросов.
Как и следовало ожидать, путь завершился у ворот тюрьмы. Бандитов провели вовнутрь, а большая часть конвоя осталась снаружи.
- И что бы это значило? – обратился парень к Рою, его хорошему товарищу и собутыльнику.
- Ты только представь: неподалеку от города обнаружили лагерь контрабандистов. Мы, конечно, напали, перебили ублюдков, только эти двое сдались. Похоже, эти ребята из той шайки, что нападает на деревни и маленькие города, сжигает их, режет всех жителей, а затем уходит. Этим уродам только кровь и нужна. Они по всему Тарфасу работают. И если эти двое не выдадут нам своего главаря, то их смерть будет долгой и очень мучительной…
Рой занес кулак и изо всей силы ударил по деревянной стене. На его лице была написана лютая ненависть. Но Лестер этого как будто не заметил. Его лицо выражало не меньшее по накалу чувств волнение.
- Рой… Скажи, я могу увидеться с этими бандитами? – проговорил он.
- Что? – поднял голову стражник. – Зачем тебе это?
- Поверь, это важно. Так я могу или нет?
- Думаю, я смогу это организовать, - после минутного колебания ответил Рой. – Скажем, завтра с утра. Подойдет?
- Да. Спасибо тебе, - Лестер крепко сжал руку приятеля и удалился.
…На улице уже второй день идет снег. Пробираясь по заснеженным улицам, идет отряд стражи. Они ведут перед собой закованного в кандалы узника.
- Это из той самой шайки, - знающе произнес один из наблюдателей. – Говорят, это они сожгли Хеглен.
Лестер вздрогнул и, не думая, быстрым шагом подошел к замыкающему стражнику.
- Можно мне поговорить с заключенным? – произнес он синими от холода губами.
- Еще чего! Вали отсюда, - с угрозой процедил стражник, положив руку на рукоять короткого меча.
- Мне нужно всего пару минут…
- Нет, ты явно плохо соображаешь, - с этими словами Лестер получил сильный удар по печени и свалился в снег. Стражник наступил на него тяжелым сапогом и двинулся вслед за остальными…
На следующее утро парень стоял перед воротами тюрьмы. Навстречу ему вышел Рой.
- Все готово. Можешь идти. В камеру тебя не пустят, но через решетку поговорить сможешь.
- Спасибо, Рой, - произнес Лестер и вошел в здание.
Внутри царил полумрак. Окон не было, воздух отдавал чем-то затхлым. В коридоре, которым начиналась тюрьма, горел только один факел. Справа и слева располагались камеры. Большая часть пустовала, но в некоторых сидели люди. В противоположном от двери конце коридора на стуле сидел стражник.
- Это ты Лестер? – обратился он к парню. Получив в ответ кивок, он встал со стула и махнул рукой. – Сюда!
Они остановились у одной из решеток. За ней на полу сидел один из вчерашних бандитов.
- С нами он не говорит, - сказал тюремщик. – Ничего, начнутся пытки – пожалеет. А пока попробуй разговорить его хоть ты.
Стражник вернулся на свой стул, а Лестер прижался к решетке и обратился к заключенному:
- Тарфас – остров маленький. Тут все бандиты работают сообща, так?
Ответа не последовало. Вор продолжал:
- Мне нужен ваш главарь. Я не собираюсь сдавать его страже – у меня с ним личные счеты.
- Ты не понимаешь, во что влезаешь, - усмехнулся бандит в ответ. – Шел бы себе, не наживал неприятностей. Тебе это не нужно, парень, поверь.
- Это ведь ваша банда сожгла Хеглен, так? – вспылил вдруг Лестер. – Вы убили моего отца, вы сломали мою жизнь! И ты говоришь, что мне это не нужно?!
- Парень, это в самом деле опасно, - подал вдруг голос заключенный из соседней камеры. В нем вор узнал второго бандита, пойманного вчера.
- Мне плевать. Я найду вашего главаря, и не важно, кто встанет у меня на пути…
- Эх, смерти ты своей ищешь… Корабль отплывает сегодня ночью из Южной бухты. На нем ты и найдешь, кого ищешь. Да хранят тебя Боги!
- Ты не представляешь, как я тебе благодарен, - произнес Лестер. – Но для чего ты это сделал?
- Когда-то я был таким же, как ты. Но я пошел не по тому пути, так исправь эту ошибку за меня, - бандит отвернулся к стене и лег на пол. Парень понял, что разговор закончен, и быстро вышел из тюрьмы. Там его ждал Рой.
- Ну, что? – осведомился он. – Узнал, что хотел?
- Узнал. Не задавай вопросов, прошу. Мне нужен алхимик. Хороший алхимик, только быстро!
- Постараюсь найти, - пожал плечами стражник и быстро удалился.
Лестер уже в который раз заметил, что Рой умеет держать слово. Не прошло и получаса, как он остался наедине со старым Хэгом, пожалуй, самым лучшим из травников и алхимиков Сорея.
- Мне нужно зелье выносливости, - сразу перешел к делу парень. – Очень сильное, чтобы хватило часов на двенадцать с запасом.
- У меня чего только нет, - проскрипел Хэг. – Главное, чтобы ты мог платить.
- Вот деньги, - бросил на стол свой кошелек Лестер.
- А вот зелье, - алхимик сунул руку в сундук и извлек оттуда мутно-зеленый напиток. – Старое, но от времени должно было только настояться.
Вор взял зелье одной рукой, второй провел по столу, схватив свой кошелек, и выскочил из дома. Вслед ему неслись проклятья.
Лестер понимал, что меньше чем через минуту за ним будет охотиться стража, поэтому сразу выпил снадобье. Мышцы наполнились силой, легкую усталость как рукой сняло. Не теряя ни минуты, парень побежал к городским воротам.
В самом деле, у ворот Лестера уже ждали. Два стражника, вооруженных короткими топориками, одновременно шагнули навстречу бегущему человеку, но вор бросился им в ноги, повалив их на землю, вскочил и выбежал из города.
Он знал, что от Сорея до Южной бухты около суток ходьбы, поэтому приходилось бежать и бежать, не останавливаясь. Пока погони можно было не бояться, но когда они узнают, куда направляется беглец… Об этом Лестер старался не думать.
Часы шли. Парень не уставал, но по легкому шуму в голове понимал, что действие зелья кончается. Солнце уже заходило, и, наконец, вдалеке показалось море. Только сейчас вор понял, что не захватил с собой никакого оружия, кроме привычного, «рабочего» ножа. Но останавливаться было уже поздно.
Южную бухту Лестер нашел сразу – в ней стоял корабль. На берегу был разбит небольшой лагерь, по которому сновали люди. Впервые за много часов Лестер остановился, оценивая ситуацию. Напролом пройти не было шансов, поэтому нужен был план.
Наконец парень решился. В голове уже гудело немилосердно, поэтому приходилось действовать как можно быстрее. Солнце почти закатилось, когда Лестер погрузился в воду в отдалении от корабля и широкими гребками начал приближаться к борту со стороны моря. Добравшись до корабля, он ухватился за выпиравшую доску, подтянулся и уперся ногой в борт. Таким же методом он поднялся еще на полметра. Затем еще и еще. Наконец, рука ухватилась за перила верхней палубы.
Вор аккуратно выглянул из-за борта. На палубе находилось несколько человек, и все они были заняты своими делами. Стараясь не производить шума, он перевалился за деревянную перегородку и сполз на палубу. Никто его не заметил, но стоит только пошевелиться – и он себя выдаст.
Лестер выждал момент, когда все отвернутся от него, вскочил и метнулся к трапу. Находясь под действием зелья, он быстро преодолел расстояние до противоположного борта и, ухватившись за края трапа, поднял его в воздух. К нему уже бежали два бандита, но, попав под сметающий удар широкой доской, они без чувств растянулись на палубе. Орудуя трапом как тяжелым и длинным мечом, парень сбрасывал врагов за борт и просто оглушал. Когда все бандиты были повержены, Лестер размахнулся и выкинул трап в море. Влекомый ветром, тот неохотно начал отплывать от берега.
Тут над головой вора свистнула стрела. Тут же вторая вонзилась в двух шагах от его ступни. Пригнувшись, парень добежал до двери, ведущей на нижнюю палубу и в каюты. Суставы уже ломило от наваливающейся усталости, но и останавливаться было слишком поздно. Сначала он проверил нижнюю палубу, но там никого не оказалось. Затем настала очередь кают. Они также пустовали. Лестер постепенно приближался в каюте в конце коридора, которая, как правило, и была каютой капитана.
Ногой распахнув дверь, он вошел внутрь. Никого не было видно, однако из-под кровати слышались всхлипы. Наклонившись, вор увидел низкого худого мужчину.
- Пощадите! – взмолился тот, увидев незнакомца. – Прошу!
- Кто ты? – задал резонный вопрос Лестер.
- Капитан корабля… - ответил мужчина дрожащим голосом.
- На твоем корабле собирались отплыть бандиты. Где их главарь? Отвечай! И вылезай уже из-под этой чертовой кровати!
- Я здесь, - раздался вдруг голос сзади.
Парень быстро обернулся. За спиной у него стоял высокий бородатый мужчина. В каждой его руке было зажато по тонкому клинку средней длины.
Капитан, взвизгнув, бросился прочь из каюты. Никто не собирался ему мешать.
- Меня зовут Лестер, - ровным голосом произнес вор.
- Очень приятно, - с издевкой ответил бандит, делая шаг вперед. – И зачем же ты искал меня… Лестер?
- Это ведь ты стоял за нападением на Хелген двенадцать лет назад?
- Конечно. Если тебе хватило ума найти меня, то отрицать нет смысла.
- В Хелгене жил я и мой отец. Я пережил нападение, но мой отец погиб. Погиб от твоей руки или от руки одного из твоих людей.
- Возможно, - пожал плечами собеседник. – Я убил много людей, в том числе, и в ту ночь.
- Так и есть. И я искал тебя для того, чтобы заставить платить по счетам, - с этими словами Лестер тоже сделал шаг навстречу бандиту.
- Видишь ли, если я стал бы платить за каждую загубленную жизнь, то мне не хватило бы всего золота мира, - усмехнулся тот. – Но у меня есть к тебе предложение…
Договорить бандит не успел. Парень сделал рывок вперед и сбил того с ног. С усилием вырвав из рук клинки, он отбросил их под кровать, затем схватил врага за горло, придал ему вертикальное положение и прижал к стене. Из рукава, как и каждый день на рыночной площади, выскользнуло лезвие ножа.
- Предложение?.. Ты не знаешь, через что мне прошлось пройти из-за тебя. Я был никем, просил милостыню, терпел побои! Мне пришлось стать вором, чтобы хоть как-то прокормить себя! И все это время я жил одной лишь мыслью о мести. Как долго я ждал этой минуты… Я убью тебя, но прежде я хочу заставить тебя понять судьбу хотя бы одной твоей жертвы…
Когда Лестер взглянул в лицо собеседнику, то с ужасом увидел, что тот улыбается.
- Ты плохо разбираешься в жизни. Тебе прошлось через многое пройти – это так. Но и сам ты изменился. Да, возможно, сначала ты хотел отомстить за отца – такое бывает. Но на что ты пошел ради мести? Ты стал вором, уже почти стал убийцей. Для тебя нет ничего святого, и ты уже давно забыл то чувство злости, которое вело тебя сюда. И сейчас ты одержим лишь жаждой крови. Ты такой же, как я! – бандит почти выкрикнул это в лицо Лестеру.
- Я… не… такой, - с трудом ворочая слова, произнес парень.
Картинка перед глазами уже плыла – действие зелья переживало последние свои секунды. Он пропустил момент, когда рука, сжимавшая горло врага, разжалась, не почувствовал удара в живот, не ощутил, как упал. Он мог только смотреть и слушать: на все тело навалилась свинцовая тяжесть. Над ним нависло бородатое лицо. К горлу прижалась сталь.
- Возможно, пока и не такой… - произнес бандит и замолчал.
Лицо куда-то исчезло. Совсем рядом кто-то пробежал.
- Это он! – раздался крик. – Кажется, жив.
Перед Лестером вновь возникло лицо, теперь уже – Роя. Тот смотрел будто бы даже с сожалением. А потом наступила тишина…
…Моросил дождь. Лестер молча брел в колонне других заключенных. Наконец они дошли до замка. Гвардейцы загнали их внутрь и полукругом прижали к стене.
- Сейчас начнется, - озабоченно наблюдая за магами неподалеку, сказал один из гвардейцев.
И в самом деле, маги, стоящие на расстоянии друг от друга, воткнули свои посохи в землю и, сосредоточив свою энергию, создали перед собой небольшой фиолетовый купол. Тот быстро начал расти. По поведению магов было ясно, что что-то идет не так. Наконец купол разросся настолько, что закрыл небо.
- Это конец… - прошептал гвардеец. – Мы все стали пленниками Барьера.
Сразу же после этого ему на голову обрушился удар кирки. Крики и стоны вокруг показали, насколько жестокими и решительными могут быть заключенные…

…Лестер сидел на скамейке в Старом лагере и смотрел на заходящее солнце. Это был уже не тот Лестер, которого знали на воле. Колония не сломала его, но укрепила. Лестер забыл свою прошлую жизнь, и лишь неясные сны порой напоминали ему о прошедшем. В руках мужчина вертел булаву, ставшую его излюбленным оружием.
На плечо Лестеру легла рука. Тот обернулся и увидел Ю’Бериона, заключенного, с которым они были хорошими приятелями.
- Я искал тебя, - произнес Ю’Берион.
- И нашел. В чем дело?
- Ты можешь мне не верить, но… мне было видение, - произнес Ю’Берион ровным голосом.
- Видение?.. Бред какой-то…
- Послушай. В видении со мной говорил Бог. Не Иннос, не Аданос, не Белиар. Этих богов нет. Есть лишь один бог, и имя ему – Спящий. Он указал мне путь и людей, с которыми я должен по этому пути пройти. Я видел место. Там мы должны поселиться и проповедовать нашу веру. Спящий дарует нам силу. Я верю в это. И он указал мне на тебя.
Лестер на минуту задумался. Это казалось невероятным, и все же…
- Я иду с тобой, - с уверенностью произнес он…
…Лестер стоял у входа в Болотный лагерь. В руке у него был зажат почти докуренный косяк. Его внимание привлек приближающийся к лагерю человек. После обмена несколькими фразами с привратниками он вошел внутрь.
- Привет, - обратился к послушнику незнакомец. – Кто ты?
- Приветствую тебя. Я помогаю новичкам в лагере. Меня зовут Лестер.
- А меня…
- Не важно, как тебя зовут. Я помогу тебе освоиться здесь, - улыбнулся Лестер. – Иди за мной…

 

Изменено 14 февраля, 201411 г. пользователем Absolut

Во мгле прошлого

Автор: Дикарь

Спойлер

Холодные щупальца тумана неслышно тянулись из-под крон гигантских деревьев, чьи корни уходили в бездонную глубину болота. Словно вражеский лазутчик, туман крался под прикрытием широких листьев папоротника, мокрым языком пробовал на вкус подушки лишайников, которыми обросли тёмные камни древних руин. Крадучись вползал на оплывшие террасы, увенчанные развалинами некогда величественного храма. И вот уже серые прозрачные ладони сначала робко, а потом всё более решительно ощупывают крутые ступени святилища, грозя поглотить его, окутать сырой мглой до верхушек не сломленных временем колонн, а потом разлиться вокруг и затопить всю долину до самых склонов гор, что обступили её со всех сторон.
Но вдруг с востока, прорвавшись сквозь узкую щель между скалами, ударило золотое копьё. Луч восходящего солнца вонзился в стену храма, и остатки росписи на пятнах штукатурки, ещё покрывавшей кое-где старые камни, заиграли сочными, первозданными красками. Туман испуганно отдёрнул щупальца и стал торопливо отползать от разрушенного святилища обратно в болото, распадаясь на рваные клочья и оставляя после себя блестящие капли росы на траве и листьях деревьев.
Покрытое глубокими морщинами лицо водного мага Сатураса осветила затаённая улыбка. Он любил наблюдать за рассветом над Яркендарской долиной и старался каждое утро пораньше выбраться из нагретой постели, чтобы не пропустить этот краткий миг. Ему нравилось видеть, как сумрак Белиара на время уступает власть свету Инноса. Уступает, чтобы в свой черёд вернуться назад, подчиняясь установленным Аданосом законам великого равновесия, по которым живёт мир.
Старый маг поёжился. Утренняя прохлада пробирала даже сквозь толстую мантию. Ещё раз окинув взглядом руины храма Аданоса, возведённого в незапамятные времена таинственными зодчими, Сатурас вернулся в небольшую, хорошо сохранившуюся каменную постройку, которая служила водным магам временным жилищем. Ученики Сатураса и братья по вере уже проснулись. Нефариус возился возле жаровни, раздувая подёрнутые пеплом угли. Кронос раскладывал свёртки со снедью. Миксир возносил молитву Аданосу, а Риордиан ещё сонно потягивался, сидя на самодельной койке.
— Да не покинет ваши души равновесие, братья! — приветствовал их Сатурас.
— Ты вовремя, учитель, — отозвался Кронос. — Мы тут как раз завтрак сообразили. Сейчас только Нефариус подогреет вино...
Кронос, встревоженный раздавшимся снаружи негромким звуком, резко умолк. Все шестеро обернулись к двери, готовые, если потребуется, обрушить на незваных гостей град смертоносных заклинаний. Но это оказался всего лишь Ланс — воин Кольца Воды, исполнявший при магах обязанности разведчика и посыльного. С улыбкой оглядев служителей Аданоса, он скинул с плеча на каменные плиты пола увесистый мешок из зелёной вараньей кожи. В мешке что-то глухо брякнуло.
— Да пребудет с тобой Аданос, сын мой! — обратился к нему Сатурас. — Не желаешь ли разделить с нами трапезу?
— Спасибо, наставник, — отвечал тот. — Я на самом деле зверски проголодался, не спал двое суток и отсырел до мозга костей в этих проклятых топях. К счастью, бандиты вроде притихли. Почти не выползают со своих болот.
Кронос и Нефариус разом усмехнулись и обменялись понимающими взглядами.
— Ну так садись к столу, — пригласил его Риордиан.
Маги и Ланс тесно умостились за наскоро накрытым столом. Руки их разом потянулись к еде, как только Сатурас подвинул к себе кубок с вином, подав тем самым сигнал к началу завтрака.
— Что ты там притащил, Ланс? — кивнул Миксир на брошенный у дверей мешок.
— Всякий старинный хлам. Нашёл в развалинах, — невнятно ответил разведчик, который как раз расправлялся с сыром и хлебом. — Подумал, что вам пригодится. А нет, так продам кузнецам, когда вернусь в Хоринис.
Закончив трапезу, маги сгрудились у мешка Ланса. Сам он, проворчав что-то невнятное, с облегчённым вздохом улёгся на одну из освободившихся коек и немедленно провалился в сон.
— Ого, тяжеленный! — удивился Кронос, вытащив из мешка угловатый предмет из позеленевшей от времени бронзы. — И дырка посередине. Что это за штука?
— Молот. Бронзовый молот, — сразу же определил Риордиан, взяв находку в руки. — Да на нём руны какие-то! Миксир, что здесь нацарапано?
Риардиан передал молот Миксиру. Тот протёр выбитую на древнем орудии короткую надпись рукавом мантии и прочёл:
— Кеоф.
— Что это значит? — вопросительно поднял седые брови Сатурас.
— Это имя. Судя по краткости, оно принадлежало воину или простолюдину. Насколько я успел понять, представители каст жрецов, учёных, целителей и стражей мёртвых или хранителей духов, как ещё можно перевести это слово, обычно именовались более вычурно. Впрочем, имена воинов тоже порой были довольно длинными...
— Что-то не похожа эта штука на боевой молот, — засомневался Нефариус.
— Значит, это рабочее орудие. А имя «Кеоф» носил какой-нибудь кузнец или плотник, — заключил Миксир.
— Вполне вероятно, — проговорил Сатурас. — Что там ещё?
Кронос извлёк из мешка массивную вещь полусферической формы, сплошь покрытую зелёным налётом.
— Посудина какая-то...
— Нет, это шлем, — покачал головой Нефариус. — Видишь, вот назатыльник. А спереди небольшой козырёк. И петли для ремешка по бокам.
— А сверху что это за кольцо с дырками?
— Откуда я знаю?
— Полагаю, в этих отверстиях крепился плюмаж из перьев, — предположил Сатурас. — Мы видели похожие шлемы на стенных росписях. Правда, там они, кажется, из дерева или кожи, а этот медный.
— Вмятина на затылке какая! — повертев шлем в руках, воскликнул Кронос. — Видать, парню, который его носил, крепко досталось.
— Вмятина могла появиться и позднее, — возразил Миксир, взяв старинную вещь и поскоблив ногтем зелёный налёт.
— Погодите-ка, тут ещё какая-то вещица, — сказал Кронос и запустил руку в мешок. — Хм... Непонятное что-то. И, кажется, здесь ещё остались следы магии.
— А это, друзья мои, не что иное, как амулет стража мёртвых! — торжественно возвестил Сатурас, забирая из рук Кроноса большую бляху из потемневшего серебра с рельефным узором по краям и угольно-чёрным полированным камнем посередине. — Просто чудо, что такая редкая вещь попала нам в руки.
— Удивительно! — поразился Мердарион.
— Вот бы узнать историю этих вещей и их прежних хозяев, — мечтательно проговорил Миксир.
Риордиан скептически покачал головой, а Сатурас вдруг поднял взгляд к потолку и нахмурил брови, будто вспоминая нечто важное.
— А что, — раздумчиво проговорил старый маг, — может быть, нам это и удастся.
— Но разве такое возможно, учитель? — удивлённо переглянувшись с Кроносом, спросил Риордиан.
— Вообще-то да, возможно, — подтвердил Сатурас. — При удачном сочетании определённых условий. Все три предмета из металла, так что должно получиться...
— Кажется, я читал о чём-то подобном, — подал голос Нефариус. — Но помню довольно смутно. Вроде бы там какое-то сложное заклинание и зелье из нескольких десятков ингредиентов, которое нужно выпить перед обрядом. И ещё понадобится сосуд с водой. Да, точно! Большая чаша или что-то наподобие.
— Вполне сгодится и обычное деревянное ведро, — улыбнулся Сатурас. — Рецепт и заклинание я помню наизусть. Но ингредиенты для зелья достать будет нелегко. Придётся потрудиться. Однако полагаю, мы сможем найти всё необходимое. Сейчас я составлю список — и за работу. Думаю, начать стоит с амулета. Это самая любопытная из найденных Лансом вещей.

***

— Что это вы затеяли, отцы? — удивлённо протирая глаза, спросил заспанный Ланс.
Удивляться было от чего. Перед временным жилищем магов горели костры, казавшиеся особенно яркими в удлинившихся тенях ближних скал. Между ними стоял наполненный водой бочонок. Рядом на широких светло-зелёных листьях местного растения были разложены найденные Лансом предметы. Над одним из костров булькал котёл, варево в котором помешивал длинной деревянной ложкой сам Сатурас. Остальные маги сгрудились вокруг него.
— А, Ланс! — весело приветствовал разведчика Сатурас. — Мы решили заглянуть в прошлое. Узнать кое-что о людях, которым принадлежали найденные тобой предметы. Если хочешь, присоединяйся. Зелье как раз сварилось, сейчас немного остынет и можно начинать обряд.
— Что за зелье? — с подозрением потянул носом Ланс.
— Вполне безопасное. Помогает сосредоточиться, вводит в лёгкий транс... — поспешил успокоить его Нефариус.
— В транс? А если эти головорезы с болот нагрянут? — проворчал разведчик.
— О них пока можешь не беспокоиться, — ухмыльнулся Кронос. — Мы с Нефариусом встретили парочку разбойничьих дозорных на краю болота, когда собирали травы и добывали железы болотных вонючек. Ты бы видел, как эти бездельники удирали, когда оттаяли! Ещё шустрее, чем в прошлый раз...
— Кто удирали? Вонючки? — удивился не проснувшийся толком Ланс.
Маги негромко рассмеялись.
— Бандиты, — развеял его недоумение Нефариус. — Я пустил ледяную волну, их задело самым краем. Так что теперь наши беспокойные соседи дня три из своего лагеря носа не высунут.
— Ну, раз так, то я тоже в деле. Любопытно же, чьё барахлишко мне подвернулось.
Тем временем Сатурас принялся разливать зелье и все выпили по полному кубку. Потом окружили бочонок с водой, в который Миксир торжественно погрузил амулет стража мёртвых.
— Готовы? — строго спросил Сатурас, оглядев соратников, и принялся читать длинное заклинание, состоявшее из одних многосложных и труднопроизносимых слов. Над древними руинами будто пронёсся порыв ветра, сметая пыль времён, воскрешая давно отзвучавшие слова и угасшие сотни, а то и тысячи лет назад мысли.
Маги и Ланс, едва не стукаясь головами, сгрудились вокруг бочонка. Сатурас, закончивший читать заклинание, с трудом протиснулся меж своих учеников и соратников. Семь пар глаз пристально уставились на изображение, всплывавшее из наполнявшей сосуд воды. Взгляды людей стали отсутствующими. Они увидели...

***

...Просторное помещение, украшенное рядами толстых резных колонн. На каменных стенах — красочные росписи, изображающие странно одетых людей и неведомых чудовищ. В мерцающих лучах многочисленных светильников они будто пляшут с тенями, извиваясь и раскачиваясь. Дым трав, сжигаемых на раскалённых углях в плоской каменной курительнице, пахнет незнакомо и резко, но по-своему приятно. В середине зала заполненное водой углубление, похожее на небольшой бассейн. Лучи светильников не проникают в его глубину, отчего она кажется бездонной и таинственной.
В помещении двое. Один из них — высокий худой старик в ниспадающих до самого пола одеждах. Глубокие морщины на его лице подчёркнуты резкими нервными отблесками светильников. Седы ли его волосы, не видно. Голову скрывает огромный пышный убор из ярко окрашенных птичьих перьев. Бесчисленные амулеты свисают с шеи, пояса и рук старика.
Второй из присутствующих — молодой человек. Череп его гладко выбрит. Из одежды — только не достающая до колен набедренная повязка, ожерелье на шее и браслеты на руках. Юноша склоняется перед стариком.
— У нас всё готово, великий Ирлаксебра, — почтительно произносит он.
— Внесите тело, — приказывает старик. Его голос сух и властен.
— Как прикажете, — ещё ниже склоняется юноша и, пятясь, выходит вон.
Старик подходит к краю бассейна и точно так же, как только что молодой человек перед ним, склоняется перед статуей, установленной по другую сторону водоёма. Статуя изготовлена из жёлтого камня, отполированного так, что его можно принять за золото. У неё плоское тело, угловатые конечности и суровые черты лица. Каменное тело покрыто искусной резьбой, изображающей одежду и украшения. Голова кажется непропорционально большой из-за отходящих от причудливого убора лучей-перьев.
— О, великий Аданос, повелитель вод, хранитель равновесия и даритель жизни! Помоги мне исполнить мой долг, поддержи мой глас и укрепи дух мой! — провозглашает старик. С первых звуков голоса становится понятно — тот, кого зовут Ирлаксебра, ничуть не сомневается, что божество откликнется на его молитву.
Произнеся ещё несколько ритуальных фраз, старик вновь склоняет перед статуей свои разноцветные перья и величественно оборачивается к двери, через которую четверо юношей, очень похожих на первого отсутствием волос, почтительностью и одеждой, вносят нечто, завёрнутое в грубую тёмную ткань. Чинно движутся к бассейну, опускают свою ношу на его край и снимают с неё покров. Становится видно, что это рослый молодой мужчина. Тело его чрезвычайно мускулистое, с многочисленными узорами и несколькими шрамами, украшающими смуглую кожу. Короткие чёрные волосы слиплись от запёкшейся крови. Щека перечёркнута следами чьих-то когтей... или ногтей. Глаза закрыты.
Молодые люди готовятся торжественно погрузить тело в бассейн, как вдруг у входа начинается какая-то возня, звучат резкие голоса и в помещение спиной вперёд влетает давешний бритый юноша. Слегка оглушённый, он растягивается на полу. Вслед за ним вступает крупный мужчина в простой, но добротной одежде с широкими медными браслетами на запястьях и тяжёлым, причудливо изогнутым катэром у пояса. Волосы его наполовину седы, лицо густо украшено татуировками, изборождено морщинами и старыми рубцами, но чертами заметно напоминает лежащего у бассейна человека. Вернее, пустую уже оболочку человека. Мёртвую.
— Я должен быть здесь! Мне нужно знать, кто убил моего сына, — заявляет вошедший, нисколько не конфузясь под тяжёлым взглядом Ирлаксебры.
— Почтенный Варкар, ваше присутствие в Доме стражей мёртвых может нарушить ход обряда и всё испортить, — строго произносит старик в уборе из перьев. — Малейшая несдержанность — и всё сорвётся.
— Несдержанность?! — рычит незваный пришелец. — Вы меня, одного из наиболее уважаемых сынов касты воинов обвиняете в несдержанности? Полагаете, я раскисну, как слабая женщина?
— Вы, безусловно, не женщина. Ваш род — истинная гордость касты, на чьих плечах лежит защита Яркендара и расширение наших владений. Но несдержанность вы проявили уже сейчас, ворвавшись сюда.
— Этот щенок пытался меня остановить! — пыхтит Варкар.
— Он столь же достойный представитель касты стражей мёртвых, сколь вы и ваш... сын — украшение касты воинов, — выговаривает Ирлаксебра, строго глядя на юношу, который уже поднялся с пола и ждёт распоряжений наставника.
— Прошу меня простить, — с заметным усилием смирив гнев, склоняет голову старый воин. — Но вы должны и понять меня. Латокр был моим единственным сыном, моей гордостью. Несмотря на молодость, он успел отличиться в двух войнах. Выжил и победил там, где лишались жизни куда более опытные бойцы. И теперь здесь, в родном Яркендаре, вот так нелепо... — Голос старого воина уже ровен, полностью подчинён рассудку посредством воли, что крепче каменных стен. Смятение выдаёт лишь остро пульсирующая жила на мощной шее. — Я должен первым узнать имя его убийцы.
— Поверьте, я скорблю вместе с вами, почтенный Варкар, — отвечает Ирлаксебра и в его голосе впервые проскальзывают мягкие нотки. — Что ж, я позволю вам остаться, если пообещаете вести себя тихо и не вмешиваться. Любой лишний шум или движение могут нарушить ход обряда, внести помехи... простите, я не смогу объяснить этого на речи воинов, в ней нет нужных слов, — виновато развёл руками страж мёртвых. — Но поверьте, это действительно очень важно. Иначе мы можем вообще ничего не узнать, да и дух Латокра не будет достойно препровождён к Аданосу.
— Я понимаю, уважаемый Ирлаксебра, — склоняет голову Варкар. — Поверьте, через миг вы забудете о моём присутствии.
Старый воин отступает к стене и замирает. Если нарочно не приглядываться, то может показаться, что это всего лишь ещё один рисунок в росписи. Только более грубый и не столь красочно выполненный, как остальные.
Страж мёртвых удовлетворённо кивает и даёт помощникам знак приступать. Под речитатив древней молитвы Аданосу тело почти без плеска уходит в воду бассейна. Молодые стражи мёртвых заводят что-то вроде печального гимна, слов которого не разобрать даже владеющему речью всех высших каст. Это длится не меньше часа. Но вот Ирлаксебра подбрасывает какие-то листья на угли курительницы и громко произносит слова древнего заклинания. Комната наполняется сизым чадом, из которого возникает призрачная фигура, точь-в-точь такая же, как та, что лежит сейчас на дне бассейна. Конечно, если не считать того, что сквозь эту, только что возникшую, можно рассмотреть, как чуть заметно вздрагивает одна из картин в стенной росписи — старый воин Варкар.
— Внемли мне и повинуйся, — не терпящим возражений тоном обращается Ирлаксебра к призраку.
— Кто звал меня? Почему я должен повиноваться тебе? — глухим, не дающим эха, голосом вопрошает призрак.
— Я Ирлаксебра, страж мёртвых, призвал тебя, дух воина Латокра, чтобы ты ответил на мои вопросы.
— Спрашивай, страж мёртвых.
— Кто лишил тебя жизни, Латокр?
— Я не видел, — чуть повременив, отвечает призрак.
— Ты помнишь последний миг своей жизни? Расскажи о нём! — приказывает старый страж.
— Я бежал по мосту... Потом... — призрак умолк, будто вспоминая или подбирая слова. — Потом — удар по затылку и тьма.
— Ответь, как ты попал на окраину города в столь поздний час и что там делал? Кто был с тобой?
— Имя, сынок! Латокр, мальчик мой, назови имя этой вонючей гадины! Я приказываю! — раздаётся вдруг рёв Варкара, о котором увлечённые обрядом стражи мёртвых действительно успели позабыть.
Все вздрагивают. Ирлаксебра с искажённым от гнева лицом оборачивается к старому воину. Призрак тем временем начинает колебаться, теряя плотность и очертания.
— Нет, отец, ты больше не можешь мне приказать. Ты не страж мёртвых. Я не назову имени... — доносится тихий, словно вздох, голос. Призрак исчезает.
— Я же предупреждал! — кричит Ирлаксебра. — Теперь он ушёл, и мы никогда не узнаем правды!
Варкар, бледный, жадно хватающий ртом воздух, нависает над сухоньким стражем мёртвых, будто гранитная скала над лёгкой деревянной беседкой. Кажется, что он вот-вот обрушится на него всей своей чудовищной мощью и раздавит. Но Ирлаксебра даже не вздрагивает. Подбородок его вздёрнут, взгляд устремлён в бешеные глаза Варкара, лицо — маска праведного гнева.
И человек-скала отступает. В отчаянии рванув себя за волосы, он стремительно выскакивает за дверь.

***

— Ни... чего себе! — потрясённо мотая головой, выдохнул Ланс. Он последним пришёл в себя и очумевшим взглядом обвёл магов. — Что это было, Белиар меня подери? Я же ощущал себя... внутри! Как будто стоял рядом с этим Ирлаксер... как его там?
Маги тоже выглядели ошарашенными. Сатурас с трудом разогнул затёкшую спину и поморщился от боли.
— Ты прав, сын мой, необычайно глубокое проникновение. Признаться, я и сам несколько... озадачен. Не ожидал столь сильного эффекта, — покачал головой старый маг. — Только в следующий раз нужно взять посудину пониже и устроиться вокруг неё поудобнее. Спина у меня уже не та, что в молодые годы.
— Учитель, — тихо окликает его Риордиан, глядя на наставника широко раскрытыми глазами, — выходит, мы так и не выясним, что там произошло? Ну, кто убил этого парня и почему он не назвал убийцу. Мне показалось, он видел, кто это был.
— Как знать, — проворчал в ответ Сатурас, — как знать. В конце концов, у нас остались и другие предметы.
— Так давайте их тоже проверим, — предложил Кронос.
— Разумеется. Но не сегодня, — покачал головой старый маг. — Взгляни на небо.
Кронос посмотрел на запад, где, следуя своему извечному пути, должно было опуститься Ока Инноса. Потемневший, почти чёрный небесный свод в той стороне, низко над вершинами гор, уже едва различимо отливал багрянцем. Оказывается, ранний вечер давно сменился ночью.
— Ну и зелье! Несколько часов в отключке. То-то у меня в брюхе так бурчит... — растерянно проговорил Ланс.
— Давайте-ка займёмся насущными делами, братья. А продолжение этой древней истории попытаемся узнать завтра, — предложил Сатурас. — К тому же, к утру погода наверняка испортится. Ливень будет. С грозой.
— Тебе явлена воля Аданоса, наставник? — поразился Миксир.
— Ага, — рассеянно отмахнулся Сатурас. — Поясница болит. И определённо не только от неудобной позы.

***

Снаружи бушевал ливень, мутную пелену которого время от времени разрывали вспышки молний. Но гром уже не грохотал над самой кровлей древней постройки, где обосновались маги. Раскаты его доносились издалека.
— Скоро кончится, — уверенно заключил Ланс, отодвинув край полотнища грубой ткани, которой в ненастье занавешивали дверной проём.
— Это хорошо, отвлекать не будет, — ответил довольный Сатурас. — Ну что, дети мои, приступим с благословения Аданоса?
Сегодня обряд решили провести прямо в жилище. Убрали расставленные вдоль стен самодельные койки, отодвинули в угол жаровню. Посередине поставили широкую и плоскую каменную чашу, найденную в развалинах. Её наполнили водой, а вокруг разложили охапки травы и звериные шкуры, чтобы сидеть было удобнее.
— Все готовы? — спросил Сатурас учеников и помощников, уже выпивших зелья и нетерпеливо склонившихся над водным зеркалом.
Получив утвердительный ответ, он принялся читать заклинание. Вскоре отражение обшарпанного каменного потолка в чаше стало меркнуть, вода подёрнулась рябью...

***

...А что, кроме лёгкой ряби, может потревожить в такой день покой водной глади обширной бухты, вглубь которой от берега тянутся ряды деревянных причалов? Разве что плеск вёсел выходящих на промысел рыбачьих лодок да покачивание корпусов боевых кораблей, с палуб которых на доски пристани сходят усталые воины. Усталые, но счастливые и гордые.
Ещё утром, когда родные берега стали ясно различимы на горизонте, все они принялись приводить себя в порядок. Придирчиво осмотрели оружие, до блеска начистили доспехи, расправили плюмажи и плащи из птичьих перьев, тщательно уложили волосы.
Встретить воинов, которые считались погибшими во время разметавшей эскадру бури, пришли многие. Стража согнала простолюдинов с причалов, которые толпа грозила запрудить до полной непроходимости, и теперь прибывшие видят только море непокрытых голов позади пышных уборов представителей высших каст. Повсюду шныряют лишь вездесущие портовые мальчишки, наряженные в обрывки одежды и украшенные пятнами красноватой грязи.
Латокр упругой походкой спускается по сходням, ничем не проявляя вполне естественной после долгой разлуки спешки, степенно шествует по настилу и ступает на берег родного Яркендара. Он идёт в одном ряду со своими боевыми товарищами, среди которых ему ближе всех друзья — неугомонный весельчак Апса, крепкий и надёжный, как скала, Деокес, несравненный стрелок Ксао и смелый до безрассудства Леус. Как и остальные воины, чётким взмахом руки Латокр отвечает на приветственные слова и улыбки встречающих. Султан красно-зелёных перьев уверенно вздымается над его начищенным медным шлемом. Плащ из таких же, но более мелких, перьев переливчатыми струями стекает с плеч, оттеняя красноватый блеск нагрудника и поножей. Короткий меч с причудливо изогнутым клинком свешивается с пояса слева, катэр на костяной рукояти и сумка для стрел — справа. Копьё и почти не уступающий ему длиной сарбакан Латокр несёт на плече.
Он не ждал, что его кто-то придёт встречать на пристань. Отцу не пристало выходить навстречу младшему сыну; двое старших братьев пали в победоносных войнах, которые Яркендар ведёт по всему известному миру; матери обычай не позволяет уходить далеко от дома без сопровождения мужа или взрослых сыновей. Так что знакомая с самого рождения улыбка старого слуги, рука которого лежит на плече маленького мальчика, чьё лицо отмечено ясно различимыми родовыми чертами и первыми татуировками, становится приятной неожиданностью. Ребёнок неуверенно оглядывается на слугу и тот подталкивает его в спину, указывая на Латокра. Преодолев смущение, мальчик бросается к воину.
— Дядя Латокр! — кричит он.
Стройная колонна воинов сламывается, смешивается, чего никогда не случалось под натиском врагов. Суровую, исчерченную синими полосами ритуальных узоров бронзу лиц растапливают добродушные улыбки. Латокр передаёт копьё и сарбакан слуге, подхватывает племянника на руки, высоко, как пушинку, подбрасывает в воздух, а потом бережно ловит. Маленький Куархо хохочет, ему совсем не страшно в сильных руках.
— Куархо, дружище, ты уже совсем большой! — восхищается Латокр. — Пришёл меня встречать?
— Плишёл, — соглашается довольный Куархо. — А дедуська здёт дома. У него в гостях жлец Ксяхе... Кся...
— О, так и Ксанекхт тоже у нас? — радуется Латокр. — Идём скорее.
Он сажает племянника на плечо, не обращая внимания на смятые перья плаща, и направляется вверх по ведущей из порта дороге. Воины минуют портовые постройки, облепленные толпами зевак, уходящую влево дорогу, что ведёт к рынку, куда стекаются плоды полей и пастбищ со всей округи, и далее — Великой библиотеке. Вот уже справа виден глубокий провал с заболоченным дном, вокруг которого теснятся хижины черни, а впереди маячит природная каменная арка.
Можно было воспользоваться телепортом, установленным неподалёку от гавани, но Латокр слишком соскучился по родному городу. Поэтому он идёт через главную площадь, куда сходятся все телепортационные линии и где торжественно высится новый храм Аданоса. Вокруг площади теснятся общественные постройки и дома знати из высших каст, а дальше, у подножия скал — опять видны плоские крыши убогих домишек бедноты.
Колонна воинов давно уже поредела, разделилась на множество ручейков, которые растекаются по окрестным улицам и закоулкам. Рядом с Латокром остаются только два десятка человек, в том числе Деокес, Апса, Ксао и Леус.
Пройдя мимо окружающих площадь зданий, Латокр на миг останавливается, чтобы насладиться открывшейся картиной. Внизу расстилается плодородная долина, украшенная пышными садами с утопающими в их зелени искусственными водоёмами и красивыми домами. Один из этих домов принадлежит его отцу Варкару. Хотя эту часть города населяют в основном представители каст жрецов, учёных и хранителей духов, здесь живут и несколько старейших семей воинской касты. Их особняки расположены в северо-восточном углу долины, близ Дома воинов и старого храма Аданоса, с которого когда-то и начинался Яркендар.
— Красота... — восторженно выдыхает за плечом Ксао.
— Вы как хотите, а я домой. Меня там сестрёнки, наверное, заждались. Поди, взрослые уже совсем, — весело произносит Апса, в нетерпении теребя серьгу, сильно оттягивающую мочку уха.
— Но вечером, как стемнеет, жду вас всех у себя, — жестом руки, свободной от оседлавшего другое плечо довольного Куархо, отметает любые возможные возражения Латокр.
— Придём, — как всегда коротко отвечает за всех Деокес.
Людской ручеёк иссякает, впитавшись в зелёную тень проулков. Ещё несколько десятков шагов — и перед Латокром невысокая каменная стена, увитая виноградом и знакомая до последней трещинки, небольшая дверь из потемневших от времени толстых досок, на которых видны позеленевшие шляпки бронзовых гвоздей. Вот и выстеленный неровными каменными плитами двор, где играл ребёнком. Немолодая хрупкая женщина, увидев вошедшего, роняет кувшин, брызги воды украшают камень, стёртый ногами многих поколений предков Латокра. Баат. Мать.
— Бабуська Баат, дядя Латокл плиехал! — раздаётся над самым ухом восторженный вопль маленького Куархо.
— Мама!
Воин, не глядя, суёт племянника слуге и бросается к женщине. Шлем, размахивая разноцветными перьями плюмажа, с глухим звоном катится по плитам.
— Латокр... сыночек... Живой! — шепчет Баат, её сухие пальцы путаются в густых чёрных волосах сына. — Иди, отец ждёт, — опомнившись, говорит она.
Латокр нехотя разжимает объятья и направляется к занавешённой пёстрой циновкой двери. Наскоро омывшись и сменив одежду, молодой воин идёт к отцу. Минует длинное помещение с невысоким потолком и попадает в обеденный зал, посреди которого за низким столиком восседают два украшенных шрамами почтенных мужа — знаменитый воин Варкар и всеми уважаемый жрец Аданоса Ксанекхт. Оба в праздничных одеяниях. Лишь пышные головные уборы лежат на расставленных вдоль стен каменных сундуках.
Вошедший склоняется в почтительном поклоне, получает в ответ доброжелательные кивки и ловит испуганный взгляд Оллуват, младшей жены отца. Она только что закончила расставлять на столике новую порцию блюд и, торопливо подхватив опустевший поднос, неслышными шагами покидает комнату. Жрец провожает её одобрительным взглядом. Отец не удостаивает вниманием. Младшая жена его разочаровала. «Пустоцвет», как-то сказал он о ней, ещё перед отъездом Латокра. И в голосе старого воина сквозило равнодушие. Рофара, вдова старшего сына Варкара Радемеса — мать Куархо — пользуется в доме куда большим уважением...
Латокр усаживается рядом с отцом. Следует крепкое пожатие протянутых над столиком рук. Ксанекхт едва приметно морщится — сильные пальцы Латокра слишком крепко сдавили его тонкое предплечье. Вернувшийся из похода воин ещё не привык соразмерять силу. В глубине глаз Варкара — теплота. Он бесконечно рад возвращению сына и гордится им.
После обязательных слов приветствия и вопросов о здоровье беседу начинает Ксанекхт.
— Совет Пяти и все мы были чрезвычайно опечалены известиями о гибели половины эскадры Визоки. Особенно потрясло всех известие, что знаменитый учёный, истинная гордость Яркендара, Заротхемес пропал вместе с потерянными во время бури кораблями. И мы бесконечно рады, что эти вести оказались ложными, — гладко, будто читая проповедь, произносит жрец и вопросительно смотрит на Латокра.
— Да, сынок, расскажи, что же там случилось? — поддерживает друга Варкар.
Конечно, старикам уже известно то же, что и всему городу. Уж им-то принесли радостное известие, как только числившиеся погибшими корабли неожиданно возвратились из небытия. Но хочется услышать об этих странных событиях из уст очевидца.
— Эскадру всего лишь разметало бурей. Половина кораблей под управлением Визоки смогла вернуться в Яркендар и принесла весть о нашей гибели. А нас отнесло далеко на юг, — начинает свой рассказ Латокр. — Один из кораблей действительно погиб, но почти всех, кто на нём находился, удалось спасти. Однако Аданос разгневался на нас не на шутку. Может быть, принесённые перед отплытием жертвы оказались малы. Не знаю. Но нас носило по морю много дней, а когда буря утихла, небо надолго осталось затянутым сплошными тучами. Кормчие не могли проложить верный курс и даже знания великого Заротхемеса оказались бессильны. Запасы воды и пищи подходили к концу, грести изо дня в день нам помогали упорство и надежда на милость Аданоса...
Латокр прерывает рассказ, чтобы наполнить кубки отца, Ксанекхта и свой собственный. Прожевав изрядный кусок тушёной ноги болотной крысы и запив мясо вином, он продолжает.
— Одна из ночей выдалась ветреной. Мы даже стали опасаться, как бы вновь не разыгралась буря, — вспоминает молодой воин. — А к утру тучи разошлись и прямо к востоку от себя мы увидели очертание неизвестной земли. Лучи восходящего солнца вспыхнули над скалами. Зрелище было чудесное. Мы дружно пали на колени и вознесли молитву Аданосу. А почтенный Заротхемес провозгласил это божественным знаком.
Неспешный рассказ снова прерывается ради трапезы, но вскоре возобновляется:
— Заротхемес назвал открытый остров Питхорм. Людей на нём не было. Зато оказалось много дичи и целебных трав. Только воду мы отыскали не сразу, поскольку ни ручьёв, ни озёр на Питхорме нет. Лишь небольшие родники в лесных оврагах. На третий день Заротхемес собрал всех на берегу острова и сказал, что Аданос не просто так привёл нас к этой земле. Здесь надлежит возвести храм в его честь, построить Дома жрецов, учёных, воинов, стражей мёртвых и целителей. Словом, превратить остров в оплот Яркендара на юго-востоке Западного моря. Бывшие с нами Миннакхт и другие жрецы согласились с великим учёным. Они с частью помощников и рабов остались на Питхорме, чтобы начать работу. Заротхемес посоветовался со звёздами и указал нам путь к Яркендару. Он велел прислать ему ещё людей, металлов и орудий.
— Это хорошо, — произносит Ксанекхт, задумчиво теребя многочисленные амулеты, украшающие морщинистую шею. — Чернь в последнее время совсем распоясалась. Будет неплохо отправить часть крикунов к Заротхемесу. Пусть займутся полезным делом.
— Подумаешь, кучка простолюдинов... — ворчит Варкар и обращает взгляд к Латокру. — Лучше расскажи о войне на материке, сынок.
— А что рассказывать? — пожимает плечами Латокр. — Вам и так всё известно из донесений и рассказов тех, кто вернулся раньше... Мы разбили западных варваров и отогнали их до пустынь и болот на юге, до самых холодных гор на севере. Люди это сильные, но совершенно дикие. Некоторые больше похожи на орков, чем на людей. И, так же как орки, поклоняются огню, повелителя которого называют Инносом, и духам предков, пребывающих во владениях божка по имени Белиар, Велиар или Бельджар. Разные племена называют его по-разному, — воин отметает дикарские суеверия энергичным взмахом широкой ладони и продолжает рассказ. — В бою они опасны, когда нападают из засады, стреляют в спины из больших луков. В схватке один на один тоже представляют угрозу, так как очень сильны и прекрасно владеют своими тяжёлыми топорами. Но против сомкнутого строя их толпы бессильны. Залп из сарбаканов в упор, копейный натиск — и вот уже одни мертвы, другие бегут, а третьи корчатся от яда, которым смазаны наши стрелы.
— Пред верными сынами Аданоса сила язычников подобна праху, — назидательно говорит жрец.
— Верно, почтенный Ксанекхт, — склоняет голову Латокр. — Мы согнали их с долин и холмов Срединной равнины, а в устье большой реки основали город Венгердар. Там удобная стоянка для кораблей, земли вокруг очень плодородны. А чтобы варвары впредь не высовывались из своих болот и заснеженных гор, главные тропы и перевалы перекрыли крепостями...
Рассказ Латокра разматывается неспешно. Словно бы никуда не торопясь, воин подробно повествует о внезапных сшибках на горных тропах, ночных засадах в густой чаще лесов, захлёстывающих наскоро обустроенный бивак ливнях, завывании колдунов, лихорадке и воспалённых ранах воинов, решающих сражениях на равнинах и пламени, пожирающем деревянные укрепления огнепоклонников. Входят и выходят женщины и слуги, принося новые перемены блюд. Маленький Куархо притих в углу за сундуком, во все уши слушая рассказ дяди. Лишь глаза его лихорадочно поблёскивают из-под тяжёлого шлема Латокра, с которым малыш никак не хочет расстаться.
Наконец, много часов спустя, рассказ окончен. Любопытство старших удовлетворено. И Латокр решается задать столь волнующий его вопрос.
— Отец, здоров ли уважаемый целитель Даджеб? И как поживает его дочь Кувлит?
Варкар и Ксанекхт переглядываются и опускают головы. Воцаряется гнетущая тишина.
— С ними что-то случилось? — взволнованно спрашивает Латокр, привстав со своего места, будто собирается немедленно бежать куда-то.
— Думаю, тебе следует забыть эту женщину, мой мальчик, — поджав тонкие губы, произносит, наконец, старый жрец.
Варкар лишь пыхтит сердито и прячет глаза.
— Но почему?! — недоумевает молодой воин. Голос его чуть заметно дрожит.
— Её отец, Даджеб, был уличён в занятиях орочьей магией, противной воле Аданоса, — сокрушённо качая головой, отвечает Ксанекхт. — Он был изгнан из касты целителей и вскоре умер. Имущество его конфисковано, слуги разбежались. Кувлит вместе с вольноотпущенным рабом-орком поселилась где-то в нищих трущобах. Говорят, её орк таскает камни на стройке, а сама она стряпает для рабочих и...
— Говорите же!
— Она занялась целительством. Будто бы она мужчина. И ладно бы применяла одни лишь травы и притирания, так ещё и магию использует! Верно, слава этой еретички Астеи, возомнившей себя великой жрицей, до сих пор даёт о себе знать. Хоть с её казни прошло уже немало столетий...
— И это ещё не всё, — с трудом произносит Варкар, всё так же пряча взгляд. — Ходят слухи, что с этим орком они не просто делят кров и пищу, но и...
— Не может быть! — вскакивает Латокр, едва не опрокинув столик.
— За это не поручусь, — виновато пожимает плечами старый воин. — Но в любом случае она тебе не пара.
Латокр выбегает из зала, выскакивает на погружённый в вечерний полумрак двор и там замирает, прижавшись лицом к колонне, что поддерживает увитый виноградной лозой навес. Из груди его вырывается глухой стон. Он колотит рукой по колонне, пока боль в разбитых в кровь пальцах не заставляет его опомниться и устыдиться недостойного поведения. Испуганный Куархо, тенью следовавший за обожаемым дядей, тихо опускает на каменные ступени шлем и исчезает за дверью.
— Господин, пришли ваши друзья... — раздаётся робкий голос старого слуги.
Латокр оборачивается к калитке, в которую, пригибаясь, один за другим входят Деокес, Леус и Ксао, усилием воли сгоняет с лица скорбное выражение, растягивает губы в улыбке и делает шаг навстречу боевым соратникам. Впрочем, старания его напрасны. Друзья слишком хорошо его знают, чтобы не заметить неладное.
— Латокр, что стряслось? — спрашивает Леус. Деокес лишь пытливо вглядывается в лицо друга, а Ксао поднимает со ступенек шлем и рассеянно вертит его в руках.
— Ничего... Потом расскажу, — резко качает головой Латокр. — Вы не представляете, как я рад, что вы пришли. А где Апса?
— Демон его знает, опять где-то потерялся, — пожимает плечами Деокес.
В этот миг за стеной слышатся торопливые шаги, калитка с треском распахивается, и едва не сбив с ног слугу, во двор врывается растрёпанный Апса.
— Латокр! — кричит он. — Там твоя Кувлит замуж выходит!
— Где?! За кого?
— Пойдём, поглядим на этого наглеца, — решительно произносит Ксао, нахлобучивая шлем на голову Латокра.

***

— ...Да благословит Аданос ваш брак, дети мои! — произносит в завершение обряда старенький жрец, седые волосы которого кажутся синеватыми в холодных лучах магических светильников. Они едва рассеивают полутьму крохотной скособоченной часовни, прилепившейся на склоне у окраины бедного квартала. Тусклый свет тонет в выцветших остатках росписи, путается в затянувшей углы паутине, вязнет в освоивших каждую трещину алтаря лишайниках. Но Кувлит и её избраннику — молодому мужчине с мускулистыми натруженными руками и круглым добродушным лицом — нет дела до убогости обстановки.
— Кеоф, милый, — выдыхает Кувлит и прижимается к широкой груди мужа. Он нежно гладит её длинные густые волосы.
Многочисленные гости, столпившиеся за дверями часовни, приветствуют молодожёнов радостными криками. Верный Азбудак улыбается во всю клыкастую пасть, его маленькие глазки под покатым лбом превращаются в едва заметные щёлочки. Кеоф берёт Кувлит за руку и ведёт наружу. Впереди у них застолье в кругу многочисленных друзей, прямо во дворе крохотного глинобитного домишки, а затем...
Позади толпы возникает сумятица. Чьи-то злые резкие окрики заглушают радостный гул, который сминается, рвётся на отдельные голоса и смолкает, сменившись напряжённой испуганной тишиной. Сквозь толпу к молодожёнам пробиваются пятеро мужчин. Каждый из них возвышается над толпой на целую голову. Они подобны мракорисам, ворвавшимся в овечье стадо.
Пришельцы бесцеремонно расталкивают стоящих на пути гостей и останавливаются перед молодожёнами.
— Латокр... — произносит Кувлит. Голос её холоден и бесцветен.
Молодой воин окидывает Кеофа презрительным взглядом и цедит сквозь зубы:
— Это на него ты меня променяла?
Избранник Кувлит отвечает Латокру свирепым взглядом, но тот уже не смотрит на него. Он вглядывается в большие глаза Кувлит. Сейчас, в сгустившихся сумерках, они кажутся чёрными, но воин помнит, что они золотисто-коричневые, как ореховое дерево с Южных островов или дикий мёд горных пчёл.
— Чего тебе от меня нужно? — в зрачках Кувлит мелькает мгновенный отсвет показавшейся над вершинами луны, но Латокру кажется, будто там вспыхнули две крохотные молнии. Сердце его, как когда-то, сжимается сладко и болезненно. — Я надеялась, что ты навсегда покинул мою жизнь. Меня обещали тебе, как обещают вещь или домашнее животное, но я никогда тебя не любила, — продолжает она.
— Но наши отцы...
— Наши отцы могут решать за себя, но не за меня. И мой отец перед смертью стал понимать меня куда лучше, чем прежде. А Варкар... Неужели ты думаешь, что он позволил бы тебе жениться на женщине, изгнанной из касты и долгие месяцы жившей среди простолюдинов?
— Кое в чём мы с тобой очень похожи, Кувлит, — отвечает Латокр, стараясь, чтобы дрожь в голосе не выдала обуревающих его чувств. — Я тоже сам решаю, как и с кем мне жить.
— Решай. Но только, прошу, без меня, — зло смеётся Кувлит. — Свой выбор я сделала.
— Но...
— Послушай, уважаемый воитель, оставь в покое мою жену, — мягко произносит Кеоф, оттирая Латокра в сторону. Толпа за спинами воинов угрожающе ворчит.
— Да чего ты с ними разговариваешь, Латокр?! — выкрикивает Апса. — Совсем чернь распоясалась! Забыли, грязные шныги, кто правит Яркендаром.
Эти слова словно заставляют застывшее ненадолго время понестись вскачь. Латокр мощным ударом отшвыривает Кеофа в сторону и подхватывает отчаянно сопротивляющуюся Кувлит на руки. Старый жрец, ошарашенный происходящим, пятится назад и усаживается на алтарь. Гости разражаются многоголосым возмущённым рёвом и разом подаются вперёд. Воинам остаётся лишь отчаянно отбиваться. Им приходится нелегко — худые плечи каменотёсов, носильщиков, плотников, плавильщиков и кожевников оказываются на удивленье сильными. Но воинам помогает многолетняя выучка, умение действовать в бою как единое целое. К тому же, Деокес и Ксао ещё в доме Варкара разжились короткими тяжёлыми дубинками, а находчивый Апса мигом раздобыл где-то заляпанную известью длинную рукоять от какого-то орудия. Гости же, разумеется, пришли на свадьбу безоружными.
Спустя немного времени старый жрец стоит в дверях часовни, со скорбью озирая опустевший двор, на щербатых плитах которого осталось несколько тел сбитых с ног, а, может, и мёртвых гостей. Служитель Аданоса горестно воздевает руки к небесам и не слышит ворчания орка Азбудака, который приводит в чувство Кеофа. Тот сильно ударился затылком о стену, но голова у каменотёса крепкая, и он быстро приходит в себя.
— Где Кувлит? — первое, что произносит Кеоф.
— Его её уносить, — ворчит Азбудак. — Люди гнаться, но воин драться крепко.
Кеоф вскакивает на ноги и, чуть пошатнувшись, полностью овладевает своим телом.
— Твоя молот. Я с собой приносить, — орк вытягивает откуда-то из-за спины увесистое бронзовое орудие, насаженное на отполированную ладонями рукоять.
Кеоф привычно подхватывает молот и бросается в погоню за похитителями возлюбленной. Старый орк бежит следом. Жрец провожает их отрешённым взглядом.
Толпа оттесняет воинов к краю котловины, на дне которой в густой темноте дышит смрадом болото.
— Беги! Мы их задержим! — кричит Леус. Латокр, поняв его мысль, с неистово брыкающейся Кувлит на руках бежит прочь по узкому извилистому проулку.
Толпа наседает на воинов всё решительнее. Особенно сильным натиск становится с появлением Азбудака, вооружившегося подобранной где-то суковатой палкой. Кеоф же бросается в сторону, вскакивает на сложённый из камней забор, с которого перепрыгивает на плоскую крышу ближайшей хижины, с неё — на землю позади отчаянно сопротивляющихся друзей Латокра и мчится по проулку туда, откуда доносится крик Кувлит.
Даже с сопротивляющейся ношей на руках Латокр очень стремителен. Он вовремя замечает тупик, в который ведёт его проулок, и сворачивает в сторону. Протискивается в узкую щель между домами и неожиданно оказывается на самой окраине, среди поросших корявыми деревцами скал. Впереди — пропасть, через которую переброшен ветхий деревянный мост. Латокр бежит по нему, достигает вьющейся меж скал тропы и здесь его нагоняет Кеоф.
Опытному воину не нужно оглядываться, чтобы знать, где находится преследователь. Латокр не слишком церемонно отталкивает Кувлит и оборачивается как раз вовремя, чтобы уклониться от удара молота Кеофа и кулаком выбить воздух из груди каменотёса. Тут же следует удар ногой, которым он надеется сбросить настырного простолюдина в пропасть. Но тот каким-то чудом отбивается рукой, частично гася силу удара. На ногах Кеоф не удерживается, молот вылетает из его ладони, а сам каменотёс падает в шаге от края пропасти.
— Кеоф! — отчаянно кричит Кувлит и слабая магическая вспышка заставляет воина пошатнуться. Будто разъярённая гарпия набрасывается новобрачная на своего похитителя. Её ногти оставляют на щеке Латокра четыре красные полосы. Воин какое-то время пытается скрутить строптивую добычу, а потом в гневе отшвыривает её от себя. И в этот миг страшный удар опускается на его затылок, вминая шлем и превращая ночной сумрак в беспросветную багровую тьму. Тьму смерти.

***

— Так вот оно как было... — задумчиво проговорил Нефариус, старательно растиравший затёкшие от долгой неподвижности руки.
— Такое чувство, будто это меня по затылку молотом приласкали, — проворчал Ланс.
Сатурас с кряхтением поднялся и, неуверенно переставляя занемевшие ноги, направился к двери.
— Воздух-то какой, — с удовольствием произнёс старый маг. — И звёзды крупные, словно дождь смыл с них пыль.
— Наставник, похоже, решил в стихоплётство удариться, — едва слышно шепнул Кронос Мердариону. Тот молча улыбнулся.
— Что же с ними случилось дальше? — встряхнув головой, нетерпеливо спросил Миксир, всё время после выхода из транса пребывавший в глубокой задумчивости.
— А вот это, надеюсь, мы узнаем завтра. Ведь у нас есть ещё молот Кеофа, — обернулся к ученику Сатурас.

***

Пламя костра бросает красноватые отсветы на стены небольшой пещеры. У костра — двое. Крепкий молодой мужчина с простоватым лицом задумчиво морщит лоб, шевеля палкой раскалённые уголья. Сидящая рядом изящная женщина обхватила колени руками и, не моргая, смотрит в огонь. В её ореховых глазах пляшут колдовские блики.
Вдруг женщина настораживается и поворачивает голову в сторону узкого входа. Мозолистая рука мужчины сжимает рукоять лежащего рядом бронзового молота. Раздаётся шорох и в пещере сразу становится тесно — к костру подсаживается крупный орк, который кажется ещё больше из-за густой, с проседью, шерсти, покрывающей прикрытое лишь набедренной повязкой и массивными ожерельями тело.
— Азбудак! — облегчённо выговаривает женщина.
— Ваша совсем неосторожный, свет из пещера за тридцать шагов видать, — ворчит орк. — Ну, Кувлит — женщина, а твоя, Кеоф, понимать надо.
Впрочем, теперь костёр надёжно отгорожен от входа широкой спиной орка, выдать беглецов может лишь запах дыма. Старый Азбудак кладёт рядом с костром короткий лук, копьё с широким медным наконечником и увесистый свёрток с едой.
— Вот, ваша друзья присылать.
— Нас ищут? — с тревогой в голосе спрашивает Кеоф.
— Пока не искать. Никто про вас не говорить. Все говорить: никого не видеть и не знать, куда пять воин деться. А старый колдун, который вас женить, язык отняться. Но если он совсем помирать, стражи духов его спрашивать и он всё говорить.
— И воины поверили, что никто не видел, куда делись пятеро из них? — с сомнением спрашивает Кувлит. — Не такие они дураки.
— Зачем поверить? Не поверить, — тяжело ворочая клыками, говорит Азбудак. — Только не знать, кто что видеть и что делать. А весь простой люди и орки-рабы переказнить не можно, закон не велеть. Хы-ы, — с жутковатой усмешкой добавляет он, — и кто большой люди из касты тогда кормить и храмы строить?
— В любом случае нам нужно уходить как можно дальше. Рано или поздно они нападут на наш след, — говорит Кеоф.
— Ваша с Азбудак в горы ходить. Далеко, где жить народ Азбудак. Моя следы колдовством прятать. Моя быть большой шаман, всё племя Азбудак уважать. И люди там тоже мало-мало жить, который орки друзья.
— Если ты такой великий шаман, то почему столько лет был рабом? И, может, твоё племя вообще давно перебили? — скорее из чистого упрямства не соглашается Кеоф.
— Племя живой, мне вести много раз приносить, — весело скалится Азбудак. — А рабом моя долго быть... В плен попадать — совсем худо быть. Голова дырявый, живот дырявый. Азбудак помирать думай. Потом Даджеб моя покупай, лечи. Я его шибко уважать. А Кувлит мне стать вместо дочка. Вот я и не уходить. Дома только другой орки ждать. Баба мой давно помирай, сыны — на война убиты. Кувлит стать Азбудак родная. А твоя мне как сын.
— Ладно, папаша, — улыбается Кеоф. — На рассвете двинем. Как думаешь, Кувлит?
— А что нам остаётся, — вздыхает Кувлит и прижимается к плечу мужа. — Всё равно вблизи города долго не просидишь. Они или тела остальных воинов в болоте найдут и духов их допросят, или под пыткой у кого-нибудь из наших признание выбьют. Главное, что мы вместе. А здесь или в горах у орков — так ли это важно? Там мы будем не более чужими, чем в Яркендаре.
— Я до сих пор не понимаю, почему этот твой... Латокр, кажется? Почему он нас не выдал? — заглядывает в глаза жены Кеоф. — Тело мы спрятать не успели, и стражи мёртвых наверняка вызвали его дух.
— Не понимаю, — задумчиво отвечает Кувлит. — Он был так разъярён... Ты знаешь, у меня такое чувство, будто он и сейчас где-то здесь, неподалёку. Но враждебности я не ощущаю.
— Кеоф, твоя мне теперь молот давай, — решительно произносит Азбудак, пошевелив широкими ноздрями и оглянувшись, словно почувствовал кого-то у себя за спиной. — Я его город носить и там прятать.
— Зачем это? — удивлённо спрашивает Кеоф.
— На его кровь Латокр. Он его смерть знал. Дух будет ходить за молот, кровь чуять. Потому моя молот прятать, а утром мы в горы уходить.

***

— Вот и всё, что нам удалось узнать, — вздохнул Сатурас, задумчиво глядя на поверхность воды, наполнявшей чашу. Вода была самой обыкновенной, сквозь неё виднелась прозелень бронзового молота, лежавшего на дне сосуда, а на поверхности лениво шевелила лапами залетевшая с улицы букашка.
— Так они спаслись или нет? — почесал в затылке Ланс.
— Боюсь, это навсегда останется тайной минувшего, — раздосадовано проговорил Миксир.
Остальные маги уже разбрелись, негромко переговариваясь, и принялись за повседневные дела.

***

Ланс подпрыгнул на месте и повёл плечами, проверяя, удобно ли сидит лёгкая кольчуга, которыми снабжались все воины Кольца Воды. Потуже застегнул пояс с коротким мечом, забросил за спину лук и обернулся к Сатурасу.
— Ну, я пошёл. А то, боюсь, как бы там наши разбойнички не учудили чего без пригляда.
— Благослови тебя Аданос, сын мой, — ответил Сатурас.
Ланс лёгкой походкой направился к краю обширной платформы, вмещавшей руины храма и других построек, а также площадь с неработающими древними телепортами. Старый маг смотрел ему вслед, пока разведчик не скрылся из виду, спустившись по широкой каменной лестнице, с верхних ступеней которой когда-то давным-давно Латокр с сидевшим у него на плече маленьким Куархо обозревали утопавшие в тени садов богатые кварталы. Ныне на их месте раскинулось заросшее огромными деревьями болото, из которого тут и там выступали остатки древних стен.
— Наставник, взгляни, что мы нашли, — окликнул Сатураса Миксир и протянул плоскую каменную плитку, испещрённую непонятными символами. Оба мага склонились над письменами.
А Ланс тем временем миновал покрытую руинами нижнюю террасу и оказался на краю болота. Почва, скрытая густым пологом широколистных папоротников, походила на пропитанную водой губку. Под ногами сразу захлюпало. В тени гигантских деревьев нудно гудели кровяные шершни и болотные вонючки, невидимые за серой пеленой тумана. Где-то вдалеке тоскливо кричала птица.
Ланс осторожно двинулся в сторону болота, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Почуяв неладное, он снял с плеча лук, достал стрелу, обернулся на шорох за спиной, но обнаружить цель не успел. Удар вылетевшего из зарослей и попавшего под лопатку тяжёлого арбалетного болта сбил его с ног. Лёгкая кольчуга не защитила. Трое бандитов выбрались из зарослей, под злорадный смех быстро собрали оружие следопыта и, убедившись, что он действительно мёртв, скрылись в сыром тумане.

***

Ланс не сразу поверил в то, что случилось. Он смотрел на примятые папоротники, своё лежащее ничком тело, чётко отпечатанные в жирной грязи следы убийц. Уже хотел броситься вслед за бандитами и лишь тогда осознал, что в этом больше нет никакого смысла. Он мёртв. Это его собственный дух созерцает распростёртое внизу тело, ставшее вдруг таким чужим и далёким. Ланс горько усмехнулся полупрозрачными бесплотными губами и побрёл куда-то вглубь болота, не разбирая дороги. Впрочем, топь не пыталась его затянуть, поваленные стволы нисколько не мешали, а шершни не обращали на призрачного Ланса никакого внимания.
Сидящего на замшелом бревне человека он узнал сразу. Кивнул как старому знакомому. Уселся рядом.
Помолчали.
— Ну что, идёшь к Аданосу? — услышал Ланс негромкий голос.
— А что делать? Хотел ещё пожить, да, видать, не судьба, — отозвался разведчик, глядя в призрачное лицо собеседника. — А ты что так задержался? Сколько уж времени прошло.
— Не знаю. Как-то так... Брожу здесь, будто жду чего-то, — пожал плечами тот.
— Так столетиями и бродишь по развалинам?
— Раньше в горы часто уходил. Через море путешествовал — на материк, на остров, который мы с Заротхемесом нашли. А потом скучно стало. Теперь редко отсюда удаляюсь.
— Тяжело, наверное, было видеть гибель своего народа.
— На всё воля Аданоса. Ничто в его мире не вечно. Здесь вот теперь болото. А в котловине, где погибли мои друзья, вместо вонючей трясины плещется чистое и глубокое озеро...
Ещё помолчали.
— Слушай, Латокр, а что сталось с Кувлит и Кеофом?
— Орк Азбудак увёл их в горы. Жили там около года. Правда, мой племянник Куарходрон рассказал о словах Апсы, которые слышал во дворе тем вечером... Отец с другими воинами пытался их разыскать, но попал в орочью засаду и погиб, — Латокр печально улыбнулся. — Ушёл к Аданосу тотчас же, с чувством выполненного долга.
— Значит, они всё же спаслись...
— Да. Через год к берегу неподалёку от стойбища пристал корабль откуда-то с востока. На нём они и уехали. Кувлит, Кеоф и маленький Хосэт, который родился в орочьем шатре холодной зимней ночью.
— А орк?
— Азбудак ещё долго жил в своём племени. Учил молодых шаманским премудростям. Я часто ходил на него взглянуть.
Снова умолкли на какое-то время.
— Тебе пора. Чувствуешь? — произнёс Латокр.
— Да, пора, — ответил Ланс и поднялся.
Он сделал несколько шагов, потом обернулся и спросил:
— Скажи, Латокр, а почему всё-таки ты их не выдал?
— А ты не понял? Страсть и ревность, толкавшие меня на путь зла, умерли вместе с телом. Осталась только любовь. А разве можно предать ту, кого любишь? Я всего лишь хотел, чтобы она была счастлива.
Ланс молча кивнул и двинулся прочь. Его призрачная оболочка становилась всё тоньше и прозрачнее, пока полностью не слилась с туманом.

 

Изменено 14 февраля, 201411 г. пользователем Absolut

Мир под колпаком

Автор: Tais_Catary

Спойлер

Небо и земля перемешались... Казалось, что они в невероятной пляске молний и грома, решили перекроить Миненталь заново, вырвав с корнем жалкие жизни обреченных людей, принеся иным из них милосердное облечение и желанную свободу.
Разговоры велись уже давно – от полушепотка и увиденных вскользь свитков из Венграда, до вскриков из шумных хмельных посиделок рудокопов у костра. Маги. Это слово тягучей огненной каплей каталось на языках, приодеваясь в ярмарочные балахоны, строгие алые рясы или же в красные робы, которые исстари носят палачи в Нордмаре. Каждого коснулась длань огнеликого Инноса, каждый знал на что способны маги, или на что они не оказались способны, когда более всего были нужны… Оттого-то такими лоскутами и обрастали слухи о том, что тринадцать великих чародеев королевства скоро ступят на земли Минненталя и обезглавят самую вожделенную мечту каждого которжанина – мечту о свободе. Надзиратели, уже не таясь, ликовали и радовались скорому возвращению в заждавшиеся семьи. У озера под скалой ставили сходни, сколачивали добротный помост, перетаскивали плотные ящики для руды. И каждый день всё новые караваны заключенных исправно шествовали, подгоняемые конвоирами, в сторону ощетинившегося острым частоколом, Рудного Замка… Ли и Гомез одинаково жаждали скорейшей развязки, какой бы она ни была, ибо люди измучились жить в страхе перед неизвестностью и с сердцами полными обжигающей тревоги.
А начиналось всё совсем иначе - тогда тревога и страх были лишь тенью, а владычествовали над Миненталем безысходность, злоба и обман. Но всему, по законам богов, суждено меняться. Всему – даже узилищу отчаявшихся, судьба многих из которых изменится с приходом всего нескольких людей. Один из которых поведет их к свободе…
Он появился в колонии поздно ночью – он и еще трое крепких молчаливых мужчин, тела которых были измотаны пытками и отмечены искусной рукой частых войн. Их конвоировали венградские королевские наемники – личная гвардия короля, без лишних вопросов и лишних движений выполняющие любой приказ государя.
- Хвост, видал свежих брусов[1]?- Квентин толкнул своего приятеля, вольготно расположившегося у костра.- Мракорис меня задери, но на обычных щипачей, бабочников[2] или съехавших мясников[3] они совсем не похожи. Глянь, никак у нас батя[4] новый завелся?- Дожевав пахучий и почти безвкусный кусок лапы падальщика, Хвост медленно поднял глаза на прибывших.
- Квентин, заткни пасть! Я тебя просил говорить по-человечьи?! От твоего воровского клёкота уже нормальная речь только во сне и видится. И не шуми, сам вижу – непростых птиц к нам забросили, охх непростых… - Хвост зыркнул на притихшего Квентина и заговорил еще тише:
- Раз ночью привели и в Замке об этом знали, то, видать, лишних глаз не хотели. Но ты присмотрись к конвойным – личные волки Робара, для тихой травли… Не из войск и не армейские, посему значит, наши новые приятели из самых верхов, за которыми доблестные паладины, пехота и лучники – Хвост смачно скривясь, сплюнул - могут и царскую головушку с тощей царской шеи снять, и пиши пропало – тут уж не до войны королю будет.-
Квентин обернулся – к пришедшим через Главные ворота уже шел командующий с отрядом местных надзорных. Забавно были за ними наблюдать - затравленные псы, силящиеся показаться волками перед матерыми хищниками. Темнокожий здоровяк, один из четверки свежих, залихватски оглядевшись, кивнул в сторону одной из лачуг вблизи Арены, дернул кандалами, перед лицами наймитов и, не дожидаясь ответа, все четверо побрели к новому жилищу, переступая через спящих или хмельных рудокопов. Хвост, старясь не шуметь, и оставив Квентина следить за костром, подобрался ближе к конвойным и прислушался.
- Белиарово семя… – выругался комендант – Второго Гомеза мне только не хватало! Только неделя прошла с очередной его выходки – стравил две группы скребков и обставил дело так, что разнимавшие стражи де и оказались виноваты. Погань… Теперь рудокопы и нижнего и верхнего уровня его за басилу[5] считают. Прощения прошу, господа. – Комендант смущенно кашлянул. – Скоро сами здесь от людской речи отвыкнем… Так что ожидать от новеньких? Лица их мне, кажись, смутно знакомы…-
Венградский капитан сухо кивнул и отрывисто заговорил: - Четверо военных преступников, один из которых враг короны. Торлоф – бывших капитан военной галеры, Орик – бывший сотник королевской армии, Горн – герой битв при Варанте, Нордмарском походе и зачистке при Гельдерне и генерал Ли – бывший верховный командующий королевской армии, ныне уличенный в измене королю и судимый за убийство августейшей особы – королевы Софии. По воле Инноса и короля заключены в колонию Минненталь без права помилования и обжалования решения судии. Срок заключения – пожизненный.-
Мысленно присвистнув, Хвост из темноты наблюдал, как все краски медленно сбегали с лица коменданта Рудного Замка. Особенно хорош оказался бордово-зеленоватый, дольше всего не отпускаывший пухлое лицо главного надзирателя. Вмиг вспотевший ополченец, слегка заикаясь, спросил у венградских наймитов что дальше делать с двумя генералами и двумя героями войны, на что те, пожав плечами, ответили, что это просто очередная порция новых рудокопов, которые, в отличие от остального сброда не подохнут как мухи в шахтах в первые дни.
- Захотят жить, сами брыкаться перестанут. Хотя, они и не будут. Уже отбрыкались… Запомните, комендант – это очередные скребки, вот и относитесь к ним соответствующе.-капитан кивнул своим людям, приказав собираться – Ах да… Через какое-то время к вам будет гонец, снова из столицы. Постарайтесь, чтобы содержимое свитка не стало достоянием всей колонии хотя бы один день. За Короля!- с этими словами венградские хищники растворились в ночи так же стремительно, как и появились. Раздался приглушенный вскрик, басовитое уханье и из большой лачуги близ Арены один за другим, совершив пару переворотов в воздухе, вылетели сонные рудокопы. Один приземлился теменем в ближайшее дерево и продолжил внезапно прерванный сон, второй, сломав вертел с дымящимся падальщиком, подкоптил себе штаны и, тихо поскуливая, отполз в сторону колодца. Хвост, уже никого не стесняясь, захохотал во все горло и, сгибаясь от смеха, побрел к Квентину рассказывать об их новых друзьях (а разум просто нещадно вопил, что таких людей лучше держать в хороших друзьях, нежели висеть где-нибудь на кустах огневой колючки в обществе мясных жуков).
С рассветом Старшие рудокопы стали обходить лагерь, созывая всех на смену в шахте. Мерный перестук двух стальных заготовок возвещал уже много лун в этом лагере о том, что начинался новый день. Скребки, зевая, сквернословя и попыхивая самокрутками, стекались к небольшому озерцу у замка – ополоснуться, одеться и небольшими группами под присмотром нескольких не менее сонных стражников выстроиться у Южных ворот частокола. Тем временем, старшие рудокопы дошли до Арены и остановились у большой лачуги с навесом, в это время кузнец Хуно только начал затачивать партию простеньких коротких мечей и пару «укусов шныги». Пока старший здоровался с суетливым кузнецом, хлипкая дверь хижины, жалобно пискнув, с грохотом распахнулась. И на пороге, согнувшись в три погибели, появился темнокожий здоровяк, одетый в добротные ладные штаны, двойную стеганую куртку из кожи кусача и охотничью куртку с неумело притороченным волчьим мехом.
-Здорово, братцы! Чего расшумелись то? Пожар, или орки озоруют? Рань же собачья! Вы стучите, он звенит – здоровенный палец указал на притихнувшего кузнеца.- Братцы, как на духу говорю в единственный раз – я невыспатый такой неприятный становлюсь… Так чего шумите то?- Зевнув до треска за ушами, повторно спросил Горн.
- Ммм… Эээ… Ннне… - старший рудокоп застыл со стальной заготовкой, как кухарка с поварешкой, которую начал тискать барон. – Немой? – сочувственно спросил детина, полностью извлекший себя из тесных дверей.
-Ннет, эт… мы… Собираем всех на смену в шахту. Скоро ночные придут, мы должны сменить их там.- старший рудокоп наконец-то обрел способность внятно говорить, и, пока, минутное мужество не покинуло его, продолжил:
-А, вы ночные свежие. Добро пожаловать в лагерь, я Гай – старший дневной смены рудокопов и ваш сосед. Я слышал, как вы эээ… заселились ночью. Добротный домишко вам достался – один из лучших тут, повезло.-
Горн почесал ухо, пробасив: – Ага, повезло. Ну, лады, рассказывай, что и как. Кто, куда, почем, зачем, а главное – когда кормят. –
Гай замялся, сказав, что времени совсем нет и рассказать он сможет только о жизни и обязанностях рудокопа, расписании смен и выдать новичкам кирки, за которыми он метнулся в свой небольшой домик.
- Эээх, ну – порядок дело святое. Кирки говоришь? Ну давай. Ли, Торлоф, Орик, глядите, нам зубочистки выдали! – хохотнул Горн, крича вглубь хибары.
-Горн, зараза, ты хоть не ори! Утро и так паршивое, а твой нежный голосок его краше никак не делает – в дверях, отчаянно зевая, появился еще один крепко сложенный мужчина, в похожей одежде, только сапоги у него были другие – отменные, непромокаемые, из кожи луркера. –Чего уставился?-недобро буркнул незнакомец.
Гай нервно сглотнул: – Сапоги у тебя дюже хороши, в Хорринисе такие бы с зубами на рыночной площади бы ушли.- Незнакомец, казалось, слегка потеплел и ухмыльнулся: - А то, морякам с мокрыми ногами? Селедке на смех! Я – Торлоф, а ты Гай, как я слышал? И ты нас ведешь в шахту на смену? Всё так?-
Гай закивал: -Точно все говоришь. Только вы уж поспешайте, а то мне влетит и руду урежут вдвое, ежели мы на смену опоздаем…-
-Ладно, ладно, мы уже смекнули, что к чему, остальное только разъясни. И выдай Горну наши кирки, только ты уж, расстарайся. Эхх, хорошо бы они хоть день своё отстучали, мы же люди не хлипкие.- Торлоф крикнул оставшимся, чтобы те доедали завтрак и выходили, пока Гай отбирал крики попрочнее.
-Э! Э! А что за еду? Когда здесь кормят и сколько раз?- Горн уже чувствовал приближение голода, хотя дожевал вполне сытный завтрак несколько минут назад. –Болтало[6] выдают и в шахте, и здесь. Четырежды в день, недалеко от ворот замка, иногда Снаф даже пробует что-то новенькое, да рис добротно варит с мясом, сырные похлебки иногда. Даже яблочный кисель было давали по холодам, когда мы уж совсем скисли. Да.- Гай мечтательно вздохнул, но тут же крепкая рука мягко отвесила ему оплеуху.
-Про еду тебе спасибо, но при мне не болтай по-плохому. Не бранись, не погань разговор тюремщиной. Не люблю такого. – Горн предупреждающе нахмурился, принимая от Гая охапку добротных кирок.
-Усёк. Сам не люблю, да вот, обвыкся уже, даже не замечаю иногда, но исправиться обещаю. – Гай усмехнулся и поторопил четверку, завидев вдали стражников, ищущих опаздывающую группу со старшим. Из лачуги вышли оставшиеся двое незнакомцев, подойдя к Гаю, поочередно кивнули и приняли кирки, старший рудокоп, достав тонкий лист бумаги, внес в список смены имена Горна и Торлофа и спросил имена последних двух новичков.
- Орик я – коротко бросил широкоплечий мужчина с серебристой проседью у висок.
– Он не словоохотлив, не обижайся. Зато он лучший мечник во всей Миртане и его меч всегда красноречивее его. Я - Ли. – высокий статный мужчина пожал руку Гаю и продолжил: - Распорядок смен я запомнил, местные правила быстро усвою… За своих товарищей я ручаюсь, все вопросы, пересуды и домыслы по мне и им только в мои уши, хорошо, Гай?-
Рудокоп во все глаза смотрел на Ли и его не покидало ощущение спокойной уверенности и сдерживаемой силы, которое исходило от этого человека. А еще - его глаза носили отпечаток былой власти и могущества, но не подавляющего, а, наверное, покровительственного. С таким человеком хотелось идти в ногу, или идти за ним. И от этого чувства Гай еще долго не мог отойти.
Вникнуть в жизнь рудокопа Ли и его товарищам не составило особого труда. От армии, пожалуй, особо и не отличишь – распорядок тот же, изнуряющие упражнения, скудная еда, склоки и дележ полученной руды. Горн уже успел стать «свои в доску парнем» чуть ли не для всего лагеря. Только он, каким то чудесным образом, умудрялся приносить в лагерь мясо, не имея оружия кроме кирки и своих здоровенных ручищ. Торлофу были рады в посиделках у костров – капитан знал целое море баек, историй, скабрезных морских шуток и отменно играл на лютне. К костру, которому присаживался моряк, стекалось почти пол лагеря, не давая стражникам уснуть до утра разговорами, раскатистыми волнами смеха и залихватскими песнями. Орик перебрался в лачугу поближе к угрюмому кузнецу Хуно – родственной душе, с которым они, стоя у наковальни, упоенно рассказывали друг другу о самых разных мечах, стилю их ковки и спорили до хрипоты о варантской булатной стали и нордмарских горнильных печах. За бутылью шнапса они тут же мирились, и Хуно как-то раз разрешил мечнику работать с ним в кузне, загодя договорясь об этом с самим комендантом. Ли – опальный генерал, стал в колонии настоящим героем – он мог рассудить схватившихся за ножи скребков, отвести от ярости стражников провинившихся новичков, или, встретив коменданта, выторговать для ветеранов лагеря новые соломенные матрасы или дополнительную пайку еды. А однажды, когда в колонию пришла зима, он с помощью своих товарищей самолично организовал пару групп охотников, которые приносили в лагерь мясо луркеров, падальщиков, шкуры волков. Теперь в каждой лачуге была маленькая глиняная печь, и разрешалось готовить прямо в жилище – невиданное дело для Колонии. Комендант в душе даже отчасти благодарил генерала за то, что он внес порядок в его лагерь.
Но, добра без худа не бывает… Спустя пару недель после появления Ли, Горна, Орика и Торлофа, из карцера вышел Гомез. Лагерь снова замер в ожидании неминуемых зачисток стражников и поножовщин между группами скребков, которыми руководил бывший варантский гладиатор – Гомез. Он развлекался стычками со старшими рудокопами, выступал на Арене не признавая правил, за что его снова сажали на цепь, но он всегда жаждал большего – абсолютной власти и подчинения, которые раздували его, как налакавшегося крови варга. В Ли он увидел равного и поэтому не трогал ни его, ни друзей генерала. Немало этому способствовало и то, что как-то на Арене он нарвался на похмельного Горна, который в ответ на его грязные трюки и заточку, воткнутую силачу в лодыжку, успокоил Гомеза парой точных ударов, заставив того лечить сломанные ребра и вывихнутую челюсть.
Лагерь, казалось, раскололся на две части, но негласное перемирие все же было заключено и относительно мирное существование лагеря продолжилось.
Прошло полтора года. В один из летних дней в Миненталь пожаловал гонец из столицы. В сопровождении пятерых паладинов он направился прямиком к коменданту. Волк, бывший одним из лучших лучников Миртаны, своими удивительными глазами заметил ало-золотую сургучную печать свитка, которая змеиным хвостом высунулась из куртки гонца. Как только эскорт скрылся из виду, Волк, подхватившись, побежал к Ли, ибо парень понимал, что от королевские свитки присылают только в самых крайних случаях - когда решение уже принято и которое, неизменно, перевернет жизнь каждого в лагере.
- Ах вот как, весточка от самодержца…- Ли закаменел скулами и немигающе уставился на стену. – Война, как я слышал, идет тяжко, но наша руда спасает армию. Значит, он в нас заинтересован и худо нам точно не будет. Но, я еще ни разу не слышал о том, чтобы наш король отличался милосердием и сердечностью. Поэтому… Созывай старших рудокопов, отошли Грехема к Гомезу – передай, чтобы тот пришел, позови Квентина и Хвоста – они мои глаза и уши близ самых ворот. Может от стражников что уже узнали… Не нравится мне это. Иди, Вульф!- Ли поднял глаза на подобравшегося парня, и устало похлопал его по плечу.
Через час все собрались в рухнувшей башне у Южных ворот, поставив отводить глаза от собрания радушного Горна с бутылями пива за пазухой и языкастого Мордрага, с колодой карт и кошелем с рудой. Итогом собрания стало то, что рудокопы собирают ночные караулы, Гомез и его сотоварищи присматривают и прислушиваются к тому, что происходит у замка и к каждому из лагерных стражников приставляют надзорного – для контроля ситуации. Выйдя из башни, Ли обнаружил, что вторым итогом собрания стало пять в усмерть пьяных стражника и четыре, по самые портки проигравшихся, конвойных. Трезвый как тонкое венградское узорное стеклышко, Горн довольно смеялся над скисшим Мордрагом – оказалось, что друзья заключили пари – кто больше стражников не допустит к башне. Ли похвалил обоих, но, посоветовал не терять хватки – потому как грядет что-то большое, отчего холодило нутро, и чувствовалась явственная, почти осязаемая угроза…
Через несколько дней генерал знал, что их ждет и бессильно ломал в руках древко кирки, зная, что даже всем лагерем они не смогут противостоять тринадцати великим магам. Многие стали беспросветно пить, старшим рудокопам случалось при обходе находить в лачугах повешенных или отравившихся ядом шершня скребков. Лагерь, ощетинившись ждал… И это ожидание изматывало похлеще битвы.
И вот, на рассвете в первые дни осени, маги воздели руки к свету и принесли саму тьму на свои головы и головы всех узников Рудниковой долины. Небо и земля перемешались... Казалось, что они в невероятной пляске молний и грома, решили перекроить Миненталь заново, вырвав с корнем жалкие жизни обреченных людей, принеся иным из них милосердное облечение и желанную свободу. Оглушительный грохот окутал земли, и молнии прошили насквозь всю колонию, так и не вернувшись ввысь. В ту же секунду многие маги пали на колени, зажав уши, ибо услышали они крик самого Белиара.
Рудокопы в шахтах падали на землю, слышались крики, своды пещеры трескались, и камни острыми стрелами падали на спины людей. Царила паника, лишь некоторым удалось сохранить спокойствие, и они стали, перекрывая грохот, направлять людей на укрепление сводов и тушение плавильных печей, которые из-за перегрева грозились взорваться расплавленной рудой.
Все стражники Рудниковой долины во главе с комендантом высыпали из замка во Внешнее кольцо, дабы понять, что происходит и попытаться погасить панику среди заключенных. Рудокопы бегали меж домами, гася мелкие пожары и выволакивая из под завалов хижин раненых. Горн, весь в саже и мелком соре тащил на себе троих мальков, которых конвоировали только вчера – у одного была пробита голова, двое других были перепачканы в крови и с ужасом озирались по сторонам. Торлоф организовал цепочку с ведрами у замкового озера – парни таскали воду для тушения пожаров. Орик и Хуно побежали в шахты вместе со стражниками – каждый нес охапку солнечника, дубовых трав и золотолистных целительных растений, стражники же звенели рюкзаками с бутылочками зелий здоровья. Гомеза нигде не было видно и Ли в одиночку побежал в сторону того места, где стоял один из магов. На скалистом пригорке лежал человек в синей мантии и судорожно причитал, срываясь на крик: «Что же мы наделали?! Что же мы наделали!!!» Ли поднял мага, странно пахнувшего озоном, и встряхнул его, заставив сфокусировать его взгляд на себе. Маг был средних лет, высокий и худощавый с тонкими пальцами, словно опаленными на кончиках. Он стал озираться в поисках своего заплечного мешка с книгами и свитками и затрепыхался в руках генерала, когда увидел его.
-Говори, что вы сотворили! Говори, маг! Или клянусь честью, я за себя не ручаюсь. Говори, что произошло?!- Ли побелевшими от напряжения пальцами вцепился в капюшон робы и встряхивал мага. Глаза бывшего генерала потемнели и выглядели аки звериные.
Маг, казалось, пришел в себя и, осмысленно оглядев опального генерала, внезапно застонал и крупные горестные слезы брызнули из его глаз. Ли потрясенно отпустил служителя Аданоса, с ужасом видя, как рыдает не просто зрелый мужчина, а маг – закаленный лишениями, изнуряемый каждый день тяжелой ношей магии и земного служения. Мелькнула мысль, стремительная, как голодный остер «Это конец, сейчас меня поглотит тьма… Боги, все вы боги, молю, позвольте мне по ту черту найти мою Софию, об этом лишь молю!!!» Но прошло несколько бесконечно долгих минут и пришло понимание, что у смерти на сегодня иные намерения. Маг наконец-то заговорил:
-Уже год, как мы пытались найти формулу для создания прочного магического барьера над вашей колонией, дабы побеги прекратились, и каждый кусок руды можно было контролировать. Король сказал, что только силой волшебной руды можно выиграть войну. Мы всё рассчитали. Верно, тысячу раз верно. Каждый из нас проверил и ни один не нашел изъяна! Мы должны были отдать часть своей чистой магии в фокусирующий камень, который бы соединился с другим и так далее… - Маг сжимал кулаки и скороговоркой выплевывал слова: – Так бы соединились вся сила камней и замкнулась бы в круг точных размеров, который не смог бы выпустить никого, кто находился бы под ним. Аданос, прости!!! Прости, великий!!! Мы знали о том, что стражники и конвойные тоже бы остались навсегда под этим куполом, но ничего им не сказали… А теперь, он поглотил ВСЮ ДОЛИНУ!!!! Мы не сможем выбраться отсюда – нет такого заклятья, мы специально лишили магию всякой божественной части – ни Инноса, ни Аданоса она не несет и наши заклинания бесполезны для нее!!!- Маг снова зарыдал, а генерал внезапно понял ВЕСЬ ужас того, что сотворили чародеи. Он навечно останется здесь и его месть умрет вместе с ним, никто из его друзей уже никогда не увидит своих родных, стражники свято верившие, что они смогут пройти сквозь Купол будут просто сожжены заживо его силой… Мысль генерала метнулась к Рудному замку: «О Боги! Нужно срочно бежать обратно!!!» Подняв мага на ноги, он свирепо воззрился на служителя Аданоса и яростно прошипел тому в лицо: - Найди всех своих собратьев, как только найдешь всех - соберитесь и идите в сторону Северных ворот Рудного замка, каждого, кто станет тебе угрожать убийством, оглушай, но не убивай. Понятно?!!- Маг Воды судорожно закивал головой и побежал восток, сверяясь со своей картой.
Ли огляделся вокруг и тут же побежал в сторону лагеря. У самого спуска он наступил на кость ящера и, споткнувшись, упал, ударившись головой о сухую ветку, которая валялась на границе с темным лесом…
Небо, перечеркнутое сполохами синих молний – первое, что он увидел, открыв глаза. Пошатываясь, он встал, схватившись за голову – на затылке была огромна шишка, но раны не было. Генерал с трудом собрал мысли воедино, ибо он не знал, сколько пролежал – день уже угасал и последние сумерки окрашивали деревья. Стремительная мысль прошила насквозь не хуже стрелы орочьего лучника «Бежать, скорее, в лагерь!» Изо всех сил генерал бежал к частоколу и тут он увидел яркие красно-синие пятна у самой Шныжьей реки. «Маги! Уже все собрались, а значит, прошел почти весь день!» - с ужасом подумал Ли. Подбежав к сборищу чародеев, он обратился к Верховному магу круга Огня, узнав того по мантии:
- Все ваши собратья живы? Вы нашли всех? – Седовласый маг, весь в саже, с удивительными серыми глазами, измученно кивнул: - Да, генерал, мы нашли всех, и с ужасом и горем в сердце скорбим вместе с вами о том, что случилось. Но, мы тому не виной. Купол разросся под действием иных сил… Но каких – нам предстоит выяснить. Только так мы сможем искупить свою вину. Но, боюсь, спасать доблестных стражей Рудного замка уже поздно… - Не дослушав мага, Ли бросился к воротам и то, что он увидел заставило его потрясенно остановиться. У самых ворот в замок в луже крови лежали мертвые конвойные и привратники – полностью раздетые и изуродованные ударами мечей и ножей. Ступая дальше, он увидел разбросанные в хаосе тела остальных стражей Внутреннего кольца – они также были обнажены. Навстречу ему несся окровавленный Горн и черный от сажи Торлоф. Они оба кричали, но из-за жуткой какофонии звуков их слова было не разобрать. Тогда он затащил их в ближайшую пустую хижину и, закрыв дверь, обернулся, ожидая рассказа друзей.
-Генерал, когда пришли Хуно и Орик из шахт и принесли первые вести от магов, начался настоящий ад!!! Люди начали рыдать, мародеры стали растаскивать пожитки дневной смены скребков, стражники еле сдерживали рудокопов у ворот замка, но тут пришел Гай из шахты, который встретил мага и он рассказал, что власти короля над этим местом более нет и мы обречены остаться здесь вечно!!! – спазм сжал горло капитана и он умолк.
-Ли, в общем… Это.. – Горн не славившийся красноречием, все-таки сумел выжать из себя обстоятельный рассказ, что произошло после прихода Гая.
Кто-то из скребков, кто послушал слова Гая, тут же понесся к Гомезу, который услышав это, казалось обезумел от ужаса и горя, но спустя пару минут он осознал, что наконец-то вся власть в лагере может принадлежать ему… Это-то и стало его подлинным безумием, когда он, со своими дружками резал стражников и вопил, что власть переходит в его руки и теперь лагерем управляет он. Особенно отличились два братца – Арто и Скар. Они вытащили коменданта из крепости и, выломав тому руки, положили на деревянный чурбак, сорвав его латы и одежду. Гомез, одобрительно скалясь, прокричал собравшейся толпе рудокопов, что сейчас Скар исполнит первый его приказ – смерть последнему королевскому рыцарю этой колонии. Коменданта обезглавили, и толпа потрясенно замолчала... Но Гомез, не слыша криков одобрения, казалось, озверел. Он стал орать, что те, кто последуют за ним, получат новые должности и привилегии, и стал бросать окровавленные доспехи и одежды подбегавшим рудокопам – Торус, Бладвин, Шакал, Скорпио, Фингерс, Уистлер… Кто-то подбегал со звериной жаждой власти и наживы, кто-то, чтобы просто выжить в этом хаосе. Одним словом, небольшая армия была собрана и оставшихся погнали из двора замка по лачугам. По сути, одна власть просто сменила другую… На ворота поставили верного Гомезу Торуса и пару крепких парней, которые особо не задумывались, под чью лютню плясать.
Пока Горн закончил свой рассказ, солнце зашло и в лагере запалили костры. Звуки хаоса давно стихли и генерал Ли медленно открыл дверь уже в новый мир. И снова удивление – трупов нет, скребки сидят у костров, на завалинках видны люди в красных доспехах. Ли отшатнулся – люди, казалось, просто переступили через ужас, грязь, кровь и озверение, они сидели так, как будто ничего и не было. Лишь некоторые собрались по лачугам, не в силах вынести то равнодушие, которое дикостью осело на всем лагере. На генерала смотрели удивленно и только. Но тут Ли увидел как мимо новоиспеченных хранителей Северных ворот прошли маги и остановились подле опального воина и его друзей. Верховный маг круга Огня молвил:
- Я молю Инноса о том, чтобы он даровал мне забвение сего дня, ибо без него моя вера в людей угаснет. Генерал, кто возглавил колонию? Могу ли я и мой собрат – Сатурас, пройти к нему и поговорить?- Из толпы магов вышел степенный старец в мантии цвета моря и кивнул Ли.
-Отче, этого человека зовут Гомез. Теперь он новый Глава Рудной Колонии. Его же товарищи стали стражами и получили одежды и оружие убиенных королевских воинов. Отче, его помыслы черны и он опасен, я бы советовал вам взять с собой хотя бы Горна и Орика, для вашей безопасности. – генерал поклонился магам, ожидая ответа.
Маг Воды, подняв руку, выдавил из себя измученную улыбку: - Сын мой, ни этот человек, ни его люди не страшны нам. Только немногие из живущих способны одолеть Высших магов, но не беспокойся, мы вернемся вскоре. А пока, прошу, присмотри за нашими братьями – они тоже пострадали сегодня и раны их - и телесные, и духовные нуждаются в помощи.- Генерал слегка кивнул в ответ, дав понять, что понял слова служителя Аданоса.
Двое магов степенно прошли к воротам, обмолвились парой слов с Торусом, который, вытянувшись и побелев, пропустил их и уверил в том, что Гомез их внимательно выслушает. Главы обеих церквей скрылись в замке, и Ли стал усаживать оставшихся огненных и водных магов у костров. Орик сбегал к Снафу и тот наварил котел риса с мясом, который Горн и Торлоф раздали чародеям. Прошло немало времени и Сатурас с Ксардасом вышли из ворот Рудного замка. Ксардас призвал своих собратьев, и они отправились к поваленной башне в сопровождении Ворона. Сатурас же измученно сел на завалинку и костра и потерянно стал смотреть в такой теперь чуждый ему огонь…
Как оказалось, Гомез ожидал визита магов и пообещал им золотые горы – и отдельное помещение для служб, проживания и магических работ и неприкосновенность к их персонам… Взамен на то, чтобы они безоговорочно признали его власть и поклонились ему как хозяину и повелителю этих земель. Маги крепко задумались, но тут, вперед вышел Ксардас и словно ослепленный и глухой к словам Сатураса лишь переспрашивал условия будущего проживания магов его церкви и церкви Аданоса, кивая словам кровавого варвара. Сатурас, не сдержав праведный и святой гнев, вскричал Ксардасу о том, что тот собирается продать свою веру за блага, купленные кровавой ценой. Но огненный маг лишь ответил: - Иногда мудрость может казаться бесчеловечной, но мудростью она от этого быть не перестает. Мы остались здесь, и нам предстоит жить здесь, а я не желаю, чтобы мои братья искали себе кров и еду в дебрях леса или темных пещерах, вместо того, чтобы заниматься исследованиями, которые приведут нас к свободе.- Немигающий взгляд Ксардаса бесстрастно вернулся к Гомезу.
Сатурас в изумлении отшатнулся от некогда брата по церкви: - Как можно отмахнуться от зла, ненависти и дикости ради благ жизни взаперти? Мы служим людям, а не самим себе! Одумайся, мы сможем найти путь к свободе, не выторговывай своим братьям пищи погуще и хором попросторней, это не достоино Великого мага!- Но Ксардас лишь отмахнулся, сказав, что уж лучше искать путь к свободе, не думая о пропитании и крове, под защитой и у короля на виду, чем уйти в неизвестность этих проклятых земель.
Ли потрясенно выслушал Сатураса, на глаза которого набегали слезы, и кулаки которого бессильно сжимались, прячась в складках узорных рукавов. Генерал медленно встал, оставив мага с собратьями, которые не оставили своего главу и смиренно поддержали его решение. Он кивнул сидевшим у вертела с коптящимся шныгом Горну, Орику и Торлофу, и мотнул головой в сторону их лачуг у Арены. Те молча поднялись и последовали за Ли. По пути к ним присоединились Квентин, Хвост и их друзья, из лачуги вышел Волк, подтянулись пройдоха Мордраг и один из лучших воров в колонии – Ларес, вышел навстречу Ярвис…
Дойдя до Арены, Ли с удивлением обнаружил, что почти четыре десятка воров, рудокопов, лучников, стоят и ждут его слов… Что-то решив, Ли послал за магами Воды и все они расположились у Арены, выставив Горна и Орика, дабы люди Гомеза им не помешали.
- Я надеюсь, что день, подобный вчерашнему больше не придет никогда. Мы все видели, на что пошли люди Гомеза, чтобы отобрать власть и подчинить себе людей. Мы все видели, как одни тут же стали хозяевами, а других сделали рабами. Я родился свободным человеком и рабом я не стану! Каждого из нас рано или поздно захотят подчинить, согнуть и сломать. Так не позволим же мерзким тварям вроде Гомеза и его прихвостней назвать нас рабами! Мы сами найдем нашу свободу. Мы – свободные люди! Кто со мной за мечтой, за возможностью, за свободным воздухом, за кровом, за который не надо расплачиваться повиновением и раболепием? Кто со мной туда, где будут жить люди, которые однажды смогут сломить и этот купол, и гнет кровавых рудных баронов?- Ли возвысил голос почти до крика и ответом ему стал дружный ор всех собравшихся, одобряюще вскинувших руки…
Спустя час, генерал собрал Горна, Волка, Лареса, Мордрага и Сатураса у себя в лачуге, в последний раз они находились в лагере. Ли взял карту у Сатураса и очертил углем область на востоке, близ Горного озера.
- Что там находится, генерал? – спросил маг у Ли. – Там наш новый дом. Место, которое мы назовем Новым лагерем, лагерем надежды и свободы. Я бывал там с Горном уже не один десяток раз и все разузнал: мы расселимся внутри огромного навеса-пещеры, который надежно скроет нас от ветров и дождей, рядом есть богатый лес, который даст нас доски для будущих домов, вода в озере чиста и вкусна… Отче, там есть удивительное место для вас и ваших собратьев – просторные пещеры, почти у самого верха горы, где можно сделать и покои, и библиотеку и лабораторию. Каждому вдоволь хватит места. А от посторонних взглядов и беспокойства вас оградят верные вам воины. Связь с Рудным замком будем держать через Мордрага - он станет гонцом нашего лагеря. – Шулер улыбнулся, довольный оказанной ему честью и уверил Сатураса, что он сам бывал в тех краях, и в словах генерала нет ни лжи, ни приукраса.
- Но, что укрепило меня в мысли о новом крове, так это то, что мы с Гомером – рудокопом из числа лучших, нашли и обследовали пещеры с многочисленными залежами руды! Мы перестанем быть зависимы от Гомеза и сможем полностью посвятить себя поиску пути к свободе. – глаза Ли просто светились от светлой надежды и множества идей, которые все они смогут постепенно осуществить…
Так и случилось. Несколько десятков людей обустроили пещеры, поставив добротные дома в несколько уровней. Всем миром помогли магам Воды обустроиться. Каждый делал что мог – Волк с подручными набивали матрасы, делали подушки и шили одеяла из шкур зверей. Ярвис и Гомер соорудили шкафы для лабораторий и библиотеки магов, Горн научил лепить плотные не дымные очаги, на которых можно было готовить и топить дома в стужу. Руфус – бывший фермер засеял припрятанным рисом поля и заводнил их – так у лагеря появилась постоянная еда. Мясом помогал Айдан, который был егерем до отправки в Колонию. Позже, когда все уже обустроились Горн, не ровно дышащий к выпивке и еде, предложил сколотить на отмели у озера бар, где крестьяне и рудокопы смогут свободно есть и пить за символическую плату. Ли, к вящей радости темнокожего великана, идею поддержал, сам взявшись помогать обстругивать бревна и мешать глину с песком для обмазки стен. Бар вышел слегка кривоватым – Горн, в ночь перед открытием, обмыл с приятелями строительный успех. И под утро, не вписавшись в двери, слегка искривил одну стену, отчего издали бар был похож на «подвыпившую табуретку» как заявил потом сам здоровяк, присмотревшись к деянию рук своих.
Жизнь налаживалась, слава Аданосу. Лагерь спокойно жил и каждый в нем чувствовал свою сопричастность к нему, оттого и не было почти склок и драк. Разве что, новички могли позубоскалить, да воры в шнапсовом угаре могли что-то не поделить, но все решалась относительно мирно. Ли, сколотил команду бывших армейских бойцов, которые охраняли и защищали лагерь и магов, которые, казалось, нашли способ уничтожить Барьер… Король узнал о том, что Ли не пал в хаосе при возведении Купола и что бывший первый генерал королевства вновь собрал сильнейших людей и повел их за собой. Робар скрежетал зубами, но поделать ничего не мог. И тогда он стал производить обмен только с лагерем Гомеза. Даже тогда, когда руду добывали на отсылку во Внешний мир в Новой шахте, когда она еще не шла на возведение магической горы, король обменивал драгоценные руду только Старому лагерю, стараясь подавить генерала даже под Куполом… Но и тогда Ли не сдался – он организовывал засады, нападения, подлоги и добывал своим людям необходимые вещи, оружие, припасы. Квентин, Хвост и их друзья тоже не сидели без дела – они организовали свой аванпост близ Старого лагеря – продолжая быть ушами и глазами опального воина.
Спустя пару лет Ли и Торлоф как-то ночью стояли на утесе, где Корд обучал новичков каким концом держать меч, тренируя бедолаг до зеленых послушников в глазах, и тогда капитан обратился к своему лучшему другу:
- Те, кто не знает тебя, могли бы уверенно заявить, что ты сделал это на благо всех тех, кто последовал за тобой… - Моряк затянулся самокруткой из крепкого болотника и, довольно фыркнув, продолжил. – Ты повел за собой людей, дал им кров, дело, мечту и способность не сойти с ума в этом мире под колпаком. Но, сделал ты все это, прежде всего для себя – надеясь вырваться отсюда и отомстить королю за смерть Софии. Скажи, неужели даже свобода для тебя это только путь к твоей мести?-
Ли, казалось, замерев, смотрел во все глаза на перечеркнутый молниями небосвод. Повернувшись лицом к своему лагерю, он тяжко вздохнул, словно пытаясь сбросить тяжесть всего мира со своих плеч:
-Мы на войне, Торлоф. И она никогда не кончится…-

[1] Новичок в колонии (тюремн. жарг)
[2] Вор (тюремн. жарг)
[3] Убийца-садист с психическими отклонениями (тюремн. жарг)
[4] Человек, пользующийся авторитетом у преступников (тюремн. Жарг)
[5] Басило – «вор в законе», имеющий власть над другими заключенными (тюремн. Жарг)
[6] Тюремный суп (тюремн. Жаргон)

 

Солдатская доля

Автор: Августин

Спойлер

Было время грозовое,
День и ночь отцы сражались,
За свободу шли герои,
В битвах сабли накалялись –
В буре той родились
Мы, ребята, в битвах
Жарких, как солдаты.

Шли мальчишки не за славой,
В бой просились за отцами,
Умирали в чёрных травах,
Не склонив сердец, как знамя.
В буре той прожили
Мы, ребята, в битвах
Жарких, как солдаты.

Сколько молний отсверкало!
Тишина взошла цветами,
И светлее небо стало
После бури над полями –
В буре той погибли
Мы, ребята, в битвах
Жарких, как солдаты.


Он помнил день, когда провозвестник беды явился в дом в радостный и счастливый миг. Так часто бывает, когда кажется, что всё идёт своим чередом и ничего плохого не может случиться.
Он помнил день, когда его отец, кузнец-оружейник Карл Йохансен, на вырученные деньги купил детям пряников и по целому леденцу всем троим – даже ему, старшему, пятнадцатилетнему парню, который уже вовсю помогал родителю и готовился стать подмастерьем цеха. Эти маленькие и столь редкие радости, в которых было столько тепла и заботы от отца, даже ему, здоровому лбу, были приятны. А уж как радовались младшие – Герда и Ральф! Хотя первая и сама вымахала в последний год немало, а вот меньшой брат был ещё совсем несмышлёным сорванцом. Не сказать, впрочем, что Дерек был ему противоположностью: скорее, просто сказывался возраст и более серьёзное отношение к вещам в целом.
Они много разговаривали в тот день за столом после обеда, за обе щеки уплетая пряники. Младшие много смеялись, Ральф так и норовил подзуживать сестрицу по поводу будущих женихов, Герда отвечала ему взаимными дразнилками и подколками, отец и сам в волю смеялся и поучал шалопаев примером старшего. Хотя, с другой стороны, и ему не преминул дать подзатыльник, припомнив загубленную заготовку для шлема, чтоб не гордился сверх меры. И прочие его ошибки не забыл упомянуть, но всё ж похвалил юношу за старание:
– Ничего, рука у тебя сильная, верная, – говорил Карл. – Ещё лет пять пройдёт, а там уж опыта набьёшь немало – хорошим кузнецом будешь! Вон, шлем-то смастерил последний – сам старина Вельзер похвалил! – при этих словах он глянул на жену. – Что-то не припомню я, чтоб был разговор того же Якоба или Михеля так быстро в цех вводить.
– Ну ты уж про них худого не говори, – сказал Дерек. – Якоб вон ножи какие хорошие делать умеет.
– А, это всё ерунда, – кузнец махнул рукой. – Знаю я, что он тебе друг, да только в тебе всяко искорки побольше. А Михелю умишка бы поднабраться – глядишь, и научится делу, не только кувалдой махать. Но ты молодец, не зазнаёшься. Гордись, Хельга, сын у тебя мастером растёт! Вот и смена мне будет достойная, уж я на этот счёт спокоен.
Он откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и, ухмыляясь в бороду, с прищуром посмотрел на Дерека и промолвил:
– Вот как состарятся мои кости, будешь вспоминать, чему учил. Папка-то, мол, не из последних у меня был.
– Да брось ты про старость говорить-то, пап, – серьёзным голосом ответил младший Йохансен. – Тебе рано ещё на покой уходить, вон сколько силы! Меня, глядишь, уложишь одной левой.
– А я и не собираюсь, – продолжал ухмыляться отец. – Да только годы ведь летят, от этого не денешься никуда. Вот я и гляжу, что будущее своё, вроде, вырастил. Оно, конечно, глуповато ещё, это будущее, но эт поправимо.
– Отец просто знает, что ты его не бросишь на старости лет, – вступила в разговор мать. – И сможешь и его, и себя с семьёй прокормить. Как таким сыном не гордиться?
Она вообще в тот день вступала в разговор редко, всё больше глядя на мужа с детьми и тихо улыбаясь. Но от этих слов на сердце у Дерека потеплело.
– А-а-а, покраснел, покраснел! – весело и звонко рассмеялась Герда, взъерошив брату волосы.
– Да ничего я не покраснел, – улыбнулся юноша, стряхивая ладонь с кудрявой светлой головы. – На вот, леденец возьми, хоть будет чем рот занять, а то говорит тут глупости всякие, – продолжал улыбаться Йохансен, протягивая сестре угощение.
Под всеобщий смех дети расхватали круглые красные леденцы. Долго они ещё говорили за столом: давно был доеден обед и остыли горшки, давно успели обговорить все последние новости города, но столь приятной была атмосфера этих семейных посиделок, что никто не решался первым встать и пойти по своим делам. Говорили о своих радостях, больших и малых, упомянули вскользь и «Монтерских медведей» – солдатскую наёмничью роту родного города, стяжавшую себе немало славы в былые года, что на службе у иноземных государей, что в более грозные годы, когда монтерцы вставали в один ряд с воинами других городов Зарена, чтобы защитить их свободный союз. Давно минули те времена, и союз был ныне частью единой Миртаны, а войны их земля не знала уже много лет: битвы с Варантом гремели далеко к юго-западу, а посягательства герцога тюренского и мелких феодалов Штирланда остались в прошлом. Но слава заренского оружия греметь не переставала: успел отличиться и Карл Йохансен, воевавший в монтерской роте алебардистом, а затем и знаменосцем. Теперь же клинки были отложены в сторону, и отец семейства наслаждался счастливой, мирной и радостной жизнью. Ровно до того самого дня.
Карл даже не сразу понял, что произошло, когда, постучавшись, порог дома перешагнул его товарищ Олаф Тальхоффер. Не понял этого и Дерек: Тальхоффер, мастер по музыкальным инструментам, был их добрым соседом и часто навещал семью Йохансенов, а с его сыном Юханом Дерек водил крепкую дружбу. И даже когда отец заглянул соседу в глаза, он не сразу увидел то, что в них таилось.
– Здорово, дружище, – кузнец пожал товарищу руку. – Дети, а ну-ка встаньте и поздоровайтесь с дядей Олафом!
– Здра-авствуйте! – громким разноголосьем протянули все трое.
– День добрый, детишки, – улыбнулся сосед. – Как жизнь?
– Да неплохо, как видишь, – пожал плечами Карл. – Рад, что заскочил. Садись к столу, у нас тут вон пряники есть.
– С удовольствием, друг, но только после того как сообщу тебе одну новость. Пойдём выйдем, – он кивнул на дверь.
Кузнец недоверчиво приподнял одну бровь, тут же посерьёзнев лицом.
– Сидите пока здесь, ребята, а мы с дядей Олафом сейчас потолкуем и быстро вернёмся, хорошо?
Они быстро прошагали на улицу, и Карл, закрыв за собой дверь, скрестил руки на груди и посмотрел на старого друга:
– Что случилось? Только не тяни, говори сразу.
– Беда, вот что случилось, – вздохнул Тальхоффер. – Пять лет войну не кликали, а тут…
– Да ты что? Неужто на нас ополчились? Кто?
– Орки. Гонец прискакал то ли вчера, то ли сегодня утром. В Херуланде уже вовсю полыхает. Передали королевский приказ, Ли и фон Мейендорф собирают войска… оба со дня на день будут здесь, и роту начинают собирать уже сегодня. Фон Шванден дал сигнал.
– И мы?..
– Да. Мы с тобой есть в списках. Сам видел. Полторы тысячи человек с кантона, это тебе не шутки. «Лесникам» ещё повезло, они маленькие, с них и спросу меньше, а вот Люцерн, Монтера… Доррен… всех под знамёна собирают.
– Ну хоть вместе пойдём, одна радость. Как в старые добрые времена.
– А вот не скажи, неизвестно ещё. Я слышал, что дорренцев с лесными кантонами хотят в Нордмар закинуть, да и люцернцев с ними в кучу. Там сейчас чёрт знает что – мятежники лютуют, орки понабежали… король зубами в этот проклятый Нордмар вцепился и отдавать не хочет, а вот мы, похоже, почти одни в Херуланд двинем. По соседству с ландскнехтами. Неправильно всё это...
– Ну, горе не беда, с этими равнинными тоже жить можно… чёрт, но чтоб орки… – он с шумом выпустил воздух из лёгких. – Сколько их хоть?
– Ничего пока не знаю. Много, слыхать. Ты это… как детям-то говорить будешь?
– Да что-нибудь придумаю, – совершенно изменившимся голосом проговорил Карл. – Мы ведь точно в списках висим, совершенно?
– Да. Врать не буду. Придётся нам тряхнуть стариной.
– Своему-то «менестрелю» сказал?
– Да, уже поговорили с ним. Он очень печалится, конечно, но, вроде, понимает.
– Паршиво это всё. Ладно… Не таких наша бивала, и на этот раз вытянем. Уж мы-то им, – Карл потряс кулаком, – морду орочью начистим. Когда в арсенал, вечером?
– Угу. Смотр с утра будет, ну порядок сам знаешь.
– Знаю-знаю. Слушай. Сейчас пойдём в дом – сидим и делаем вид, что ничего серьёзного не случилось. Я со своими сам вечером поговорю и расскажу всё. А сейчас про это дело – ни слова.
– Хорошо, постараюсь. Держись, старина.
– Ну, пошли.
Сокрушённо помотав головой, кузнец что-то пробормотал себе под нос и решительно открыл дверь.
Дерек увидел тогда отцовы глаза под нахмуренными бровями и понял практически сразу, что дело неладное. Но он и подумать не мог, насколько действительно тяжёлыми были вести, принесённые Олафом Тальхоффером.
Он навсегда запомнил этот взгляд и этот день. День, когда для него началась война.

***

Герда и Ральф плакали в тот вечер. Мать отвела их в комнату, приласкала, всеми силами пытаясь успокоить, пока Дерек с отцом разговаривали в кухне. Их лица, и без того мрачнее тучи, были лишь слабо высвечены пламенем небольшого масляного светильника.
– Ну вот что, – со вздохом произнёс Карл. – Ты уже большой, и я просто хочу, чтоб ты понял меня по-взрослому. Ты ведь хорошо понимаешь, что я могу не вернуться оттуда?
Юноша смолчал, потупив взор, но затем поднял взгляд на родителя и твёрдо кивнул.
– Хорошо, – продолжал кузнец. – Не впервой мне, сын, врагов воевать, алебарду держать не разучился. Да и товарищи мои тоже не лыком шиты. Так что, даст Иннос – живые будем, вернёмся. Но только в бою всякое может случиться. Стрела шальная прилетит или удар со стороны… да ты слушай, слушай. Серьёзные вещи говорю. Тут ведь часто так – повезёт-не повезёт. Поэтому может статься, что меня похоронят там, и поминай как звали. Ты должен быть к этому готов.
– Слушай, – процедил Дерек, стиснув зубы, – может, перестанешь говорить так, будто всё знаешь наперёд?!
– Ну-ну, тихо ты. Я со взрослым человеком разговариваю или с мальцом плаксивым?
– Да какая разница?! – не унимался парень, еле сдерживая себя от крика. – Зачем, зачем заранее настраиваться на плохое? Ты уже уходил не раз и всегда живым возвращался!
– Я не настраиваюсь, Дерек. Я просто говорю, что такое может произойти. Понимаешь? Может. Ты до конца-то дослушай, о чём я тебе толкую. Пойми правильно: если со мной случится чего, то ты в семье за старшего останешься, и тебе всех кормить надо будет. Не вернусь – ты долго не горюй, скорее за работу принимайся, в цеху тебя уже знают, я с Вельзером завтра переговорю, примут тебя. Про лень забудь напрочь, что закажут или предложат – делай, хоть шлем, хоть тесак, хоть гвозди с подковами. И старайся постоянно узнавать новое: лучше не постесняйся один раз совета спросить, даже если по мелочи, даже если кажется, что тебя за такое на смех поднимут – всё равно, лучше один раз спроси, чем потом десять раз ошибёшься и сплохуешь. Берись за любую кузнечную работу, а коли прижмёт по деньгам – работай сутками, но чтоб хлеб на столе был всегда. Мне тоже так пришлось, когда твой дед умер. И не чурайся помощи попросить – всё ж дело молодое, мало ли что. Деньги бездумно не трать, каждый медяк и каждую крону считай. Как время пройдёт, мастером станешь, будешь больше зарабатывать – тогда можно будет и пряников купить, – он даже слегка улыбнулся, – или обновку какую-нибудь. А до той поры трать разумно. Еда есть, крыша над головой есть – вот самое главное, на это и траться. Ну, ты-то парень серьёзный, у тебя получится, верно я знаю?
– Верно, пап, – вернул улыбку Дерек. Он даже слегка приободрился в этот момент. – Да ты не бойся. Я за девками всё равно ухлёстывать не люблю, а мне самому шибко много не надо. За малыми пригляжу, на ноги встану, а там уж можно будет думать о чём-то. Проживём, если что.
– Вот! Вот это мне нравится. Сразу видать – серьёзный молодой человек. Да, к слову: не знаю, через сколько лет, но когда на мастера будешь проходить, лучше всего откуй меч, такой, чтоб прям ух! У тебя клинки недурно получаются, на хороший меч главное время найти и руку набить.
– Так это, пап, я ж мечи не ковал никогда ещё. Тесаки разве только и ножи.
– Ничего, научишься – раз это умеешь, то и тут ничего сложного не будет. Скуёшь хороший клинок – это самое важное, крестовину с навершием труда не составит, главное по весу подобрать. А там, как на суд мастеров представишь, продай его какому-нибудь знатному богатею, пусть хоть обукрашается, а лучше рыцарю продай или паладину там. Ну а если поймёшь, что по шлемам лучше идёшь – делай шлем, только чтоб без зазору.
– Разберёмся, – закивал Дерек. – Мне ещё всё равно лет десять точно это не светит.
– Ну, кто знает, вдруг и поменьше? Но это видно будет. Ты только главное в долги не влезай, а если даже и возьмёшь у кого – трать по делу и непременно потом возвращай.
– Да постараюсь и на своё прожить, а то как-то совестно. Работы, чай, не боюсь, только молот в руки дай.
– Вот-вот, правильно думаешь. Ещё кое-что скажу. Это так, тоже напутствие на будущее. Вот ты когда ещё малой был, я уходил с варантийцами воевать. Помнишь ведь?
– Как не помнить. Месяцами тебя дожидались.
– Так вот. Знаешь, я не очень-то хотел уходить. Сам посуди: я в семье единственный парень, братьев нет, на руках жена с детьми, и что будет, если я сгину? На кого их оставить? Но я, сын, не пойти не мог. Знаешь, почему? Да потому что за родных сражаться надо. Это ведь не в наёмниках ходить, а родную землю защищать. Вот что было бы, если б я не взял оружие? А если бы сто, тысяча людей так же думали и тоже не взяли бы? Кто б тогда защищал, а? Родную землю-то? Поэтому ты, сын, смотри: ты ведь у меня храбрый малый?
Дерек утвердительно кивнул. Старший Йохансен продолжил:
– Вот если почувствуешь сердцем, что всё, нельзя никак дома сидеть, пока остальные воюют, – он хлопнул сына ладонью по плечу, – тогда сем берись за оружие – и с богом. Но смотри сам: на войне слабакам не место. Тут пусть твоё решение будет. А пока я жив, оставайся дома, работай и за малыми приглядывай. Ральфу скоро тоже в жизнь выходить. Договорились?
– Слово даю отец, – и двое кузнецов пожали друг другу руки. – Ты только возвращайся побыстрее. Каждый день скучать будем.
– Вернусь, сынок, – Карл улыбнулся. – Вот орков от наших земель отвадим, и вернусь. Да, вот ещё что. Я что за жизнь да в походах скопил, много на чёрный день откладывал. Матушка знает, где оно лежит. Если что – спрашивай и не робей. Всяко лучше, чем в долг занимать.
– Хорошо, пап.
– Ну вот, вроде всё, – констатировал Карл, поднимаясь со стула. – Пойдём-ка, сын, спать. Завтра мне на смотр спозаранку, а я с вами ещё проститься хочу. Туши свет.

***

Они ушли на следующий же день – вся монтерская рота в две тысячи клинков под командованием капитана Алекса фон Швандена. Дерек видел многих своих знакомых на главной площади, в том числе и Юхана Тальхоффера, Якоба Петерса и Михеля Штейнера: их отцы тоже уходили в тот день на войну. Прощались долго, тяжело, неохотно, иные и вовсе слёз сдержать не могли. Дерек, впрочем, был немного воодушевлён: его родителю, как и в предыдущих его кампаниях, доверили честь нести большое ротное знамя – красный монтерский стяг с белым крестом в верхнем левом углу. Так что сын даже немного гордился и радовался – для него это многое значило. Так и продолжалось, пока трубы не дали сигнал к построению, и Карл, одарив сына последним взглядом и последней улыбкой, вместе с остальными зашагал под бой барабанов вдоль по улице, к северным воротам.
Небо пасмурное было в тот день, ветер рваными клочьями гнал облака, серых и чёрных лошадей, собиравшихся в вереницу туч где-то у самого окоёма небес. Выйдя за ворота, многие могли видеть, как в там, вдалеке, меж отрогов и склонов родных Заренских гор, уже полыхают изредка розблески молний. Дети, все ещё юнцы и мальчишки, махали на прощание и выкрикивали пожелания удачи вослед отцам, выкрикивали изо всех сил, надеясь, что их голос долетит до ушей их защитников. Под зов трубы, под бой барабанов, под шелест знамён и прощальные взгляды жён и детей уходили отцы в грозовую даль, чтобы больше никогда не вернуться.

***

Вести пришли через месяц. В битве при Хагенау войско генерала фон Мейендорфа было наголову разбито. Те, кто узнал от гонцов подробности, говорили, что оркам удалось совершить грамотный фланговый охват, настолько стремительный, что «Медведи», находившиеся правее центра, попали в окружение. Едва ли половине из них удалось прорваться. В числе прочих монтерцев погиб и Алекс фон Шванден, бессменный капитан роты на протяжении вот уже многих лет. Тех, кто выжил, вёл к стенам родного города Карл Бреннер – правая рука Алекса и один из сержант-майоров. Те жалкие остатки армии, что удалось собрать, оркам более противостоять не могли, и поэтому отступали для перегруппировки, оставляя позади пылающий Херуланд. С замиранием сердца ожидал Дерек возвращения солдат, а вместе с ним и его друзья, которые искренне надеялись, что их отцы пережили разгром.
Они не вернулись. Сколько ни всматривались мальчишки в лица воинов, проходивших через главные ворота, своих родителей они не замечали. Горожане могли лишь с жалостью и сочувствием смотреть на эту безмолвную колонну: солдаты не смели поднять свои мрачные, угрюмые взгляды на жителей Монтеры, и ни на одном лице не было и намёка на радость от возвращения. Многие были ранены, и тех, кто не мог ещё сам передвигаться, везли на повозках. Из них иные были покалечены на всю жизнь. Бреннер и сам шёл во главе колонны с перевязанной головой, и Дерек смутно догадывался, какой груз ответственности ощущал на себе в эту минуту сержант-майор, ведь их капитан и сам сложил голову на том злосчастном поле.
– Смотри, смотри, – негромко сказал Юхан, показывая на какого-то бородатого всадника в доспехах, чья голова была увенчана шлемом с забралом и перьями. – Это же фон Шванден, нет?
– Нет, не он, – уверенно произнёс Якоб. – Это его брат Генрих. Я Алекса видел, он постарше был, и борода другая. Где же отец, а? Всё не видать его.
– Да, я вот своего тоже не вижу.
– Ну, может они где-то сзади или в глубине колонны, – рассудил Михель, здоровенный детина, который мог видеть поверх голов практически всех остальных.
– И ты что же, с таким-то ростом не видишь? – удивлённо спросил Якоб, покосившись на друга.
– Не всех. И своего тоже не заметил пока. Дерек, ты чего лицом такой мрачный?
– Знамя, – выдавил Йохансен. – Знамени нет нигде, а его обычно в авангарде несут. Королевское вижу, флаг союза вижу, а вот наше…
– А твой папа – знаменосец? – спросил Михель.
– Да.
– А может, в бою древко перерубили, и его свернули теперь? – предположил Юхан. – Всякое бывает.
– Нет. Нашли бы другое. Чёрт, неужели… – он не договорил и покачал головой.
– Ну не торопи коней, дружище, – Якоб похлопал его по плечу. – Ещё рано говорить о чём-то. Счас по домам разойдёмся и будем ждать. Придут они, я уверен.
Но они не пришли. Ни Карл Йохансен, ни Олаф Тальхоффер, ни отцы остальных ребят. Мальчишки даже подходили к солдатам, чтобы узнать о судьбе родителей. Всё подтверждалось: они остались там, на поле битвы, не погребённые и не оплаканные. А вместе с их телами врагам досталось и монтерское знамя. Дерек почувствовал, как что-то оборвалось внутри, когда он услышал про это. Словно какая-то огромная часть его души исчезла, ушла в одночасье, оставив после себя лишь мутный неясный след и образ отца, улыбавшегося ему в последний раз. И дверь в ту счастливую пору, когда этот человек был рядом, делил радости и невзгоды, шутил и смеялся, рассказывал истории из прошлого, навсегда оказалась закрыта. У юного кузнеца не осталось даже сил, чтобы плакать. Лишь невероятно пусто стало на сердце. Он простился с друзьями и поплёлся домой, повесив голову и не замечая ничего вокруг себя.
Через несколько минут он уже стоял посреди кухни, обнимая рыдавшую мать и изредка бросая взгляд на то место, где Карл сидел ещё месяц назад. Ральф и Герда тоже плакали, уткнувшись в подол платья Хельги. В сердце не переставала теплиться глупая, отчаянная надежда, что он вот-вот придёт, откроет дверь и радостно обнимет их всех, вытрет горькие слёзы и расскажет какую-нибудь шутку, как он делал всегда в тяжёлую пору. Но умом Дерек понимал, что отца больше нет, и он никогда, никогда больше его не увидит. Только горечь потери останется с ним до скончания дней, острой болью пронзая сердце всякий раз, когда светлые воспоминания заполнят собой мысли.
С большим трудом успокоив матушку, он на пару минут вышел на улицу. Тяжело вздохнув, парень сощурился и подставил лицо лучам вечернего солнца, наблюдая, как с крыши храма Инноса сорвалась стая птиц. Обогнув его высокий шпиль, она устремилась к стенам города, пролетая над фахверковыми домами. Гулким эхом разнёсся по улицам удар церковного колокола. Резким движением Дерек смахнул сбежавшую из глаза слезу, тут же сказав про себя: «Нет, не буду. Не буду я реветь, как девчонка, папа. В конце концов, я должен сдержать данное тебе обещание.
Я буду их защищать, во что бы то ни стало».

***

Буквально на следующий день на главной площади города собрался народ. Дерек, Якоб и Юхан тоже были среди слушающих. Выступал герольд – зачитывал послание от генерала Ли, который со своей армией спешно возвращался из Нордмара. Прославленный миртанский военачальник взывал ко всем жителям Монтеры и призывал их пополнить армейские ряды для новой кампании, а это значило, что нужно произвести вторичный войсковой набор за год, что случалось очень редко в истории Заренского союза. Набор, впрочем, был делом решённым – совет кантона уже издал и обнародовал указ после соответствующего королевского рескрипта, причём теперь набор увеличивался до двух тысяч солдат. То же самое касалось Люцерна и Доррена, правда, этим городам пришлось бы выставлять куда как меньше новых солдат: их потери на севере были мизерными. В послании Ли говорил о другом – о том, зачем городам и деревням союза отправлять ещё больше мужчин на войну, и делал это не без основания. Заренцы были людьми воинственными, готовыми встать под знамёна по первому зову: к тому их приучили два столетия защиты родных гор, полей и пастбищ, сплочающая дружба кантонов и патриотизм, а иным война сулила хорошую наживу и обогащение не только за счёт щедрого жалования. Но, хотя их союз и подчинился короне добровольно ещё при Робаре Первом, взаимоотношения с другими землями Миртаны, равно как и с королём, были несколько натянутыми, да и параллельная война в чуждом Нордмаре энтузиазма не приносила, если говорить о монтерских соседях. А вторичный набор после такого поражения, как при Хагенау, был нешуточным, и злые языки уже вовсю спрашивали, какая была заренцам надобность воевать за короля и его владения. Поэтому Ли даже не говорил про короля. Он не сулил щедрого жалования, не говорил о долге перед короной, нет – он говорил о священном долге перед родиной, о том единстве, с которым должны сплотиться теперь все миртанцы. «Ведь если сегодня мы не отстоим Херуланд, – говорилось в послании, – завтра орки будут стоять в предгорьях Зарена». О том, какие ужасы последуют за этим, генерал писал весьма убедительно. Поэтому его слова нашли живой отклик в сердцах горожан, особенно когда вслед за герольдом с помоста выступил Бреннер, ставший теперь ротным капитаном, и двое солдат-ветеранов. И когда толпа начала расходиться, Дерек уже твёрдо знал, что он будет делать.
– Ребята! – он остановил друзей и жестом снова подозвал их к себе. – Слушайте сюда. А ведь правду говорит генерал, мы сейчас стране нужны. Орки на севере – это не шутки.
– А ты к чему клонишь, друг? – спросил Юхан.
– Думаешь о том же, о чём и я? – серьёзным голосом вставил Якоб.
– Не знаю, о чём думаешь ты, – продолжал Йохансен, – но я вот что скажу. Надо нам, парни, тоже за оружие браться и идти врага воевать. Я так точно пойду. Хочу вечером собрать всех наших и позвать их следом. Вы как… со мной?
– Шутишь, что ли? – с усмешкой сказал Отто, весёлый парень из цеха кровельщиков. – Мне погибшего отца хватило, да и других рук в кантоне полно.
– А кто, кроме нас? Кто, кроме нас-то пойдёт? – Дерек приподнял брови. – Или думаешь, пастухи из деревень за нас будут драться? А если другие тоже вот так станут отнекиваться? Не-не, пусть другие меня защищают, а я дома посижу.
– Вот-вот, верно, – поддакнул Якоб. – Тем более, мы, кузнецы, чай, получше удержим алебарду или пику.
– Так вы-то кузнецы, а я кровельщик, да и вообще даже не подмастерье ещё, – снова усмехнулся Отто.
– И что? – Дерек скрестил руки на груди. – В тебе силёнок тоже немало. Здоровые лбы уже, нам всем пятнадцать-шестнадцать лет. Кто, кроме нас, семьи защищать будет?
– Да вы не горячитесь, парни, – Отто поднял руки в примиряющем жесте и посерьёзнел. – Вы дело говорите, здесь не до шуток. Но я ещё подумаю, серьёзно так подумаю, и к вечеру дам ответ, хорошо?
– Идёт, – кивнул Йохансен.
– Я с тобой, – Якоб хлопнул друга по плечу. – На самом деле я думал о том же. Без лучшего друга на войну даже не думай.
– В тебе я и не сомневался, дружище.
– Тем более, это наш шанс отомстить за отцов, – парень сжал руку в кулак. – Верно?
– Я не пойду, – сказал Юхан, покачав головой и опустив её к земле. – Не смогу. Я ведь теперь сирота, да ещё трое маленьких братьев на руках остались… так что простите, но я… правда не могу.
– И ты после этого называешь себя нашим другом? – с долей презрения в голосе спросил Якоб.
– Эй-эй, Петерс, ты чего? – опешил Отто.
– А что мне делать? – Юхан поднял взгляд на товарища. В его голосе слышались нотки отчаяния, мальчишка даже чуть не плакал. – Мама у меня умерла, отец на войне погиб, мне три голодных рта кормить, а я ещё даже обучение не закончил!
– У Дерека тоже брат с сестрой. Малышей тётушке Лотте оставь, она добрая, присмотрит за ними.
– У неё и своих детей хватает. Да ты на руки мои посмотри, Якоб! Я в кузнице, знаешь ли, не работал, а лютне учился, и ты предлагаешь мне пику держать?! Да от меня от такого толку даже не будет!
– Серьёзно, Якоб, прекрати ты это, – вступился за друга Дерек. – Ну ведь правду же он толкует, не для оружия руки у него.
– Мог бы хотя б арбалет держать, – буркнул Петерс.
– Якоб! Пожалуйста, прекрати. Сам подумай, у него трое братьев осталось! У меня-то хоть матушка есть, пряжу продаёт, да и отец сбережения оставил, а он вообще сирота.
Парень-кузнец подошёл к Юхану и, положив ему руку на плечо, произнёс:
– Друг, не волнуйся, слышишь? Мы всё понимаем. И уж кому-кому, а тебе себя винить вообще не след. Я на тебя обиды не держу и держать не собираюсь. Ты здесь нужнее, поверь.
Они крепко обнялись, и тогда Дерек повернулся к остальным:
– Ладно, до вечера тогда. Якоб, нам с тобой надо оповестить остальных. Михель наверняка пойдёт, да и Пауль тоже. Встречаться будем на углу Старой Кузнечной и улицы Суконщиков, у здания цеха. И главное… надо обо всём рассказать родным.

***

Разговор с матерью вышел долгим, мучительно напряжённым и не обошёлся без слёз Хельги. После гибели мужа она была не готова к тому, что на войну отправится ещё и сын, что он сам, добровольно захочет отправиться вслед за отцом навстречу грозовым вихрям сражений и скорой гибели, которая поджидает солдата повсюду, собирая свой урожай болезнями, гнойными ранами, клинками и стрелами. Мать просто не могла себе вообразить, что будет, если смерть настигнет Дерека точно так же, как и Карла, нанеся ещё больший удар её и без того израненной душе. Но в конце концов она смирилась с решением сына, осознав, что повлиять на него никак не сможет. С сожалением и толикой молчаливой гордости поняла она, что муж сумел вырастить себе достойного преемника. Ей оставалось лишь ждать и надеяться, что эта отвага и решимость защищать родных не сведёт Дерека в могилу.
Через несколько дней туманным утром они с Якобом уже стояли в числе остальных у здания арсенала. Пошли добровольцами, даже не дожидаясь появления списков, в которых, возможно, их имена вообще бы не значились. Был здесь и Михель, самый старший из них, и Отто, решивший всё-таки пойти и говоривший о своём решении с лёгкой иронией:
– В конце концов, остались дядья, семья у нас маленькая, кормить есть кому, братец вон подрабатывает уже, а я что? Бездельник, повеса, и кому я такой сдался? – он вздохнул и слегка улыбнулся, после чего покосился на Якоба и продолжил наигранно-испуганным голосом. – Да и потом, не хотелось бы мне, чтобы этот тип, – он показал на друга, – отчитывал меня, как Юхана.
– Ну полно тебе будет вспоминать, – Петерс толкнул Отто в плечо. – Сам не знаю, что на меня нашло. Да и помирились мы потом.
– О не-ет, я тебя знаю, ты опасный тип, – продолжал гнуть своё кровельщик, нагло улыбаясь. – Чуть что, загрызёшь сразу.
Пришёл сюда и Пауль, товарищ по цеху и сын клирика-инносианца, набожный и слегка суеверный парень, молившийся огненному владыке везде и по любому поводу, хоть перед трапезой, хоть перед сном, хоть перед важным делом. Вот и сейчас занимался ровно тем же: Отто по этому поводу заметил, что молится он хотя бы тихо и другим не мешает. Пришёл и Йохан Лембек, их общий друг, чей погибший в бою отец был из гильдии каменщиков. Скромный тихоня, он разве что в их компании чувствовал себя более свободно, хоть и был на год старше, и на улыбку не скупился, за что и прослыл доброй душой. На всех были уже надеты красные котты с рукавами до локтя и нашитыми белыми крестами – все бережно выкроенные и пошитые матерями.
– Смотри-ка, а нашего Йохана подруга провожать пришла, – произнёс Дерек, кивнув на Лембека. – Счастливец.
– Тили-тили-тесто, жених и невеста, – тихо сказал Отто. – Кто бы мог подумать, скромняга Йохан, а девушкам нравится.
– Молчал бы ты, – Дерек, улыбнувшись, ткнул друга локтем в бок. – У самого-то, чай, с этим небогато.
– Да уж, чего говорить, твоя правда. Но ничего! Вот вернусь с войны при деньжатах, да при бархате, – Отто криво ухмыльнулся. – А там, глядишь, и на меня кто глаз положит.
Они оба как-то быстро замолчали: всякий раз слова о войне вызывали у них воспоминания о погибших родителях, и сразу становилось как-то не по себе. Меж собой ребята условились говорить об этом как можно реже, чтобы не бередить воспоминания: час мести за них всё равно ещё настанет, а в повседневной жизни частые раздумья об этом только мешали бы.
Скоро очередь дошла и до них. Всех мальчишек уже успели занести в ротные списки и сделать соответствующие пометки об оружии: практически всем досталась алебарда, и только Лембека определили аркебузиром, чему Якоб не преминул возмутиться: они с Йоханом были весьма дружны, а теперь, весьма вероятно, виделись бы только на вечерних стоянках и привалах, а в битве находились бы далеко друг от друга.
– Держи, сынок, хорошая алебарда, – сказал усатый солдат, выдавший оружие Дереку. – Смотри, чистить не забывай. Следующий!
Йохансену достался также острый кинжал-базелард и клёпаный айзенхут с прямыми скошенными полями, который он надел на вручённый матушкой чепец-подшлемник. Такой же набор достался и остальным алебардистам, только Якобу в качестве наголовья выдали салад с ронделями, а Йохан, как стрелок, получил целый фальшион, сразу ставший предметом белой зависти остальных. Где-то ещё в течение часа их распределяли по сотням и десяткам, и кроме аркебузира, пошедшего в отдельный стрелковый отряд, они все попали в батальон Генриха фон Швандена. Дерек даже заглянул ему в лицо, когда тот прошёлся перед построенными шеренгами – Йохансен с друзьями стоял в первой.
– Хорошо, хорошо, – бормотал сержант-майор себе под нос, оглядывая солдат. Тут он вдруг остановился перед Михелем и посмотрел на него снизу вверх. – Солдат, как твоё имя?
– Михель Штейнер, командир, – ответил парень, малость стушевавшись.
– Ты шлем-то под подбородком завяжи, – он указал на болтающиеся завязки и ухмыльнулся в бороду. – А то прилетит тебе орочьей секирой, и привет.
Сотенным сержантом им достался Филипп Мюнцер, прошагавший тенью вслед за Генрихом, а сержантом, командовавшим двадцаткой, был назначен некий Леопольд Крюгер. Это был давний ротный ветеран, среднего роста, широкоплечий, с густыми усами и громоподобным голосом, по которому сразу было видно человека, привыкшего орать команды на поле боя:
– Двадцатка Крюгера, шаг вперёд! – гаркнул он, подойдя к нашим героям. Ещё не приученные к строевым командам, они немного вразнобой сделали шаг.
– Хе-хе, надо же, – капрал ощерился в ухмылке. – Слышать умеют – значит, не безнадёга. Вернуться в строй! Да не поворачивайся ты, остолоп! – крикнул он Паулю. – Команды «Разворот!» не было! Тьфу, чтоб тебя. Шаг назад, вот это другое дело. Значит так, сотня! Слушай меня! Прежде чем мы двинемся, объявлю вам пару вещей и зачитаю ротные правила. Вообще, вам должен был рассказать Мюнцер, но он простудился и охрип малость, так что я за него. Итак! Первое. Сержанты у каждой двадцатки свои, и вы их должны знать в лицо, но в сотне Мюнцера я – главный по тренировкам, Лео Крюгер. Поэтому, хотите вы того или нет, а на тренировках меня вам придётся слушаться! Захочу, чтоб ведро воды принесли – выполнять, захочу, чтоб задницей на ежа упали – выполнять! Тихонержать!!! Второе. Поскольку вы, молодняк, ещё даже шеренгу ровно держать не умеете, сегодня до места сбора можно будет идти не нога в ногу! За те недели, что у нас есть перед выступлением, мы вас, сучёныши, так вымуштруем, что хоть сразу на смотр к королю! Ходить будете красиво и алебардой рубать – правильно! А теперь правила. Первое и самое главное: строевые команды надо знать наизусть! Если у пехотинца в голове есть хоть немного ума, его хватит, чтобы их заучить! Даже если ему в бою прилетит по шлему, оставшихся мозгов должно хватать, чтобы выполнять команды быстро и решительно! Если кто хоть раз ошибётся – будет вне очереди готовить еду или стоять вахту, а потом вся сотня будет вне очереди тренироваться часок-другой…
Говорил сержант ещё с пару минут, особое внимание уделяя запретам и периодически сдабривая речь своими шутками. Упомянул среди прочего воровство, казнокрадство, убийство, драки в лагере, неподчинение командирам, отлучку из лагеря без разрешения, не забыл и про ещё одну традиционную проблему:
– …Идём дальше. Зарубите себе на носу: чужих баб трахать нельзя!!! С обозом едут барышни, они будут готовить еду, помогать по лагерю и за ранеными ухаживать. Среди них могут быть просто девушки, а могут быть чьи-то жёны! Нельзя, я вам говорю! Даже если это крестьянка из окрестной деревни – ни в коем разе. Наказание – прилюдная порка, пехотинец лишается жалования и с позором выдворяется из роты. Дальше. Когда рота идёт маршем, пехотинец должен иметь при себе только три вещи – это оружие, доспехи и кошелёк с деньгами. Всё остальное – все ваши сменные шмотки, сухари, посуда и прочая хренотень – должны ездить в сундуке в обозе. Ещё раз: оружие, доспехи, кошель – ничего лишнего. Дальше. Когда рота встаёт на стоянку, пехотинец никуда не уходит, пока не поставит общую палатку и не соберёт стол со скамьями! Если ему нужно отлить – мне по боку, пусть хоть в шоссы мочится, но палатку со столом должен поставить! Где спать, как вы будете спать ночью – мне совершенно всё равно! Можете хоть под скамейкой дрыхнуть всей кучей! Но палатка должна стоять идеально! Если пехотинец спит в канаве пьяный в доску – это значит, что рядом стоит его палатка, до которой он не дополз! – тут в строю послышались смешки. – А если пехотинец спит в куче досок, это значит, что он устал, упал на готовый стол и сломал его на хрен!
Дерек и Отто, нервно хихикавшие, не удержались и хохотнули в голос. Только вот второй смог вовремя подавить смех, а первый – нет. Леопольд выругался.
– Чего смешного? Кто ржёт, я спрашиваю? – кричал Крюгер. Он уже заметил смеявшегося Дерека, которому теперь хотелось смеяться ещё больше, и направился к нему. – Имя, солдат!
– Дерек Йохансен! – отчеканил юноша, мигом успокоившись.
– Значит так, Дерек, сегодня ночью дежуришь по лагерю две смены. Понятен приказ?
Кузнец, растерявшись, машинально кивнул.
– Ты должен сказать «Да, командир!», придурок! Кивать он мне тут будет… повтори!
– Да, командир.
– Громче, Йохансен, каши в детстве мало ел?!
– Да, командир!
– Во всю глотку ори!
– Да, командир!!! – надрывался Дерек, изо всех сил стараясь не улыбаться.
– Вот, уже лучше, – сержант продолжил расхаживать перед строем на некотором отдалении, и Йохансен облегчённо перевёл дух. – Вот дурачьё, не успели из города выйти, а уже наказания ловят, а! Много же дури из вас выбить придётся! К слову про дурь: надираться в ночь перед боем запрещается! Мне всё равно, что вы пьёте для храбрости, сколько вы пьёте, наутро пехотинец должен быть трезв и бодр! После пива, что б вы знали, драться вы начинаете хуже, а если пехотинец перед боем ползает блевать с похмелья – в ближайший месяц увидит только половину жалования. Ну всё, кончили! А теперь свободны – можете попрощаться со своими и поплакаться в платочек. Как только услышите трубу – построиться на этом самом месте. Разойтись!
Йохансен скривился в ухмылке и собирался было пойти искать родных, когда услышал чей-то воодушевлённый возглас:
- Ребята! Ребята, монтерцы! – кричал какой-то солдат, обращаясь к сотоварищам. – Слышали новости? Генерал Ли с остальными кантноами из Нордмара возвращается! Будем снова бок о бог воевать, как всегда было! Ура!
Последующий троекратный возглас поддержало столько глоток, что Дерек попросту не смог не присоединиться. Он перехватил алебарду поудобнее и нашёл взглядом мать с Ральфом и Гердой и стоявшего рядом с ними Юхана. Тот улыбнулся, завидев друга в боевом облачении.
– Ну как, котелок по размеру? – пытался шутить юный менестрель.
– Ага, вроде не давит.
– Главное, чтоб не сползал, – закивал Тальхоффер. – В бою сбережёт.
– Знаешь, я тут подумал… чертовски будет не хватать твоей лютни и твоих песен в походе. Но уж что поделать, – он развёл руками.
– Да я бы тоже хотел вот так с вами, но… эх, я как-то прескверно чувствую себя, Дерек. Знаю ведь, что моё место рядом с тобой…
– А, брось, дружище. Я тебя от этого меньше уважать не стану. Тебе не про это сейчас думать надо, а про то, как в жизни устроиться. Музыкант всё-таки. А уж мы своё отвоюем, – он с улыбкой глянул на матушку. – И вернёмся обязательно. Но всё ж я скучать буду без песен твоих.
– Спасибо. Ты… береги себя там, ладно?
– Постараемся. Научусь с этой барышней обращаться, – он покосился на алебарду, – и никакой орк страшен не будет.
– Главное – верный настрой, – Юхан ободряюще улыбнулся кузнецу. – А вообще, хорошее ты дело делаешь. Только возвращайся живым обязательно.
– Прорвёмся, – Йохансен подмигнул другу и, повернувшись к младшему брата, присел на корточки и заглянул ему в глаза. – Ну что, Ральф? Обещаешь себя хорошо вести, пока меня нету?
– Обещаю, Дерек. А ты скоро вернёшься, братец?
– Скоро, не пройдёт и года, – усмехнулся старший брат. – Береги маму и Герду. И смотри, вернусь – обязательно с тебя за всё спрошу. Ты ведь настоящий мужчина, а Ральф?
– Настоящий, – заулыбался малой. – Ну… я постараюсь. Дерек, а ты найдёшь там папу?
У юноши внутри всё похолодело. Он изменился во взгляде и сказал уже куда более серьёзным тоном:
– Постараюсь, Ральф. Посмотрим.
Тут, словно гром среди ясного неба, зазвучали трубы, подавая до боли знакомый сигнал. Дерек резко встал, взглянул на мать, у которой из глаза бежала слеза, и они крепко обняли друг друга в едином порыве. Лишь несколько ласковых слов Хельга успела сказать на прощание сыну. И он, подобно отцу, улыбнулся ей напоследок уже из строя, закинул алебарду на плечо и, только забили ритм барабаны, шагнул вместе с товарищами навстречу войне.

***

Если не считать ночного дежурства в две смены, можно было даже сказать, что Дерек радовался жизни. Сегодняшние тренировки прошли с пользой: Крюгер был весьма строгим командиром, временами даже безжалостным, но все его упражнения шли солдатам исключительно на пользу, этого у сержанта было не отнять. Йохансен и сам вымотался, до посинения отрабатывая с товарищами строевые команды и упражняясь с алебардой. Зато начинал чувствовать, что умеет уже хоть что-то. На манёврах больше всех пока умудрился напортачить Пауль, путавший команды «Поворот!» и «Разворот!» и вечно задевавший своим дрыном соседей по строю, отчего сам тушевался ещё больше, а страдала вся сотня, «наматывая» на плацу дополнительные часы. Но тем не менее жизнь была хороша, да и нравы в роте царили не то чтобы совсем порядочные, но Дереку были по душе.
В отсветах больших масляных светильников показался чей-то силуэт. Сняв алебарду с плеча, солдат негромко, но отчётливо произнёс:
- Стой, кто идёт. Пароль!
- Святой Сильвестр, - ответил силуэт голосом Леопольда, после чего приблизился вплотную. – Молодец, Йохансен, службу знаешь.
- Стараемся, командир, - пожал плечами алебардист.
- Слушай, ты ведь сын Карла Йохансена, правильно?
- А вы как догадались, сержант? – тут же изменился в голосе Дерек.
- Да по имени сначала подумал, а потом увидел тебя с Хельгой, ну вот и, - Крюгер не закончил и развёл руками. – Я твоего папашу знал хорошо. Славный он человек был, так что ты уж, надеюсь, постараешься не осрамить его память?
- Жизнь за это отдам, сержант, - постарался серьёзно сказать солдат.
- Ну-у, прям-таки жизнь! Жизнь не надо, а вот на тренировках и манёврах заниматься – это дело. Ты ведь не думай, что я изверг какой-то, что вас до седьмого пота гоняю, - Лео ухмыльнулся. – У меня тоже есть душа, сердце… и вся такая дребедень. Только я это тебе по секрету сказал, хорошо?
- Вас понял сержант, никому не скажем – могила, - оценил шутку Дерек и улыбнулся.
- Вот и славно. Просто я это для того всё делаю, чтобы вы к бою были подготовлены, как чёртовы ветераны, понимаешь? Чтобы вы орков отчехвостить могли, как собак дворовых, - он характерно сжал кулак. – Ну и вот. И так у нас три недели, четвёртая вся на марше пройдёт.
- Я понимаю, сержант. Это и правильно, мне так думается. Уж лучше отчехвостить, чем в могилу лечь!
- Вот-вот. Ну ладно. Доброго дежурства. Пошёл я.
- Сержант, а разрешите вопрос? – спросил вдогонку Йохансен.
- Да пожалуйста.
- А дадите парочку каких-нибудь ценных советов на будущее? Ну, чтоб в бою можно было применить.
- В бою, говоришь? Гм. Ну есть парочка. Помнишь, что я говоришь про то, как важно удерживать супостата на длине алебарды? Так вот, если враг на сближение пойдёт, ты можешь очень ловко достать его на коротком хвате – просто держись рабочей рукой поближе к навершию, им так замечательно можно управлять. В тесной рубке – самое оно. Ну а второе, когда совсем прижмёт – бросай алебарду ко всем чертям и выхватывай кинжал. Вот поверь, враг этого не ожидает, а ты ему р-раз! – и базелард в шею. В тесноте только он тебя и спасёт. Усвоил?
- Так точно, сержант, - ответил Дерек. – Попытаюсь не сплоховать.
- Ну добро. Не забудь: завтра на тренировку в условленное время.

***

– Батальо-он… стой! – раздалась в воздухе команда фон Швандена, и ей вторили сигналы труб и барабанов. Строй алебардистов, сделав ещё шаг, синхронно остановился, и солдаты, сняв алебарды с плеч заученным движением, упёрли древки тупыми концами в землю.
Они остановились на вершине широкого холма, оказавшись с вражеским войском лицом к лицу. Сердце у Дерека в груди билось бешено, разгоняя по жилам взволнованную кровь, и он крепко-накрепко стиснул зубы, когда увидел там, впереди, на соседней холмистой гряде, орочьи ряды. В первый раз он видел серокожих и, надо сказать, они впечатляли своей дисциплинированностью, в противовес тому, что ожидал сам Йохансен, а он ожидал скорее бесформенную толпу, чем правильные боевые порядки, подобные их собственным. В который раз он вспомнил о погибшем отце и в который раз посмотрел влево, чтобы увидеть развевающееся над строем большое знамя Монтеры – заново пошитое и готовое к бою. День реванша, день миртанской мести наконец настал, и от предчувствия скорой сечи Дерек крепче сжал древко алебарды, но быстро расслабил пальцы, вернув нормальный хват – такой, как учил Лео.
Он выпустил воздух из лёгких и оглядел лица товарищей. Они все стояли во второй шеренге – в первой были только одоспешенные солдаты, которые обычно занимали и следующий ряд, но в виду объективных причин их было теперь не так много. По правое плечо – Якоб, чьё лицо было так же взволнованно и сосредоточено, как и у Дерека, ещё правее него – горой возвышающийся Михель, совершенно бесстрастно взирающий на будущее поле боя. Между ними, сжимая оберег в виде символа Инноса, стоит Пауль и шепчет молитву с полуприкрытыми глазами. Заметно, как его рука на обереге слегка подрагивает: из всех друзей Дерека он волновался перед боем больше всех, хотя морально готовил себя к нему чуть ли не каждый день. Отто, стоящий слева от Йохансена, тоже что-то шепчет и медленно качает головой – тихо ругается: ему так легче поймать нужный настрой и подавить естественный страх, сидящий в душе у каждого человека, будь он хоть храбрейшим из воинов. И этот страх всегда готов вылезти наружу, мерзкими и скользкими щупальцами охватить человека без остатка, парализуя всю волю к действию. Это единственное, чему нельзя было обучить на тренировках и строевых манёврах – обуздать свой страх, забыть о нём напрочь и драться без опаски быть убитым. И Дерек сам чувствовал, как этот страх противно шевелится у него в утробе, дожидаясь своего часа.
– Сволочи, – ругался шёпотом Отто. – Всех порубаю… Сволочи.
– Иннос всемилостивый и всемогущий, да отвратит твой божественный щит клинки врагов моих, да не сразит меня ни копьё, ни острая стрела…
Примерно в двадцати шагах перед общим строем стояла сейчас шеренга аркебузиров, и где-то среди них был и Йохан Лембек. Йохансену показалось даже, что он может отличить его фигуру по котте и шлему.
Отто толкнул Дерека локтем и негромко проговорил:
– Твою мать, вот какого чёрта у меня перед битвой начинается? Даже Паулю, вон, нормально, а у меня, кажись, поджилки трясутся.
– Да всё нормально, – подбодрил товарища Йохансен, похлопав его по спине. – Счас как начнётся, всё вылетит напрочь, а там знай себе руби-коли.
– Ага, вылетит, прям к белиаровым демонам возьмёт и вылетит. Ух-х! Сча-а, счас всё хорошо будет. Сволочи… Ну я вам покажу… Сволочи.
– Ну и много же их тут, – подивился Якоб, сощурившись. – Ох и работёнки будет сегодня.
– На самом деле нас примерно столько же, – заметил как всегда рассудительный Михель. – И, думаю, некоторые из них боятся не меньше.
– Ага, сказал тоже, орки боятся, – фыркнул Петерс. – Тебя так точно боятся, глыбу такую. Дерек, как считаешь, боятся орки, а? – в этот момент Якоба всего передёрнуло. Михель довольно заулыбался.
– Боятся, – уверенно ответил Дерек, чувствуя, как страх внутри него ушёл немного глубже. – Мы ж не хлюпики какие-нибудь, а настоящие мужики! Кузнецы, тудыть-растудыть, – он сплюнул под ноги по заимствованной у кого-то привычке.
– Свет вечный да воссияет, владыка, и пусть победа будет за слугами твоими, но не за врагами… – продолжал самозабвенно молиться Пауль, постепенно начиная говорить всё громче.
Леопольд Крюгер, стоявший в первом ряду, обернулся на подопечных и, одобряюще ухмыльнувшись мальчишкам, весело подмигнул и сказал:
– Не боись, пехота! Всех алебардами порубаем. Вы у меня молодцы, все живые останетесь!
– Спасибо, сержант, – улыбнулся Дерек. – Скоро начнётся-то?
– Скоро, – кивнул Лео и указал пальцем на юного солдата. – Йохансен! Про кинжал помни.
– Хорошо, сержант, – кивнул парень, машинально проверив, как ладонь ложится на рукоять базеларда. Сейчас в его голове только и мыслей было о том, чтобы не сплоховать во время боя и вовремя воспользоваться советом Леопольда, если вдруг возникнет опасность. Он только теперь в полной мере осознал, насколько изматывало ожидание близкого сражения, когда сердце не просило – жаждало отчаянной рубки, пусть она и была первой в жизни солдата.
Пять минут показались юношам вечностью. Армии, стоявшие друг напротив друга, наконец-то начали шевеление. Странное было чувство: Дерек не мог, разумеется, видеть всё миртанское войско целиком, но каким-то шестым чувством он явственно ощущал, как приходят в движение некоторые его части, а может то были просто звуки труб, барабанов и волынок, доносившиеся с разных сторон. Он вдруг задумался, как всё выглядело бы с высоты птичьего полёта, но из раздумий его быстро вырвал донёсшийся откуда-то слева голос Мюнцера:
– Древки на пле-чо!
Приподняв алебарду над землёй, Йохансен продолжил то же движение левой рукой и подхватил конец древка ладонью правой. Сердце вновь начало биться чаще. Он увидел, как двинулась вперёд шеренга аркебузиров, и тут снова раздалась команда сотенного:
– Вперёд шаго-ом… марш!
Труба повторила призыв, солдаты отсчитали нужную секунду и под привычный барабанный ритм зашагали вперёд нога в ногу, спускаясь в низину. Встречный ветер скользил между лиц и развевал флаги со знамёнами, солнце выглянуло из-за кучных облаков, и где-то вдохновляюще заиграла волынка. Дерек в который раз расслабил челюсти, и в его глазах сверкнула грозная решимость. Теперь он в полной мере почувствовал себя частью этой могучей шагающей силы, неостановимой, несокрушимой и всесметающей, наводящей на врагов давящий страх своим чеканным маршем и яростью, пылающей в глазах. И даже та громада орочьего строя, что двигалась на монтерцев, не смогла бы устоять перед их натиском.
– Ух сейчас пойдёт рубилово, – произнёс Якоб и нервно рассмеялся. Кажется, нужный настрой был пойман. – Ну мы им покажем, ребята. Ну мы им вломим!
– Сволочи, – продолжал ругаться Отто. Он неестественно улыбался.
– Иннос всемилостивый и всемогущий…
– Р-ребята! – гаркнул Крюгер. – Надерём орочьи задницы! Мы их в лепёшку размажем! А ну давайте наш боевой клич!
– За-а-аре-е-ен! – заорали монтерские солдаты – и новобранцы, и ветераны.
– Не слышу вас, сучьи потрохи! – надрывался Леопольд.
– За-а-аре-е-ен!!! – вырвался крик из сотен глоток, поддержанный соседними бтальонами.
– Алебарды к бою! – скомандовал Мюнцер, трубы дали соответствующий сигнал. Солдаты почти синхронно сняли с плеч древки и взяли их обеими руками наизготовку, направив острия вперёд.
– Да отвратит твой божественный щит клинки врагов моих, да не сразит меня ни копьё, ни острая стрела…
– За наших отцов! – вскричал Дерек, продолжая волну подбадривания. – За Монтеру и наших отцов!
– За наших отцов!!! – с энтузиазмом поддержали его товарищи.
Внутри у Йохансена всё клокотало. Если пару минут назад страх ещё как-то давал знать о себе, то сейчас от него не осталось и следа. Вот он, момент триумфа – так думалось ему. Их барабаны играли грозный боевой ритм, их знамёна весело реяли на ветру, и смерть сидела на их алебардах – могло ли хоть что-то в мире отразить эту атаку? Его друзья шагали рядом, готовые убивать, готовые мстить ненавистным врагам за погибших родителей, обрушить на них всю накопившуюся ярость, и Дерек чувствовал в себе небывалую силу, которая только и ждала своего момента. «Вот оно, отец. Если бы ты только видел нас сейчас! Мы победим этих тварей, мы навсегда отвадим их от нашей земли! Мы им сломаем хребет! За тебя, за тебя и за всех остальных, папаша. Вперёд!»
И в следующий миг их накрыло. Стрелы посыпались с неба настоящей лавиной, и крики первых раненых огласили поле брани. Весь боевой настрой молодых ребят сорвало мгновенно, как невидимой рукой. Дерек втянул голову в плечи и зажмурился на мгновение, осознавая происходящее, его ладони вспотели от нервного напряжения. Стрелы обрушились в основном на средние и задние шеренги, но и авангард тоже не миновал огня: впереди упало двое аркебузиров, ещё одна стрела ранила в ногу солдата из первой шеренги, стоявшего прямо перед Михелем. Тот замешкался на мгновение, соображая, что делать, но его тут же утянули вперёд руки соседей по строю, и он едва не наступил на раненого.
– В первую шеренгу, твою мать! – кричал кто-то.
– Оттащите его в тыл! В тыл его!
– Вперёд, не останавливаться! – орал Леопольд. – Сейчас арбалетчики их отгонят! Вперёд, ребята!
Практически тут же пришла и вторая волна стрел. Дерек по чистой случайности повернул голову вправо в тот самый момент, когда оперённое древко пронзило насквозь горло Пауля. Тот, захлёбываясь кровью, повалился назад, и шедшие в третьей шеренге просто отпихнули его наземь. Якоб, подобно Михелю, встал, как вкопанный, с ужасом взирая на то, как эти солдаты перешагивали через умирающего. И тут же ощутил на спине чью-то толкающую ладонь.
– Не стой, парень, давай!
– Вперёд, да вперёд же ты, идиот! – орали сзади. Дерек, помогая им, взялся за плечо товарища и некоторое время держался за него, чтобы удостовериться, что Якоб не остановится снова. В его храбрости он не сомневался, но произошедшее только что могло вывести из колеи любого из ребят.
– Сволочи! – негодовал Отто. – Всех порубаю! Сволочи!!!
– Вперёд на врага! – продолжал кричать Крюгер. – Сомкнуть строй!
– Держись, Якоб, держись, – инстинктивно говорил Дерек.
– Сукины дети… Пауля… Пауля убили! Да я их на куски порву! Я их уничтожу!
Дерек не сразу понял, что сжимает древко алебарды чересчур сильно, и осознание того, что он всё ещё сохраняет остатки рассудка, заставило его успокоиться. Стрелы перестали низвергаться сверху, только две штуки ещё просвистело над строем, не причинив вреда: арбалетчики с флангов отогнали вражьих стрелков. Йохансену хотелось что-то прокричать, но слова комом застряли в горле. Быстрее, чем он пришёл в себя, шеренга стрелков в авангарде остановилась. Солдаты вскинули аркебузы, приложили фитили к запальным отверстиям, и в следующую секунду грохнул оглушительный залп, а в воздухе стало дымно от пороховых газов. Затем аркебузиры развернулись, и только по сигналу трубы Дерек понял, что поступила команда разомкнуть строй, чтобы пропустить стрелков. И как только те оказались в безопасности, юноша увидел, а скорее услышал бегущих в атаку орков, зашедшихся боевым кличем.
– Батальон, стой! – вскричал Мюнцер. – Принять атаку!
– Чтоб вы сдохли, твари! – послышался чей-то крик.
– Держать стро-о-ой! – проорал Леопольд, и буквально в следующее мгновение враги схлестнулись. Дерек что-то прокричал нанёс укол алебардой по ближайшему орку, который сейчас бился с каким-то сержантом из первой шеренги, но остриё алебарды наткнулось на умбон и соскользило по полю орочьего щита. Йохансен машинально уколол всё туда же, чертыхнулся, слегка перехватил алебарду, и только орк открылся, отражая чей-то удар, как Дерек со всей силы вонзил ему острый наконечник между рёбер, пронзая бригантные пластины и кольчужные кольца. Сержант мигом покончил с супостатом одним ударом меча и тут же схватился со следующим. Выдернув остриё, юноша повторил тот же колющий удар на следующем орке, враг закрылся щитом, но пропустил удар алебарды справа, разрубивший ему ключицу и верхние рёбра. Дерек скосил глаза вправо и увидел Якоба, пронзившего орку плечо, но тот и не думал сдаваться: превозмогая боль, серокожий яростно орал и одной рукой удерживал древко алебарды Якоба, не давая выдернуть наконечник, а другой, ещё сжимавшей топор, изо всех сил прижимал к себе алебардиста из первой шеренги, пытаясь перебороть и удушить его. Не растерявшись, Дерек размахнулся алебардой и с воплем размозжил орку череп, прорубив даже шлем. Михель занимался тем, что попросту крушил кости врагов – к его росту и силе алебарда была в самый раз, а уж соседи по строю не давали оркам дотянуться до неодоспешенного великана. Йохансен только успел выдернуть алебарду, когда увидел, как сержанту впереди воткнули копьё в незащищённую подмышку. Не долго думая, юноша рубанул по древку и рубанул даже успешно, лишив оружие наконечника, но в следующий миг сержанта не стало – краш-варрок перерубил ему шею, и орк-щитовик тут же бросился на Дерека. Всё произошло настолько стремительно, что парень только и успел, что бесполезно рубануть по орочьему щиту да выставить оружие в блок, но его спас Отто: левой рукой он сжал древко почти у самого навершия, чтобы лучше направить удар, и нанёс колющий прямо в шею орку. На лицо Йохансену брызнули капли крови, заставив его зажмуриться. Отведя в сторону заблокированный меч, Дерек не нашёл ничего лучше как оттолкнуть противника, и пока они с Отто добивали его, мимо них вперёд протиснулись воины из третьей шеренги, занимая места погибших. Только теперь спасённый запоздало вспомнил про кинжал на поясе и выругался.
– Спасибо! – крикнул Йохансен, надеясь, что друг услышит его сквозь грохот сражения. Тот рассеянно кивнул головой.
– Не зевай, бей-руби! – донёсся окрик Леопольда, оказавшегося рядом. Алебардисты мигом опомнились и вернулись в сражение. Дерек с каким-то бойцом успел заколоть ещё одного орка, перед тем как атака схлынула, и орки в спешном порядке отступили, теснимые соседними батальонами.
– Дерек! – услышал парень оклик Якоба. – Живой?
– Живой, дружище! Уф! Меня тут чуть не убили на хрен!
Якоб смеялся. Нельзя было понять, был то смех безумия или же просто радость от того, что на нём не было ни царапины, но Дерек счёл, что это было второе.
– Белиар дери! – Петерс даже слегка охрип. – Мы их отбросили! Отбросили, Дерек!
– Мюнцер убит! – донёсся окрик откуда-то слева. – Убили сотенного! Крюгер, принимай командование!
– Из огня да в полымя, – процедил Дерек, поправив шлем. – Михель! Ты как там?
– Я-я в-вроде это, жив! – ответил Штейнер. Казалось, весь испуг от орочьей атаки дошёл до него только сейчас, а во время боя он будто бы и не осознавал всей опасности, самозабвенно рубя направо и налево. – Что с Паулем?
– Его стрелой убило!
– А ну, орлы, прекратить разговоры! – гаркнул усатый сержант. – Вперёд-вперёд-вперёд! Ещё одна атака, и мы погоним их, ребята, мы их опрокинем! А ну-ка живо наш боевой клич!
– За-а-аре-е-ен!!! – во всю глотку проорал Дерек вместе с остальными. Дела, похоже, шли на лад: он с товарищами только что пережил первую атаку, а в битве скоро мог наступить переломный момент. И пока барабанщики выбивали привычный ритм, а издалека доносились атакующие, а подчас и торжественные сигналы труб, все знали, что рота Бреннера идёт к победе.
Солдаты ещё не знали того, но именно в эти минуты Ли разворачивал полномасштабное и стремительное наступление в центре и на левом фланге, задействовав даже часть резерва, и именно этой атаке суждено было решить исход сражения, пока Монтера и Доррен теснили врага на правом крыле. Этой битве было суждено войти в историю как одной из самых молниеносных и разгромных побед прославленного генерала, когда миртанцы сумели опрокинуть и погнать орков меньше чем за час, а пока же солдаты из кантонов перестраивались для очередной атаки. Люцернцы и «лесовики» эшелонировано задерживались на флангах, прикрывая основной вектор удара и пытаясь что-то протолкнуть там по мере сил, а вот дорренцы и монтерцы продолжали активно развивать наступление. Заняв высоту между двумя грядами холмов, на которых изначально располагались армии, заренцы готовились встретить контратакой очередное орочье наступление.
Взметнулись к небу знамёна, подхваченные новым порывом свежего ветра. Пока солдаты с алебардами наизготовку шагали вниз по склону навстречу оркам, арбалетчики с флангов щедро одаривали противника болтами. Якоб, хватая ртом воздух, срывающимся голосом затянул одну из боевых песен роты, которую подхватили практически сразу же. Только в первых рядах старались приберечь дыхание для скорой схватки, и Дерек в какой-то момент решил последовать этому примеру, жестом предложив Якобу и Отто сделать то же самое. В какой-то момент орки бросились навстречу монтерцам, причём центр их строя начал явно выдаваться вперёд, и только предупредительный крик Крюгера позволил юношам понять, что происходит:
– Клин! Они делают клин! Плотнее строй по центру!
– Чёрт, – ругнулся Якоб, стиснув зубы. – Только бы не прорвали.
Орки в очередной раз разразились боевым кличем, солдаты кантонов ответили им собственным, и два строя столкнулись со страшной силой, сметая друг друга. В передних шеренгах многие погибли в первые же мгновения, Дерек успел удачно рубануть алебардой по ключице орку, но вот потом начался настоящий кошмар. Орочий клин просто-напросто разметал первые ряды монтерцев, продавливая построение в глубину, и серокожие с невиданным неистовством ворвались в гущу врагов, сея вокруг смерть и хаос. Йохансена оттеснили вместе с остальными, он лишь по счастливой случайности всадил остриё алебарды в глаз орку, орудуя на короткой руке, а потом он услышал, как где-то впереди вскрикнул Михель. Вскрикнул несколько раз и с невероятной болью, так что у Дерека кровь застыла в жилах – этот голос он узнал бы из тысячи, но он был настолько искажён страданием, что парень боялся даже представить, что сделали с его другом. Стало невероятно тесно, перед глазами замелькали перекошенные от злости орочьи лица с боевой раскраской, один из врагов отбросил в сторону труп товарища, который из-за давки так и остался стоять, и воин-кузнец не стал даже держаться за алебарду. Его пальцы лихорадочно сомкнулись на рукояти базеларда, Дерек рванул кинжал из ножен и, перехватив руку орка с мечом, нанёс ему несколько ударов под рёбра, после чего, сцепившись с ним, нащупал подмышку и всадил кинжал ещё и туда. Сердце колотилось с бешеной скоростью, скользкий страх пробирался в душу и заставлял руки и ноги предательски дрожать. Оружие, скорее найти хоть какое-то оружие! Очередной толчок повалил Йохансена с умирающим орком на землю, он заметил лежавший на земле тесак и отчаянно протянул к нему руку, ухватившись лишь со второй попытки. В следующий миг глухо простонал Якоб, боровшийся рядом и пронзённый наконечником копья на обломанном древке. Суча ногами и пытаясь подняться, Дерек выругался от ярости и бессилия, и вот тут-то ему и спас жизнь его шлем, удержав удар краш-варрока. Солдата отбросило на землю, в голове помутилось, и в этот момент чьи-то руки одним рывком подняли его на ноги. «Валим их, парень, валим! – кричали ему. – Руби!»
Алебардисты оправились от удара и начинали оттеснять злополучный клин, но Дерек этого уже не видел. Он заметил лишь, как смертельно раненый Якоб с обнажённым кинжалом бросается на своего противника, пронзает ему шею и валится с ним на землю. Рука с тесаком будто бы сама перерубает ближайшему орку ключицу, круша кольчужное полотно, серокожий с рёвом бросается на Дерека, пытаясь перерезать ему горло волнистым лезвием меча, но другая рука изо всех сил удерживает смертоносное лезвие в дюймах от шеи. Правая тем временем бросает бесполезный в тесноте фальшион, снова хватается за кинжал, и Йохансен бьёт ненавистного врага уже вслепую, чувствуя, как клинок входит в незащищённую плоть. Последним своим броском орк валит солдата наземь, отовсюду слышны воодушевлённые крики монтерцев, переходящих в атаку, и где-то на грани сознания играет волынка с барабанами.
Он не помнил, сколько пролежал вот так, под телом погибшего врага. Его товарищи уже давно ушли дальше в неудержимой атаке, по всей видимости, посчитав его погибшим, да и никому не было до него дела в такой резне. Придя в себя и решив, что надо что-то делать, он кое-как скинул с себя ненавистное тело, заткнул за пояс перепачканный базелард, нашёл рядом свою алебарду и хотел было куда-то пойти, но, оглядевшись вокруг, увидел картину смерти вокруг себя, осознал масштабы произошедшего и ужаснулся. От того, что ему открылось, он просто осел на окровавленную траву, опершись на древко родной алебарды.
Якоб так и не разжал руки, державшей кинжал, чей клинок унёс с ним на тот свет последнего врага. Кончик орочьего копья торчал у него из спины, и Дерек попросту не мог поверить, что Якоб Петерс, один из лучших его друзей, с которым они делили все тяготы и радости этого похода, мёртв и ушёл абсолютно безвозвратно.
Слева ничком лежал Отто. Из страшной раны в области шеи до сих пор струилась кровь, рот был открыт, а в оцепеневших, стекленеющих глазах застыл непередаваемый ужас и чувство несправедливости от такой суровой и болезненной смерти. Где-то там, впереди, можно было разглядеть и тело Михеля, свернувшегося почти калачиком. Нет, то была не красивая смерть, не такая, какую художники любят изображать на картинах – она была нелепа, некрасива, ужасна и отвратительна. К горлу у Дерека подступили слёзы. Он не смог больше держаться и зарыдал, намертво вцепившись в древко алебарды. Все их надежды, всё их воодушевление перед началом битвы обернулось прахом, было втоптано в грязь и перемешано с кровью. Чего угодно, но только не такой картины он ожидал от этого сражения. Здесь, на этих холмах, война явила себя Дереку во всём своём ужасе, от которого хотелось убежать прочь, лишь бы не видеть никогда больше, и всё более явственно вставал у парня перед глазами облик отца. «И ведь ты… ты тоже все это видел?.. Теперь я понимаю, папа. Понимаю, почему ты никогда не рассказывал о битвах подробно. Не знаю, как ты мог пережить такое. Не знаю, как я переживу. Я скорее рехнусь, сойду сума, но, наверное… наверное, я должен выдержать. Мне есть ради чего терпеть весь этот кошмар. Всё-таки, по всему видать, я выдержу. По крайней мере, за тебя я отплатил им сполна».
Он вдруг почувствовал на плече прикосновение. В царившей вокруг тишине необычайно звонко прозвучал голос тихони-Йохана:
– Дерек. Дерек! Друг, ты в порядке?
– Да, Йохан. Я… может быть, в порядке, – ответил Йохансен, не поднимая головы.
– Не ранен?
– Нет. Якоб и все остальные…
– Да, знаю, я видел, – его пальцы крепче сжали плечо Дерека. – Рад, что хотя бы ты остался. Послушай… Мы победили, и сейчас Бреннер дал команду собирать погибших. Дерек, нам надо помочь. Понимаешь? Всем сейчас тяжело. Но надо по крайней мере похоронить их достойно. Наверное, это всё, что мы можем для них сделать теперь… ты как?
Алебардист тяжело вздохнул и молча поднялся на ноги, шмыгнув носом и утерев лицо. Обернувшись, он оглядел уходивший вверх склон холма, усеянный телами, и непроизвольно нахмурился. В небе, темнеющем под сенью наползавших туч, уже кружились стаи хищных птиц. На вершине осталось одно из малых ротных знамён, местами прорванное стрелами и арбалетными болтами, а между тел уже ходили одинокие фигуры сборщиков.
Дерек содрогнулся всем телом и перевёл многозначительный взгляд на Йохана. Боевое крещение было пройдено, и теперь оставалось разве что отдать товарищам последний долг уважения. Поле боя оставалось за Миртаной.

***

Всё так же опершись на древко алебарды, Дерек Йохансен почти в одиночку сидел у костра, глядя в высокое ночное небо. Всё оружие и снаряжение было уже давно начищено, вещи собраны, а друзья похоронены. Ко всеобщему празднованию роты он не присоединился – слишком тяжёлым грузом свалились на него события минувшего дня и гибель почти всех друзей. Не мог он смириться с мыслью, что в палатке он теперь будет совершенно один. Йохан Лембек пришёл его навестить и поддержать в трудную минуту, хотя и молчал большую часть времени, оправдывая своё прозвище. Но даже за это молчание Дерек был ему благодарен: сам факт того, что друг сидел с ним здесь, был драгоценнее любых слов. Звёзды необычайно ясно светили в ту ночь, и лавина мыслей, нахлынувшая на юного солдата, была просто непереносима для его молодого ума. О многом он думал – и о минувшем сражении, и о войне в целом, и о своём предназначении и призвании. И факт того, что ему просто нужно время, чтобы всё это осознать и переварить, как-то не успокаивал.
- Нам теперь вместе надо держаться, Дерек, - произнёс Лембек совершенно серьёзным тоном. – Теперь, когда нас двое, теряться нельзя ни в коем случае.
Алебардист хотел было что-то ответить, но тут у них появились гости.
- Ну что, пехота? – послышался голос Леопольда. Йохансен даже не вздрогнул. – Сидим грустим? Да вы сидите, сидите. Я с вами посидеть пришёл. Тепло у вас тут, - прокряхтел сержант, присаживаясь рядом. – Дерек, ты вот о чём сейчас думаешь? Скажи мне.
- Да я всё… своих вспоминаю, сержант. До сих пор как живые.
- Понимаю. Поверь, понимаю. Нам всем от такого было тяжело. Война, друг, жестокая штука.
- Сержант, сколько мы потеряли сегодня?
- Тебе примерно сказать? По роте – человек триста. По армии не спрашивал, но я точно знаю, что Ли у себя по центру орков в пух и прах распотрошил.
- И много это, триста человек?
- Так ведь смотря для кого. Для роты – не так уж мало, но и совершенно не много. Это, слава Инносу, не Хагенау. А для тех, кому они были мужья, сыновья, братья – это целая жизнь уходит. Целый мир.
- Вот то-то и оно, сержант. Целый мир, - Йохансен вздохнул. – А для меня эти четверо… ох, не знаю даже. Мы ведь лучшие друзья были. А теперь вот только мы двое… остались.
Он повернул голову в сторону Йохана и слегка улыбнулся товарищу. Тот ответил тем же.
- А знаете, что самое паскудное? – снова вздохнул алебардист. – Это ведь я их всех позвал за собой. А они пошли. Я, понимаете? Они погибли, потому что пошли воевать по призыву меня и Якоба. И мне тяжело от этого, черт побери, понимаете?.. – казалось, парень был готов всплакнуть, но всё-таки сдержался, помотал головой и замолчал.
- Дерек, - сказал Леопольд, - я тебе уже говорил и ещё раз повторю: в каждом бою, даже самом маленьком, происходит столько случайностей, что никогда нельзя сказать, кто именно выживет, а кто умрёт. Ни-ког-да. Ты правильный человек, знаешь, чем? Вину за их смерть сваливаешь не на других, а на себя. Но это ладно. Ты просто поймёшь со временем, что нет здесь и не может быть никакой предопределённости. Ну а вообще, про всё это… такова уж наша солдатская доля, друг, в этом жестоком и прекрасном мире, - голос Крюгера немного изменился. - Всякий раз после всякой потери смотреть на небо и думать, а почему из всех выжил я? Почему именно я?.. Но вот… есть у нас замечательная вещь под названием дом. Семья. Друзья, - он многозначительно указал на Лембека. – И оно всегда заставляет любого солдата идти дальше. Как бы ни было тяжело.
- А вы, наверно, всё-таки правы, сержант.
- Знаешь, что? Называй меня Лео теперь. Вот так. Заслужил, честное слово.

- Вы всё-таки правы, Лео, - горько заулыбался Дерек. – Нам, солдатам, на месте стоять нельзя, только вперёд и вперёд. А я… я как-нибудь справлюсь со всем этим. Обязательно справлюсь.

 

Герои Миртаны

Автор: Fatal

Спойлер

На земли Миртаны спускается ночь,
Не в силах никто её власть превозмочь…
Но в сумраке ночи утихли не все —
На миг силуэт промелькнул на холме.

Высокий боец лук сжимает в руках,
И пот проступает на смуглых висках.
Разведчик крадётся, как лис осторожный,
Но сердце дурное предчувствие гложет…

Молчание леса — тревожный мотив,
Но нужно идти, свой страх победив.
«Затишье пред бурей…», — подумал боец,
Но двинулся дальше герой, наконец.

Предательски хрустнул сучок под ногой,
И замер боец, покачав головой.
Он знал, что на след его вышли враги,
Он слышал поодаль уж чьи-то шаги.

Но меч будто сам ему в руки скользнул,
И лезвием воин наш с силой взмахнул.
Заметил врага — но замечен был тоже,
Теперь уж скрываться от боя негоже.

«Три орка…», — окинул он взглядом врагов,
Услышал он лязганье острых клыков…
Тут быстрый удар боец наш нанёс
И первому орку полчерепа снёс.

Взревели враги, тут же кинулись в драку,
И воин пошёл им навстречу, в атаку.
Он понял, что в бой последний идёт,
Как гордый орёл не прервал свой полёт.

Три мощных удара боец отразил,
Из сил он последних врага поразил.
Но третий противник занёс свой топор
И смертный бойцу подписал приговор…

Погиб как герой, в сраженьи с врагом,
Друзья далеко, а противник — кругом.
Но легче не станет от этого тем,
Кто ждал человека — получит лишь шлем.

Так тысячи воинов с жизнью простились,
В смертельной агонии с орками бились.
Но гибнут они ради правого дела,
На битву за Родину — душу и тело!

 

Изменено 7 апреля, 201411 г. пользователем Absolut

Орк

Автор: Дракоша

Спойлер

«… в глубине шахты на небольшом помосте сидит орк-раб Таррок.
Укушенный воином ползунов, он медленно умирает от яда…»
из прохождения игры Готика I. ​

Стены серые, низко своды…
Стук кирки здесь почти не слышен,
здесь вокруг только шорох, шорох…
Этот шорох сбивает мысли.

Орк сидел, обхватив колени,
на уступе Свободной шахты.
Правда, сам он свободным не был -
кандалы украшали лапы.

За уступом мелькали тени
ползунов с ядовитым жалом.
Где-то там потерялось зелье.
И жестоко терзала жажда.

Крался холод к ногам могильный
и казалось, время застыло.
« Кто сказал, выживает сильный?» -
Орк устало глаза закрыл и…:

«… Осень в городе. Под ногами
шорох листьев, укрывших землю.
С треском хворост в огне сгорает,
старый орк в отдаленьи дремлет.

От шатров долетает гомон
полукругом стоящих женщин.
Возвратился отряд с охоты.
Два орчонка бегут навстречу.

Правда, что-то уже неладно:
воздух вязко наполнен тайной,
на закрытой дороге к храму
неподвижно сидят шаманы.

Над шатрами мерцает купол
(видно, боги за что-то в гневе),
старики говорят, что будто
его не было раньше в небе.

За ущельем чужие земли,
там теперь поселились морра.
Но вокруг всё равно веселье -
осень в городе. Чем не повод?

Барабанщик мотив осенний
отбивает. Танцуют орки.
За забором в загоне звери
наконец-то к ночи умолкли.

Руки неба творят заклятье,
ударяют златые трубы.
Приближается дождь-приятель.
Он намочит сухие губы…» -

Орк представил, прохладной влаги
как касается он губами.
Чтобы воду собрать до капли,
осторожно открыл глаза и…:

«… Стены серые, низко своды,
стук кирки здесь почти не слышен…
Так казалась близка свобода,
только пару шагов! Не вышло…».

Безнадежностью сердце сжалось
от блестящей в углу паутины,
а сознание всё цеплялось
за совсем другие картины:

«… Барабанщик мотив осенний
отбивает. Танцуют орки…
Только, что ж этот танец последний
отзывается вкусом горьким?

Оттого ль, что костёр погребальный
не очистит дорогу к предкам,
и сородичи танец прощальный
не исполнят над мёртвым телом?

И за что мы воюем с морра?" –
вспомнил Орк разговор с Ур-Шаком,
что виновники всех раздоров
те, кому интересна драка.

Когда демоны рвутся к власти
и рисуют богов на стягах,
жизнь других ничего не значит.
А войну называют благом.

Что ж пенять, что она жестока
и не смотрит, какой ты масти -
изнурённого рудокопа
ожидает судьба не слаще.

Он ведь тоже загнётся в шахте
и никто не зайдётся в крике.
Только вырастет холм невзрачный
с эпитафией краткой: «был ли?».

Вспомнил Орк и рассказ шамана
о пророчестве в древних книгах,
что придет Герой безымянный
чтобы демонов злобных скинуть.

«… Может, он уничтожит рабство,
что, как ржа, разъедает души -
жажду власти и просто жадность.
И узнает, барьер разрушив,

есть ли где-то другие земли,
где не смотрят в нас честным взглядом
Ненасытные, как гиены,
и Урчащие: «Мало-мало…»,

где добро побеждает злобу,
реки крови в песок не льются,
где не смотрит никто на облик
и где орки с людьми не бьются.

… стены серые с грязной слизью…
… а за городом шум деревьев…
… жаль, не так представлял могилу…
… не увидеть мне эти земли…

… низко своды, уходят силы…» -
постепенно виденья гасли...
Орку в шахте тоскливо было
и, наверное, было страшно.

«И зачем нам нужны раздоры?» -
может, был он чуть-чуть философ,
но подумал, что орк и морра -
очень разные, так похожи:

те же страхи терзают душу,
так же любят горланить песни,
поднимая бокал за дружбу.
И, что нет ничего чудесней,

когда ветер лицо ласкает,
когда звёзды на небе светят.
И, что кабы да не война бы,
они добрые были б соседи.

История встречи Безымянного и Таррока всем известна, поэтому особой нужды в эпилоге нет...

Эпилог
- Эй, Таррок, я пришёл от друга, -
в свете факелов коридора
появившись каким-то чудом,
Орка звал незнакомый Морра. -

Я хочу победить злодеев,
над долиной барьер разрушить.
Чтобы к храму пробраться легче,
нужен орочий символ дружбы.

Так случится первая встреча
Безымянного с пленным орком.
Чтобы битву с врагом облегчить,
эти двое друг другу помогут.

Цель одна их сведёт. Конечно,
в жизни разный им путь отмерян,
и поэтому с этой встречи
разведёт их судьба на время -

получив артефакт священный
и рукой пожимая лапу,
Безымянный шагнет в легенду,
Орк же - просто покинет шахту.

 

Изменено 7 апреля, 201411 г. пользователем Absolut

Цена веры

Автор: Хелдар

Спойлер

- Ну расскажи! Ну пожа-а-а-луйста! – Хаген плаксиво скривил мордашку, в случае отказа намереваясь прервать столь любимые дедушкой минуты отдыха отвратительным ревом. Горанд, вздохнув, приоткрыл глаза. Сегодня от навязчивого внука спастись вряд ли удастся – неосторожное обещание поведать о славных подвигах былых времен было дано еще неделю назад. Впрочем, есть призрачный шанс…
- А кто позавчера чуть не сжег королевские указы времен начала правления Робара I? – нарочито грозно спросил Горанд.
- Не считается! Нечестно! – завопил малыш, чуя, что может остаться без долгожданной истории. - Это все свеча, она, она... там воск неправильный был!
Горанд усмехнулся. Настырность внука напомнила ему о собственной ушедшей молодости. Рассказать уже, что ли… Совесть-то иметь надо. Да и на то он и архивариус, чтобы помнить всевозможные были и делиться ими в случае необходимости со всяким желающим. Всяким желающим, имеющим на то право...
- Ладно уж, уговорил, - обрадовал Хагена дедушка. – Только чур слушать внимательно и не ерзать. И помни, что через час тебе еще к отцу в казармы забежать надо.
Дитя поудобнее устроилось на коленках Горанда, и тот, прищурившись на горевший в камине огонь, завел речь о далеких годах, когда…

***​
​
… Робар убил зверя ОДНИМ ударом! – восклицал распалившийся Хьорн, меряя шагами довольно большую охотничью палатку. Даже завывавшая снаружи метель не могла заглушить пламенную речь нордмарского охотника, которую он, вдохновленный, вел на протяжении почти десятка минут. – Это ли не доказательство того, что нынче нам пора обратиться лицом к Инносу? Бог, что смог даровать столь великую силу простому мужу из наших рядов, сможет привести к процветанию и целый народ, - мечтательно улыбнувшись, Хьорн подошел к костру и присел возле него по правую руку от Йонса – темноволосого нордмарца с абсолютно обыкновенными, а оттого незапоминающимися чертами лица, возраст которого неуклонно приближался к тридцати годам. Тот не шевельнулся. Ярко-алые язычки пламени отблесками играли на броне Фарна - опытного и старого воина с бельмом на левом глазу и многочисленными шрамами, единственного из всего отряда носившего латный доспех с войлочной подкладкой вместо простой утепленной кожанки. Что ж, это было неудивительно – профессиональные охотники на орков другого облачения не признают, лишь металл способен защитить от сокрушительных ударов могучих тварей.
За все время тирады никто не проронил ни слова, даже обычно сыплющий шуточками в самый неподходящий момент Лирсон, молодой, а оттого тяготеющий к проказам и несерьезный паренек шестнадцати лет с золотистыми волосами до плеч, отличающийся очень приятной внешностью. Снаружи в тоскливую симфонию мерзлой унылой пустоши, состоящую из звуков разыгравшейся непогоды, влилось нечто, похожее на волчий вой…
- Замечательные слова, Хьорн, - прервал затянувшуюся тишину Фарн. - Красивый слог, проникновенный тон… Только к чему все это?
- Я же сказал, что…
- Да будет тебе известно: мой слух пока ни разу не подводил меня, иначе не сидеть бы мне тут с вами в тепле и неге, - перебил воин. – Я повторю свой вопрос: к чему все это? Уж не решил ли ты забыть те самые обеты, что давал всего лишь пять лет назад? – лицо Хьорна помрачнело, собеседник явно попал в точку.
- А не забыл ли ты о своем обете, Фарн? Об истреблении орков любой ценой, о стремлении приобрести такую силу, что покончит с ними раз…
- Ладно вам, - в разговор вступил Йонс, почуявший, что дело может дойти до драки, а то и до смертоубийства. – Пока что нам даже не известно точно, правдивы ли слухи, принесенные Лирсоном. Все мы знаем, как он любит приукрасить да приврать!
- Еще чего! Единственное, что я приукрасил в своей жизни, так это твою физиономию на арене, Йонс, - насмешливо фыркнул юноша. – Я сам видел и нашего дорогого друга Робара, и тот меч, которым он сокрушил тварь. Вот уж поистине клинок, достойный величайшего из вождей!
- Насколько я помню, Робар – не наш вождь. А Иннос – не наш бог, - Фарн смачно сплюнул под ноги, прозрачно намекая на отношение к обеим вышеупомянутым личностям. – Поэтому заканчивайте пустой треп и ждите, пока утихнет буря. Потом вернемся в клан – все равно пора доставить туда мясо и шкуры.
Хьорн, явно намеревавшийся возразить, поймал взгляд Йонса и прикусил язык. По древнему обычаю пререкаться со старшими, умудренными жизненными тяготами и невзгодами, не полагалось. Впрочем, без всяких слов было ясно: Хьорн от своего не отступится и рано или поздно еще схлестнется с Фарном в яростном споре… И хорошо, если без помощи клинка.
​
***​

Еще не рассвело, а небольшая экспедиция уже была готова выдвигаться в обратный путь. Навьюченный припасами, которыми следовало пополнить оскудевшие склады деревни, Лирсон недовольно пыхтел. Фарн с олимпийским спокойствием проверял снаряжение, пока хмуро косящийся на него из-под кожаного шлема Хьорн распределял оставшуюся поклажу между собой и Йонсом.
Белоснежные внушительных размеров сугробы - щедрый подарок недавней пурги - громоздились там и сям, сухая снежная пороша, подгоняемая легким ветерком, норовила ослепить охотников. Впрочем, настоящего нордмарца такой ерундой не испугать – когда вся твоя жизнь проходит среди суровой беспощадной природы, попросту учишься не ждать от нее милостей.
- А разрешили бы нам взять нарты да добрую пару верных волков, - сгибаясь под тяжестью мешков, разглагольствовал Лирсон, - так сейчас я б…
- Полз в упряжке, - оборвал Фарн. – Слишком много жалоб и стонов. Так вы надеетесь отвернуть от себя духов и заслужить расположение вашего женоподобного Инноса?
Юноша умолк, пораженный грубостью старого бойца. Тот всегда отличался крутым нравом и строгостью, не терпел неженок и любителей поплакаться на жизнь, однако же никогда не позволял себе оскорблять братьев по крови и безразлично относился к чужим предпочтениям. «Видать, крепко задел его Хьорн своими размышлениями», - рассудил Лирсон, подтягивая заплечные ремни.
Нацепив на ноги самодельные лыжи, путники двинулись в сторону клана Волка – ориентиром служил едва заметный в морозном воздухе белый дымок, курящийся над хижиной вождя. Шли молча, каждого терзали думы о грядущих переменах. Даже легкомысленный весельчак Лирсон понимал – далеко не каждый день объявляется кто-то, призывающий пустить привычную жизнь под откос ради неизвестного божества и его чуждых целей. Кто-то увлечется этими идеями, кто-то откажется слушать, а кто-то… Нет, нынче перемен не избежать.
«Будь что будет, Робар эту кашу заварил, пусть он и расхлебывает. А мне бы только повидаться с моей милой Халлой», - как и пристало всякому возмужавшему пареньку, Лирсон уже успел приударить за деревенской красавицей. Теперь он только и ждал того мига, когда, гордый и мужественный, вернется с богатой добычей, чтобы возлюбленная…
Йонс плелся, вперив взгляд в пустоту перед собой. Текущее положение дел его никак не устраивало. Меньше всего на свете охотник жаловал события, вырывавшие его из привычного мира, уравновешенного и целостного, в котором все было расставлено по полочкам: дом, семья, обязанности, подчинение… Не давало покоя и поведение Хьорна – тот слишком уж пылко отстаивал честь Инноса, враз забыв о прежних духах-покровителях. Не к добру…
Главная заноза Йонса, в отличие от друзей, шагала прямо, исполненная величия, с высоко поднятой головой. Нордмарец чувствовал, что его заполняет некая неведомая сила, разливая по телу приятное тепло и захватывая дух. Хьорн не сомневался – это знак. И знак добрый. «Непременно нужно повидать Робара и узнать, как именно он сразил зверя. Собственными глазами узреть уже ставший знаменитым клинок. И доказать Фарну, что он неправ и что…»
Убийца орков даже на лыжах ступал мягко и уверенно, зорко поглядывая по сторонам. Лицо воина, как всегда, не выражало ни единой эмоции, и угадать, о чем думал старый рубака, было невозможно. Впрочем, стало ясно, что разговор с Хьорном не прошел для него бесследно. Этот человек не привык, присягнув на верность, через мгновение забывать жаркие слова клятв. Подобные натуры допускают в чертоги своего сердца лишь избранных, и для Фарна таковыми стали исконные творцы, которым поклонялись нордмарцы. Его преданность своим богам не знала границ, и кому ведомо, чего стоит ожидать от…
Внезапно округу прорезал пронзительный волчий вой, заставивший Йонса и Лирсона вздрогнуть.
- Вот не было печали, - пробормотал Йонс, освобождая нывшую от тяжелого груза спину, снимая лыжи и проверяя тетиву тисового лука. Времени, чтобы подготовиться и достойно встретить голодных тварей, оставалось совсем немного. Вот уж из-за видневшейся впереди шапки сугроба показался первый зверь. За ним еще и еще – целая стая, около десяти-пятнадцати тварей. Они стремительно начали окружать невезучий отряд.
Быстрыми заученными движениями охотники натянули тетивы, Фарн наблюдал за этой картиной, скрестив руки на груди. Так и положено вести себя наставнику (а у нордмарцев это – любой, кто хоть чуточку старше), пока его подопечные преодолевают опасности, дабы укрепить дух, закалить волю и хлебнуть из горькой чаши опытности. Никакие обстоятельства не были способны заставить Фарна изменить древнему обычаю и справиться с животными самому, чтобы без лишних волокит устремиться в деревню.
Засвистели метко пущенные стрелы: два волка грохнулись наземь, один завертелся, ужасающе взвыв от боли и ярости. Правда, потери не помешали оставшимся членам стаи продолжать начатое – кольцо смыкалось, вокруг, как назло, не было ни единого деревца или более-менее крупного сугроба. Только тот, что впереди, оказавший медвежью услугу четверке соратников.
Еще три смертоносных снаряда – и в своре недоставало уже четырех тварей (Лирсон в спешке промахнулся, Хьорн лишь слегка задел вожака). Отбросив ставшие бесполезными луки, охотники схватились за мечи.
Первым принял удар Йонс – один из волков рискнул попытаться быстрым прыжком повалить противника на землю. Однако зверю попался не зеленый новичок: быстрый удар меча в точно выгаданный момент прервал стремительный скачок, туша пала у ног ловкого охотника. Со злобным рычанием бросились в бой и остальные твари.
Хьорн справился с пришедшейся на него парой довольно быстро: внутри нордмарца продолжало пылать пламя мощи, рука словно стала единым целым с клинком.
Бедняга Лирсон отмахивался сразу от троицы кровожадных хищников. Сумев прикончить одного удачным выпадом, он был повален и прижат к земле крепкими лапами. Смертоносные челюсти почти сомкнулись на горле, защищенном лишь воротником кожанки. Но тренировки и наставления мудрых учителей не прошли даром: вдавленный в снег, юноша схватил волка за передние лапы, оторвал от себя и, собрав все силы в кулак, сумел отшвырнуть гнусную тварь прочь. Время было выиграно не зря – на помощь подоспели товарищи, прикончившие наседавших на Лирсона животных. Теперь, когда опасность практически миновала, «подопечные» обернулись в сторону Фарна. И замерли в немом изумлении.
Старый воин стоял, недвижимый, точно высеченная изо льда статуя. Шагах в семи от него уселся на задние лапы крупный свирепого вида волк – вожак стаи, давеча оцарапанный стрелой Хьорна. Человек и зверь пристально смотрели в глаза друг другу; взгляд серых с зеленоватым отливом глаза волк словно вступил в дуэль с прямым твердым взором бывалого нордмарца. Удивительная сцена продолжалась около полуминуты. Затем, издав протяжный вой, предводитель ныне покойной своры бросился на Фарна. Молнией сверкнуло лезвие двуручной секиры, и еще один труп украсил поле брани, где схлестнулись в жарком поединке слуги безжалостной природы и истерзанные тревожными мыслями люди. Последний волк, что все это время держался в сторонке, с жалобным визгом унесся куда-то по направлению к густому сосновому бору, маячащему вдали.
В раздумьях опершись на рукоять верного оружия, Фарн смотрел вслед ретирующемуся зверю, единственному из врагов, кому удалось целым и невредимым покинуть злосчастное местечко. Мельком глянув на распластанный у его ног труп, он водрузил боевой топор на прежнее место, за спину, и отрывисто бросил:
- Мешки на плечи – и в дорогу. Нужно успеть до вечера.
Лирсон и Йонс бросились было исполнять распоряжение, однако их остановил голос Хьорна:
- Как только узнаем, что ты устроил.
- Лучше не мешкать, нужно успеть до вечера, - спокойно повторил Фарн. Не стоило обманываться отсутствием повышенных тонов или эмоций в звуках его речи – настоящий нордмарец умеет хранить трезвость ума и холодную рассудительность, даже когда внутри него все кипит и бурлит от гнева. А неподчинение приказу – лучший способ вывести из себя вообще любого начальника…
Хьорн не ухватился за оружие только по двум причинам: друзья и традиции. Негоже было устраивать резню на глазах у Йонса, а уж тем более Лирсона. К тому же маловероятно, что они пожелают сохранять нейтралитет в подобной ситуации. Но сдерживали разъяренного (Хьорн изо всех сил старался не выдавать своих чувств, но вряд ли у него это получалось столь же хорошо, как у оппонента) охотника и древние, как мир, обычаи: не поднимать руку на брата по крови, не обращать меч против того, с кем ты связан единым именем клана. И в этот раз Хьорн смирился и не стал разжигать усобицу. Но нордмарец чувствовал, что в следующий раз он наверняка не сможет сдержаться. А уж что будет тогда…
- Йонс, давай я возьму вот этот тюк, вроде бы… - Лирсон не успел договорить – над тем местом, где располагалась деревня, полыхнула ослепительная огненная вспышка. Раздался грохот, небо окрасилось оранжевым пламенем – и все стихло так же быстро, как и началось. На секунду остолбеневший, Лирсон бросился было по направлению к селению, однако его затормозили глубокий снег и негромкий оклик Фарна:
- Припасы – с собой. Шагу прибавить. Держаться за мной.

***​

Необыкновенная тишина – вот что поразило вошедший в деревню отряд. До заката оставалось еще около полутора часов, но не было слышно ни детского смеха, ни щебечущих женских голосов, ни лязга стали на арене. Клан будто в одночасье вымер, оставив после себя лишь струйки дыма над жилыми домами да разбросанные там и сям корзины и мешки. Йонс быстро забормотал что-то под нос, видимо, вознося молитву духам.
Фарн, сделав знак остановиться, осторожно прошел в сторону кузницы – и едва успел увернуться от вылетевшей из дверей стрелы.
- С каких же это пор братьев встречают огнем и мечом, а не добрым словом и теплым кровом? – провозгласил ратник, продолжая шагать по направлению к обители мехов и наковален. Там послышались возня и тихая брань, а затем дверь в кузню широко распахнулась, и оттуда навстречу Фарну выступил Торв – правая рука вождя, его первый помощник и советчик. Он почтительно кивнул подходившему воину – охотников на орков уважали все, начиная от трехлетнего несмышленыша и заканчивая седовласыми старцами.
- Прими мои извинения за это недоразумение, брат по крови. Увы, но нынче в нашем мирном стане поселились вражда и рознь, а потому всякий рискует стать их жертвой - молвил советник, оглядывая всю компанию цепким пристальным взглядом. Его темно-серые глаза остановились на тюках с мясом и шкурами, и Торв заметно повеселел.
- Воистину великий дар вы преподнесли страждущим в минуту невзгод. Наши запасы на исходе, пополнить их негде – мятеж… - Торв осекся. – Наши помутившиеся разумом сородичи во главе с глупцом Робаром захватили склад с провиантом. Впрочем, довольно слов! Входите скорее, обогрейтесь и перекусите после долгой, - помощник вождя посмотрел на оставленные когтями волка кровавые борозды на груди Лирсона, - и, как вижу, опасной дороги.
Просить дважды не пришлось – путники с преогромным удовольствием воспользовались великодушным приглашением и вошли внутрь. Там, как оказалось, располагалась временная ставка вождя Храппа – сам он восседал на сооруженном на скорую руку подобии трона, вкруг него толпились телохранители – самые закаленные мужи клана – и прочие воины, нашедшие приют в небольшом доме. После положенного обмена любезностями (которые, впрочем, на данный момент волновали именитого предводителя менее всего) членам отряда предоставили возможность утолить разыгравшийся голод скудными остатками продовольствия. Пока Йонс и Хьорн уплетали за обе щеки жареное мясо, Лирсон, стараясь не привлекать внимания, выскользнул из-за стола. «Отправился искать Халлу, не иначе», - решили охотники. Фарн же тем временем о чем-то беседовал с вождем, то и дело отрицательно покачивая головой.
Весть о том, что в ближайшие дни не придется затягивать пояса и грызть жалкие крохи, стремительно разлетелась среди сторонников Храппа. Трапезничающих охотников то и дело подходили поздравить, похвалить или же просто дружески похлопать по плечу. Долетали до них и обрывки оживленных разговоров: по всему получалось, что клан разделился на две примерно равные части. Большинство женщин и нордмарцев старой закалки осталось верно прежним порядкам, а горячая кровь юнцов повела их на сторону Робара. Впрочем, переметнулись на сторону посланника Инноса не только желторотики – до Йонса донеслось произнесенное почтительным шепотом: «Слыхал? Дункад тоже с ними».
Разрешилась и загадка таинственной вспышки: как оказалось, противоборствующие стороны попытались вести переговоры. Попытались, разумеется, неудачно, и «этот продажный варвар», доказывая могущество своего нового покровителя, использовал «мерзкие фокусы». На землю падали сгустки чистого пламени, в разверзшихся небесах полыхали молнии, сверкали ослепительные зарницы – было, чего испугаться. Что поразительно – ни искорки не долетело до плотного строя людей Храппа, да и дома остались целы, хотя вокруг все полыхало и гремело, разрываемое беснующейся стихией. После этой демонстрации несколько бывших союзников вождя без раздумий примкнули к новому лидеру. А Робар пригрозил в следующий раз направить данный ему дар против всякого, преграждающего путь его господину.
Внутри Хьорна зрел один-единственный вопрос, не дававший ему покоя. Улучив момент, он обратился к одному из очередных чествовавших его воителей:
- Скажи мне, брат по крови, нельзя ли прямо сейчас взглянуть на Робара, что именует себя Избранным нового бога?
- Увы, но всякий, кто воспользовался нашим убежищем, уже не может покинуть его. Разве что с позволения досточтимого вождя, но в таком случае тебя наверняка прикончили бы на подходах к укрытию изменников, - отвечал тот. – Впрочем, с этим гнусным предателем назавтра назначена встреча. Может, в этот раз он не будет пускать нам пыль в глаза сиянием своего ржавого куска железа, что зовется клятвопреступниками клинком Инноса. И уж тогда… - глаза нордмарца сверкнули.
Хьорн кивнул и, выслушав очередную порцию теплых слов и опустошив кружку доброй медовухи, отправился в соседнюю комнату, где на полу были постелены жесткие шерстяные одеяла. Сняв кожанку и положив рядом с собой меч, усталый охотник с блаженством закутался в одно из них и погрузился в крепкий беспробудный сон.
​
***​
​
- …ай, Хьорн!
- Вставай! Ну же!
Новый, тревожный и взволнованный голос вмешался в сон нордмарца, и он рывком сел. Серый предрассветный сумрак окутывал комнатку, на примитивных ложах не было ни души. Рядом на корточках сидел Йонс, уже минуту безуспешно пытавшийся вырвать товарища из объятий Морфея. Выглядел он неважно: бледный, со здоровенными мешками под глазами и дрожащими пальцами. Впрочем, внешний вид охотника вполне соответствовал происходившим событиям.
- Нашел время дрыхнуть, - сердито, но с облегчением прошипел Йонс. – Отряд Храппа уже отправился на последние переговоры с Робаром и его прихвостнями. Нам тоже нужно быть там, так что поторопись. Вряд ли нас будут дожидаться, прежде чем… умолкнув, компаньон Хьорна многозначительно чиркнул пальцем по горлу.
- Неужто нельзя избежать кровопролития? («Так-так, меч на месте, покрепче затянуть тесемки у горла, а еще…»)
- Шутишь? Робар от своего не отступится, равно как и Храпп. И тогда останется только один, не раз испытанный нашим народом, способ, - Йонс хмыкнул, направляясь к выходу. У самой двери он бросил через плечо:
- Вождь выставил всех мужчин, которые могут сражаться. Уверен, что и противник поступит так же. Если заключить мир не удастся, немногие смогут еще раз обнажить свой клинок во славу клана Волка…

***​
​
В былинах и преданиях погода всегда гибко и услужливо подстраивается под нарисованную устами сказителя картину. Битва со злейшим врагом происходит в страшнейшую бурю под вой разъяренного вихря, братоубийство сопровождается раскатами грома и молниями, потеря родных оплакивается дождем. Однако действительность, как известно, куда несговорчивей легенд, и потому на главной площади, где встретились сыны некогда единого клана, сияло ласковое по меркам снежной страны солнце, суровые лица воинов овевал ненавязчивый ветерок, а вокруг искрились мириадом хрустальных песчинок кристаллики снега. И среди этого благолепия неизбежно должна была пролиться кровь…
- Итак, Храпп, - выступивший вперед Робар пренебрег принятым обращением, презрев губительные последствия, - надеюсь, мои слова были хорошенько обдуманы. Ты прекратишь мешать мне в исполнении великой воли Инноса? Освободишь, наконец, выход из деревни для моих людей? Перестанешь уговорами и угрозами удерживать на своей стороне доблестных мужей, способных своими деяниями покрыть славой себя и огненного владыку?
Торв раскрыл было рот, чтобы ответить за вождя, не отличавшегося красноречием, но тот неожиданно заговорил сам:
- Верно говорят, Робар, что яблоко от яблони недалеко падает. Твой папаша был такой же остолоп и упрямец, а потому и издох в безвестности. Но я помню его, балаболил про вещи, о которых нашему народу и подумать стыдно – не всегда следовать советам духов, заключить перемирие с орками! Он вырастил достойного себя щенка – с еще более безумными идеями и замыслами, к тому же болтливого и чтящего подлость за подвиг. А вы, - Храпп окинул рать соперника ненавидящим взглядом, - ваши трупы я кину на потеху волкам и саблезубам! Никто не уйдет отсюда с именем лжебога на устах! Сегодня духи попируют на останках своих врагов!
- Что ж, вот такой ты выбрал путь? - мрачно вопросил Робар. – Тогда судьей нам будет острая сталь.
- Прекрасно, редко такие слова услышишь от труса и лжеца! Но, - Храпп обратился к своему небольшому войску, - мне надо знать: не притаились ли среди вас еще пригретые гадюки, жаждущие переметнуться на сторону еретиков? В вас осталась еще хоть капля чести настоящего нордмарца? Если нет – бегите прямо сейчас, поджав хвосты, бегите к богу Робара, который обожает предателей и смутьянов!
Звенящая тишина повисла над площадью, и в ней отчетливо было слышно произнесенное зычным голосом:
- За оскорбление Инноса ты заплатишь высокую цену, Храпп. Уж я об этом позабочусь.
Сквозь расступившиеся ряды войск вождя в сторону Робара прошествовал Хьорн и преклонил пред ним колено. Затем, встав, обратился к бойцам Храппа:
- Братья по крови! Иннос велит вам: обратите оружие против истинного врага, не обнажайте его против того, кто еще вчера был вашим другом. Узрите…
- Заткни пасть! – Фарн выглядел воистину ужасающе: глаза налились кровью, зубы белели в зверином оскале, руки крепко сжимали верную секиру. – Позор для наставника видеть, что его ученик не усвоил главные уроки! О преданности! О незыблемости творцов! Следовало прикончить тебя еще там, в лагере! Но, - старый воин постепенно усмирял эмоции и говорил уже спокойнее, - я исправлю эту досадную ошибку.
Хьорн не ответил на гневную речь; он выискивал кого-то в толпе сторонников Храппа, и, наконец, встретившись взором с глазами Йонса, громко произнес:
- Теперь мне нет нужды рассказывать о том, в кого превращают наши междоусобицы старых товарищей! Фанатичные убийцы, готовые рубить головы во имя спесивых духов и их желания сохранить былую власть – этим вы хотите стать? Таким видите будущее нашего народа?
- Нет, - вдруг заявил Йонс. В душе его горел неведомый прежде огонь, изгнавший в темные уголки души когтистый страх, до того цепко сжимавший сердце охотника. – Мне не нужны покровители, желающие бросить родных и друзей в пучину хаоса! Иннос готов принести порядок – и я иду за Инносом! – с этими словами новоявленный союзник Робара смело шагнул вперед…
… И рухнул навзничь с раскроенным черепом. Фарн пнул его тело носком сапога, еще раз погружая обагренную кровью секиру в тело несчастного Йонса. Черты лица убийцы окаменели, на лице застыла маска холодной безразличности и презрения.
- Слаб бог, неспособный защитить своих детей! Слаб ложный бог и его псы! Долой…
- Фарн! Фарн, что ты… что ты наделал? – Лирсон, до того затерявшийся в толпе, ринулся к Йонсу, но отшатнулся, увидев, что другу уже не помочь. – Ты… Ты… И это-то во имя духов!? – пронзительно завопил юноша, чуть ли не переходя на всхлипывающий визг. – Зарубить боевого товарища в спину, словно орк? Нет… Нет… – Лирсон все пятился и пятился.
- Только так я мог освободить его из плена лжебога. И так поступлю со всяким, кто осмелиться произнести вслух его имя!
- Нет! – голос Лирсона, все повторявший это слово будто молитву, окреп, нотки его отдавали звоном лязгающего железа. – Ты сошел с ума, а не они, Фарн! Ты забыл обеты, ты поднял руку на брата! Оправдать это нельзя никакими благородными целями! – Лирсон уже приблизился к цепи воинов Робара, и та разомкнулась, позволяя юноше занять место в первых рядах. – Это безрассудство нужно прекратить, и если сие подвластно только Инносу – мне не жаль будет погибнуть, сражаясь на его стороне.
Хьорн, безмолвно наблюдавший за разыгравшейся драмой, теперь вновь заговорил:
- Никто из вас не остановил руку, принесшую смерть Йонсу. Вижу, у духов по-прежнему остается кроткое послушное стадо, способное действовать лишь по чужому указу.
- Довольно! – крикнул Фарн, взявший инициативу управления в свои руки. – В атаку!
Никто не шевельнулся.
- Тогда знайте, - продолжал Хьорн, - знайте, что Иннос явил мне будущее и дал силу, недоступную невежественному слепцу. Во сне поведал он мне свои замыслы и приказал: «Неси свет мой в мир, освободи землю от терзающей его Тьмы, как некогда Вечный Странник! Так и сделай, Хьорн!». И теперь я, - Хьорн на мгновение замолчал, глядя прямо на Фарна, - паладин, воин Инноса!
Выпущенная одним из солдат Храппа одинокая стрела, тоскливо звякнув, отлетела от доспеха Робара. Этот сигнал словно пробудил армии двух лидеров, зачарованно внимающих словам священного воина. Спустя мгновение завязалась жаркая схватка.

***​
В тот день на поле брани сошлось порядка восьмидесяти человек. Рубили, кололи, буквально перегрызали друг другу глотки – в противников словно вселилось нечто, с неистовством жаждущее пролить реки братской крови.
Лирсон, вынужденный тягаться с куда более опытными врагами, едва успевал отражать град ударов подобранным с земли щитом. Постепенно отступая, он умудрился стряхнуть почти всех неприятелей, но один воин, не желая уступать, продолжал теснить юношу. Приглядевшись, Лирсон с ужасом узнал в нем Свана – отца Халлы. Тот, заметив преобразившееся лицо соперника, прохрипел:
- За дочку брюхо вспорю, проклятый ублюдок! – и заработал мечом с удвоенным усердием.
Это и подвело немолодого бойца: не рассчитав собственные силы, он быстро вымотался, и теперь Лирсон мог без труда выгадать момент и покончить с остервеневшим от ярости Сваном. Но его руку удерживала любовь к Халле. Как сможет она жить рядом с тем, кто собственноручно вогнал в ее отца локоть холодной стали? Как сможет простить смерть любимого родителя? «Нет, нельзя…»
Щит был выбит из рук уставшего Лирсона ловким ударом, а затем сам его обладатель был опрокинут мощным ударом кулака. Поспешно вскочив, он увидел стремительно летящий к нему клинок…
Хьорн быстро пробил себе дорогу к главной цели – Фарну. Тот, размахивая своей огромной секирой, уже успел прикончить троих или четверых и теперь рванулся в сторону Робара, сдерживающего натиск целой группы врагов. Паладин бросился наперерез, успев в последний миг остановить смертоносный полет боевого топора, занесенного над головой будущего короля. Чудо – одноручный меч выдержал удар.
- Хочешь освободиться первым, Хьорн? Сбросить оковы лжебога? Давай, я помогу тебе! – все прежнее, что составляло сущность Фарна, исчезло: теперь он больше был похож на спятившего старика. Старика, который неплохо управлялся с секирой и хотел сделать из черепов почитателей Инноса винные чаши.
- Остановись! Неужели духи окончательно поработили твою душу? – Хьорн провел стремительную атаку, но противник с легкостью отразил все выпады и рассек воздух всего лишь в каком-то сантиметре от лица паладина.
Обезумевшие глаза Фарна на мгновение прояснились, но в следующий же миг он вновь насел на Хьорна, не давая тому возможности вновь перехватить инициативу.
Контратака.
Финт.
Уклонение.
Могучи были посланники высших сил, и ни один из них не мог одержать верх. Рядом с ними падали поверженные союзники: приятели, знакомые, друзья. Братья по крови.
Редели ряды нордмарцев, но победитель еще не определился – то рать Храппа усиливала натиск, то Робар громогласным кличем подбадривал воинов, и те с новыми силами бросались в бой. И неизвестно, чем бы закончилась эта резня – очевидно лишь, что грудами бездыханных тел, но внезапно окрестности пронзили звуки хрипящего боевого рога и нарастающий топот.
- Что за… - пробормотал Торв, пока уцелевший в сражении.
- Орки! – к полю боя, истошно крича, бежала одна из женщин клана. – Орки приближаются!
Мимолетного замешательства Свана хватило, чтобы ничего уже не соображающий от испуга и желания выжить Лирсон навылет проткнул его своим мечом. Отец Халлы, медленно оседая на землю, пытался удержаться на ногах, но рана оказалась смертельной. Его палач, совсем потеряв какую бы то ни было связь с реальностью, шатаясь побрел прочь, уставившись пустыми, лишенными выражения осмысленности, глазами.
Фарн, усмехнувшись, воззрился на Хьорна:
- Паладин! – хриплый смех огласил округу. – Герой Инноса! Духи подготовили тебе и твоим дружкам последний сюрприз! Если братья не могут одолеть вас во имя правого дела, пусть все здесь сгорит дотла! Мы недостойны жить! Мы все отступники и еретики! Пусть кровь смоет наши грехи! Пусть…
Сердце Хьорна сжалось от печали: горько было смотреть на бывшего друга и наставника, ныне пожираемого безумием. И в левой руке паладина, которую он воздел к небу, зажегся огонь. Огонь, который можно контролировать.
- Смотри! Смотри! – выкрикнул Хьорн не своим голосом. На какие-то мгновения его разум был отдан чему-то, чего простой человеческой мысли не постичь. Пламя все ярче разгоралось в длани Хьорна.
Мерцание сгустка словно приковало к себе взор Фарна. Мутная пелена, которой были затянуты его очи и разум, постепенно рассеивалась. Рассудок, с которым воин чуть не расстался насовсем, вступал в свои права. Фарн, поднял свою секиру вверх и громоподобным голосом приказал:
- Все ко входу! Сдержим их там! Скорее!
К нему присоединился и Робар:
- Волосатые твари собираются накрыть нас арбалетным огнем! Луки на складе, берите луки! Ну же!
И объединившееся, хотя и заметно приуменьшившееся, войско клана Волка, забыв об усталости и истощении, спешно приготовилось дать отпор настоящему врагу – оркам, окружившим деревню. Запели тетивы, сверкнули клинки и…

***​
​
- Хаген! Мы же договорились! – сердитый отец заглянул в комнатку, стены которой уже более часа впитывали в себя захватывающую историю, рассказываемую Горандом. В камине давно тлели лишь уголья, порождая на стенах пляшущие и кривляющиеся тени.
- Опять ты его заболтал, отец! Я же просил…
- Да-да, я помню, - виновато откликнулся Горанд. – Совсем чувство меры потерял на старости лет. Так что, - обратился он к Хагену, - шагом марш в…
- Но ты же не закончил! – заканючил мальчик. – Чем все закончилось? Они победили орков?
- Грон, - Горанд проницательно взглянул на сына. – Нет ли у нас еще пяти минут? Помнится, ты тоже не любил незаконченные истории.
- Папа! Еще совсем немного! – подключился Хаген.
- Ладно, - смягчился Грон, - так и быть, еще пять минут в вашем распоряжении. Но если опять обо всем позабудешь… - Хаген кивнул, с грустью покосившись на добротный отцовский ремень.
Грон, хлопнув дверью, вышел, а Горанд, максимально используя отведенное время, вкратце пересказал конец легенды:
- Да, внук, орки были разгромлены: они не выстояли против мужества клана Волка и отряда нордмарцев, прибывших из селения Молота, чтобы выяснить причины таинственной вспышки.
- А что же стало с Хьорном? И Фарном? Они помирились и отправились вместе рубить врагов?
- Увы, нет. Фарн пал в бою, защищая Робара от наседавших противников. Он искупил совершенные преступления ценой собственной жизни. Хьорн же выжил – и стал правой рукой Робара, главой ордена паладинов. Первым он принял в ряды воинов будущего короля своего друга Лирсона, чудом выжившего в бойне. Правда, его нашли в собственной постели с кинжалом в груди два дня спустя. Говорили, что это сделала Халла, узнав о том, кто убил ее отца. Любовь к родителю оказалась сильней любви к мужчине, - Горанд вздохнул. – Саму Халлу никто больше не видел. Что же до остальных – большинство, зализав раны и почтив память умерших, отправилось вслед за Робаром. А он, как известно, объединив воинов всех кланов, спустился с гор со своей армией и обрушил свет Инноса на головы орков, позже основав новое королевство – нашу Родину. За время завоеваний орден паладинов разрастался: к нему присоединялись те, кто сумел показать свою силу и доблесть. Главой его стал сам Робар, которому Хьорн уступил обременявшее лидерство. Однако стоит помнить, что в горах Нордмара до сих пор живут те, кто отказался присягать на верность Инносу. Они ревностно оберегают традиции и обычаи, воспевая предков и поклоняясь тем, кому считают нужным.
- Деда, дедушка.
- Ну?
- А что за зверя сразил Робар своим священным клинком?
- Это неизвестно никому. В летописях сказано, что его сотворил Белиар, но… Ясно одно: жители безоговорочно поверили Робару, даже не попросив доказательств, а значит, зверь был непростой. Впрочем, дело тут может быть и в том, что для нордмарского воина ложь недопустима.
- А меч? Отчего же Робар не призвал его силу себе на помощь?
- Согласно сохранившимся записям, простой смертный не мог распоряжаться им по своей воле. Иннос не желал спалить своих будущих последователей, а потому не разрешил Робару обратить мощь своего оружия против сторонников Храппа.
Хаген минуту обдумывал услышанное, и Горанд забеспокоился:
- Зря я, наверное, выбрал эту историю, рановато тебе еще, не понял…
- Нет, - удивительно умные глаза ребенка были устремлены на архивариуса. – Я все понял. Только вот…
- Что?
- Папа говорил, что все воины без раздумий пошли с Робаром убивать орков во имя Инноса.
- Да, летопись гласит именно так. Но хроники ордена паладинов и предания нордмарцев преподносят события тех дней в совершенно ином свете. И мне они кажутся более правдивыми, поэтому я пересказал именно их.
- Хорошо. Надо будет сказать папе…
- Необязательно рассказывать об этом вообще кому-либо. Просто сохрани в своем сердце то, что услышал здесь сегодня. Помни героев, которые сражались, чтоб ты мог жить. И самое главное, - старик сделал паузу, заостряя внимание внука, - знай, что каждый может совершать ошибки, но вера, дружба и самопожертвование способны развеять их последствия.
- Я запомню, - тихо промолвил малыш, слезая с коленей Горанда и направляясь к двери. – Но постараюсь вообще не позволять себе совершать ошибок. Особенно тех, что могут причинить боль другим людям…

***​
​
- Лорд Хаген! Орки прорвали оборону у восточных ворот! Паладинам не выстоять! Командуйте! Сделайте хоть что-нибудь!
Командор стоял, опершись на стол и устало склонив голову.
- Контратака? Отступление? Лорд Хаген!
- Где же я просчитался? – Хаген поднял голову. Его лицо выражало безмерную усталость и безразличие. – Когда допустил ошибку? Не знаю, не могу понять, - главнокомандующий во внезапном порыве злости и обиды стукнул кулаком по дубовому столу.
- Лорд…

- Но самое главное, - не слушая, продолжал паладин, - почему в моей душе не осталось места искренней вере, бескорыстной дружбе и преданности, состраданию? Когда я успел растерять все это? Горанд, мудрый старик… Ты был прав, а я… я потерял все. Теперь мою ошибку не исправить. – Хаген опустил забрало шлема и взял в руки стоящий рядом двуручный рудный меч. – Я искуплю долг кровью, как это некогда сделал Фарн. К воротам, - приказал он гонцу, - передай, что мы будем стоять до последнего!

 

Мракорис

Автор: argonatika

Спойлер

Меня зовут Рруса, что в переводе с нашего языка означает «Охотница». Но люди гораздо чаще называют меня «Проклятье богов». И я приложила все усилия, чтобы получить это прозвище.
Даже самые сильные воины не рискуют заходить на мою территорию. Владельцы ферм, граничащих с моим лесом, боятся по ночам выходить из дома. Из мракорисов этого острова я сильнее всех ненавижу людское племя. И у меня есть на это веские причины…
Нет, я не родилась такой. Три года назад я была веселым и миролюбивым котенком. Тогда люди казались мне забавными и неуклюжими существами, не представляющими опасности. Но мама запрещала мне подходить к ним близко. Она говорила что люди – наши главные враги. Сейчас я знаю, что она была права. Но тогда мне казалось, что мама сильно преувеличивает. К счастью, я не осмелилась нарушить ее запрет и, наверное, поэтому еще жива.
Пока мы держались от врагов подальше, они сами пришли к нам. Пришли и нанесли ту рану, из-за которой я и стала «Проклятьем богов». И останусь им до последнего вздоха.
Я помню тот день. Ничто не предвещало беды. Был теплый, пасмурный вечер. Возможно, где-то ТАМ заходило солнце, но эту долину оно не освещало. Вообще, я не помню ни одного солнечного луча до падения неба. Хотя мракорисы не любят солнце, я все-равно чувствовала, что мне не хватает его тепла.
Как обычно я проснулась в нашей пещере и пошла на тренировочную охоту. Несмотря на то, что пока моей добычей были только мясные жуки, я очень серьезно готовилась к каждой тренировке, ведь когда-нибудь мне пришлось бы самой добывать себе еду. Вчерашние падальщики еще не успели перевариться, поэтому пока что голод не ощущался. Жизнь казалась прекрасной!
Когда луна уже поднялась в центр неба, я закончила тренировку и пошла домой. Старый людской монастырь, где мы поселились, казался самым спокойным и безопасным местом в долине. Хотя статуи орков, украшавшие стены монастыря, иногда заставляли меня задуматься над его происхождением.
Возможно, если бы я не встретила тогда моих друзей: глорхят Гррона и Грраба, то этот день стал бы последним в моей жизни. Но мне повезло: как все дети, мы легко заигрались и совсем забыли о времени.
Часа через два я почувствовала легкое бурчание в животе и, попрощавшись с друзьями, направилась к пещере. Метрах в ста от нее я остановилась. В воздухе угадывался странно знакомый запах. Запах человека.
Меня прожгло легкое беспокойство. У входа в монастырь я заметила две фигуры. Обменявшись парой слов, они ушли.
Я решила рассказать маме о странных пришельцах. Тогда я еще не знала, что ее уже нет.
Когда я вошла в пещеру, в нос мне ударил резкий запах свежей крови, и я испугалась по-настоящему. С легким подвыванием я побежала по длинному извилистому проходу. С каждым метром сердце билось все сильнее. Но когда я добежала до главной пещеры, оно замерло от ужаса.
Все вокруг было улито кровью, как после нападения стаи глорхов. А в углу лежала моя мама…
Яростный оскал навечно застыл на ее морде, из спины торчало несколько стрел, а потухшие глаза, казалось, еще пронзали врагов испепеляющим взглядом. Но даже после смерти она осталась прекрасной…
Покачиваясь от внезапно навалившейся слабости и голода, я перевела взгляд на ту часть пещеры, которая играла роль моей комнаты. Дверь, настоящая деревянная дверь, предмет моей гордости, была сорвана и валялась здесь же, на земле. Ящики, которые люди называют смешным словом «сундук», были открыты и перевернуты. Все красивые, но на мой взгляд совершенно бесполезные вещи, которые находились в них, пропали. Все… даже тот голубой камушек, который мама подарила мне, когда я родилась.
Я медленно вышла из пещеры. Люди думают, что мы не умеем плакать, но часто они сами становятся причиной наших слез. Мне казалось, что все это страшный сон и скоро я проснусь. Но пробуждение так и не наступило…
В эту ночь я превратилась из котенка во взрослого, самостоятельного мракориса. В эту ночь я впервые покинула родные стены монастыря. И в эту же ночь я узнала вкус человеческой крови.
Тот бедолага, которому не повезло попасться мне на глаза, не представлял серьезной опасности, так как был вооружен лишь палкой с железкой на конце. Он шел через лес к какой-то крепости с высокими башнями… и не дошел.
Нет… я не чувствовала угрызений совести. Этот человек был всего лишь первым в ряду моих жертв. Моим новым домом стал небольшой лес возле крепости, а ее обитатели играли роль моего обеда.
Так прошел месяц. А потом упало небо…
Я помню эту ночь. И я помню звезды, внезапно оказавшиеся так близко. И людей… Много людей… Они бежали к выходу из долины. Я хотела напасть на них, но меня остановил здравый смысл. Интуиция подсказала мне, что убийца моей мамы скорее всего покинул долину. Мне пришлось уходить вслед за людьми.
Я помню мои впечатления от просторного острова, который люди называют «Каринис». Я помню косые взгляды местных мракорисов и долгую битву за место под солнцем. И в итоге, мне удалось отвоевать себе часть леса с достаточно оживленной дорогой в середине. Но, благодаря моим усилиям, вскоре люди перестали ей пользоваться.
И, конечно, я никогда не забуду ту ночь, когда наконец утолила свою жажду мести. Люди крайне редко заходили на мою территорию, и поэтому от меня не мог ускользнуть запах человека, нарушивший однородность ночной свежести. Скоро я увидела Его. Да, Он часто являлся мне в кошмарах, мучивших меня после смерти мамы. Его голос постоянно мерещился мне в полуночном молчании леса. Я почувствовала, что Он не просто пришел в мой лес. Он искал меня…
Вряд ли этот человек успел понять что произошло. Хотя я постаралась взглянуть ему в глаза прежде чем порвать на куски. Да… я помню эти расширенные от ужаса зрачки, этот меч, который Он пытался вонзить мне в шею. Помню… Но Он ничего не смог предпринять против зверя, который выскочил из засады и вцепился ему в горло…
Моя месть свершилась, но боль не утихла. Я продолжаю рвать глотки тех, кто по неосторожности заходит в мой лес. Люди продолжают содрогаться при упоминании обо мне. Но, к сожалению, они уже никогда не узнают, кому они обязаны появлением «Проклятья богов»…

 

Изменено 29 июля, 201411 г. пользователем Absolut

Охотник

Автор: argonatika

Спойлер

Раннее утро. Солнце только-только показалось над горизонтом и медленно поднималось все выше, окрашивая пустынные улочки Хориниса в нежно-розовый цвет. Источая тяжелый запах спирта, расползались по своим лачугам после бурной ночи в «Красном фонаре» помятые обитатели Портового квартала. На Храмовую площадь уже начали подтягиваться первые желающие послушать ежедневную проповедь о богах. Город просыпался.
Верхний квартал не отставал от Хориниса. На улице уже появились сонные торговцы и горожане. И одна из таких ранних пташек – мужчина средних лет по имени Рудольф – отправилась в Нижний квартал, чтобы навестить своего старого друга – одного из пяти мастеров Хориниса…
Боспер уже проснулся и как раз думал, как бы провести день, когда в «Смертоносную стрелу» ввалился Рудольф:
- Эй, Боспер! Давно не виделись! Как поживаешь?
- Рудольф?! Я уже начал думать, что после переезда в Верхний квартал ты забыл обо мне!
- Да за кого ты меня принимаешь! – Рудольф рухнул в кресло. – Слышал, ты жениться решил?
- Верно слышал. На следующей неделе свадьба.
- А я это давно тебе советовал! Мы с Линдой уже двадцать лет вместе, а ты только сейчас… На ком кстати? На Марии?
- А больше и не на ком. Все нормальные девушки либо заняты, либо работают в «Красном фонаре».
Старые друзья расхохотались.
- А ты-то как?
- Отлично! Слушай, а тебе ученик не нужен?
- Ученик? – Боспер задумался. – Да не помешал бы. А ты что, знаешь кого-нибудь?
- Уже пятнадцать лет, - Рудольф рассмеялся. – Сынка моего помнишь? В нем недавно открылся охотничий талант. Уже всех крыс в доме перестрелял – теперь просится к тебе в ученики. Возьмешь?
Боспер с сомнением посмотрел на Рудольфа:
- Барток? Ты уверен, что он не кинется в город от первого волка?
Рудольф нахмурился:
- Ты хочешь сказать, что мой сын – трус?
- Нет, нет! Шуток не понимаешь? Веди его сюда – посмотрим, на что он годится…
Через десять минут перед Боспером стоял юноша с самодельным луком на плече.
- Значит, хочешь стать охотником?
Барток с готовностью кивнул.
- Стрелять умеешь?
Снова кивок.
- Ну… тогда попробуй попасть с порога в… ну, допустим, в пасть этого волка, - Боспер указал на волчью голову, которая висела на противоположной стене.
Барток снял с плеча кривоватый лук и прицелился. Приблизительно минуту он искал нужное положение и, наконец, выстрелил. Стрела вошла в пасть под легким углом, пробила голову насквозь и застряла в стене.
Боспер долго рассматривал испорченный трофей и, наконец, произнес:
- Неплохо… но слишком долго целишься. За это время тебя успеют трижды загрызть. Хотя… способности у тебя есть, а это главное. Остальное появится со временем. Я согласен тебя учить.

***
- Ну кто так меч держит! – Боспер вынул свое оружие. – Барток, показываю последний раз.
Ученик скучающе посмотрел на меч и прямо спросил:
- Боспер! Я же охотник, зачем мне знать, как держать эту железку?
- Вот, значит, как ты заговорил! Во-первых, ты еще не охотник, ты только учишься. А во-вторых, охотник без меча – труп. Зажмет тебя мракорис в угол, как ты от него луком отобьешься?
- Эти тренировки, тренировки… - Барток не слушал наставника. – Я уже год учусь у тебя, и ни разу не был на настоящей охоте! Мне надоело кромсать деревянные чучела! Я хочу убить настоящего волка, а не его шкуру!
Боспер подавил смех и сказал:
- Хочешь на настоящую охоту? Хорошо, пошли. Я с удовольствием посмотрю, сколько ты продержишься…
Лес встретил охотников приветливым шумом листьев и пением птиц. Боспер остановился:
- Ты хочешь себя проверить? Вперед! Я буду ждать тебя здесь.
- Ждать? Разве ты не пойдешь со мной?
- А почему я должен идти? Если ты хочешь стать хорошим охотником, первое, что ты должен сделать, это научиться полагаться только на себя. А теперь иди и постарайся не умереть.
К такому повороту событий Барток готов не был, но и ударить в грязь лицом ему не хотелось. Он медленно пошел вглубь леса, держа лук в руках, и прислушиваясь к каждому шороху.
В ближайшем же овраге Бартока поджидала небольшая стайка волков. К счастью для охотника, он заметил их раньше, чем они его. Пока волки пытались определить источник человеческого запаха, Барток успел выпустить две стрелы, и обе попали в цель. Еще двух волков он успел подстрелить, пока они бежали к потенциальной добыче. Но последний волк был уже слишком близко для выстрела, и Барток понял, что настало время меча. Он попытался вынуть оружие, но руки тряслись от волнения и все никак не могли ухватиться за рукоять. В голове промелькнула мысль, что, возможно, Боспер был прав, когда говорил, что охотник без меча – труп, но уже было поздно. Разъяренный волк сбил охотника с ног и приготовился перегрызть ему горло. Барток в ужасе закрыл глаза и уже приготовился к встрече с Инносом, когда услышал тонкий свист, визг волка и… тишину. Парень осмелился открыть глаза и оглядеться. Волк неподвижно лежал у него на груди: из его шеи торчала стрела. Рядом с легкой улыбкой стоял Боспер:
- Ничего не хочешь мне сказать?
- Да… ты был прав. Я еще не готов к настоящей охоте. Пойду лучше, потренируюсь с мечом…

***
Полдень. Солнце нещадно палит. Самое подходящее время для шершней… и еще охотников, которые сдают экзамен. Потому что именно в это время суток мракорисы крепче всего спят в самых темных и прохладных уголках леса.
Барток понимал, что задание не из простых. Но он хотел стать профессионалом. И поэтому в этот момент он был не в безопасном городе, а в полном опасностей лесу и искал, куда вогнать стрелу мирно спящему в тенечке зверю. Наконец, Барток выстрелил. Стрела попала в цель, но вошла не так глубоко, как предполагал охотник.
«Так, главное не паниковать», - Барток выстрелил еще несколько раз, целясь в загривок еще не до конца проснувшегося мракориса. Хищник стал похож на подушечку для иголок, но стрелы не нанесли ему особого вреда, скорее разозлили. Барток бросил лук и выхватил короткий меч: противник подошел на опасно близкое расстояние. Мракорис с яростным рычанием взмахнул лапой, заставив охотника отпрыгнуть. К несчастью, Барток зацепился ногой за корень, и когти хищника прошлись по ноге. Парень стиснул зубы от боли и воткнул меч в глаз мракориса. Лес огласил страшный рев зверя. Хищник вертел головой, пытаясь определить причину боли и найти охотника, который уже отполз от мракориса на приличное расстояние и поднял лук. В конце концов, он все-таки увидел Бартока и приготовился к прыжку.
«Так, спокойно, не нервничать. Мышцы расслаблены… - Барток натянул тетиву. – Черт, как нога болит… Прицел… быстро… Тварь, прыгает!»
Мракорис действительно прыгнул. Огромный зверь стремительно надвигался, неся с собой гибель. Вдруг Барток понял, что эта картина ему знакома.
«Открытая пасть… Легкий угол… Присесть…»
Стрела вонзилась в пасть зверя и прошла через всю голову. К ногам торжествующего Бартока упал уже труп мракориса.

***
«Так, не двигайся. За твою шкуру Боспер отсыпет мне несколько монет», - Барток прицелился и выстрелил в волка, который вел себя слишком неосторожно.
«Наверное, молодой», - Барток опустил лук и тихо выругался. В момент выстрела волк, вероятно, учуял крысу, сорвался с места и умчался в неизвестном направлении, стрела же исчезла в кустах. Барток потянулся за новой и замер. Он услышал странный звук, похожий на крик, рев и еще Белиар знает что. Парень никогда раньше не слышал ничего подобного, но интуиция подсказала ему, что вряд ли этот звук издавала овца.
Кусты зашевелились, и оттуда выскочил орк с торчащей из плеча стрелой. Прежде чем Барток сообразил кто это, он уже несся к воротам Хориниса, в ужасе прислушиваясь к приближающемуся рычанию.
Пабло, ничего не подозревая, шел по улице, когда в него влетел молодой охотник.
- Орк!!! Т-там… там орк!!! Возле города настоящий орк!!! – Барток вцепился в стражника и со страхом посмотрел на ворота.
- Орк? Парень, ты что, пива перебрал?
- Какое пиво?! Там настоящий орк!
- Орк? – Пабло огляделся. Горожане начали нервно перешептываться. – Парень, хватит орать на всю улицу. Не надо пугать людей… Боспер! Это ведь твой ученик? Вот и разбирайся с ним!
Боспер затащил Бартока в лавку и злобно посмотрел на него. Ученик выглядел так, словно увидел привидение, но поверить в появление орков возле города Боспер не мог.
- Барток! Что за балаган ты устроил? Какой может быть орк возле Хориниса?
- Но я его видел своими глазами!
- Хватит! Ты принес мне шкуры?
- Какие шкуры?
- Волчьи, какие же еще! Или тебе помешал твой воображаемый орк?
- Но он…
- Хватит!!! Ты забыл? Мне нужны три волчьи шкуры. Сегодня! Иди и убей уже этих несчастных волков, или я начну думать, что зря учил тебя столько лет.
- Нет! Я больше и шагу не сделаю за стены Хориниса. Мне еще дорога жизнь!
- Ты – охотник, а охотник не может все время сидеть в городе.
- Но ты же сидишь! – Барток замер, пораженный своей наглостью, но было уже поздно. Боспер резко выпрямился и стальным голосом произнес:
- Так, значит? Хорошо. Не хочешь выходить из города – не выходи. Но с этого момента я запрещаю тебе переступать порог моей лавки. Ты больше не мой ученик.
- Ну и отлично! – Барток быстрым шагом вышел из «Смертоносной стрелы» и направился к Рыночной площади. Больше всего сейчас он хотел выпить.

***
Барток не знал этого человека. Он появился в Хоринисе совсем недавно, но уже успел поставить город с ног на голову. Торговец Кантор внезапно оказался за решеткой, в Портовом квартале завязалось несколько драк по вине незнакомца, и даже Валентино накатал на него жалобу лорду Андре. И сейчас этот человек предлагал Бартоку сходить с ним на охоту. Парню очень не хотелось выходить из-за безопасных стен Хориниса, тем более с малознакомым подозрительным типом, но последние деньги кончились накануне вечером, и поэтому Барток решил рискнуть.
Лес не выглядел особо гостеприимно, к тому же начало темнеть, и эта затея нравилась Бартоку все меньше и меньше.
«Ладно, убьем несколько волков и вернемся в город», - Барток прострелил слишком любопытного шершня и направился вглубь леса. За ближайшим поворотом охотники наткнулись на небольшую стаю волков, которые даже не проявили особого интереса к незваным гостям. Но когда трое из них свалились с простреленными головами, зверям пришлось обратить внимание на охотников. Но это их не спасло: вскоре шесть волчьих шкур уже были в руках у незнакомца.
- Ты получил шкуры. Давай возвращаться в город, - Барток нервно огляделся.
- А… может, еще немного углубимся в лес?
- Зачем?
- Просто интересно. Может, еще кого-нибудь встретим.
«Ага, орка», - промелькнуло в голове Бартока.
- Я тебе на десять монет больше заплачу.
- Ну, если только… На двадцать!
- Договорились. Пошли.
Барток медленно двинулся вперед, прислушиваясь к звукам леса. Вскоре он услышал странное рычание и замер на месте. В кустах светились чьи-то глаза…
Через секунду Барток смог совладать со страхом:
- Это… кажется… мра…
Оглушительное рычание оборвало слова охотника, и из кустов вылетел мракорис во всей своей красе.
Барток с облегчением выдохнул и сдернул с плеча лук. Пока Безымянный медленно отползал в сторону города, его напарник уже целился в пасть голодного зверя. Тетива взвизгнула, и мракорис, хрипя, упал на землю.
- Учись, - Барток победно улыбнулся и двинулся вперед, забыв об осторожности.
- Учача!!! – прогремело чуть правее Бартока, и парень рванул в сторону.
«Неужели все-таки…» - додумать он не успел. Огромный топор сбил охотника с ног и взлетел над его головой для последнего удара…

***

Боспер в изумлении смотрел на окровавленного и увешанного шкурами Безымянного.
- Не знал, что волки умеют так сильно кусаться…
- А это и не волки, - Безымянный скинул шкуры на прилавок. – Мы встретили орка.
- Орка?! Здесь?! Неужели Барток был прав… К слову, где он?
Безымянный ненадолго замялся и, наконец, произнес:
- Барток мертв. Орк убил его.
Боспер медленно опустился на стул. За три года он успел привязаться к ученику. Откуда-то издалека донеслось:
-… учеником?
Боспер очнулся:
- Что?
- Теперь я могу стать твоим учеником? – повторил Безымянный.
- Да… можешь, можешь! – Боспер почувствовал, что этот человек начал раздражать его.
- И… что мне теперь делать?
- Ничего.
- То есть?
- Ни-че-го! Иди уже отсюда! – Боспер вытолкнул новоиспеченного ученика из «Смертоносной стрелы».

***

Боспер медленно брел по лесу, всматриваясь в темноту. На душе скребли кошки.
«Это я виноват, - с горечью подумал охотник. – Если бы я сразу поверил Бартоку…»
Деревья расступились, и Боспер вышел на небольшую поляну. Его взору предстала страшная картина: смятая трава, лужи крови и… мертвый орк.
Боспер в недоумении склонился над трупом, рассматривая повреждения. Вдруг из кустов донесся неуверенный голос:
- Боспер?
Охотник вздрогнул и повернулся:
- Барток? Что здесь произошло? Тот парень сказал, что ты мертв! Как…
- Тот парень? – Барток усмехнулся. - Когда он увидел орка, сразу побежал к городу, оставив меня один на один с этим монстром. Как итог, сломанная нога и десяток порезов, но это я еще легко отделался.
- Как… ты убил орка?
- У меня был хороший учитель, - Барток слегка улыбнулся. – Но все-равно эта горилла испортила мне лук… да и меч тоже. Боспер! – Барток протянул учителю черную шкуру. – Я нашел это у орка… Можно я снова стану твоим учеником?
- Это же… это же шкура варга! Она еще дороже, чем шкура мракориса! – Боспер посмотрел на парня. – Но я уже взял ученика. Хотя… Он повел себя как трус, а охотник не может быть трусом. Я отправлю его к Хараду: в кузнице от него будет больше пользы. А ты… Ты принят! Встать можешь?
Барток отрицательно помотал головой.
- Ничего. Опирайся на меня… Пошли к Ватрасу, он исцелит тебя.

 

Изменено 29 июля, 201411 г. пользователем Absolut

Долг

Автор: Дикарь

Спойлер

Денёк выдался пасмурный. Впрочем, в Долине Рудников нечасто бывало по-другому. К её поверхности и в ясные дни солнечные лучи пробивались уже размытыми и потускневшими. Изрядную часть их силы по пути похищала мутная пелена Барьера: даже небесному огню, зажжённому Инносом, нелегко бывало пробиться сквозь магический купол, накрывавший долину.

Впрочем, для обитателей Старого лагеря такая погода давно стала привычной. Дождя нет — и хвала богам. Свободные от работы в шахте рудокопы лениво копошились возле своих убогих лачуг, с озабоченным видом бегали с какими-то важными поручениями деловитые призраки, важно расхаживали закованные в броню стражники. Особенно много их было во Внутреннем кольце, то есть, попросту говоря, в замке, где обитали маги Огня и хозяева лагеря — рудные бароны во главе с Гомезом.

Один из стражников, здоровенный, почти налысо выбритый детина в тяжёлых гвардейских доспехах с кованым нагрудником в виде оскаленной клыкастой морды, направился вразвалку к жилищу магов. Двое служителей Инноса в длинных красных мантиях как раз стояли у стены и о чём-то оживлённо беседовали. Не дойдя нескольких шагов, стражник остановился и почтительно прокашлялся.

— Чего тебе? — с явственной ноткой пренебрежения бросил один из магов, худощавый человек с длинным унылым лицом.

— Мне бы это... в вере укрепиться, отец мой, — неприятным надтреснутым голосом отозвался стражник. — Сомнения, язви их, заедают...

— Потом, любезный. Приходи позже. Не видишь, у нас важный разговор, — попытался отмахнуться от него маг.

Но его собеседник — круглолицый человек с аккуратной бородкой и чёрными с лёгкой проседью волосами — придерживался иного мнения.

— Погоди, Торрез, — остановил он первого мага. — Интересно же, какие это такие сомнения сумели пробиться в душу нашего дорогого Катэра. Очевидно, они необычайно ядовитые, раз смогли просочиться сквозь покрывающую её коросту. Негоже оставлять человека наедине с такой бедой, — проговорил он с насмешкой в голосе.

— Спасибо, почтенный Рамирез, — смиренно склонил узколобую голову Катэр. — Вот сразу видно, что вы человек с понятием, настоящий служитель Инноса...

— Ты на что это намекаешь, а? — неприятно сощурился Торрез. — Хочешь сказать, что я не настоящий, что ли?

— Нет-нет, как вы могли подумать! — замахал волосатыми ручищами стражник. — Я потому и решил... это... к вам обратиться, что шибко уважаю вашу мудрость.

Родригез хмыкнул. Торрез вздохнул, но решил-таки сменить гнев на милость.

— Ладно, выкладывай, что там у тебя? — проворчал он.

— Да вот сомневаться я стал в справедливости Инноса... Знаю-знаю, великий это грех! Потому к вам и пришёл, — повёл свою речь стражник. — Вот скажите мне, ведь Иннос бог Порядка и Света, так?

— Истинно так, брат мой, — теребя бородку, чтобы не рассмеяться, кивнул Родригез.

— А если так, то, стало быть, ему угодно, чтоб во всём был порядок. Ну, чтоб, значит, каждый своё дело делал и в чужие не лез. Чтоб все обещания свои исполняли и долги возвращали вовремя, так ведь?

— Разумеется. Это любому младенцу известно, — с трудом сдерживая непрошенный зевок, подтвердил Торрез.

— Ага. А король, значит, Инносом поставлен, чтоб это... на земле порядок вершить. И всё что он делает — то от Инноса. Так я разумею?

— Ты делаешь успехи в богословии, друг мой! — не сдержавшись, фыркнул Родригез.

Тёмные глазки Катэра злобно сверкнули в ответ на насмешку, но он мгновенно вернул своему грубому лицу смиренный и простоватый вид.

— А раз так, то, выходит, не по закону Инноса меня на каторгу упекли, — заявил он.

— Ну-ка, ну-ка, поясни, каким образом ты пришёл к столь смелому умозаключению, — вовсю веселился Родригез.

Даже Торрез проявил признаки интереса, согнав с лица кислую мину. Трое стражников, о чём-то тихо переговаривавшихся неподалёку, заинтересовались устроенным Катэром представлением и осторожно, чтобы лишний раз не побеспокоить магов, подошли поближе.

— Ну как же! Я ведь чем раньше-то занимался? Подручным был у главаря Ночной гильдии Венгарда. Следил, чтоб воры куда не положено не лезли, шлюхи не ленились и не забывали гильдии долю отстёгивать, должники всегда чтоб золото возвращали в срок. В общем, глядел за порядком. Стало быть, исполнял волю Инноса, — важно ткнул пальцем в небо стражник. — А меня взяли, значит, за шиворот и в суд поволокли. А потом сюда с первым же попутным кораблём...

— Как ты можешь утверждать, будто эти грязные делишки могут быть угодны Инносу?! — грозно насупился Торрез.

— Погоди, брат мой, — вновь остановил его Родригез. — Это уже становится интересным... А скажи, достопочтенный Катэр, с чего ты взял, будто Иннос именно тебя избрал своим орудием для наведения порядка среди городских отбросов?

— А почему бы и не меня? Сам-то он, поди, на землю не приходит, чтоб самолично порядок навести. Вот кому-то и приходится...

— Иннос, как и его извечный враг Белиар, не может непосредственно вмешиваться в дела смертных, — раздражённо начал Торрез. — Однажды война богов уже едва не погубила всё живое в мире. И тогда Аданос взял с остальных богов слово, что они впредь не ступят на его землю и станут действовать через своих избранных. А как тебе должно быть известно, в Миртане избранным Инноса является ни кто иной, как Его Королевское Величество Робар Второй. Именно назначенные им судьи и наместники призваны вершить справедливость по воле Инноса, а вовсе не какой-то ночной разбойник вроде тебя. Это, надеюсь, ты уяснить в состоянии?

— Это я понимаю, оно конечно, — не стал спорить покладистый Катэр. — Мне другое невдомёк. Если венгардский судья тоже справляет волю Инноса, то почему он меня перед этим три раза за мзду отпускал? А когда у меня золота не оказалось, то за Барьер и сослал без лишних разговоров.

На бледном лице Тореза проступили багровые пятна гнева. Трое стражников, толпившихся уже за самыми спинами магов, довольно заухмылялись и заподмигивали Катэру. Не посрамил, мол, братву.

Торрез уже открыл рот для гневной отповеди, как Родригез положил ему на плечо ладонь.

— Ты посмотри! Похоже, сюда направляются. Нечасто они выходят из своей резиденции таким представительным составом, — проговорил он. — Только Бартоло и не хватает.

Торрез проследил за его взглядом и увидел четверых рудных баронов, которые во главе с самим Гомезом направлялись в их сторону. Но ничего сказать он не сумел, так как вместо слов издал лишь хриплое сипение, когда из его рассечённого горла веером хлынула кровь. А Родригез с изумлением уставился на острия двух мечей, внезапно выросших из его груди...

— Неплохо, — проворчал подошедший Гомез, мельком взглянув на лежащие у его ног тела магов.

— Теперь ворвёмся внутрь и прикончим остальных? — возбуждённо спросил Катэр.

— Хочешь превратиться в кучку пепла, придурок? — процедил сквозь зубы главарь Старого лагеря. — Оттащите тела за угол, а сами встаньте снаружи возле дверей и никого не впускайте. И тихо чтоб!

Гомез сделал знак остальным баронам и все они друг за другом вошли в обиталище служителей Инноса. Оказавшись внутри, Гомез молча кивнул Ворону на дверь в лабораторию, а затем поманил за собой Шрама и направился к лестнице. Арто остался неподалёку от входа.

Дамарок увлечённо смешивал что-то в больших колбах на алхимическом столе, его большеротое лицо выражало крайнюю сосредоточенность. Заслышав шум позади, он спокойно обернулся. Маги привыкли ничего не опасаться, ведь суеверие и страх перед служителями Инноса даже самых отпетых каторжников заставляли держаться с должным почтением.

В дверях, состроив постную мину, смиренно стоял рудный барон Ворон.

— Приветствую, сын мой! Чем обязан? — сухо промолвил маг.

— Зашёл попросить чего-нибудь от ломоты в костях, — пояснил барон. — Опять старая рана разболелась. Ну, та, что осталась мне в память о нашем восстании в день возведения Барьера. Покойный комендант замка так приложил мне по рёбрам своей булавой, что...

— Как же, помню. Я сам тебя лечил тогда, — прервал его тираду Дамарок. — У меня есть неплохое средство. Сейчас поищу.

Маг отбросил со лба непокорную прядь жёстких чёрных волос и склонился над стоящим в углу сундуком. Однако он едва успел поднять крышку, как длинный прямой меч, мигом оказавшийся в руке Ворона, обрушился на его затылок.

Гомез тем временем стоял перед Корристо, главой Круга Огня в Долине Рудников. Позади старого мага маячил Драго, лучший его ученик, обещавший с годами превзойти наставника.

— Мне нужен твой совет, отец мой... — начал было предводитель Старого лагеря.

— Да, ты вовремя. Я как раз хотел обсудить с тобой одно важное дело, — не слушая его, заявил Корристо. — Меня давно мучили сомнения относительно нашей переписки с внешним миром, которую доставляли твои люди. И недавно я уверился в своих сомнениях. Кто-то не только вскрывал наши письма, но и подменял их!

Гомез, согласно кивавший головой во время этой тирады, вскинул ладони в примиряющем жесте.

— Всё не совсем так, как тебе представляется, отец мой! Собственно, я пришёл как раз за тем, чтобы обсудить кое-что насчёт этого дела.

— Вот как? — приподнял седые брови Корристо.

— Только прошу, отошли прежде Драго. Может статься, что ты сам пожалеешь, что во время признания Шрама поблизости оказались чужие уши.

Драго сердито сжал губы.

— Но он мой ученик, я полностью ему доверяю...

— Конечно-конечно! Ты потом сам расскажешь ему всё, что сочтёшь нужным.

Корристо пожал плечами и кивнул Драго. Тот возмущённо фыркнул и направился к лестнице.

— Если понадоблюсь, то я буду в лаборатории, — бросил он через плечо.

Гомез проводил его рассеянным взглядом и вновь обратился к старому магу.

— Дело в том, почтенный Корристо, что мой старый товарищ, которого ты видишь перед собой, стал свидетелем и невольным участником этой истории с перепиской.

При этих словах Шрам ссутулил тяжёлые плечи и смущённо потёр рассекавший всё лицо старый рубец, из-за которого он и получил своё прозвище. Корристо нахмурился.

— Так в чём ты желаешь признаться, сын мой? — сурово спросил он.

— Я... Ну, это... — принялся мямлить Шрам, утупя взгляд в начертанную на полу пентаграмму.

— Говори же! — нетерпеливо притопнул ногой Корристо.

Старый маг так увлёкся представлением, что выпустил из поля зрения Гомеза. Тот, будто бы увлёкшись лежавшей на высокой подставке книгой, шагнул за спину Корристо.

Внезапно снизу, от основания лестницы, раздался какой-то полузадушенный вскрик, сразу же перешедший в хрип.

— Что там... — обернулся на шум Корристо и тут же рухнул на колени, получив сзади удар тяжёлой подставкой для книг.

— Держи его! — рявкнул Гомез.

Шрам, не медля ни мгновения, навалился на старика. А по каменным ступеням лестницы уже громко застучали окованные железом тяжёлые ботинки стражников. Все участники расправы во главе с Вороном и Арто ворвались на второй этаж и молча уставились на то, как Шрам с Гомезом выкручивают руки старому магу. Один из стражников сильно побледнел при виде этого зрелища, губы его мелко задрожали, а по щекам покатилась капля холодного пота. Похоже, до него только теперь дошло, что они натворили.

Корристо оказался не так прост. Вялый и как будто ещё не пришедший в себя, он неожиданно напрягся и вырвался из крепких баронских лап. Между скрюченным пальцами старика сверкнуло багровое магическое пламя. Но прицельно направить его он не успел. На голову старика обрушился огромный кулак Шрама, огненный шар вырвался на свободу и один из стражников с визгом покатился по лестнице, охваченный пламенем. Его дружки шарахнулись в стороны, даже и не пытаясь помочь бедолаге. Лишь Катэр дёрнулся в сторону лестнице, но остановился и в ужасе закрыл лицо руками.

— Что стоите? Вяжите его! — рыкнул Гомез.

Стражники навалились на старого мага, давая волю своему страху и злости, и вскоре он оказался спутан по рукам и ногам крепкими ремнями из кожи глорха. Подхватив Корристо с пола, они прижали его к стене. Разъярённый Гомез приблизил своё искаженное злобой лицо к спокойным глазам мага.

— Ну что, проклятый старикашка, вот и вышло твоё время. Ты больше не будешь путаться у меня под ногами, — насмешливо проговорил он.

— Об одном жалею — не успел вызвать огненный дождь... — прохрипел Корристо.

— Кто не успел, тот опоздал, — хмыкнул в ответ Гомез, усаживаясь на угодливо поданную кем-то из стражников скамейку. — Значит так, старик, разговор у нас с тобой будет такой: я задаю тебе два вопроса, ты на них честно отвечаешь, а потом мы тебя быстро и не очень больно убиваем. Иначе... Ну, ты понял.

Старый маг, крепко стиснутый ремнями и грубыми руками баронских подручных, промолчал. Только трудное дыхание с сипением вырывалось сквозь окровавленные губы.

— Итак, вопрос первый, — продолжал главарь Старого лагеря, приняв молчание Корристо за покорность. — Где шестой? Этот твой младший ученик... как, бишь, его?

— Мильтен, — с готовностью подсказал стоявший за гомезовым плечом Ворон.

— Да-да, Мильтен. Настырный парнишка. Как бы он не доставил нам неприятностей... Так где он? Куда ты его послал?

— Никуда я его не посылал. Сбежал без спросу, стервец, — с натугой усмехнулся разбитыми губами Корристо.

— Гомез, может, кинжал накалить? Или вон клещи лежат подходящие... — подал голос Арто.

— Успеется, — отмахнулся рудный барон. — Он, кажется, не врёт. Не врёшь, почтенный Корристо? Тогда, наверное, и на второй вопрос честно ответишь? А, старик, ответишь ведь? Скажи-ка, тебе известен способ разрушить Барьер? Нет, ты не подумай чего дурного, он меня пока более чем устраивает. Нам с парнями и здесь неплохо. Но мало ли, как оно там всё обернётся в будущем...

Гомез удивлённо умолк, оборвав себя на полуслове. Он вслушался в странные звуки, издаваемые Корристо. До барона не сразу дошло, что старый маг смеётся, а это само по себе с отбитыми усердной стражей рёбрами было не так-то легко.

— Чего ржёшь? Спятил с перепуга? — прогудел озадаченный таким поведением Шрам.

— Ты дурак, Гомез! Все вы идиоты. Тупые, как бараны Онара. Полорогие и кучерявые! — давясь смехом, хрипел Корристо. — Вы и власть-то столько лет удерживали только потому, что правите ещё большими баранами, чем вы сами!

— А можно ближе к делу? — поморщился Гомез, пытаясь отогнать вдруг заструившийся под сердцем холодок тревоги.

— Способ разрушить Барьер был. Я бы ни за что им не воспользовался, ибо королевское войско должно бесперебойно получать руду. Но он был. А теперь его нет. Ты только что сам, своими руками и дурацкими приказами лишил себя этой возможности. Чтобы уничтожить Барьер, нужны силы двенадцати магов. Двенадцати! А ты убил моих учеников... — голос старого мага снизился до хриплого шёпота, а потом вдруг поднялся и загремел, казалось, на весь замок, с гулом отдаваясь в ушах. — Именем Инноса я проклинаю тебя, всех твоих подручных и весь этот грязный лагерь! И проклятье моё настигнет всех вас очень скоро!

Выкрикнув эти страшные слова, Корристо плюнул в лицо рудного барона, перепачкав его кровью. Никто не успел заметить, когда Гомез оказался на ногах, но скамейка уже отлетела в сторону и великолепный меч барона, служивший предметом зависти для всей Долины Рудников, без труда прошил тяжёлую, усиленную магией ткань мантии Корристо и скрежетнул по каменной кладке за спиной уже мёртвого мага...

Спустились в тяжёлом молчании. Только внизу оживились — стражник, обожжённый заклинанием Корристо, оказался ещё жив.

— Томас, дружище! — воскликнул Катэр, падая возле него на колени. — Потерпи, всё будет хорошо... Парни, давайте отнесём его в казарму. Только нужно что-нибудь подложить.

Бароны равнодушно миновали суетившихся возле раненого товарища стражника и вышли наружу. Лишь Ворон обернулся в дверях.

— Эй, Катэр! Иди к Бартоло, скажи, что я велел выдать лечебных зелий, сколько потребуется. А потом передай Торусу, чтобы он задержал Мильтена, как только тот объявится. Думаю, Гомез захочет и его допросить.

— Да-да, спасибо! — радостно вскочил Катэр и, опередив важно шествовавших баронов, бросился к их резиденции.

А к Гомезу от ворот бежал какой-то призрак. Он был растрёпан, напуган и жадно хватал ртом воздух, задыхаясь от долгого бега. Шрам и Арто шагнули вперёд, закрывая собой предводителя, и одновременно схватились за рукояти мечей.

— Гомез! Гомез, беда! — выкрикнул призрак. — Старая шахта обрушилась!

Бароны застыли, как громом поражённые. Их главарь первым взял себя в руки. Отстранив Шрама, он вышел вперёд и схватил призрака за грудки.

— Как это могло произойти?

— Н-не знаю, — испуганно залепетал тот. — Всё затряслось, сверху посыпались камни, потом снизу хлынула вода. Я кинулся в штольню, а Дрейк зачем-то побежал в другую сторону... А как только я выскочил наружу, так грохнуло! Я обернулся, а штольни больше нет, только огромные глыбы...

— Больше никто не уцелел? — процедил барон.

— Внутри вряд ли. Кажется, снаружи были трое или четверо рудокопов... Сменные, наверное. А больше никто.

— Понятно, — заскрипел зубами Гомез и разжал побелевшие пальцы, выпуская уже прощавшегося с жизнью чёрного вестника. — Ворон, проследи, чтобы весь лагерь сегодня же узнал, что шахта рухнула из-за враждебных чар магов Огня. Они вступили в сговор с Новым лагерем. Мы покарали предателей, однако спасать погибших было уже поздно... Но прежде пошли кого-нибудь к шахте, пусть проверят.

— Сделаю, — кивнул Ворон, нервно теребивший щегольскую бородку.


***


Тем временем вдалеке от Старого лагеря, на едва приметной и заросшей дикими травами тропке стоял молодой маг Огня. Место ему не нравилось и, чего греха таить, вызывало оторопь. Мильтена (а это мог быть, разумеется, только он) не покидало чувство, что из-за расположенных кругом стоячих камней за ним неотрывно следит чей-то взгляд. Причём взгляд крайне неблагожелательный. Да ещё эта неугомонная птица, что рыдала мерзким голосом где-то в тёмно-зелёных кронах деревьев...

— Где же его Белиар носит? — проворчал Мильтен и, чтобы отвлечься от неприятных ощущений, принялся вновь прокручивать в голове недавний разговор с наставником.


— Учитель, но если способ разрушить Барьер был известен вам с самого начала, то почему вы этого до сих пор не сделали? — спросил он Корристо. — Или вы ждали, когда я выучусь и наберусь сил, раз уж для обряда нужны двенадцать магов? Или наш бывший...

— Ты ничего не понял, Мильтен. Дело вовсе не в этом. Да, я знал, как разрушить Барьер. И уж тем более об этом знал Ксардас. Собственно, наш с Дамароком и Родригезом отказ участвовать в обряде и послужил поводом для его ухода из Круга. Но, как ты уже знаешь, истинная причина крылась вовсе не в этом. Мы не раз спорили о допустимости применения запретных знаний для достижения благородных целей... Ксардас и сам не заметил, как тайные занятия некромантией изменили его. Он забыл о долге, стал думать только о себе и каких-то своих мутных целях.

— Но теперь нас снова двенадцать и мы можем уничтожить Барьер! Можем вновь стать свободными!

— Свободными?! Под пятой орков? Мильтен, Мильтен, разве я этому тебя учил? Или мы маги Воды, для которых что люди, что орки — все равны перед лицом Аданоса? Будь у них возможность, они бы уже давно вырвались из долины, а заодно выпустили весь этот собранный здесь сброд. К счастью, заклинание Барьера создано нашим Кругом, а Сатурас, при всём его колоссальном опыте, мало что смыслит в огненной магии... Но ты-то! Пойми, для служителя Инноса свобода и личные желания — ничто, а долг — превыше всего. А наш долг сейчас заключается в том, чтобы на каторге была хоть какая-то видимость порядка и руда из Старой шахты бесперебойно поставлялась в королевские кузни.

— Она и так поставляется, но недавно присланные новые заключённые говорят, что орки наступают. Они уже заняли Варант, перерезали нордмарские перевалы и бесчинствуют на юге Миртаны. Может быть, от нескольких сильных магов в этой войне окажется больше проку, чем от кучи бесполезной руды?

— Ты способный ученик, Мильтен. Но пока чересчур молод и горяч. И ещё слишком мало знаешь, чтобы делать правильные выводы, — вздохнул Корристо.


Мильтен, упрямо сжав губы, молча развернулся и сбежал по лестнице. Продолжая злиться на учителя, он направился к воротам замка, чтобы выпустить пар в беседе с Диего. Старший призрак, с его неподражаемой иронией и несравненным умением слушать, всегда мог погасить смятение в душе юного мага и направить его мысли в более созидательное русло. Возле хижины Диего не оказалось, а стражники на воротах сказали, что он покинул лагерь пару часов назад.

Тогда Мильтен тоже вышел наружу. Он догадался, что Диего и двое их общих друзей — Горн и Лестер — по своему обыкновению решили встретиться в тайном местечке неподалёку. Никто другой не знал об этом укромном уголке в неприступных скалах, случайно обнаруженном Диего во время одной из охотничьих вылазок. Мильтен застал друзей где и ожидал, а состоявшаяся вслед за тем беседа и стала причиной его пребывания в этом неуютном месте возле стоячих камней, что окружали подземный склеп...

Мысли молодого мага оказались прерваны торопливыми шагами. Он обернулся навстречу показавшемуся на тропе крепкому парню в доспехах наёмника из Нового лагеря.

— Привет! — кивнул ему Мильтен. — Наш общий друг Лестер рассказал мне о тебе.

— Хм... Я-то ищу магический юнитор. Он должен быть где-то здесь. Но что служитель Инноса забыл в таком месте?

— Мне нужно кое-что добыть из этого склепа...


***


Гомез поднял тяжёлый золотой кубок, наполненный красным вином, и надолго приложился к нему, разом опорожнив более чем наполовину. Арто и Шрам у дальнего конца стола хлестали благородный напиток, словно это было дешёвое пойло из какой-нибудь придорожной корчмы, и негромко спорили о всякой чепухе. Ворон задумчиво водил пальцем по краю своего кубка, время от времени исподлобья бросая взгляды на Гомеза. К вину он не притронулся, да и приправленное травами жареное мясо, что стояло на блюде перед вторым человеком в лагере, понапрасну исходило пряным парком.

Пятый барон — Бартоло, исполнявший обязанности не то коменданта замка, не то эконома, — нервно крутил ус, переводя взгляд то на одного, то на другого предводителя. Потом не выдержал и, пробормотав что-то о необходимости проследить за работой в кладовых, торопливо покинул помещение, по дороге шикнув на баронских наложниц, сунувшихся было в дверь зала, где мрачно пировали их повелители.

Гомез допил вино, крепко стукнул кубком о столешницу и, перехватив взгляд Ворона, мрачно усмехнулся.

— Считаешь, что я поспешил с магами? — в лоб спросил он.

— А сам ты, конечно же, убеждён в обратном, — хмыкнул Ворон.

— Проклятый колдун пронюхал о наших с тобой шалостях с их перепиской. Мы и так слишком долго водили старика за нос. Даже странно, как это он раньше всё не узнал?

— Ну, ему же не было известно, что ты угодил на каторгу за подделку государственных бумаг. Канцелярию колонии я прибрал к рукам первым делом, как только мы начали наводить здесь свои порядки...

— Если бы не твои манипуляции с магическими печатями, то Корристо распознал бы мою писанину с одного взгляда, — покачал головой Гомез. — Кстати, я никогда не спрашивал у тебя, как бывший паладин оказался на каторге? Не, ну я ещё понимаю, как угораздило Ли и кое-кого из его дружков. Заговор против короны и всё такое... Но у тебя совсем другая история, верно?

— Ты прав, друг мой. Сия история печальна, романтична и достойна, по меньшей мере, баллады.

— А расскажи! — придвинулся ближе к столу Гомез и подпёр щёку кулаком.

— Время ли?

— Почему нет? К захвату Свободной шахты ещё нужно подготовиться, а для начала не помешает всё как следует обмозговать. Но этим мы займёмся с утра, сейчас у меня голова будто каменная.

— Ну, если вкратце, — сдался Ворон, — то я поплатился за любовь.

— Ого!

— Да-да, мой друг. Когда я был куда моложе, чем сейчас, и носил красивые доспехи королевского паладина, меня сжигали две страсти. Пламенная любовь к женщине и не менее горячая любовь к славе.

— Тщеславие, попросту говоря.

— Оно, окаянное, чего уж тут скрывать. Мы в это время рыскали по варантским пескам, которые потом один придворный бумагомарака, ни разу в жизни не покидавший окрестностей Венгарда, назвал «болотами». Но это были никакие не болота, а раскалённые солнцем и ежечасно грозящие смертью пески. Ослепительно белые, золотисто жёлтые, багровые в лучах заката. Сухие, набивающиеся под доспехи, в глаза и ноздри. С утонувшими в них тут и там развалинами, обточёнными ветром скалами и костями погибших чудовищ. Там за каждым барханом могли таиться недобитки войска Гелона и Люккора или просто какая-нибудь шайка кочевников с отравленными стрелами...

— Мои предки происходили из тех мест.

— По тебе заметно... Так вот, именно там я и встретил её. Свою любовь...

— Первую, так понимаю?

— Вторую. О первой я уже упоминал. Она терзала меня с младых ногтей. Мне всегда нестерпимо хотелось славы, богатства, признания со стороны народа, короля, боевых товарищей... богов, наконец. Я мечтал стать первым во всём, рвался в гущу битвы и вызывался на самые опасные задания.

— Придурок.

— Но моя новая страсть на время затмила прежнюю. Её звали Нита. Под её трогательной невинной внешностью таилась бездна тьмы. Она была хитрой, прожжённой варантской ведьмой. Лишь после я узнал, что она старше меня вдвое, а тогда убил бы всякого, кто не согласился бы с тем, что моя Нита — самый юный из цветков пустыни.

— Нет, не придурок. Круглый идиот.

— Я и не спорю, — согласился Ворон и ненадолго умолк, закуривая самокрутку из болотника. — Так вот, эта стерва быстренько меня охмурила, превратила в раба моей собственной страсти, а потом показала кое-что из своих колдовских штучек. Поверь, те мелочи, которым обучают паладинов, не идут с ними ни в какое сравнение!

— Верю.

— Эта хитрая дрянь без труда убедила молодого недоумка, что способна даровать мне не только неземное блаженство, но и то, чего я жаждал ничуть не меньше — могущество и славу. И я, представь себе...

— Что там ещё? — недовольно окликнул Гомез Бартоло, подававшего какие-то знаки из-за спины Ворона.

— Там Бладвин. Говорит, дело важное и очень срочное.

— Бладвин? Это ещё кто?

— Один полезный сукин сын. Ты сам принял его в стражники года два назад, — пояснил Ворон.

— Да? Не помню. Ладно, пусть войдёт.

Бладвин мгновенно вырос возле стола, словно прятался под одной из половиц. На его неприятной хитрой роже блуждала заискивающая улыбка.

— Чего тебе? — с трудом скрывая брезгливость, проворчал Гомез. Теперь он вспомнил этого типчика.

— Я подумал, что вы с Вороном захотите это узнать...

— Давай без предисловий, ага?

— Слушаюсь. Только что огненный маг Мильтен покинул лагерь.

— Что?! Почему Торус его не схватил? И как он вообще пробрался внутрь?

— Как пробрался, не знаю. А Торус его не задержал, потому что приказа не было.

— Какого демона?! Ворон?

— Катэр... Пришибу недоумка! Забыл передать приказ. Носится со своим обгорелым дружком, будто влюблённый юнец с девкой! — прорычал Ворон. — А как Мильтен попал в лагерь, и так понятно. У каждого из магов стражники нашли по рунному камню с заклинанием телепортации. Но оно действует только в одну сторону, поэтому за ворота Мильтен вышел пешком.

— Догнать! — ударил кулаком по столу Гомез.

Арто и Шрам, поняв, что дело не ладно, моментально сбросили похмельную расслабленность и подскочили к главарю в ожидании приказов.

— Догнать вряд ли получится, — подобострастно изогнулся Бладвин. — За воротами его ждал Диего, а лучше него долину никто не знает. А ведь мне этот ублюдок никогда не нравился! Мутный он какой-то, себе на уме. Уверен, что и Буллита именно Диего на тот свет спровадил, больше некому. Они всё время собачились.

— Ну, желающих прикончить этого припадочного и без Диего хватало, — проворчал Ворон. — Какое это сейчас имеет значение.

— Ты вот что, окрестности лагеря всё же прикажи прочесать, — принял решение Гомез. — Ворота закрыть, охрану усилить. Никого не впускать и не выпускать. О любом подозрительном шевелении докладывать немедленно. Ясно?

— Ясно. Само собой, — нестройным хором отозвались подручные главаря Старого лагеря.

Жить большинству из них, как и самому Гомезу, оставалось совсем недолго.


***


Несколько недель спустя Мильтен стоял под сводами величественного храма перед троицей старцев в долгополых мантиях высших магов Огня. Дело происходило в монастыре Инноса, за пределами бывшей каторги, давно уже не накрытой магическим куполом.

— Ты уверен в своём решении, сын мой? — вопросил Пирокар, старший из магов.

— Да. Как только узнал, что отряд лорда Гаронда направляется в Долину Рудников, то сразу же всё решил.

— Но ты устал, твои раны ещё до конца не зажили. Может быть, ещё немного отдохнёшь и наберёшься сил?

— Нет, мой долг сейчас — быть рядом с воинами Инноса. А долг для мага Огня превыше всего. Так говорил мой наставник.

— Мне кажется, ты всё ещё напрасно винишь себя в смерти Корристо и других братьев.

— Я действительно виноват, отец мой. Мне не следовало забывать о своём долге и уходить из лагеря в такой час. Ведь я сразу заподозрил неладное, как только увидел, что ваше письмо адресовано Ксардасу, покинувшему Круг много лет назад. Но вместо того, чтобы насторожиться и попытаться предотвратить злодеяние, я искал этот дурацкий юнитор! Больше всего мне хотелось разрушить Барьер и вырваться на свободу. О последствиях я не думал.

— И всё-таки ты слишком строг к себе, — покачал головой Пирокар.

— Оставь парня в покое, Пирокар, — подал голос ещё один маг — сухощавый человек с хищным крючконосым лицом. — Раз решил идти, то пусть идёт. Как знать, может, его ведёт сам Иннос.

— Наверное, ты прав, брат, — откликнулся старый маг и вновь поднял взгляд на Мильтена. — Благословляю тебя, сын мой. Да освятит Иннос твой путь!


О том, что случилось дальше, вам и самим отлично ведомо.

 

 

 

продолжение в рассказе "Измена"

Изменено 5 декабря, 201410 г. пользователем Absolut

Измена

Автор: Дикарь

Продолжение рассказа "Долг"

Спойлер

— Я уж думал, мне придётся сидеть в той дыре, пока орки не разнесут белиаров замок по камню! — проворчал Горн. — А у тебя тут неплохо, — обратился он к Мильтену, обведя взглядом помещение. Они находились в одной из комнат на нижнем этаже бывшей резиденции магов Огня, до потолка заставленной книжными полками.

— Раньше лучше было... при Корристо, — пожал плечами молодой маг. — Гомезовы свиньи перевернули здесь всё вверх дном. Я постарался навести порядок, но, сам видишь...

— Это смотря с чем сравнивать, — хмыкнул в ответ темнокожий здоровяк. — Слушай, а пожрать у тебя ничего нет? На ужин в темнице давали какую-то мутную водичку, а на завтрак за счёт лорда Гаронда я, благодаря вам двоим, могу не рассчитывать.

— Если хочешь, могу отвести тебя обратно, — ухмыльнулся в ответ третий собеседник — высокий жилистый человек с собранными в хвост русыми волосами.

— Не-ет, уж лучше я попощусь, — в тон ему отозвался Горн.

— Увы, замок в осаде, и с продовольствием у нас не густо. Боюсь показаться негостеприимным, но мне действительно нечем вас угостить, — развёл руками Мильтен. — Я захватил кое-какие припасы, когда уходил из монастыря, но счёл своим долгом отдать их раненым воинам.

— Этот охранник... Харольд, кажется?.. здорово поубавил мой походный запас, но всё же кое-что осталось, — вновь подал голос русоволосый. С этими словами он водрузил на стол увесистый мешок и принялся рыться в нём, нарочито неспешно доставая содержимое.

— О-о! — простонал Горн, когда на свет тусклого магического светильника была извлечена колбаса, а за ней — добрая краюха пшеничного хлеба, четверть круга овечьего сыра, несколько солёных и подвяленных рыбин, ещё какая-то снедь. — Может, у тебя и глоток шнапса найдётся?

— Ты имеешь в виду то старое доброе пойло, которое гнал старик Иеремия в Новом лагере?

— Ну да.

— Такое мутное, с противной жёлтой пеной и вонючее, как шкура дохлого гоблина?

— Ага, его.

— Извини, друг, этого божественного нектара у меня с собой нет.

— У-у... — приуныл Горн.

— Но, может быть, вот это как-то сможет искупить отсутствие твоего любимого напитка? — С этими словами русоволосый, имени которого друзья так и не узнали, выставил на стол пару пузатых бутылок с тёмно-красной жидкостью.

— Чтоб я сдох! — взревел Горн. — Красное монастырское?!

— Оно. Только не ори так, а то перебудишь всех орков вокруг замка, — засмеялся его безымянный приятель.

— Да демон с ними! Давайте, наконец, перекусим. А то урчание в моём брюхе разбудит волосатых тварей куда скорее, чем мой ослабший с голодухи голос. Мильтен, у тебя кружки есть?

Некоторое время все трое сосредоточенно жевали. Наконец, Горн выцедил в кружку остатки вина и с довольным видом откинулся назад, опершись спиной на книжную полку.

— Мильтен, чего приуныл? — благодушно спросил он.

Молодой маг поднял задумчивый взгляд от недопитой кружки.

— Нет, ничего. Просто снова вспомнил своего учителя, Дамарока, Драго и остальных... Не знаю, смирюсь ли я когда-нибудь с их нелепой гибелью, — ответил он. — И хоть Корристо всегда говорил, что злорадство грех, но всё же хорошо, что ты расправился с их убийцами, — добавил он, взглянув на Безымянного. — Они все мертвы, и это справедливо.

— Теперь да. Все, — непонятно ответил тот.

— Что значит «теперь»? — удивился Горн. — Мне рассказывали, что ты порубил в капусту и пожёг магией и баронов, и всех, кто пытался их защищать. Вот прямо здесь, на этом самом месте.

— Если быть точным, то здесь мне под руку подвернулись только несколько стражников. А баронов я прижал в их логове. Они, конечно, были крепкими ребятами, но я положил их всех прямо в пиршественном зале... Вернее, я счёл, что всех.

— Так кто-то из убийц выжил? — нахмурился Мильтен.

— Да. Ворон оказался жив, хотя я был уверен, что моё заклинание испекло его в собственных доспехах, как устрицу в раковине. Видно, у него имелся какой-то амулет на такой случай. И ещё Бладвина в тот раз не нашёл. Уполз в какую-то щель, мерзавец.

— Выходит, эти двое живы?

— Теперь уже нет, — ответил Безымянный, с нажимом произнеся слово «теперь». — Мы с ними повстречались далеко отсюда, в другой части острова. Среди болот, скрывающих руины одного древнего города. Мне вообще-то много нужно рассказать вам, парни.

Не особенно вдаваясь подробности, Безымянный поведал друзьям о неизвестной прежде области, открытой магами Воды на северо-востоке Хориниса. О том, как встретил там часть беглых каторжников во главе с Вороном. Бывший рудный барон отыскал вход в древнее подземелье и вознамерился вернуть себе власть при помощи укрывавшихся там древних сил. Рассказал о смерти Бладвина и своей последней схватке с Вороном, с тела которого он забрал магический клинок Коготь Белиара.

— И где теперь этот меч? — спросил Мильтен.

— Отдал Сатурасу. Он обещал разобраться, как подогнать его под мой рост при помощи какого-то магического действа. Меч, надо сказать, очень хорош — чёрная бронза, что крепче любой стали. Но веет от него чем-то злым и... нездешним. Аж мороз по коже.

— Слушай, а ты вообще уверен, что это был Ворон? — засомневался Горн. — Что-то многовато он умел и знал для простого заключённого, пусть и называвшего себя бароном. Все эти заклинания, магические артефакты, подземные склепы... Даже Гомез в такое место не сунулся бы. А уж на что был дерзкий сукин сын.

— Ничего удивительного, если знать прошлое Ворона, — покачал головой Мильтен.

— А что с его прошлым? — удивился Безымянный.

— Вообще-то прежде, до каторги, тот, кто был известен вам под этим прозвищем, состоял в Ордене паладинов. И происходил он из очень знатного, хоть и несколько подрастерявшего былой блеск рода.

— Откуда ты это знаешь?

— Корристо о чём-то таком догадывался, хоть и не знал наверняка, что Ворон — именно тот человек. До Барьера они лично не знали друг друга. А недавно я убедился, что учитель был прав, — отвечал Мильтен. — Когда мы пришли сюда с отрядом Гаронда, воины первым делом обыскали брошенный замок. Всё найденное оружие, припасы и другие пригодные к использованию вещи разделили между собой, а книги и свитки, какие им попались под руку, Гаронд приказал отдать мне. Среди прочего там оказался архив Минентальской каторги, в котором я отыскал и бумаги этого человека. На самом деле его звали Рихард, а не Ворон. Рихард Укара. И на каторгу он попал за измену королю. Это было давно, ещё до возведения Барьера.

— А что именно он наворотил, там не было написано? — полюбопытствовал Горн.

— Там — нет. А вот здесь, — с этими словами Мильтен потянулся к полке и достал с неё пухлую книжицу в сильно потёртой кожаной обложке, — написано. И это, и много что ещё.

— Что это такое? — спросил Безымянный.

— Дневник Ворона. Или, если хотите, его мемуары. Не желаете послушать?

— Конечно, — отозвался Горн. Он устроился поудобнее и умиротворённо сложил большие ладони на сыто округлившемся животе. — Ночь длинная, а в темнице я выдрыхся на неделю вперёд.

— Да, было бы любопытно послушать, — присоединился к здоровяку Безымянный.

— Хорошо, — кивнул Мильтен и зашелестел страницами. — Ну, тут он пишет о своём детстве и юности. Потом о том, как поступил на королевскую службу и всего через год с небольшим сам Робар IIпосвятил его в паладины за храбрость. Это не слишком интересно. Главное, что следует знать о нашем общем знакомом в те годы — так это то, что его родителей постоянно терзала зависть к более удачливым и богатым родичам, знаменитым на всю Миртану и обласканным королём. Наверное, именно поэтому будущий Ворон всю свою жизнь стремился любой ценой вскарабкаться наверх, прославиться, оказаться первым, даже ценой собственной или чужой жизни. И ведь у него почти получилось! Король заметил его смелость и сообразительность, многие вельможи обратили на него внимание и прочили ему славное будущее. Но вышло иначе...

— Это мы как раз знаем, — хохотнул Горн. — Но как же он на каторге очутился?

— О, это самое любопытное... Так, где это? — Мильтен перевернул несколько страниц. — Вот, слушайте:


«Война, открывшая передо мной столь блистательные возможности, поначалу складывалась для Миртаны не самым благоприятным образом. Варантцы превосходили нас числом, а королю приходилось держать значительные силы ещё и на севере. В Нордмаре, как всегда, было неспокойно. Кланы в любой момент были готовы взбунтоваться, забыв о своём родстве с миртанским королём и принесённых ему клятвах, а в предгорьях уже не раз появлялись передовые отряды орков, которых тогда никто ещё не воспринимал как особую угрозу.

Надобно вам знать, что Орден паладинов или, как его ещё называют, Орден Света, возглавляет сам Робар II, носящий, помимо королевского, ещё и титул Великого Магистра. В Ордене собран весь цвет миртанского воинства, ибо стать паладином считается высшей честью. Магистру подчиняются три генерала Ордена. В те времена, когда я был посвящён в члены этого почтенного сообщества, двое из них были молодыми, полными сил и высоких устремлений воинами. Звали их Ли и Хаген.

Первый из генералов происходил из простолюдинов, выбился благодаря своей невероятной храбрости, врождённому полководческому дару и удивительному везению. Не иначе, сам Иннос был на его стороне. Во всяком случае, поначалу. Но об этом я напишу в своё время. Сейчас отмечу лишь, что Робар взял с собой Ли в варантский поход, чтобы держать его перед глазами. Многие вельможи возмущались, что выскочка-простолюдин так возвысился, и нашёптывали про него королю всяческие гадости. Поэтому тот предпочитал не давать Ли чересчур большой самостоятельности.

Хаген же принадлежал к роду Зорнов — одному из знатнейших в Миртане и издревле враждовавшему с моими предками. Помимо хорошего происхождения, этого человека отличало редкое упорство, а также умение выждать время и ударить в самый подходящий момент. Именно его король направил в Нордмар, чтобы проследить за бесперебойными поставками магической руды из тамошних копей, а заодно лишний раз напомнить буйным кланам, кто хозяин в этой части мира.

В столице оставался третий генерал Ордена — престарелый Иоганнес цу Вильфрид. Ему в то время от роду было лет девяносто, и злые языки уверяли, что он до сих пор не рассыпался на отдельные кости лишь благодаря своему панцирю, который не снимал ни днём, ни ночью. Во всяком случае, на людях без брони он уж точно не появлялся. Однако ум старого паладина оставался ясным, а верность его могла поспорить в твёрдости с огромным двуручным мечом, что достался Иоганнесу от предков. Говорили, будто этот меч получил в награду за преданность ещё Лиудольф цу Вильфрид, знаменитый воитель и хронист, в незапамятные времена служивший королю Фалькварду II. Это, впрочем, к моему рассказу не относится. Важно лишь то, что старый Иоганнес был человеком, на которого король мог без опасения оставить Венгард на сколь угодно долгий срок.

Так подробно на личностях королевских полководцев я остановился для того, чтобы стало понятно, почему все славные победы достались Ли, в то время как более достойные генералы первую половину войны без особого толка сидели на месте — один в столице, а второй на ледяных перевалах Нордмара.

Когда вторгшиеся в пределы Миртаны варантцы были отброшены обратно в свои пески, сил у нас оставалось не так уж много. Слишком большие потери мы понесли, отстаивая рубежи королевства. Но войску, которым командовал сам король Робар II, удалось разрезать вражеские силы надвое. Большая часть их под началом Люкора откатилась на юг. А ударные силы варантцев, которыми командовал их полководец Гелон, оказались прижаты к южному побережью Миртаны. Остатки миртанского флота отрезали врагу снабжение по морю, а узкую полоску суши между морским заливом на востоке и неприступными горами на западе занимали наши войска. Оборонять этот перешеек король поручил генералу Ли, а сам собрал самую боеспособную часть войска и двинул её на Гелона.

Следует отметить, что под началом Ли были собраны не самые лучшие войска — не слишком умелые ополченцы из простолюдинов и наёмники, которые сохраняют верность лишь до тех пор, пока получают плату звонкой монетой. Паладинов с генералом оставалась лишь горстка. А с королём ушли отборные части — почти все маги Огня и паладины Ордена Света (в числе которых находился и ваш покорный слуга), рыцари из знатных родов и нордмарские воины...»


— А я тогда остался с Ли, хотя поначалу служил вместе с другими нордмарцами, — перебил Мильтена Горн.

— Почему ты не пошёл со своими? — удивился молодой маг.

— Потому что многие из них меня своим не считали. Видишь ли, хотя мой отец был чистокровным нордмарцем, и не последнего рода притом, но женился на невольнице с Южных островов. Умерла она молодой, так что я мать почти не помню. Но мне от неё досталась в наследство тёмная кожа, хотя нравом я уродился в отца. Мне с детства изрядно перепадало — мальчишки обзывали меня «южанским выродком» и «сыном рабыни». Дразнили сначала в открытую, а потом, когда я подрос и набрался сил, в основном за глаза. Но и после, даже когда многие молодые нордмарцы встали под знамёна короля Робара, никто из земляков особой любви ко мне не испытывал. Я частенько дрался с ними и, в конце концов, чтобы не попасть под полевой суд, попросил перевести меня в ополчение. Там кого только не было, так что я пришёлся ко двору. Ли меня сразу выделил и часто поручал ответственные задания. Он быстро понял, что на этого черномазого парня с большим топором всегда можно положиться.

— Погоди, — вмешался Безымянный, — Выходит, вы с Вороном воевали вместе? Может, ты знал его в те времена?

— Нет, знакомы мы не были. Я до сего дня и не подозревал, что он был в числе тех закованных в сверкающие доспехи заносчивых типов, которые смотрели на нордмарцев, как на невежественных дикарей, а на ополченцев — вообще как на скот, — покачал головой Горн. — Ли, а также паладины из его отряда — Орик и другие — оказались совсем другими людьми. Они не могли похвастаться древней родословной, что длиннее хвоста болотожора, но вояками были хоть куда. И к простым пехотинцам относились по-людски.

— Ясно. Мильтен, читай дальше.


«Мы смяли измотанные долгими боями и лишениями отряды Гелона, перебили их почти поголовно. Сам Гелон погиб в бою. Но и нам победа далась недёшево, так как враги, причинившие так много горя Миртанскому королевству, не очень-то рассчитывали на снисхождение и дрались отчаянно. Думаю, нет особой нужды говорить, что во время сражений я старался оказываться с самых опасных местах и проявлял чудеса храбрости, граничащей с безрассудством. Желание прославиться во что бы то ни стало заглушало во мне голос разума и осторожность.

Тем временем Люкор не раз делал попытки смять войско генерала Ли и прорваться на помощь Гелону. Однако все его нападения были успешно отбиты ополченцами и наёмниками, которые, как ни странно, при этом почти не несли потерь. Ли ухитрился завоевать доверие некоторых вождей пустынных кочевников, которые никогда не ощущали особого родства с остальными варантцами, и те вовремя предупреждали его о готовящемся наступлении. Тогда этот сын не то крестьянина, не то рудокопа так располагал свои войска, что в любом направлении враг натыкался на ливень стрел и железный строй наёмников.

После разгрома Гелона король опрометчиво бросил все силы на юг, надеясь одним ударом разгромить Люкора. Но всё вышло иначе — мы едва не остались в тех мёртвых песках. Дошло до того, что считавшиеся лучшими части королевского войска обратились если не в бегство, то, во всяком случае, в беспорядочное отступление. Лишь наткнувшись на сохранявшие прежний прядок части под командованием Ли, враги были вынуждены прекратить преследовать нас. Неожиданная стойкость этого набранного с бору по сосенке воинства позволила королю остановить отход, хотя бы отчасти восполнить потери и дождаться вызванного из Нордмара генерала Хагена. А когда подкрепления и обозы со свежими припасами подошли, Робар приказал выдвигаться в Варант всеми силами.

Соваться вглубь выжженной солнцем пустыни вслед за отступающими ордами Люкора было бы чистым безумием. Поэтому король избрал единственно верный в нашем положении образ действий. Он решил отрезать войска неприятеля от прибрежных городов, которые в основном располагаются в северо-восточной части Варанта. Именно через них Люкор получал провизию и подкрепление. В глубине страны крупных поселений нет, а на помощь кочевников, пасущих свои стада среди барханов и пересохших русел, он не мог особенно рассчитывать.

Здесь следует сделать небольшое отступление, чтобы пояснить, что представлял собой Варант в те времена. Страна эта, в которой соседствуют кричащая варварская роскошь и чудовищная нищета, пышность прибрежных городов, утопающих в пальмовых рощах, и необозримые пространства безжизненной пустыни, издревле населена была кочевыми племенами. Думаю, не ошибусь, если скажу, что за последние пару-тройку тысячелетий облик и образ жизни этих людей не претерпел каких-либо заметных изменений.

Однако они не были единственными обитателями страны. Когда-то очень давно в Варант с севера пришёл народ, родственный миртанцам. Эти люди принесли веру в Аданоса и построили первые города. Их древней столицей стал Мора-Сул, ныне являющий собой лишь тень былого величия. Теперь же основная жизнь сосредоточилась в расположенном севернее Бакареше и большом числе мелких городков и селений.

Несколько столетий спустя в Варант откуда-то с юга вторглись новые племена. Поначалу воинственные и горделивые, они со временем остепенились и слились с более ранними насельниками страны. Ещё во время войны, о которой я здесь повествую, между этими тремя группами жителей имелись очень заметные различия. Потомки северян, селившиеся в основном на побережьях, носили короткую одежду, не сильно отличавшуюся от миртанской. Они предпочитали прямые клинки кривым парным саблям. Имена их звучали совершенно иначе, нежели у потомков выходцев с юга. Если первых звали, скажем, Эрнандо, Мигель, Хосе, Диего, Санчо или Бернардо, то среди вторых скорее можно было встретить кого-нибудь по имени Тизгар, Касим, Нефар, Асам или Шакир. Что объединяло тех и других, так это презрительное отношение к кочевникам, которых они считали варварами и никогда не упускали случая надуть при заключении торговых сделок.

Значительная часть потомков северян как раз и составляла войско Гелона. Они полегли в боях на юге Миртаны. А охватившая впоследствии Варант волна религиозного фанатизма в значительной мере нивелировала различия в обычаях. Так что теперь, как я слышал, почти все варантцы предпочитают долгополые одежды и кривые сабли, которые отличают их от миртанцев.

Приятно осознавать, что у истоков этих изменений стоял и я — бывший паладин Рихард Укара, а ныне — рудный барон по прозвищу Ворон. Хотя бы таким образом, но я сумел оставить свой след в истории.

Однако в те времена я ещё не знал, что ждёт меня впереди. Под знамёнами короля мы двигались вдоль северного побережья Варанта, и вражеские селения одно за другим падали к нашим ногам.

Охранять пути в Миртану король оставил Хагена. Уж что-что, а стоять на месте и выжидать он всегда умел лучше всех прочих. Не зря же среди паладинов и простых воинов Хаген был известен под прозвищами «Медный Лоб» и «Торопыга». Впрочем, произносить их в полный голос мало кто решался.

Авангард Хагена выдвинулся в город под названием Браго, сам же он с основными силами укрепился севернее. Король свою часть войска повёл по берегу моря прямо на Бакареш, а генералу Ли поручил отражать набеги воинов Люкора с юга...»


— Сумасшедший был поход! Жара стояла нестерпимая, и всё время хотелось пить, — вновь подал голос Горн. — Мы выдвинулись от Браго к Бен Эраи, а потом едва не попали в засаду Люкора под Бен Салой. Это такой здоровенный храм южнее дороги на Бакареш. Варантцы превратили его в подобие крепости. Если бы кочевники не предупредили Ли о засаде, там бы нас и прихлопнули. А так мы отошли к северу, развернулись и смяли фланг люкорова войска. Они опять убрались в пустыню и засели где-то в оазисах, а мы без лишней спешки и особых потерь выбили их дружков из храма Бен Сала. После этого нам открылся прямой путь на городок с тем же названием — считай, предместье Бакареша.

— То есть, вы поспели к варантской столице раньше короля?

— Могли бы. Робар со своими паладинами в то время находился где-то между Лаго и Бакарешем. Но Ли пришлось остановиться и с частью войска спешно вернуться назад. Пришла весть, что Люкор осадил авангард Хагена в Браго, а тот, как обычно, не очень-то спешил на помощь — говорят, всё строил планы беспроигрышного удара. В общем, когда Хаген двинулся к Лаго, варантцы уже отступили под нашим натиском, оставив в дюнах под его стенами с полсотни убитых. А король тем временем как раз осадил Бакареш. Мильтен, что там об этом пишет старина Ворон?


«Стены Бакареша отличаются немалой высотой и прочностью. Поэтому, несмотря на постоянный обстрел из пушек и камнемётов с нашей стороны, сдаваться защитники города не помышляли. Они ждали, когда войско Люкора ударит из пустыни нам в спину.

С моря город блокировал королевский флот. Он изрядно поредел во время сражений в заливе и более ранних битв, а потому едва мог сдерживать натиск варантских пиратов с моря. Пару раз их корабли прорывались под покровом ночи в порт Бакареша и подвозили припасы. Но вскоре к нам подошли три новых галеона — «Милость Инноса», «Кап Дун» и «Эсмеральда». Построенные по приказу Робара на верфях Венгарда, под чутким надзором железного старца Иоганнеса цу Вильфрида, они были вооружены новейшими пушками, отлитыми из магической нордмарской меди. Эти орудия били на гораздо большее расстояние, и их можно было быстро охлаждать водой и уксусом, не опасаясь, что стволы треснут. Так что и скорострельность благодаря им повышалась втрое. После подхода галеонов остатки варантского флота потеряли несколько быстроходных судов и были вынуждены держаться на почтительном расстоянии. Да и защитникам Бакареша стало совсем невесело — теперь город простреливался насквозь.

Вскоре надежда бакарешцев на помощь со стороны Люкора тоже развеялась как туман. Их знаменитый полководец был наголову разбит Ли. В этой битве генерал применил какую-то очередную хитрость, услыхав о которой, многие наши знатные воины презрительно кривили губы. Они сочли такой способ ведения войны неблагородным. Правда, как вскоре стало известно, войско Ли, сражаясь с варантцами в их родной пустыне, несло потери меньшие, чем стоящие под стенами Бакареша королевские отряды. Даже у Хагена потери оказались значительнее — в основном от болезней и внезапных набегов мелких шаек варантцев. Тогда я впервые понял, что умом и хитростью можно добиться куда большего, чем отчаянной храбростью. Но применить этот глубокий вывод на деле мне довелось лишь в Долине Рудников...»


— Горн, а что это была за хитрость, которую применил Ли? — на этот раз чтение прервал Безымянный. — Я, помнится, читал что-то об этом. Так речь как будто шла о каких-то болотах...

— Да какие там болота! — отмахнулся Горн. — Просто зыбучие пески. Вообще, места там настолько гиблые, что туда и варантцы не суются. Только пара кочевников, которых Ли разве что на руках не носил, знали об этих зыбунах. Ли распустил слух, будто выступает в пустыню, чтобы прижать Люкора прямо в оазисе, куда тот отступал после своих вылазок. А потом мы словно бы заблудились, — усмехнулся темнокожий здоровяк. — Люкор, конечно, обрадовался и поспешил нас прикончить. А на деле вышло совсем иначе — его войско завязло в зыбунах, а мы засели на окрестных дюнах, которые кочевники называют барханами, и перестреляли варантцев как падальщиков. А тех, кто выбирался из зыбунов и лез на дюны, рубили на месте. Хотя дрались они как демоны... Люкор с остатками своих людей попытался вырваться, но Ли и это предусмотрел — поставил заслон, перекрыв отступление. Так что всех их взяли едва ли не голыми руками. Люкор был совсем сломлен. Кажется, он малость повредился в уме после такого разгрома и своего пленения.

— А война кончилась? — предположил Безымянный.

— В общем, да. Правда, мы едва не подохли от жажды, пока добирались до оазиса. Да и обратный путь к Бен Сала получился нелёгким. Ну а вскоре Бакареш сдался на милость короля Робара.

— Ворон как раз об этом и пишет, — сказал Мильтен.


«Узнав о разгроме Люкора, горожане утратили остатки воли к сопротивлению и открыли ворота перед королём Робаром, предварительно выторговав защиту от грабежей и погромов. Наши воины проявляли недовольство, но приказ был строг, а собранная с горожан дань хотя бы отчасти удовлетворила алчность большинства.

Люкор со многими другими пленными был сослан на остров Хоринис, где уже не первый год действовала каторга в Долине рудников. Король Робар расположился в древней резиденции правителей Варанта и принимал знать из Мора-Сула и других городов с дарами и заверениями в покорности. По Бакарешу ходили дозоры наших воинов, следившие за порядком. Горожане понемногу успокаивались и возвращались к повседневной жизни. Вновь зашумел и заблагоухал пряностями базар, а в порт стали заходить торговые корабли.

Пираты, воспользовавшись общей расслабленностью и ночной темнотой, попытались устроить налёт на порт, но их заметили и расстреляли из пушек. Предводителя этих разбойников и часть его людей схватили и бросили в темницу. Там они дожидались, когда их участь будет решена. Варант, как нам казалось, окончательно смирился с властью Миртаны.

Вот тогда-то и произошла встреча, круто изменившая всю мою жизнь. Однажды, отстояв ночной караул и отоспавшись, я без особой цели бродил по пыльным улочкам города. Иногда останавливался, чтобы поглазеть на местную жизнь, порой заглядывал в лавки, где торговали фруктами и пряностями, пёстрыми тканями и яркими коврами, драгоценными клинками и кольчугами, глиняной и серебряной посудой, жемчугом, табаком и ещё всякой всячиной.

Проходя мимо узкого переулка, я услышал какой-то крик. Словно кто-то звал на помощь. Разумеется, я схватился за меч и бросился в переулок. Благое решение действовать с умом ещё не взяло во мне верх над безрассудством. Впрочем, в тот раз всё обошлось благополучно. Я увидел двух миртанских воинов, которые прижали к стене женщину в варантских одеждах. Она отчаянно сопротивлялась, но воины были здоровенными парнями, а она — маленькой, тонкой и, как мне показалось, совсем юной, почти девочкой. Чёрные кудри разметались по плечам, а огромные глаза молили о помощи. Вид её так меня тронул, что я взревел раненым мракорисом и мигом расшвырял вояк по сторонам. Похоже, они не вдруг сообразили, что, собственно, произошло.

— Вы разве не слышали приказа короля не трогать местных жителей, проклятые висельники?! — зарычал я.

Они испуганно лепетали в ответ нечто невразумительное. Я приказал им убираться и передать своему начальству, что я назначил каждому из них по десять палок. Обещал проверить нынче же вечером. Понурые вояки поплелись восвояси, а я обратился к спасённой красавице:

— Кто ты, прелестное дитя?

— Нита, — скромно потупив взор, ответила она.

— Где ты живёшь? Позволь проводить тебя.

— Как скажете, господин рыцарь.

Так я узнал, где находится её дом, и стал искать любого предлога для очередной встречи. Свидания наши становились всё более частыми и вскоре переросли в нечто большее, нежели дружба. Мне нравилось в Ните всё. А особенно восхищала её уверенность в том, что меня ждёт великое будущее.

— Ты превзойдёшь всех воинов трёх королевств и прославишься в веках, — говорила она, безотрывно глядя на меня своими огромными колдовскими глазами. — Я знаю, мне дано видеть будущее. Верь своей Ните. Моя мать была прорицательницей, и мне передался её дар.

— Как скажешь, мой нежный цветок пустыни, — кротко отзывался я, хотя тогда ещё не верил в слова Ниты о её даре. Впрочем, я и сейчас сомневаюсь, что она могла видеть будущее. Но магическими способностями обладала, в чём я вскоре и убедился.

При каждой встрече Нита нашёптывала мне о том, что звание простого паладина меня недостойно. Что я сделаю свой род величайшим из великих. Что, вероятно, наши с ней потомки взойдут на престол Миртаны. А, может быть, и мне самому ещё доведётся водрузить на чело корону Робара. Ведь я самый прозорливый, храбрый, справедливый и так далее, и тому подобное. И я, молодой идиот, невольно начинал верить каждому её слову!

— Если будешь просто служить, как все, то никогда не добьёшься того, что тебе принадлежит по праву, — сказала она мне как-то раз после особенно горячей ночи. — Тебе нужны чудеса, чтобы возвыситься над остальными. Ведь они просто люди, каких тьма, а ты...

Далее последовало обычное перечисление моих несравненных достоинств, которое я с удовольствием выслушивал, откинувшись на груду расшитых варантскими узорами подушек. Слова Ниты тешили моё природное тщеславие, распаляя его с невиданной силой.

— Я не умею творить чудеса, ведь я не маг, — отвечал я своей возлюбленной. — Конечно, как и всякий паладин, могу зажечь магический свет, залечить небольшую рану или метнуть во врага огненный шар. Но разве это чудо?

— Для чудес у тебя есть Нита, — засмеялась она.

— О, да! — охотно подтвердил я. — Ты порой вытворяешь такое чудеса, что мне и в самом сладком сне ничего подобного не снилось.

— Нет, я говорю о других чудесах, — сказала она, прошептала что-то, и вдруг все подушки, вывернувшись из-под меня, вспорхнули к самому потолку.

— Ого! — удивился я.

— Это маленькое чудо, — рассмеялась Нита, и голос её звенел как колокольчик из серебра. — Нита знает и большие чудеса. Но она покажет их тебе потом, а то набегут ваши маги в красных одеждах. Они злые, не верь им.

Вскоре я увидел и «большие чудеса» Ниты. Как-то раз она отвела меня в заброшенное подземелье, о существовании которого никто из миртанцев даже не подозревал. И там я увидел такое... Нита вызывала толпы нежити и уничтожала их одним взмахом руки. Она создавала призраков и фантомов. Заставляла летать по воздуху тяжеленные камни и летала сама. Потом я перестал осознавать, что со мной происходит. Очнулся в порту, совершенно не помня, как там оказался. Да и подземелье то впоследствии не смог отыскать при всём старании. А потом мне стало не до того.

Очередное наше свидание выдалось коротким. После необычайно страстных утех я задремал, но Нита вскоре разбудила меня.

— Одевайся, — сказала она.

— Зачем? Ты прогоняешь меня?

— Нет. Нита идёт с тобой.

— Куда?

— Настала пора действовать. Ты должен стать тем, кем рождён.

Моё сердце забилось учащённо, я вскочил, принялся натягивать одежду и вооружаться. Как это смешно ни звучит теперь, я верил каждому её слову. Мне даже в голову не пришло хоть чуточку усомниться!

— Что нужно делать?

— Мы сейчас пойдём в тюрьму и освободим капитана, который напал на порт. Он и его люди откроют тебе дорогу к власти.

Не прошло и получаса, как я стоял перед дверью темницы, охраняемой парой стражников и заспанным магом.

— Чего желаете, уважаемый паладин? Если на пиратов поглазеть, то приходите утром. Ночью не положено.

— Да-да, конечно... — пробормотал я, разворачиваясь и доставая меч.

Маг умер первым, так и не успев ничего понять. Стражники едва успели схватиться за оружие, как я обрушил на них удары своего клинка. Оба рухнули замертво.

Услышав шум, из караулки выскочили ещё несколько человек. Я развернулся к ним, а Нита уже звенела снятыми с пояса убитого стражника ключами, отворяя темницу. Пираты вырвались на свободу, на ходу подхватили оружие мёртвых охранников и мы вместе обрушились на оставшуюся стражу...

Рассвет застал нас в песчаных холмах к югу от селения Бен Сала. Я только теперь начал осознавать, где нахожусь и что со мной недавно произошло. Разглядел освобождённых мной пиратов — рослого предводителя с хищным горбоносым лицом и пронзительным взглядом чёрных глаз, а также пятерых его людей — крепких, покрытых шрамами рубак.

Предводитель с наслаждением вдохнул прохладный утренний воздух, ещё не отравленный вездесущей песчаной пылью и громко расхохотался.

— Теперь им нас ни за что не догнать! — сказал он.

А Нита — моя Нита! — доверчиво прижималась к нему. Пират обнял её огромной ручищей и обернулся ко мне.

— Ну что, дурачок, удивлён? Что рот раззявил, ещё не очухался? Эта ведьма своё дело знает, кому угодно голову заморочит. Кроме меня, конечно. Правда, красавица?

— Да, мой повелитель, — промурлыкала Нита в ответ, и в её взгляде, направленном на разбойника, светилось обожание.

— Нита! — закричал я. — Что происходит?!

В ответ она лишь молча опустила ресницы.

— То, что должно, — снова расхохотался предводитель пиратов. — Или ты и вправду считал, что у вас любовь до гроба? Хоть представляешь, сколько у неё было таких как ты? Она же тебе в матери годится. А что выглядит молодо, так магия ещё и не на то способна.

— Нита, Нита! Что говорит этот человек? Ведь это неправда? Нет? — как безумный повторял я.

Она молчала.

Я рухнул на колени и пополз к ней, утопая в песке.

— Нита, уйдём отсюда! Ведь нам было так хорошо вместе! Ты ведь любишь меня, правда? — твердил я снова и снова.

— Заткнись и убирайся! — нахмурился пират. — Или, клянусь Белиаром, я разобью твою безмозглую голову.

Остальные разбойники глумливо заржали.

— Милый, может быть, возьмём его с собой? Не слишком ли ты жесток к тому, кто освободил тебя? — проворковала Нита.

Пират взглянул на неё с гневом и удивлением, грубо оттолкнул от себя.

— Не смей к ней прикасаться! — заорал я.

— Закрой пасть, — ответил он, даже не повернув головы.

— Но, Зубен... — вновь подала голос Нита.

— И ты заткнись, миртанская подстилка! — рявкнул он. — Тебе что, нравится быть шлюхой завоевателей? Или моё освобождение было только предлогом, чтобы спутаться с этим молокососом? — шипел негодяй, наклонившись к самому лицу моей возлюбленной.

Пощёчина, которую она ему залепила, казалось, прозвучала на всю пустыню. А то, что произошло дальше, мне снилось в самых страшных кошмарах и много лет спустя. Даже теперь иногда ещё снится.

Зубен схватился за кинжал, видно, взятый у кого-то из убитых при побеге стражников. А потом зарезал её. Хладнокровно, как кочевники режут овец перед праздничной трапезой.

Не помню, что я там орал, когда бросился на него с мечом. Другие разбойники пытались преградить мне путь, но я, не останавливаясь, страшно располосовал двоих из них. Самоуверенность на лице Зубена сменилась ужасом, жить ему оставалось не больше мига... Но на мой затылок обрушился тяжёлый удар, и стало темно.

Ближе к полудню на меня, лежавшего без чувств возле трёх мёртвых тел, наткнулся посланный в погоню отряд. Зубена давно след простыл, а меня привели в чувство и поставили пред грозные королевские очи.

Суд длился недолго. В моей виновности сомнений ни у кого не возникло, так как один из стражников темницы выжил и рассказал, как всё было. Прозвучал приговор: лишение всех титулов, званий, наград и позорная казнь через повешение. Мне уже накинули петлю на шею, когда прибежал гонец с известием о помиловании и замене казни на пожизненную каторгу. Видно, кто-то из моих родственников умолил Робара. Кто именно, мне неизвестно до сих пор.

Так я стал изменником и позором своего рода».


— Вон оно как было... — протянул Безымянный.

— Припоминаю тот случай. Крику из-за того побега тогда было много! Только имени предателя я не запомнил... Зубена так и не поймали, а вскоре среди варантцев объявился вожак с таким именем. Он основал что-то вроде тёмной секты, а потом, когда пришли орки, заключил с ними союз против Миртаны, — сказал Горн. — Что там дальше, Мильтен?

— Дальше о том, как его привезли на Хоринис. Про первые годы на каторге, появление Барьера, бунт заключённых и создание Старого лагеря, — ответил маг. — Но уже поздно, завтра у нас нелёгкий день. Нужно отдохнуть.

— Да, я бы вздремнул, — зевнул Безымянный.

— Что собираешься делать утром? — обратился к нему Горн.

— Гаронд приказал разыскать все отряды, которые он разослал на добычу руды. Без этого он отказывается давать мне письмо для Хагена. Впрочем, в любом случае надо идти. Диего послан с одним из отрядов, его нужно найти в любом случае.

— Хочешь, пойду с тобой? — предложил Горн.

— Нет, лучше выбирайся из долины как можно скорее. Нет желания вытаскивать тебя из-за решётки ещё раз. Да и Ли сейчас твоя помощь совсем не помешает. Он с парнями засел на ферме Онара.

— Но одному слишком опасно, — проворчал Горн.

— Пустяки! У меня есть пара свитков превращения. Обернусь варгом и спокойно пройду мимо всех орочьих постов.

— Ну, если так... — нехотя согласился Горн. — Мильтен, а ты останешься здесь?

— Пока да. Дождусь, когда Хаген пришлёт подкрепление. А потом, наверное, вернусь в монастырь, — ответил маг.

— Может, вместе завтра махнём, а? — предложил Горн.

— Нет. Я пока нужен в замке.

— Ладно, давайте уже спать, — потянулся Безымянный.

— Я всё равно не усну, — проворчал Горн. — В этом каменном мешке только и делал, что спал неделю кряду.

Вскоре после того, как друзья улеглись на устроенных на скорую руку лежанках, Горн захрапел. А Безымянный и Мильтен ещё долго лежали, устремив взгляды в темноту, и размышляли каждый о своём. Мильтен — об измене и долге. Безымянный — о превратностях судьбы и чудесах диковинной южной страны, в которой он ещё ни разу не бывал.

 

Изменено 5 декабря, 201410 г. пользователем Absolut

Два цвета огня Инноса

Автор: Sandrin

Спойлер

Под проливным дождем я добирался из часовни Аданоса к кузнице моего мастера Харада. Денек выдался нелегкий, впрочем, как и целый ряд предыдущих.
Когда я возвращался из Рудниковой Долины, превратившейся из-за нападений драконов и орочьей осады в настоящий ад, с письмом лорда-коменданта Гаронда в походной сумке, а значит, и с чувством исполненного долга, я пребывал в достаточно приподнятом расположении духа. Как-никак, я все же выполнил поручение паладинов и, стоит мне отдать послание лорду Хагену, как он незамедлительно выдаст мне Глаз Инноса (во всяком случае, я полагал, что служители огненного бога верны своим обещаниям), и уж тогда драконам придется не сладко. Они ответят за весь тот хаос, что устроили в Минентале. Да и проучить настырных орков руки тоже чесались: за последние несколько дней мне то и дело приходилось улепетывать от них, позабыв о всякой гордости, ведь жизнь – она любому мила. Один раз я даже был вынужден залезть в заводь под обрывом и провести по пояс в холодной и воняющей тиной воде около часа – в ожидании, пока с десяток волосатых, на которых я имел неудачу наткнуться в чудом уцелевшей рощице, соизволят бросить поиски «морры» и удалятся восвояси.
Сам Хоринис уже стал для меня своего рода домом, появились новые друзья, и потому было ощущение, что я возвращаюсь к родным, дорогим мне людям, и что весь кошмар остался за перевалом.
Нет, я вовсе не ждал, что меня встретят как героя с распростертыми объятиями (хотя невольно об этом и мечталось). Нет, паладины суровы и требовательны, а от Ксардаса я за все наше знакомство даже ласкового слова ни разу не слыхал. Но хотелось верить, что хотя бы один денек отдыха я все-таки заработаю.
Поэтому когда вместо «родных и дорогих сердцу людей» меня у входа на поля Хориниса встретили Ищущие – неизвестные мне доселе создания – и едва не зажарили живьем, как самого последнего кротокрыса, я поначалу даже очень удивился и как-то по-детски обиделся. Новые сюрпризы не заставили себя ждать: драконовые снепперы, вольготно пасущиеся на лугах Хориниса, патрулирующие все дороги-тропы Ищущие, охотящиеся (надо же такое совпадение!) именно на меня. А крестьяне поговаривали о том, что охотники видели в лесах орков и человекоящеров – да не где-нибудь, а здесь, в этой части острова! И в этот раз почему-то мне думалось, что это не россказни суеверных и недалеких батраков…
Картину хаоса, обрушившегося на Хоринис, дополнял чуть живой, засыпающий на ходу Лестер (зомби и то повеселее выглядят), который сообщил мне, что это-де все цветочки, ягодки я увижу позже, когда попаду в город. После всего этого мне пришлось засвидетельствовать, что внимательнее и заботливее всех к моему возвращению из Рудниковой Долины отнесся именно Белиаров зверь, встретив меня весьма «радушно» (в его понимании, конечно).
Мрачный Ксардас, предупредивший меня о том, что враг узнал обо мне и игра в прятки закончилась, перепуганные насмерть крестьяне, рассказывающие, как Ищущие заживо сжигали людей, осмелившихся подойти к ним, целые стада полевые жуков, уничтоживших почти весь урожай, озабоченные охотники, жалующиеся, что вот уже с неделю не понимают, кто за кем стал охотиться – они за дичью или она за ними. Припасы в Хоринисе быстро подходили к концу, но мало кто решался отправиться в путешествие на фермы за провизией – дороги стали прибежищем жутких созданий. К тому же горожан всполошило таинственное убийство паладина Лотара, в котором обвинили наемников опального генерала Ли. Кто-то старательно стремился разжечь гражданскую войну.
В довершение всех злоключений, когда я явился в монастырь магов Огня, чтобы забрать Глаз Инноса и идти спасать Миненталь от драконов, мне сообщили, что священная реликвия была похищена послушником Педро.
И вот прошлый день начался с погони – с преследования вора и убийцы по страшным следам, которые он оставлял на лесных тропах – мертвых братьев-послушников, которые раньше меня бросились вдогонку и пытались его остановить. Педро, судя по всему, был одержим и обладал страшной силой: иначе как бы он справился с семью рослыми парнями, вооруженными боевыми посохами? Один из погибших даже попытался использовать какое-то заклинание, судя по втоптанному в грязь свитку, – но так и не успел…
Когда наконец к утру, уставший и измотанный, проведший всю ночь в горах, я добрался до Круга Солнца, расположенного в маленькой роще, то самого Педро там не нашел. Однако заскучать от одиночества мне не пришлось: в этом священном для служителей Инноса месте потерявший всякий страх враг вызвал силы Тьмы, чтобы лишить мощи божественный амулет. Мрачный обряд был уже приведен в исполнение, и реликвия потеряла всю свою энергию, но Ищущие задержались, из вежливости решив дождаться гостя, который так спешил сюда…
Навыки, полученные за Барьером и укрепленные в Гильдии Воров, помогли мне стащить амулет прямо у них из-под носа. Но этого не хватило, чтобы незаметно ускользнуть, и мне потребовалось все мое везение, чтобы не остаться навеки в той роще. Уж не знаю, какой из богов сохранил меня тогда – Иннос ли стремился вернуть своим служителям свой дар или Аданос благодарил меня за то, что избавил мир от другой божественной реликвии – страшной и жуткой, созданной его темным братом…
***
…Черно-красное сияние, окутавшее каменный круг, разбитый амулет на жертвеннике и Ищущие – маги в темно-лиловых мантиях, неподвижно замершие рядом со священным Местом Солнца, излучающим сейчас энергию Тьмы. Они будто погружены в транс, слышится их неразборчивое бормотание, но ты не уверен – говорят ли они вслух или телепатически воздействуют на твой мозг.
Воспользовавшись их отрешенностью, ты проникаешь в Каменный Круг, хватаешь амулет. В рощу! Скрыться среди деревьев и активировать руну возврата в монастырь, там они тебя не достанут.
Но едва ты покидаешь темный круг неподвижных, будто статуи, фигур, как слышишь жуткий смех, от которого сердце пропускает один удар. Маги по-прежнему не делают ни единого движения, так откуда же тогда этот проклятый звук? Белиар, это их темная магия проникла к тебе в мысли! Ты вышел живым из Каменного Круга, но твой разум попал в расставленную врагом ловушку.
И вот полуслышный шепот превращается в череду голосов – голосов демонических, доносящихся будто из могилы, с того света. С недвижимых уст слетают проклятия, они обволакивают тебя, лишая воли и силы, вселяя ужас и страх, с которыми так тяжело бороться. Ты по-прежнему сжимаешь амулет, но уже понимаешь, что та легкость, с которой он тебе достался, оказалась обманом. Уйти будет непросто. И вместо того, чтобы скрыться в зарослях, ты зачем-то замираешь, вслушиваешься… Хотя знаешь, что любое промедление – смерть.
– Ты пришел слишком поздно… – в голосах Ищущих, раздающихся в твоей голове, звучит неприкрытое торжество. – Мы лишили Глаз Инноса силы, теперь это – лишь бесполезная безделушка… А ты… Ты сейчас узнаешь, что значит бросать вызов Хозяину!
То ли кто-то из светлых богов, то ли просто твое собственное чувство самосохранения заставляет тебя отпрыгнуть влево – и вовремя, рядом проносится огненный шар, если бы ты не двинулся – с тобой все было бы кончено. Но все равно своим краем пламя обжигает тебе руку. Взвыв от жуткой боли, ты, стиснув зубы, бежишь прочь. Боль вернула твой разум, вырвала тебя из губительного транса, но заставила забыть об осторожности. Ты теперь – зверь, убегающий от охотника, ты забыл всѐ, чему тебя учили, ты полагаешься лишь на интуицию. И голову буравит только одна мысль – бежать, бежать, бежать…
В рощу, подальше отсюда, чтобы использовать руну телепорта! Но Ищущих слишком много, кажется, даже больше, чем деревьев. То ли это игра твоего измученного и искореженного темной магией воображения, то ли иллюзия, созданная врагом, – ты уже не знаешь. Вот в тебя уже летят с десяток красно-огненных шаров, ты уворачиваешься от них, и отзываются криками боли деревья, которые ты почему-то тоже слышишь. И хотя тебе не ранят тело, такое ощущение, что на душе уже полно ожогов.
Из тьмы рощи, вдруг ставшей такой огромной – настоящей дремучей чащей, из-за каждого дерева на твоем пути вдруг появляется то одна, то другая черная фигура:
– Господин хочет твою голову!
– Покорись!
– Мы убьем тебя!
– Тебе не убежать!
Меч на поясе, арбалет за спиной. Но что сделаешь против стольких? Пока схватишься с одним, другие превратят тебя в горстку пепла. Бежать… только бежать!
Воспользовавшись тем, что огненный шар стоящего на твоем пути мага летит мимо цели, ты проскальзываешь рядом с замешкавшейся фигурой в темном, прорываясь вперед, и… оказываешься на краю оврага. Он не так уж и глубок – футов семь, но склон достаточно крут, там полно кустов и корней деревьев. Ай, да не все ли равно? Оставив осторожность, бросаешься вниз, спиной ощущая жар нового огнешара и впивающиеся в голову проклятия…
– Покорись...
– Иди ты к Белиаровой бабушке! – с таким дурацким ответным проклятием скатываешься по крутой стенке, больно стукнувшись ребрами о какой-то камень. Хорошо, что не головой, ребра-то маги склеят... Но от удара на мгновенье все темнеет в глазах, сбивается дыхание, ты будто выпадаешь из реальности, судорожно пытаясь вдохнуть. В чувства снова тебя приводит боль – в довершение всего острый корень впивается в бедро.
Где меч? Здесь, на поясе. Где арбалет? Где-то потерял… Белиар с ним, главное, что не руну. Вот она, здесь, родимая, ну, сослужи службу, вытащи меня отсюда, из этого огненного кошмара… и кошмара мысленного… На мгновенье мелькает воспоминание, что все это ты уже переживал – в Храме Спящего, борясь с обезумевшим Кор Галомом, пытавшимся уничтожить тебя не только пирокинезом, но и психическим воздействием, разносящим в щепы твою волю.
Ползком забираешься под корни какого-то огромного дерева, зная, что это хлипкое укрытие, что скоро тебя найдут, а бежать-то больше некуда… Они совсем рядом, на обрыве, пока еще не спустились, но уже пытаются снова тебя заворожить, загипнотизировать своими мысленными речами…
– Тебе не убежать!
Сжимаешь руну, читаешь заклинание, чувствуешь в ладони приятное тепло – рунический камень оживает под действием магической формулы. И тут на противоположном краю оврага появляются три темных фигуры. Они уже здесь, а ты не можешь двинуться, иначе заклинание не сработает. Теперь только ждать – и молиться…
Вот тебя уже окутывает голубоватый свет… Давай же, ну давай! А с вышины в тебя уже летят несколько шаров огня. Раз – и один проносится мимо, поджигая куст, два – жаром обдает совсем рядом, три – и ты уже горящий факел… Так, пылая, ты и превращаешься в синий вихрь и переносишься прочь отсюда, крича от боли и ярости… Врешь, не достанешь, проклятый Белиаров приспешник!
Вот ты уже перед входом в монастырь… Кидаешься на землю, пытаясь сбить пламя… Два перепуганных послушника, поставленных сюда вместо Педро, сначала с ужасом смотрят на тебя, но вот один из них, быстро оценив положение, срывает с себя плащ и помогает тебе погасить огонь. И уже бежит к тебе Мильтен, твой друг, он тебя ждал… Теперь ты знаешь, что спасен…
Глаз Инноса до сих пор зажат в левой руке… Странно, почему ты не положил его в сумку, не спрятал на поясе? Может, остаток энергии Огня Светлого, что был в нем, спас тебя от Огня Темного? Может, ты интуитивно сжимал амулет, впитывая последние капли волшебства Инноса? Да ладно, разве это теперь важно?
Но как же больно разгибать пальцы… Кожа содрана до крови, тут и там все обожжено… Но, вот он, Глаз Инноса… Он не достался врагу… И смеешься… и плачешь от боли и от радости…
***
Маг Ультар из совета Трех послал лучшие зелья и мази для моего лечения. Мильтен, перебинтовав меня с ног до головы, клялся, что к утру от ран и следа не останется. Для излечения же души я выпил полную бутыль зелья от так называемой «черной горячки», болезни-сглаза, которую насылают на жертву Ищущие своими проклятиями. Теперь я снова был более или менее похож на человека.
Но не успел еще Мильтен сделать полную перевязку, как к нам в келью пожаловал посланник от Совета Трех, который повелевал мне немедленно явиться в церковь и обо всем доложить.
Такое отношение сильных мира сего к моей скромной персоне было для меня не в новинку. Странное дело, когда от них требовалась помощь, то мое имя избранного им ничего не
говорило. Более того, отношение ко мне было весьма снисходительно-презрительным. Но вот когда нужно было что-то сделать для их спасения, то я считался, по-видимому, неземным созданием, которому не требуется ни отдых, ни пища, ни перевязка, ни зелья, ни оружие… Этот раз не был исключением.
Когда я, прихрамывая на больную ногу, пришел к ним спустя минут десять, то как недовольно посмотрел на меня глава Ордена магов Огня Пирокар! А Серпантес, второй маг из Совета Трех, даже раздраженно бросил, как это я, такой–сякой, могу заставлять их высоко и очень-высокопреосвященство ждать?! И только добродушный Ультар не счел предосудительным для себя поинтересоваться, а как я вообще чувствую себя после визита в «осиное гнездо» Белиара?
Но стоило мне все рассказать, как про мое ранение тут же забыли и все внимание переключилось на поврежденный Глаз Инноса. Я должен был НЕМЕДЛЕННО (и ничего, что ночь на дворе и Ищущие, видимо, уже удвоили свои патрули) идти в город к служителю Аданоса – магу Ватрасу.
– Только в его силах разрешить противоречие сил двух Огней – Светлого и Темного – и найти путь к восстановлению Глаза, – произнес Пирокар, глава Ордена.
Я был тронут его беспокойством за амулет, но у меня не укладывалось в голове, как можно заботиться о Глазе больше, чем о том, кто должен его носить? Если я погибну, кому он вообще поможет?
– Знаешь, – призадумался Мильтен, которому я, не выдержав, все-таки пожаловался на свою нелегкую долю, наворчав на чопорных стариканов. – Я думаю, они все же правы. Если бы все носились с опахалами над тобой, ты бы никогда не стал тем, кто ты есть. А так не теряешь хватку даже здесь, на Хоринисе.
– Все это так, – пробурчал я, – но могли бы мне больше помогать – хотя бы материально.
– К сожалению, материально помочь никак не могу, хотя и принадлежу к Ордену, – улыбнулся Мильтен. – Но, если хочешь, можем вместе пойти в город, а то ночь на дворе, вдвоем все же безопаснее.
– Не стоит, у меня есть телепорт, но он сможет перенести только меня. А одного тебя бродить по здешним дорогам я не отпущу. До сих пор из-за Лестера совесть мучает…
Дело в том, что Лестер, встретив меня у прохода в Миненталь и отдав мне руну-телепорт в башню Ксардаса, вынужден был добираться до нее в одиночестве. Признаться, я до сих пор не знаю – а дошел ли он вообще? Все некогда было снова заглянуть к старому некроманту и проведать моего друга. Конечно, Лестер – бывалый парень, ведь просто так ведь в Рудниковой Долине не выживают, но он уже долгое время страдал от проклятия Спящего, и сила бывшего послушника Болотного Братства была уже не та.
Не желая рисковать жизнью еще одного небезразличного мне человека, я велел Мильтену дожидаться вестей в монастыре, а сам переместился в порт Хориниса и уже оттуда пошел в часовенку к Ватрасу.
Еще в гавани я попал в настоящий ливень, вымочивший меня до нитки. Поэтому к Ватрасу явилось некое создание абсолютно мокрое, с прилипшими к ранам бинтами, замерзшее и на вид совершенно измученное, в общем, только отдаленно напоминавшее бравого ополченца, коим я был. А уж поверить, что перед тобой Избранный Инноса, будущий победитель драконов и спаситель Миртаны от прочего вселенского зла, мог только человек с хорошо развитым воображением.
Впрочем, Ватрас, не в пример своим «огненным» собратьям, начал свой разговор с молитвы к Аданосу, излечивая мои раны силой священной Воды. И только потом стал задавать вопросы. Мудрый маг, он видел дальше и больше других, потому много рассказывать ему не пришлось. Его решение было простым по своей сути: разрушенный амулет может соединить лишь сила трех божественных братьев: Инноса, Белиара и, конечно же, Аданоса, судии между ними.
Служителей этих трех богов я и должен был привести в течение трех дней в оскверненный Круг Солнца. Ну, и еще достать болотных трав, способствующих входу в транс, но по сравнению с первой задачей это было сущим пустяком: я все равно собирался навестить Ли в связи с этой напряженной ситуацией между городом и наемниками, а Сагитта, лесная знахарка и травница, жила неподалеку.
Но как уговорить прийти Ксардаса, единственного мага, владеющего черной магией и при этом дружественного нам, ведь на обряде будет присутствовать его давний недруг – Пирокар? Ксардас ненавидит магов Огня, выгнавших его из Ордена за занятие темными науками. Я подозревал, что и сам Пирокар будет не особенно рад подобной встрече: такие высокомерные гордецы, как он, жестоко судят отступников и никогда не прощают их. Разве ему понять, что к черной магии Ксардаса подтолкнуло прежде всего заточение за Барьером, попытка разгадать его тайну? Где им, вольным, понять узников царства Спящего?
Следующий день обещал быть насыщенным, проблем только прибавлялось, поэтому я чувствовал не только физическую, но и моральную усталость, пока шел под этим все не прекращающимся дождем к домику кузнеца Харада. Я решил заночевать у него. Конечно, я мог пойти в казармы, как и сделал прошлой ночью, не без основания опасаясь Ищущих, но в этот раз я так устал, что даже на них мне было наплевать. А грубые ополченцы, с пренебрежение отзывающиеся о крестьянах, у которых они без зазрения совести отбирали для города все припасы, не позабыв при этом набить и свои собственные карманы, были мне не особенно симпатичны. Нет, среди них попадались и хорошие ребята, как и везде, но и всякого отребья тоже хватало.
Работяга Харад ковал свои мечи под навесом. Вечер уже постепенно переходил в ночь, кузнец уже давно отпустил Брайана, своего подмастерья, в город погулять и выпить пива, а сам все работал и работал. Хотя он уже выполнил заказ лорда Хагена на мечи, все равно продолжал изготавливать оружие, потому что, по его словам, в случае нападения врага все горожане должны быть хорошо экипированы.
Наверное, это работа просто еще и помогала ему справиться с мучительным чувством тревоги, которая вот уже месяц с лишним не оставляла всех жителей острова. Крестьяне, ремесленники, рыбаки все так же продолжали свои труды изо дня в день, хотя мрак, надвигающийся на Хоринис из Рудниковой Долины, мог в любой момент свести все их старания к нулю. Эти отчаянные работяги внушали мне уважение – хотелось что-то сделать для них, чтобы их дела не пропали даром. И еще неизвестно, кто из нас был мужественнее в этом хаосе: я, воитель со Злом, или они, маленькие герои каждого дня…
– Мастер Харад, вы не возражаете, если сегодня я переночую у вас?
– А, это ты? – не прекращая работу, он поприветствовал меня кивком. – Конечно, это же и твой дом!
Он взял меня в ученики около полумесяца назад, поселил у себя дома и время от времени подкидывал несложную в общем-то работенку – благо обращаться с молотом и наковальней я научился еще за Барьером, мастером, конечно, не стал, но сковать довольно неплохой клинок или подточить затупившийся меч вполне мог. Когда Харад узнал, что я вступил в ополчение и буду появляться у него редко, он нисколько не расстроился, наоборот, взглянул на меня с гордостью и предоставил мне полную свободу. Естественно, объяснял я себе поначалу, кузнец, будучи поклонником мужества и отваги, сам когда-то служивший в армии, был рад, что у него в учениках пребывает один из защитников города. Но чем больше я с ним общался, тем чаще подумывал о том, что Харад, как в чем-то и Ватрас, умел смотреть глубже, чем остальные люди. Он чувствовал, что я служу какой-то важной миссии, и не мешал мне, более того – всегда помогал, как мог. Иногда мне даже казалось, что я обрел в нем любящего отца… которого у меня никогда не было. С ним я был искренен и открыт – насколько мог, конечно, а он задумчиво слушал мои рассказы, ничем не выдавая своих чувств, только в конце, пожелав мне спокойного сна, по-отечески клал руку мне на плечо и слегка похлопывал. Эта маленькая поддержка подчас была очень важна для меня. В самом деле, этот домик у кузницы стал моим домом.
И все же я не хотел рисковать – по словам ополченцев, уже не раз охранники видели в городе какие-то неясные тени, будто магов в темных балахонах, скрывающихся ото всех, и я не сомневался, что это был кто-то из Ищущих. За себя я не боялся – но вот за мастера…
– Да видите ли, Харад, тут есть парочка злых магов в темно-лиловых мантиях, которые, кажется, очень невзлюбили меня. Как бы они тоже не попросились на огонек?
– А, ты об этих ребятах в капюшонах говоришь, что теперь столбиками стоят на всех дорогах? – Харад окинул меня изучающим взглядом. – А ты, видать, уже познакомился с ними поближе? Ничего, – сказал он, ударяя молотом по наковальне – вся кузница так и содрогнулась, –
пусть только попробуют явиться сюда, я им раскаленной сталью такой урок преподам – сами запомнят и внукам расскажут.
Что же, на месте Ищущих я бы серьезно призадумался… Я не мог не улыбнуться.
– Иди в дом, парень, – приветливо сказал обычно хмурый Харад, – там есть в сундуке сменная одежда. Да, осталось от ужина жаркое и суп, кротокрыса сегодня купили у Бартока, видно, он все-таки решился охотиться близ города, нужда – она, знаешь ли, сильнее страха. Хоть поесть можно нормально, ведь поставок-то с ферм давно уже нет, лавки пусты.
– Спасибо вам, мастер! Обещаю, как вся эта сутолока утрясется, я вам скую все, что обещал. Я тут в Рудниковой Долине немного подучился нескольким трюкам.
– Да иди уже, отъедайся и отогревайся, а я еще поработаю…
Добежав под хлестким дождем, который, видно, из принципа решил сегодня не прекращаться, до домика, я принялся располагаться. С удовольствием сменив промокшую одежду на старый, но еще крепкий рабочий костюм Харада, который, правда, был слегка великоват мне, я незамедлительно занялся едой, только сейчас поняв, как проголодался.
Но едва я уселся за столом с миской супа и солидным куском жаркого, как на дворе раздались крики. Я прислушался. Ко мне кто-то рвался, Харад не хотел пускать посетителя.
– Он устал, дайте же ему отдохнуть, со вчерашнего утра был на ногах.
– Но мастер кузнец, мне надо увидеться с ним! Это может быть важным!
– Лично тебе, послушник? Или твоим наставникам?
Послушник? Ищет меня? Мракорис мне на голову, да что же это такое? Что еще хочет по мою душу Совет Трех? Тарелки супа съесть не успел!
Все-таки я встал и направился к двери. На улице уже стемнело, за стеной дождя ничего нельзя было различить, кроме ярко-красной туники послушника. Но что-то в его манере жестикулировать было знакомым. Знакомым… Уж не мастер ли «я ищу древние знания» решил-таки навестить меня?
– Дориан? – окликнул я наугад.
Он обернулся.
– Слушай, друг, можно с тобой поговорить?
– Решай сам, – раздался голос Харада, обращающегося ко мне. – Вот, пришел, уже несколько минут рвется к тебе.
– Ты от Совета? – поинтересовался я.
– Нет, я сам по себе.
Это решило дело. Дориан всегда был мне симпатичен.
– Проходи! Суп еще не остыл.
Вцепившись обеими руками в палку, Дориан заковылял к двери. Было видно, что недавно послушник был ранен: он сильно припадал на левую ногу и передвигался довольно медленно, он даже закусил губу, преодолевая последние футы до двери. «Неужели еще не оправился от той раны? – подумал я. – Но ведь уже почти месяц прошел! Что же их так плохо лечат в монастыре?»
Между тем, ежась от холода, Дориан наконец вошел внутрь. Вода лилась с него ручьями, поэтому я быстро кинул ему полотенце и усадил поближе к очагу. Он с благодарностью взглянул на меня:
– Спасибо! Я думал, умру на этих скользких тропах!
– Что же ты не долечился и поперся в город? – рассердился я, садясь рядышком. – Разбередить раны решил, чтоб не скучно жилось?
– Да нет, это уже новые раны, – вздохнул Дориан, вытирая мокрое лицо. – Да мне было не трудно идти вначале, до «Мертвой гарпии» вчера добрался вообще без проблем, да и сегодня бодро дошагал до фермы Акила. А вот уже последние пару миль, близ города, когда вдруг полило, как из ведра, и все тропинки стали настоящим катком. Тогда туго пришлось.
– Так, с кем на этот раз ты успел подраться? Снова гоблины стащили твои штудии? – поинтересовался я, вспомнив не столь уж давнее совместное приключение.
– Если бы, – Дориан пододвинулся поближе к огню. – Нет, это правда, конечно, что зверюги в последнюю неделю как с цепи сорвались, нигде спокойно пройти нельзя, вот и сейчас напоролся на стадо кротокрысов, прямо близ города жируют, слопай их мракорис! Благо они были так заняты своей трапезой, что я смог незаметно прокрасться мимо. Но есть вещи и похуже,
поверь… – он снова вздохнул и опустил голову. – Поэтому-то я и пришел к тебе, узнал от наших, что ты вернулся из Долины.
По-видимому, стряслось в самом деле что-то нехорошее – насколько я знал Дориана, этот парень не станет грустить по пустякам. Я покачал головой: похоже, неприятные сюрпризы, сопровождающие мое возвращение, еще не закончились. Но как бы ни обстояли дела, сперва следовало основательно насытиться: мне так и не дали поесть, и я чувствовал зверский голод, готов был поспорить, Дориан тоже ничего не ел с самого утра. Поэтому, взяв еще одну тарелку, я до краев наполнил ее супом.
– На вот, подкрепись вначале! А потом уже и расскажешь.
Я помог ему добраться до стола и пригласил присоединиться к своей трапезе. Когда Дориан увидев перед собой похлебку, свежий хлеб, а в качестве питательной закуски сочную кротокрысову лапку, его лицо отразило неземное блаженство. Я уже давно убедился, что питание в монастыре оставляет желать лучшего: урезанные пайки защитников замка в Минентале и то были щедрее, чем трапезы послушников. Мы молча утолили голод, после чего я указал на его промокшие бинты:
– Теперь давай займемся твоей ногой!
Дориан было стал отнекиваться, утверждая, что теперь, после сытного обеда, чувствует себя у теплого очага лучше некуда, но я несколько грубовато прервал его горячие речи и приказал показать рану. Хоть я и не мастер-знахарь, но простую перевязку сделать могу: минентальская школа, она учит всему понемногу.
Н-да, досталось послушнику отменно: из рваного следа на бедре можно было заключить, что это поработали челюсти краулера, я насмотрелся на такие раны еще в Рудниковой Долине, у горняков Старой шахты. Скверные это раны, заживают долго, даже после полного зарубцевания могут ныть еще с пару месяцев, а мышцы рядышком надо постоянно массировать, чтобы не было онемения тканей: все из-за проклятой жидкости, выделяемой челюстями. Хоть она и обладает магическими свойствами, но для человеческого тела весьма вредна.
Я с особой тщательностью сделал перевязку, после чего Дориан попросил заново перебинтовать и рану на спине. Там обнаружился другой след, но не менее знакомый – такие оставляют острые и длинные когти краулеров-рабочих. Я присвистнул:
– Вижу, ты тут время зря не терял! Я-то думал, мне одному было весело в Минентале. Ты что, обнимался с краулерами? Какого Белиара тебя понесло в шахту или какую-то там пещеру? Постой, а это чего? – я стал внимательно разглядывать отметины на его спине. – Задери меня снеппер, а вот это уже не краулеры. Тебя кто-то палкою огрел… да как следует… и не раз. Кто это так потрудился?
– Об этом я собирался рассказать, – промолвил Дориан, терпеливо ожидая, когда я закончу перевязку.
– Подожди уж, сейчас доделаю, тогда и приступим. Нет, вот я думал, один я такой ненормальный, что вечно, как говорит мой друг Лестер, лезу в самое пекло. Скажи, и что вам, послушникам, в монастыре не сидится, умных книг ваших не читается…
– О смыслах бытия не размышляется, – закончил мою шутливую реплику Дориан, чуть улыбнувшись. – Ты прав, я слишком беспокойный послушник, и, может, маги были отчасти правы, когда хотели исключить меня из монастыря. Но поверь, все это происходит именно от моего горячего желания быть волшебником, – он слегка поморщился, когда я случайно задел рану при перевязке. – Но другим…
– Каким же? – заинтересованно переспросил я.
– Я хочу разбираться во всем, а не просто следовать каким-то правилам и догмам. Почему это так, а не иначе, почему здесь функционирует это заклинание, а там – другое? Откуда берет начало вся рунная магия? В чем смысл наших обрядов? Как работают сакральные места, вроде Круга Солнца? И так далее.
– Ну, брат, – сказал я, похлопав его по плечу. – Тогда сочувствую тебе. С такой заявкой магом, во всяком случае в здешнем монастыре, ты станешь не скоро. Сколько я ни встречал служителей Огня – все они любят командовать, мало что объясняя и лишь раздавая приказы направо и налево. А если начинаешь допытываться да расспрашивать – что, да зачем, да почему, – быстренько затыкают рот.
«И Ксардас такой же, – мысленно добавил я. – Вроде открещивается от братства Огня, а сам, в сущности, тоже считает меня мальчиком на побегушках. Сбегай туда, принеси то, найди шамана орков, расспроси шамана орков, слазай в храм Спящего, убей Спящего, разыщи Глаз Инноса, забери Глаз Инноса, вот скоро на драконов пошлет. А потребуешь объяснений – ворчит, как несмазанная телега, демонами грозится…»
Дориан между тем задумался о перспективах на будущее.
– А что? Может, и уйду из монастыря. Только позже. Вот подучусь, парочку рун сделаю, чтобы гоблины всякие подальше держались, книги нужные в библиотеке изучу – а потом пойду искать другую школу. Может, даже на материк.
– Ты вначале умудрись не вылететь из монастыря за свою чрезмерно активную тягу к знаниям, – поддразнил его я. – И за то, что, помимо сбора трав для своего мастера, ты шастаешь где ни попадя, разыскивая древние артефакты и влипая в истории.
Дориан засмеялся – такими угрозами его не было не испугать:
– А я вон все жалею, что не смог пойти с тобой в Миненталь, уж там-то древних руин полно, такое можно найти…
– Прежде всего свою смерть, – оборвал я его мечтательные слова. – Меня самого там несколько раз чуть не отправили к Инносу, хотя я в Долине каждую тропинку знаю – чего уж о тебе говорить? Там все изменилось, боюсь, с научными экспедициями туда не скоро еще можно будет отправиться.
Я вздохнул. Хотя колония – не то место, о котором ты будешь ностальгировать, но мне было больно видеть, во что превратили Миненталь орки и драконы.
– А вообще, – продолжил я разговор о магах, – если тебе интересны прежде всего знания, а не место мага Огня со всеми его привилегиями, тогда, пожалуй, тебе дорога к служителям Аданоса. Они не менее мудры, а спеси такой в них нет. Да и они как раз занимаются исследованием древней культуры Яркендара. Подумай…
– Все может быть, – проговорил Дориан. – Возможно, так и сделаю, послушнику до прохождения Испытания Огнем разрешается сменить служение Инносу на клятву Аданосу.
– Ну, вот видишь.
После перевязки я порылся с сундучке около своей кровати, достал оттуда бутылку джина и налил нам обоим по стакану, не обращая внимания на возмущенные возгласы послушника, что ему нельзя пить ничего, кроме разбавленного вина.
– Брось, дружище. Одна чарочка «для сугрева», как говаривал мой друг Диего, никогда не повредит.
Дориан, наконец, смирился (вполне радостно, надобно сказать). Мы чокнулись, выпили. Теперь можно было и поговорить.
– Ну, рассказывай, что у тебя там стряслось, – сказал я, поудобнее устраиваясь у очага рядом с ним.
Дориан вздохнул.
– Сумасшествие, одержимость… Я повидал всякое, но такое, – его лицо вмиг сделалось серьезным и печальным. – Словно сам Белиар среди нас…
Судя по всему, рассказ обещал быть непростым.
***
– Ты помнишь Ульфа? А Агона? – начал Дориан с вопроса.
Как не помнить задиристого Агона! Но вот первого...
– Ну, Ульфа ты должен был не раз видеть в городе. Его послали еще два месяца назад по каким-то поручениям к Дарону, магу Огня, проживающему в Хоринисе.
Да, конечно. Теперь я вспомнил этого худенького, бледного молодого послушника, который всегда смотрел на говорящего с ним с некоторым опасением, словно собака, которая ждет, что ее вот-вот ударят. Он и напоминал мне заблудившегося щенка, настороженного, зажавшегося, испуганного. Дарон немилосердно гонял его с поручениями то туда, то сюда, Ульф молчаливо подчинялся. Стражники сурово покрикивали на него (они всегда чуют слабость и рады помучить свою жертву), прицепляясь к каким-то пустякам, но он только почтительно склонял голову. Торговцы с площади в грош его не ставили, я видел однажды, как ему втридорога продали
буханку хлеба. Он только грустно улыбался. В общем, его обижали все, кому не лень, а он позволял им это делать.
Единственная радость, которую находил Ульф в этой городской жизни, была, наверное, ежевечерняя бесплатная выпивка, которую раздавали горожанам и гостям по приказу лорда Андре, который таким образом надеялся снискать популярность среди горожан. Ульф напивался так, что на него жалко было смотреть, и еле добирался до «Спящего толстосума», не обращая внимания на насмешки.
Только вечером, налив ему лишнюю кружку пива, ты мог что-то выведать у него. Я искал тогда способ попасть в Верхнюю часть города, к лорду Хагену, рассматривал как вариант даже вступление в монастырь. Вот почему пьяная болтовня Ульфа о жизни в обители Инноса была как нельзя кстати. От него я узнал и про несчастную жизнь простых послушников, и про чрезмерную строгость наставников, которые заставляют их выполнять различные работы с утра до вечера и не сильно-то спешат обучать их магии, и про то, как обижают бедняков их же братья из богатых семей, у которых сума толста и которые даже в монастыре устроились вольготно.
От него я услышал и про «лучшего друга Дориана», и про «мерзавца Агона», сына градоначальника, который, благодаря деньгам батюшки, живет припеваючи со своими дружками-приятелями, чего нельзя было сказать об остальных парнях, которые не вступили в его группировку и не заискивали перед ним.
С Агоном я вскоре имел возможность встретиться лицом к лицу. Мы с ним столкнулись в таверне у Орлана – я как раз зашел прикупить продуктов в дорогу, а он привез на продажу вино из монастыря. Я хорошо запомнил этого высокого, стройного, крепко сложенного парня. Иннос не обидел его внешней красотой, наверное, не одна девушка из Хориниса вздыхала о нем по ночам. Однако все портило выражение высокомерия и презрения ко всем вокруг, которое, казалось бы, навечно запечатлелось на его лице. Он мне сразу не понравился. Наверное, я ему тоже: таким злобно-снисходительным взглядом он меня окинул.
– Как много развелось в округе беглых каторжников, а, Орлан? – бросил он хозяину таверны, передавая ему бутылки с вином.
Этот увесистый булыжник был явно направлен в мой огород. Но я не удостоил Агона ответом.
– Не знаю, Агон, меня не трогают – я никого не трогаю, видимо, мою таверну они обходят стороной, – Орлан был, как всегда, сама дипломатичность.
– А следовало бы докладывать паладинам о некоторых темных личностях, что околачиваются в округе… – продолжал свои ядовитые речи Агон. – Они только с виду учтивы, а сами только и ждут, когда ты отвернешься, чтобы всадить нож тебе в спину и забрать твои денежки…
– Тебе, парень, видимо, даже нож-то не нужен, – не выдержал я наконец.
Он смерил меня еще одним презрительным взглядом: даже орки смотрят нежнее, чем он.
– А ты вообще кто? – Агон усмехнулся, указав на мой уже изрядно потрепанный доспех из кожи снеппера. – Один из этих бандитов-наемников? Или охотник на падальщиков? Ну, много отправил на тот свет этих несчастных?
Кто-то очень хотел получить по шее. Я вообще-то человек мирный, но...
– Знаешь, дружок, там, откуда я пришел, такие говоруны, как ты, долго не жили. За подобные наезды там порой даже не били – а сразу к Инносу отправляли. А некоторым особо наглым падальщикам, которые кричали под ухом своими визгливыми голосами и загораживали дорогу, я лично давал пару уроков вежливости. Они надолго их запоминали, поверь.
Агон сдвинул брови, но сдержался, лишь плюнул в меня новой порцией яда:
– А знаешь, что бывает с теми, кто оскорбляет священных служителей Инноса? В Царстве у Белиара и то прохладнее покажется.
– Служитель Инноса? Разве маги тебя не учили, что о человеке не судят по обличию? Кто знает, может под лохмотьями нищего скрыт будущий король, а под огненной туникой… – я коснулся его ярко-алой одежды с черной каймой по краю, – всего лишь глупый змееныш, который и коброй-то стать даже не сможет. Ведь кобра – королева змей, а он – просто захлебывающийся от собственного яда переросток, возомнивший себя ее наследником.
Агон покраснел так, что его лицо стало цвета его мантии. Не находя слов для ответа, он схватился за боевой посох и только вмешательство Орлана спасло нас от схватки. Гордо подняв голову, я не спеша удалился прочь – я считал ниже своего достоинства драться с этим наглым мальчишкой. Напоследок злой-презлой Агон, вырывавшийся из крепкой хватки двух рослых крестьян, бросил мне вдогонку, шипя, как змея:
– Ах ты, каторжник, ты еще узнаешь у меня! Да мой отец!.. Да он тебя со свету сживет… В тюрьме сгниешь…
Далее следовал целый ряд таких же милых пожеланий. Но я даже не дослушал их.
Хвала Инносу, после этого наши дороги пересеклись еще пару раз. Однако теперь карты были явно на моей стороне: именно я победил черного волка у часовни близ монастыря, пока Агон праздновал труса (правда, после этого он возненавидел меня еще сильнее). На момент же третьей нашей встречи я уже успел вступить в ополчение, на мне красовалась новенькая кольчуга, потому Агон хоть и не преминул пошипеть у меня за спиной, подобно полевому хищнику, но поделать ничего не мог. А еще через пару дней я покинул Хоринис, отправившись в Миненталь. Да и Ульфа я после возвращения не встретил на рыночной площади. Может, его отозвали в монастырь?
Воскресив в своей памяти образы этих двух послушников, я обратился к Дориану.
– Ну да, я помню их. А что с ними?
– Что же, Агона наконец-то судьба наказала. Правда, так жестоко, что я даже позлорадствовать не смог. А Ульф, Ульф… у меня больше нет друга, – добавил послушник дрогнувшим голосом.
Он опустил голову. Я подождал немного, давая ему собраться с мыслями. Сердце нехорошо так дрогнуло: неужели Ульф погиб? Проклятье, хотя мы не были с ним друзьями, но мне было больно за каждого, кого унесла эта борьба Инноса и Белиара, начавшаяся на острове.
– Нет, он жив, – сказал Дориан, словно угадав мои мысли, – наверное. Но как Ульф он словно умер…
– Ничего не понимаю, – пробормотал я.
– Все, давай я буду рассказывать по порядку. Итак, спустя день, как ты ушел из Хориниса, Совет Трех неожиданно объявил, что Иннос назвал имена троих испытуемых, которые будут бороться за звание мага. Среди них были Агон и Ульф…
***
– Наверное, ты удивлен, почему Испытание Огнем состоялось именно теперь? Обычно Совет Трех обращается к Инносу с просьбой назвать послушников, избранных для него, только раз в несколько лет, да и то в период летнего или зимнего Солнцестояния. Все это так, но ты же сам знаешь, что с недавних пор в Хоринисе творится нечто невообразимое. Наверное, и маги наконец-то это заметили, поэтому и решили, что в такие тяжелые времена можно и поторопиться с испытаниями – лишний волшебник Ордену не повредит.
Но ведь еще больше ты удивлен выбором, так? Агон и Ульф, самовлюбленный сынок градоначальника и слабовольный парень, который и постоять-то за себя не может? Да, я знаю, что Ульф – это кто угодно, но только не будущий маг Огня. Но ведь имена называет сам Иннос во снах Верховного своего служителя. Хотя у нас поговаривали, что неспроста выбрали именно Агона – дескать, градоначальник пожертвовал монастырю миленькую сумму золотых, вот Иннос и проникся симпатией к его сыночку… Но это между нами, сам понимаешь: за такие слова и из монастыря вылететь в мгновенье можно. А меня только-только простили за прошлый поступок. Ну, помнишь, за ту злосчастную книгу, которую, по словам этого ябеды Агона, я «украл» из библиотеки? На самом деле я просто взял ее на время, так хотел быть готовым к Испытанию, если вдруг выберут меня.
Ну, с Агоном все понятно, но вот Ульф... Даже не знаю, была ли то насмешка судьбы или злой рок, что жребий пал именно на него. Но все-таки я был рад за него – он прямо светился от счастья, ведь сбывалась его заветная мечта: из мелкого служки в претенденты на звание МАГА. Он клялся, что, если выиграет, тут же попросит за меня, ведь я тогда был еще в опале. Дело в том, что новоиспеченный волшебник имеет право на одно желание, которые все остальные служители обязаны исполнить. Я был тронут этим обещанием Ульфа, говорил, что помогу ему, чем смогу. Самому-то ему знаний в чародействе явно недоставало. Пусть помогать ему будет не совсем
честно, думалось мне, но я был убежден, что и Агон не преминет воспользоваться чьими-нибудь услугами.
Задание, которое им дали, в самом деле было странным, загадочным: идти по ниточке из знаков Инноса и принести то, что найдешь в конце. Я ничего не понимал, Ульф тоже. Радовало одно: пока и Агон был явно в тупике.
Я не мог читать книги – вход в библиотеку был мне воспрещен. А от Ульфа было мало толку, он не знал, в каких фолиантах надо искать. И все же я смог найти зацепку. Как ты знаешь, я очень много общаюсь со старцем Исгаротом: приношу ему травы, выполняю его поручения, да и просто люблю слушать его рассказы о давних временах. Когда выдается свободный часок, я иду к нему. Ты, конечно же, помнишь ту часовенку Инноса неподалеку от монастыря? Исгарот до сих пор благодарен тебе до глубины души за то, что ты спас его от черного волка. Да и меня тоже, чего уж тут лукавить. Не будь в ту ночь тебя – волк растерзал бы нас обоих…
На лице Дориана отразилась глубокая признательность. Я усмехнулся – приятно, конечно, когда тебя благодарят, но не люблю этих длительных дифирамбов. Помог – тебя поблагодарили, и надо идти дальше, дел всегда хватает.
– Давай-ка я подброшу дров, а то холодает. В Минентале уже глубокая осень, на Перевале снег выпал. Скоро холода придут и сюда, в Хоринис.
Пока я хлопотал у очага, перед моими глазами проносились картины прошлого…
***
Незадолго до моего вступления в городское ополчение Дориан, с которым я был знаком с момента первого посещения фермы Онара и вместе с которым мы уже успели пережить совместное приключение (поединок со слишком любознательными гоблинами, стащившими его записи о древней культуре), неожиданно обратился ко мне за помощью: встревоженный, растерянный, но вместе с тем настроенный весьма решительно. Послушник рассказал о странном черном волке, огромном, больше варга, который бродил по ночам около часовни Инноса, пугая доброго старца Исгарота. Завтра вечером он, Дориан, и еще Агон должны были дежурить там, чтобы попытаться избавиться от дерзкого зверя, но на душе у послушника было нехорошее предчувствие, что этот монстр таит в себе большую опасность, чем кажется. Вот Дориан и попросил меня прийти туда и посторожить вместе. Планов на следующий вечер у меня не было, и я быстро согласился: все же тяга к приключениям у меня неисчерпаема, и я всегда и везде найду, во что вляпаться.
Да уж, этого волчару я забуду не скоро! Он был сильнее, чем десять волков вместе взятых, яростнее, чем голодный мракорис, и, кроме того, как оказалось, совершенно невосприимчив к магии – во всяком случае к стихии Инноса.
Агон, увидев, что огненный шар отлетел от зверя, будто мячик от стены, не причинив ему ни малейшего вреда, с криком ужаса умчался прочь, в монастырь, бросив нас. Что тут можно сказать – трус, это меня даже не удивило. Но выстоять даже вдвоем (Исгарот был не в счет, без магии он был беспомощен) было непростым делом. Бой выдался тяжелый, зверь оказался совершенно непредсказуемым созданием: он то бросался на тебя, разинув пасть, как обычный волк, то наскакивал тараном, пытаясь сбить с ног и растерзать тебя уже лежащего, как мракорис, то просто стоял на месте, оскалившись, и злобно клацкал зубами при малейшей попытке приблизиться к нему, то начинал кружить вокруг тебя, ведя какую-то странную игру во взгляды, будто был разумным существом...
Он с легкостью перекусил боевой посох Дориана, словно это была тростинка. Я нашпиговал эту зверину стрелами, сделав его похожим на ежа, но почему-то он не сильно этому расстроился. Даже мое охотничье копье, которое я ухитрился вонзить ему в бок, лишь слегка ослабило его натиск. Мощным рывком, по силище равному троллиному, он выдернул его из моих рук, и я, победитель Спящего, не удержавшись на ногах, позорно растянулся на тропинке.
Дориану удалось в этот момент ненадолго отвлечь зверюгу, и я успел вскочить и достать последнее свое оружие: полумеч-полукнижал со странным и будто символическим названием «Волчий зуб».
Тем не менее, эта неуступчивая животина снова уложила меня на обе лопатки, и мне все-таки пришлось поближе познакомиться с его острыми, как бритва, когтищами – спасибо моему
доспеху из снепперовой кожи, хорошая броня… была. Но кинжал сослужил мне свою службу: он-таки смог пробить шкуру этого исчадия Тьмы – иначе его просто не назовешь, но и то, наверное, потому, что зверь навалился на меня всем весом, когда я держал «Волчий зуб» перед собой. Фактически волк сам напоролся на него, а я, воспользовавшись этим, вонзил сталь еще глубже. Но туша этого монстра была так тяжела, что лишь с помощью Дориана мне удалось стащить ее с себя. Ощущение было, будто на мне повалялся настоящий тролль.
Послушник получил пару легких ран, которые, однако, скверно заживали, словно волчьи когти хранили в себе какой-то яд. Мне же пришлось распрощаться с доспехами: после жарких объятий с этим милым созданием с почти непробиваемой шкурой они превратились в нищенские лохмотья. Да и на зелья и мази я тоже потратился – благо знахарка Сагитта знала свое дело, и я уже через день был снова на ногах.
И хотя Дориан уверял, что я спас ему и Исгароту жизнь, нужно быть честным: без него я бы не справился – послушник постоянно отвлекал этого волка на себя, давая мне возможность собраться с силами для очередного маневра, особенно в момент, когда я так неуклюже шлепнулся на землю. Этот парень оказался храбрым и верным боевым товарищем, а я ценю таких ребят. После этого наша дружба еще больше окрепла.
Очень странным оказался тот факт, что на шее убитого волка мы обнаружили ошейник! Получается, он был чьим-то верным псом. Но орки одомашнили только особый подвид диких собак, о ручных волках никому из нас слышать не приходилось – только о помеси волков и домашних псов, но этот ночной шатун был явно не из их числа. Более того – на ошейнике оказались какие-то непонятные надписи, Исгарот назвал их «Белиаровыми письменами», но прочитать не смог. Откуда попал этот волк в Хоринис, почему кружил около часовни – оставалось загадкой, больше таких зверей я не встречал. Но это был первый звоночек магам Огня, сообщающий, что не все спокойно в миртанском королевстве. Наверное, тогда-то они и всполошились.
Досадно, что именно после этого подвига Дориана угораздило попасться с этой книгой, трус Агон просто-напросто выдал его наставникам. Не случись этого, кто знает, может быть, честь быть избранным для Испытания досталась именно моего другу-послушнику, я был уверен: он заслуживает этого более других. Что касается сыночка градоначальника, то постыдное бегство сошло ему с рук: он наврал магам, что побежал за помощью. Помощь Агон в самом деле привел – спустя час, когда все уже было кончено. И если до этого момента я еще сомневался в справедливости жалоб бедняги Ульфа на монастырские порядки, то после этих случаев с волком и книгой я окончательно разуверился в них. Простить труса и едва не выгнать того, кто был повинен лишь в тяге к знаниям? Не потому ли среди крестьян и горожан я очень редко встречал почтение к магам Огня? Нет, их, конечно, боялись, перед ними трепетали, но… назвать уважением это было сложно. Сребролюбие и высокомерие делали свое дело, и Церковь Инноса постепенно теряла свое влияние.
Вот о чем думал я, задумчиво глядя на пламя. Заметив, что я предался воспоминаниям, Дориан вежливо ждал, придвинувшись поближе к очагу – грелся, накапливая тепло. Я сегодня заметил, что в их комнатушках для спанья очень прохладно: нет ни каминов, ни печей. Я еще раз порадовался про себя, что намерение вступить в монастырь осталось лишь намерением.
– Да, я хорошо помню этого странного волка. Я ведь так и не понял, каким ветром его занесло в Хоринис. Маги смогли расшифровать, что у него было на ошейнике?
– Если и смогли, то никому этого не рассказали. Поговори с Мильтеном, новоприбывшим молодым магом. Он доброжелателен, не то что остальные..
– Еще бы, он же мой друг, – усмехнулся я, достал свои походные записи и сделал в них пометку. Почему-то мне казалось, что с этим волком, точнее, с его собратьями, мне еще придется столкнуться.
Между тем Дориан вернулся к рассказу.
***
– Исгарот, конечно, не мог прямо мне сказать, что за загадку задал нам Пирокар. Но он дал мне почитать одну книгу, что имел при себе. И там – о везение! – было указание на то, что знаками Инноса в стародавние времена называли его статуи…
Но вот досада – почти на всех дорогах Хориниса установлены эти статуи! Откуда начинать путь? Ведь нет же у них стрелочек. Мы с Ульфом все же решили, что точкой отсчета надо считать статую на пути к монастырю от таверны Орлана, от нее и нужно идти к ближайшей статуе на карте, а потом – к следующей и так далее.
Таким образом, дорога вела в северо-восточные горы, на плато Черного тролля. Я проводил Ульфа до лагеря охотников. Живущий там в настоящее время арбалетчик Драгомир предупредил нас, что с недавних пор в тех лесах поселилась нежить, и посоветовал не ходить туда. Нельзя сказать, что меня обрадовал этот факт – будто дикого зверья и бандитов недостаточно, теперь еще и нежить!
Но я был готов поддержать друга и предложил Ульфу пойти вместе. Однако он возразил, что я и так много для него сделал, что дальше он должен идти один, что все-таки это его испытание. Я отдал ему все свитки с заклинаниями, которые у меня были, и пожелал удачи. Хотя тревога не покидала меня, я чувствовал, что он прав – борьба должна быть честной. Я немного задержался в лагере охотников, расспросил Драгомира подробнее о тех местах и… угадай, кого я увидел спустя пару часов на дороге? Агона, он шел тем же путем, что и Ульф. Значит, тоже как-то нашел подсказку. Что же, подумал я, в самом деле ожидается борьба.
К вечеру я вернулся в монастырь и стал ждать, прикинув в уме, что для того, чтобы добраться до плато, у Ульфа уйдет день. Ну, максимум полтора – заблудиться там сложно, если не сворачивать с дороги, да и со зверьем тогда мало шансов повстречаться – все же хищники держатся чащи. О бандитах я старался не думать, к тому же в последние недели стало как-то потише, уж не знаю, может, ополчение наконец взялось за ум и приняло меры?
***
На этом моменте рассказа Дориана я хмыкнул: как же, ополчение! Там, помимо честного Пабло да Руги, никто и не вкалывает. Кольцо Воды – вот кто работал, не покладая рук, над проблемой разбойников. И, надо сказать, парни были молодцами, на дорогах в самом деле сделалось спокойнее. Между тем послушник продолжил рассказ.
– В общем, полтора дня туда, полтора назад. Три дня максимум! Прошел день, второй, третий, четвертый… Глухо. Ни Агона с Ульфом, ни каких-либо вестей о них. Я бегал к Орлану и Драгомиру, они говорили, что тоже ничего не знают. Я отпросился у наставников и решил ночевать в лагере охотников, поджидая друга и стараясь не думать о худшем. И вот, на пятый день нас с арбалетчиком разбудили чьи-то крики.
Двое охотников, ведущих промысел как раз в тех краях, куда и направлялись Агон и Ульф, притащили раненого третьего испытуемого – Игораца. Послушник пытался исполнить другое задание Совета: победить каменного голема, обитающего в так называемой проклятой роще, теперь больше похожей на пустырь – и на кладбище. Игорац был на порядок сильнее и опытнее и Агона, и Ульфа, был тем еще хитрецом, но и ему не удалось выполнить задание: у бедняги, казалось, было сломано все, что только можно, он чудом уцелел.
Вместе с охотниками мы дотащили Игораца до монастыря, и вот тогда-то, наконец, что-то живое всколыхнулось в Совете, и Ультар забеспокоился об остальных двух участниках Испытания. Но наши наставники поступили хитро. Парлан, маг, отвечающий за монастырское хозяйство, позвал меня и велел разыскать пропавших.
– Тебе не скрыть, послушник, что ты дружен с Ульфом и даже помогал ему проходить Испытание. Если кто и знает, где их искать, то это будешь ты. Если найдешь, то тебе будет прощен твой проступок.
Нет чтобы сказать точно, где то место, куда надо попасть, следуя знакам Инноса! Вдруг Ульфу грозит смертельная опасность и на счету каждая минута? Так нет же, словно у этих магов есть лишь половина сердца. Исгарот – единственный, кто пошел мне навстречу.
– Иди по знакам Инноса до плато в северных горах. Не доходя до второго по счету моста через водные преграды, ищи в роще. Там, спрятанная в скале за буйной растительностью, есть пещера. Твои товарищи должны были искать именно ее…
***
– В путь я готовился тщательно, понимая, что мне предстоит не увеселительная прогулка. Благо я давно привык бродить по лесным тропам и, как знаешь, довольно сносно управляюсь с копьем и рогатиной, умею стрелять из арбалета. Вот только на арбалет денег все не могу накопить, потому пришлось мне довольствоваться одной рогатиной. Конечно, рассуждал я, если наткнусь на мракориса – шансы выжить невелики, но вот кабана вполне одолею. Взял я с собой и боевой посох – таким можно справиться с падальщиками и кротокрысами, при условии, что их будет не больше двух-трех. Запасся я и зельями, а Исгарот дал несколько свитков: «Свет», «Сон» и даже «Огненный шар». Как я тебе и говорил, он всегда был ко мне добр и понимал, что я сильно рискую, отправляясь куда, где сгинули уже двое послушников, а третий получил тяжелые ранения.
Дорогу я знал не понаслышке – несколько раз уже ходил на плато Черного тролля за травами, но при этом всегда присоединялся к группе охотников, а это, сам понимаешь, совсем другое дело: ты знаешь, что в случае опасности не будешь одинок. Теперь же мне предстояло полностью самостоятельное путешествие, да и рассказы Драгомира о нежити совсем не придавали мне оптимизма. Самого арбалетчика я так и не смог уломать пойти со мной: как и большинство выходцев из простого народа, он не дрогнул бы и перед тройкой остеров, но панически боялся всяких мертвяков. Что же, винить его я не мог.
Сказать по правде, путь хотя и оказался долгим, но мне на удивление везло: вплоть до горного озера мне попались по дороге лишь парочка кротокрысов. Однако проигравшей стороной здесь стали они, я же запасся свежим мясом и, при ночевке близ первого моста, смог приготовить себе отличный ужин.
У озера везение мне несколько изменило: там кружили три кровавых шершня, и они-то оказались более неприятным противником – я очень пожалел, что у меня все еще нет арбалета. Огненный шар я расходовать не хотел, потому пришлось отбиваться от назойливых насекомых посохом. Одного мне удалось сбить, от оставшихся я дал деру. К счастью, им быстро надоело меня преследовать.
Я очень спешил, злился из-за каждой задержки. Но помнил, что рисковать собой нельзя: какой же я тогда буду подмогой Ульфу? А то, что он и Агон попали в беду, становилось уже очевидным.
Наконец я добрался до водопада, нашел и ту рощу, о которой говорил Исгарот. На опушке и стояла последняя в этой округе статуя. Но – великий Иннос! – как же темно было в этой расселине, я почти ничего не мог различить в чаще, кто знает, не прятались ли в ней волки, мракорис, а может, и что-то похуже? Признаюсь, мне стало не по себе – ведь в первый раз я забрел в опасное место абсолютно один. Тут я вспомнил, что на плато Черного тролля есть еще один лагерь охотников, там определенно должен кто-нибудь быть. Неплохо бы сначала наведаться туда и расспросить парней, вдруг они что знают?
Примерно через час я был уже там, на мое счастье, больше никаких сюрпризов по дороге мне не встретилось. Судя по разведенному костру, лагерь в самом деле не пустовал – я сразу узнал рослого бородатого мужчину, который сидел у одной из палаток и возился со шкурой. Это был охотник по имени Гримбальд, я с ним познакомился в один из моих походов сюда.
Я окликнул его и, по законам леса, опустил рогатину острием вниз, показывая, что пришел с миром. Гримбальд кивнул мне:
– Дориан, если не ошибаюсь? Давай-ка проходи сюда. Ты как раз очень вовремя, дело тут одно есть…
Я подошел к костру и только хотел поинтересоваться, что за дело может быть ко мне у охотника, ведь я не принадлежу к их гильдии, да и о промысле их не ведаю, как вдруг из одной из палаток раздался какой-то странный смех. Диковатый, не детский, но и не взрослый, будто смех умалишенного. Полог палатки задергался, словно кто-то пытался оттуда выбраться. Но явно у него это не получилось, потому что тут же послышался чей-то плаксивый голос:
– Гри! Открой! Мне темно! Я хочу погреться у костра!
И начался плач – громкий и капризный, так кричат дети, которым родители все позволяли, и в итоге их чада превратились в маленьких манипуляторов. Однако эти слова и истерика принадлежало отнюдь не ребенку – голос был взрослый и, к своему ужасу, я узнал его…
– Твою мать троллиху! – выругался Гримбальд, отложил шкуру в сторону и поспешил к палатке, на ходу обернувшись ко мне: – Вот, иди сюда, полюбуйся-ка!
Он отдернул полог, и я разглядел того, кто находился внутри. Это был молодой человек, перебинтованный с ног до головы. На его плечи был наброшен шерстяной плащ – видимо, данный Гримбальдом для тепла. Я сразу узнал парня – это был Агон! Но – о, Иннос! – как же он изменился! Страшно изменился! И дело было не только в бинтах.
Ты помнишь это постоянное выражения высокомерия, что никогда не сходило с его лица? Так вот, когда я посмотрел на него, то понял, что на его лице больше не было этого презрения к окружающим, более того – оно вообще было лишено какого-либо разумного выражения. Агон сидел на земле, сжимая в руке большую кость, видимо, он подобрал ее в лагере, и ныл о том, что его бросили в темноте и не играют с ним, что у него чешется тело под бинтами, что Гримбальд – злыдень и что ему хочется яблочного пюре. Когда послушник поднял голову и посмотрел на меня, я вздрогнул: его глаза были пусты, он больше не был собой, рассудок оставил его. Меня он, разумеется, не узнал.
Тем не менее, все-таки отреагировал на мое появление.
– Видишь, какая у меня кость? Это остера! А у тебя есть такая, а? Нету, да, нету! А у меня дома есть и клыки тролля, у меня мнооого клыков! У меня есть даже рог мракориса! А у тебя – ничего! Да я захочу – и мой батюшка купит мне живого тролля, да, живого! И буду держать его во дворе, в конуре!
Пока я пытался сообразить, куда же заносит Агона его странный и неудержимый поток мыслей, он заголосил еще пронзительнее.
– Я хочу домой! Гри! – обернулся он к охотнику. – Я хочу домой, пусть Хельга приготовит яблочного пюре! Я пожалуюсь батюшке, что ты меня держишь здесь! Он тебя бросит в тюрьму, жалкий ты браконьер! – на этот раз его лицо стало чуть осмысленнее – но радоваться было нечему, ибо это была гримаса злобы.
Мне стало ясно, что Агону казалось, будто он снова ребенок, он не осознавал, что уже взрослый, что ему уже двадцать один год. Он теперь был мальчишкой пяти-шести лет, не более – видимо, память о своем детстве у него все же осталась. Как, впрочем, и характер – избалованный, привередливый и к тому же склочный.
Но, Белиар меня дери, – как?! Как и почему Агон обезумел, стал ребенком?
– Отведи меня домой! – взвизгнул бывший послушник и попытался встать, но тут же охнул, упал назад и заревел так, что у меня заложило уши. – Боооольно! Ааааа…
– Да чтоб тебя… – пропыхтел Гримбальд, опускаясь рядом с ним на колени. – Я же сказал тебе – не двигаться! Хочешь, чтобы раны снова открылись?
И он стал поправлять повязки ноющему Агону, который вертелся из стороны в сторону и, похоже, точно разбередил какую-то рану, потому что охотник грязно выругался – так, что и мракорис бы засмущался, – и рявкнул на парня, будто настоящий орк:
– Не двигаться, я кому сказал?! Сейчас каааак Черному троллю скормлю!
Агон попритих, видно, струхнул – впрочем, он всегда был храбр лишь на словах. Вот только, подумал я, как бы потом послушник не припомнил охотнику его угрозы, – с такого, как он, станется. Хотя сейчас парню было не до обид, ему в самом деле было больно – я заметил струйку крови, которая потекла по его торсу. Гримбальд, вполголоса поминая всех возможных родственников Белиара до пятого колени, снова занялся перевязкой:
– Чтоб тебя, демоненок, ты же все бинты разболтал! Загнуться хочешь, что ли? Пока тебя еще до монастыря дотащим… Снеппер тебе в нос, ведь опять же рана кровоточит, который уже раз за сегодня?! И этих… где Белиар носит? Дернул же демон меня остаться в этот раз в лагере…
Судя по всему, Гримбальд говорил о своих товарищах, ушедших на промысел, которые должны были вернуться, но пока сомнительное удовольствие ухаживать за раненным и капризным сыночком градоначальника свалилось целиком и полностью на него.
Я покачал головой, все еще не в состоянии прийти в себя. Зрелище было и впрямь жутковатое: взрослый парень, ставший дурачком, к тому же дурачком озлобленным. Да и вид у него был тот еще: как я уже сказал, он был весь в бинтах, как и Игорац. И вот тут-то и крылся, кажется, ответ на вопрос, как же могло случиться, что Агон тронулся рассудком.
Я слышал о подобных случаях – при тяжелых травмах головы человек мог выжить, но лишался памяти или вовсе терял разум. Только длительное лечение у лучших целителей могло вернуть его к прежней жизни. У Агона же как раз были раны на голове – и вот результат. Я не сомневался, что богатый и влиятельный батюшка похлопочет об излечении своего сыночка, но сейчас меня больше волновало другое: как же случилось, что послушник был так изранен? Необходимо было понять, что же произошло, и как можно скорее. Игорац и Агон – оба изранены, Иннос, а что же с Ульфом?
Пора было, не теряя больше времени, расспросить Гримбальда, он как раз закончил возиться с перевязкой.
– Откуда он у вас? – проговорил я. – Что с ним стряслось?
– Стряслось так стряслось, – проворчал Гримбальд, доставая из вещевого мешка склянку с зельем. – На вот, пей! – сурово обратился он к Агону, тот, к счастью, больше не ныл и выполнил приказ. – Погодь вот, уложу сейчас этого… – эти слова уже предназначались мне.
Когда Агон выпил зелье, охотник снова проверил его повязки и, одарив его взглядом, не терпящим возражений, велел ложиться. Видимо, рана давала о себе знать, поэтому спорить парень не стал, лишь, тихонько скуля, устроился на походной постели, стоящей в палатке, и позволил укрыть себя шкурой мракориса.
– Ты поиграешь со мной? – обратился он ко мне
– Если ты будешь сейчас лежать тихо и дашь ране зажить, – пообещал я, понимая, что Агону необходим покой. Хотя мы и были недружны, да что греха таить – скорее, были врагами, но зла я ему не желал. А уж такой участи – и подавно.
Гримбальд сделал мне знак покинуть палатку. Мы вернулись к костру. Устроившись там, охотник достал из походной сумки флягу и сделал большой глоток: видимо, его нервы и терпение были уже на пределе.
– Не хочешь? – вежливо предложил он мне.
Я покачал головой. Нам вообще нельзя пить крепкие напитки, а сейчас это было совсем некстати – ведь мне еще нужно было узнать о судьбе Ульфа.
– И правильно, – кивнул Гримбальд, убирая флягу. – Нечего хлестать джин, когда мы одни на этом плато и на огонек может пожаловать кто и что угодно. Глаз и рука должны быть верны, – он указал на свой арбалет. – Но, – добавил он со вздохом, – просто уже сил никаких нет, я охотник, а не сиделка все-таки…
Я терпеливо ждал, когда же он мне расскажет о произошедшем, и старался успокоиться. Все это мне не нравилось – решительно не нравилось. Что-то пошло наперекосяк в Испытании, раз уже двое соискателей оказались серьезно изувечены. Между тем Гримбальд поднял шкуру, над которой работал, и наконец завел речь о том, как же он нашел Агона. Впрочем, он не отказывал себе в удовольствии тут и там вставлять жалобы на свою несчастную долю лекаря. Хотя это начинало мне потихоньку надоедать, где-то я его понимал – чтобы ухаживать за тяжело больным, нужно особое терпение, а за такими, как Агон, пусть и в качестве ребенка, – тем более.
– Рад я твоему приходу, Дориан, ох как рад! Ведь ты его ищешь, не так ли? Заволновались ваши маги, поди? Нужно поскорее его в монастырь доставить, сейчас-то он еще ничего, а пару деньков назад совсем был плох, в первую ночь думал, что помрет, – живого места на парне, считай, не было. Дежурил я около него до рассвета, глаз не смыкал… Выжил, демоненок, а теперь вон покою мне не дает! Мои-то товарищи – Ричард и Хайнц – все еще охотятся, только сегодня или даже завтра вернуться должны, а я вот маюсь тут... Один-то я его не дотащу до монастыря, сам понимаешь, да и рановато пока тащить, день назад мог в дороге захиреть…
Охотник воздел глаза к нему в очередной жалобе небесам.
– Эх, Иннос, и за что же мне такое наказание-то? Ладно бы просто раненный, всяко оно бывает, закон леса – помогай, кто знает, когда тебя придется вот так же выхаживать. Но ведь он же дитя дитем! И не бросишь его, грех ведь… А чуть что – вертеться начинает, раны бередит, а один раз и вовсе к тому вон обрыву пробовал поползти… Ума-то вообще теперича нет, вышибли его из него… Сильно избили бедолагу, чтоб мракорис их порвал…
– Избили? Кто? Разбойники? – не сдержался я.
– Да уж не знаю, – проворчал Гримбальд, – но только парень почти при смерти был. Я тебе расскажу, как дело-то было. Четыре дня назад, значится, сижу я тут, кашеварю… Уже к вечеру время клонилось, как вдруг – зарево я увидел неподалеку – вон там, у водопадов… Будто горело что. Ну, чего делать прикажешь? Лагерь бросать не хочется, припасы здесь наши, а всякие же бродяги тут по округе шатаются, стащат – и бровью не поведут. Но все-таки нужно было проверить, что там, мало ли какое дело нехорошее творится, хотя, скажу честно, боязно было – не люблю я эту вашу волшбу, а нонче вообще стало страшновато, как те маги появились в темно-лиловых балахонах-то. Но пересилил я себя, взял арбалет, копье да и пошел туда… Добрался до водопадов, глядь – а зарева будто не было! Исчезло, растворилось. Ни гари ни чувствовалось, ничего, значит, не было пожара или чего похожего.
Сильно мне это, брат, не понравилось, так, думаю, и знал, что какая-то колдовская ерунда тут творится. Вас-то, будущих магов, хлебом не корми – дай поиграться в эти волшебные штучки, а нам, простым смертным, от них подальше бы держаться. Но все же дошел я до моста, до камней инисианских, значится. Что-то будто подтолкнуло меня к ним, ну, ученый народ уже не верит в эти сказки, но мы-то знаем лес, бывает, что камни защищают до сих пор...
***
– Постой-постой, – снова прервал я рассказ Дориана, – что это еще за инисианские камни?
– Ну, одна из загадок древности, – пожал плечами послушник. – Мы даже толком не знаем, откуда это название, хотя связывают его с Инносом – будто бы это камни, устремленные к нему, к солнцу. Из них были построены в стародавние время Каменные круги, еще кое-где они встречаются на дорогах. В некоторых местах стоят, в других уже повалились от времени. Так вот, легенды гласят, что раньше были они «камнями защиты». Если раненый в лесу или горах человек добирался до них, то они спасали ему жизнь. Не излечивали полностью, но и не давали умереть, будто питали его энергией, поддерживая. И не мог в этот момент к нему подойти никакой зверь и никакой разбойник, будто защитное поле возникало вокруг камня и проситель невредимым оставался. Раненый мог переждать там беду, восстановить живительную энергию, пока его не обнаруживал кто-нибудь или он сам не находил в себе силы двигаться дальше. Закон даже был, что и врага нельзя тронуть, если он попросил защиты у камня. Говорят, древняя культура Хориниса их создала, чтобы хоть немного обезопасить эти леса и горы, чтобы было у путника прибежище…
– Вот как, значит, – задумчиво сказал я, подкинув еще полено в огонь. – Но что-то не заметил я, чтобы эти камни работали теперь. А в Каменных кругах еще и нежить теперь бегает, вон в том, к примеру, что в Восточном лесу. А в Круге Солнца и вовсе черные маги устроили гулянку нынче…
Дориан вздохнул.
– Про гулянку не знаю, а вот про мрачную славу Каменных кругов наслышан. Раньше под ними хоронили лучших воинов или магов, чтобы защищали они это место в виде призраков, а теперь что-то нарушилось и там вместо них – восставшие мертвецы. Считают, что всему виной Барьер, его темная магия. Впрочем, по слухам, это началось намного раньше: Каменные круги потеряли силу, кроме Круга Солнца, где ее поддерживают наши чародеи. А потом и придорожные камни стали бесполезными. Но… вот что тебе скажу. Нет-нет, да какой-то из них все же послужит кому-нибудь защитой. Слышал я про случаи, когда находили у них прибежище раненые охотники и торговцы. Что это за магия – не могут сказать даже наши волшебники, только то, что древняя она, нам пока еще неведомая. И почему она прекратила функционировать, а потом вдруг снова обретает силу – кто знает? Нужно это исследовать, а сейчас, сам понимаешь, не до этого…
Я согласился. Да уж, с волшбой древних разберемся как-нибудь потом, после того, как успокоим этих Белиаровых прихвостей, раскомандовавшихся в Рудниковой Долине.
– Так что же дальше? – я сделал знак, чтобы послушник продолжил рассказ.
– А дальше Гримбальд и завел речь про один из таких камней. На плато Черного тролля есть парочка таких…
***
Я не стал прерывать речь охотника рассуждениями о силе камней: в самом деле, те, кто проводит половину жизнь в лесах, должны больше знать об их действии, нежели те, кто рассуждает об этих вещах в кельях и библиотеках.
– Ну вот, – продолжил Гримбальд, – дошел я до камней этих и… Увидел, что лежит у одного из них человек. Ну, кинулся к нему, понятное дело… И вот этот паренек-то там и лежал. Страшненько выглядел, я тебе скажу! Нет, я на разные раны насмотрелся, не молокосос какой, двадцать лет, чай, в лесах. Но изувечен был парень с головы до ног, трудно было даже сказать, где была запекшаяся кровь, а где его красная туника… У виска рваная рана, окровавленные волосы слиплись, ребра переломаны, руки-ноги все так перебиты – жутко смотреть было! Лежал неподвижно, и я подумал было – ну все, помер бедняга. Подошел, проверил пульс, сердце пощупал. Нет, живой, дышит. Камень его защитил, вот не может быть никак иначе! Мракорис мне на голову, нельзя, ну невозможно было ему выжить, кабы не помощь чародейства какого! После таких увечий, скажу я тебе, если не остановить кровь и не перевязать сразу, люди не выживают! А ведь камни те, говорят, даже от смертельных ран спасали… Могли сердце заставить вновь биться, если прошло не более двенадцати часов…
Ну, что мне было делать? Взмолился Инносу, чтобы не помер парниша у меня на руках, перевязал его спешно да потащил в лагерь… Солнце уже садилось и как-то неуютно там было, у камня-то… Ведь кто-то же избил этого юнца? Не хотелось мне быть его очередной жертвой... Ну, Инносу хвала, донес его благополучно, кровь не пошла. Тут уже, в лагере, полную перевязку сделал да свитков пару прочел. Не пожалел, что освоил я эту свитковую грамоту. Сложные магические каракули, знамо дело, не разберу, но вот простенькие… А как еще выживать охотнику да следопыту прикажешь? Когда твоего товарища мракорис на рог подымет, бесполезно вливать ему в рот зелье, только свиток и спасет… Дорогие они, заразы, весь запас израсходовал свой, но что же – разве можно было бросить парня? Закон леса не велит – накажет лесной хозяин, горы не простят…
Гримбальд прервался на минуту, чтобы вновь промочить горло, а я подумал, что градоначальник должен будет возместить охотнику и зелья, и свитки, да и вообще за помощь своему сынку заплатить… правда, теоретически. Ведь Лариус был прижимист и скуп, такое слово, как «благодарность», было ему чуждо. Но я не стал расстраивать Гримбальда такими рассуждениями, а продолжил слушать.
– Все равно, не верил я, про переживет он ночь… Так в сознание и не приходил, пару раз задыхаться начинал… Ну, разыскал я мази специальные, Сагитта их делает. Ведьма она, конечно, но свое дело знает… Втирал специальную жидкость парнише в грудь, чтобы дышать мог, советовала мне она так… Ну, была права, как и всегда, впрочем. Так и сидел с ним ночь напролет, бдил его да молился Ииносу с Аданосом. Выжил, демоненок. Видимо, организм молодой, сильный, справился. Может, свитки сыграли роль, где-то мази и настои, да и камень подсобил. Ну, выкарабкался, хотя редко-редко в себя приходил в течение дня, повторял лишь «больно» – и все, отключался снова. Ночь я снова не спал, сторожил… Но после, наутро, понял, что победили мы тень Белиара, отступила смерть… И вовремя – свитков у меня не осталось, лишь пара зелий да мази, ничего бы я более не сделал. У Хайнца свиток есть еще, но когда еще мой дружок вернется?
Ну вот, стало ясно, что жить послушник этот будет, пришел в себя на третий день, значится, и… тут-то и понял я, что обезумел он. Так по голове его ударили, что жив-то остался, да только разум весь и вылетел! Ох, горе! – Гримбальд сокрушенно покачал головой. – Ни памяти, ни рассудка. Ребенок, дитя стал. Капризный, непоседливый, даже не знаю, как вести себя с ним… Сам себе вредит, как ты уже видел. Вертится, раны бередит… Шугать приходится, только тогда пугается и успокаивается ненадолго… Но нужно его к вашей братии оттащить, чай, помогут, я уже ничего сделать не могу. А как я один потащу? На носилках надо, чтобы раны не открылись. Да и надобно, чтоб руки свободны были, вдруг зверье какое или бандиты? Нет, без товарищей моих никак не обойтись, но эти бродяги все слоняются где-то… Хорошо, что хоть ты пришел, ищите его, значит. Жаль, что ты один, все равно придется нам дожидаться Хайнца и Ричарда…
Вот скажи мне, Дориан, чего твой дружок забыл так далеко от монастыря? Не в обиду вам будь сказано, но плохие вы, послушники, вояки, пропадете в лесах-то… Нет, ты-то парень свой, знаю, с нашими не раз ходил, умеешь стрельнуть из арбалета да кротокрысу в бок рогатину засадить, но многие-то городские, ничего не умеют, любой падальщик заклюет…
Охотник снова предложил мне фляжку, видимо, машинально, но я опять отказался. Я все больше и больше тревожился об Ульфе.
– С этим раненным – Агон его зовут – был мой друг, еще один послушник. Не могу сказать тебе, Гримбальд, что именно они «забыли» здесь, это дело Ордена магов Огня. Но ребята эти пропали шесть дней назад, а направлялись к водопаду, в рощу за мостом. Ты точно больше никого не видел?
– До того, как нашел вот этого, определенно никого, а потом… Знаешь, парень, не до разведок мне за лагерем было, все за ним ухаживал, еле-еле выкроил за эти дни часов пять, чтоб поспать. Если и был кто с ним, то не появлялся он здесь. У камня парниша лежал один. Правда… – Гримбальд задумался, будто вспоминая что-то и сосредотачиваясь. – Одну странную деталь я все-таки заметил. У послушника этого, как его…
– Агон.
– У Агона этого, помимо ран от оружия какого-то тупого, были изодраны в кровь колени и испачканы в земле. Будто он полз… пытался ползти, во всяком случае. Хотя не могу понять, как в таком состоянии он мог еще и ползти? Не обследовал я место вокруг камня, спасать парня было надо, так что не могу сказать, откуда он там взялся… Но, видимо, где-то неподалеку это случилось, потому что из той рощи доползти до камней… Это невозможно!
– Может, на него напали разбойники, когда он был на мосту или около него? Когда уже шел сюда, на плато Черного тролля? – предположил я. – Ведь вы же сказали, что раны его от тупого оружия, а не от когтей зверей.
– Это еще одна странность, – заметил охотник. – В том-то и дело, что разбойники бы избили его и слямзили все ценное. У них какая забота – у бандюг проклятых? Золото, драгоценности. Но у этого парня не взяли ничего: сумка-то его осталась на поясе! Потом, пока он валялся без сознания, я изучил ее содержимое. Все в ней цело, все дорогие вещи! Свитки, зелья… И даже золотое кольцо на пальце у него осталось! Что же это за разбойники, коль не прикарманили все ценности?
Я пожал плечами.
– Может, их кто спугнул?
– Да кто же?
– Зверь, может, какой или другие люди…
– Люди бы помогли, – хмыкнул Гримбальд, – а зверь бы довершил начатое бандитами дело и растерзал бедолагу. Нет, парень, что-то нечисто тут дело, чует мое сердце, уж поверь… Его словно специально били, а потом бросили. Что же до оружия… Тупое оружие, как я и говорил, но не дубина это и не толстая палка, а вот потоньше… – и тут охотник бросил взгляд на мой боевой посох. – Вот что-то наподобие этого.
«Что-то наподобие этого»… Гримбальд просто рассуждал об оружии, но я, признаться, похолодел. Агон был избит боевым посохом… вроде того, что был у меня? Вроде того, что был у всех послушников? Быть такого не может! Ульф… Нет, это невозможно! Да, они могли столкнуться, повздорить… Агон мог бы схватиться за оружие, Ульф мог бы его ударить… защищаясь, но избивать? Нет, это был кто-то другой, значит, мой друг в смертельной опасности… Однако прошло столько времени, жив ли он еще?
– Я должен идти… – проговорил я, подымаясь.
– Как, куда? А этот? Надо парней дождаться… – нахмурился Гримбальд.
– Я обязательно вернусь. Мне надо найти друга, придется лезть в эту рощу. Обещаю, я вернусь как можно скорее! И мы обязательно позаботимся об Агоне, – знал ли я, что однажды скажу такие вот слова о вроде бы злейшем враге?
Я бросился было к мосту, но, вспомнив, что не знаю, с чем столкнусь, остановился. Из оружия у меня был только кинжал, рогатина да посох, из свитков – только один боевой. А вдруг в сумке у Агона завалялся какой? Гримбальд же говорил, что ничего оттуда не пропало.
– Можете дать мне его сумку? – обратился я к охотнику.
– А зачем? – Гримбальд был озадачен. Он подозрительно посмотрел на меня.
– Свитки, там могут быть магические свитки! Вдруг наткнусь на разбойников или зверей? Тут один мужик рассказывал, что и нежить по здешним лесам стала бродить…
Похоже, я убедил Гримбальда. В конце концов, мы давно знали друг друга, и он понимал, что я не собираюсь поживиться за счет раненого Агона. Порывшись среди лежащих у второй из палаток вещей, он протянул мне сумку сына градоначальника. Дорогую, сшитую из кожи аллигатора, с двумя посеребренными бронзовыми дракончиками, украшающими места крепления к ней ремня. Охотник явно был прав – разбойники не то что содержимое сумки, ее бы саму в первую очередь утащили.
Я принялся изучать ее содержимое. Зелий уже не было, видимо, Гримбальд их забрал для лечения, но вот пару свитков имелись. «Огненный шар»… Еще один, какая удача! «Ледяной болт» – тоже неплохо, очень даже неплохо.
– Постараюсь вернуться как можно скорее, – снова повторил я и умчался к мосту.
– Осторожнее, Дориан! – донесся вслед голос Гримбальда. – В последнее время в здешних пещерах снова появились краулеры!
Я лишь крепче сжал в руках рогатину.
***
– Сказать, что я не боялся лезть в эту рощу и искать ту пещеру – особенно после предупреждений Гримбальда и Драгомира – значит, не сказать ничего. Я просто умирал от страха. Но тревога за друга, за его жизнь заставила меня собрать все свое мужество – и все-таки бродить по этим треклятым зарослям вдоль горы в поисках входа в это подземелье. Я надеялся, что еще не слишком поздно, что, войдя внутрь, я не найду лишь окровавленные останки моего друга... Это казалось мне самым страшным, что могло произойти. Наивный, я ошибался, судьба приготовила мне сюрприз, который был намного ужаснее того, о чем я только мог помыслить.
Я долго не мог найти ту пещеру, проплутал, наверное, пару часов, изнервничавшись до невозможности. Наконец, отчаявшись, послав мысленно к Белиару всех волков, мракорисов, которые могли скрываться в полутьме зарослей, а вместе с ними за компанию и скелетов, поднимаемых некромантами для своих темных нужд, я полез просто напролом в густые заросли – и все-таки обнаружил ее! Смешно, но она оказалась совсем неподалеку от опушки. Определенно в этом был особый смысл: никто бы и не подумал искать вход в сакральное место так близко от тропы. Что и говорить, маги знали, как умело спрятать эту пещеру от посторонних глаз.
Как только я уговорил себя войти в эту дыру в скале? Она казалась мне зевом самого черного тролля! Из нее тянуло холодом, сыростью и гнилью, хотя день был жаркий и я изрядно вспотел, меня пробил озноб.
И все же я пошел туда, я должен был это сделать! Заклинанием Света не стал пользоваться, решил приберечь, благо у меня был с собой факел.
Однако не понадобился и он. В глубины пещеры вел довольно широкий коридор, в стены которого были инкрустированы куски магической руды, излучавшие слабый фиолетовый свет. Не особенно яркий, но сориентироваться было можно. Подобные волшебные светильники стоят недешево, хотя могут действовать десятилетия напролет, и я знал, что их использовали лишь в особых, священных местах. Значит, все верно, именно об этой пещере говорил мне Исгарот, именно в том, чтобы найти здесь некий артефакт, и заключалась суть Испытания Огнем.
Несмотря на сакральность этого места, мне тут было совсем неуютно: отчего-то казалось, что оно, как и Каменные круги, потеряло свою благодать и теперь таит в себе опасности. Поэтому я осторожно заворачивал за каждый угол, всякий раз ожидая, что оттуда на меня выскочат скелеты или выползут зомби. Но, пройдя чуть подальше по коридору, до развилки, я понял, что мертвяки – еще не самое худшее, что могло прятаться во чреве старой пещеры.
Из левого туннеля раздавалось шипение. Трудно было не опознать его, ведь я много общался с охотниками и как-то раз ходил с ними в заброшенную шахту. Так могли шипеть и поскрипывать своими гигантскими паучьими ногами с длинными острыми когтями или крабьими клешнями только краулеры. О Иннос, а Гримбальд-то был прав… Невольно в душу прокрался гнев: да как же так! Почему Ульфа и Агона отправили сюда – на верную смерть? Ну, допустим, о нежити маги не знали… Получается, и о краулерах тоже? Или служители Инноса вообще не проверяют эту пещеру? Или это тоже часть Испытания? Ну и как послушник, не знающий повадок краулеров, не имеющий рун и в лучшем случае рассчитывающий лишь на пару свитков да боевой посох, сможет выбраться отсюда живым? Хорошо, что я этих тварей видел не только на картинках
или в виде отодранных от их туш панцирных пластин, иными словами, не был так уж беспомощен в случае встречи с этими исчадиями Белиара. Но остальные-то? Тот же Ульф – сын простого портного, да и Агон…
Но стоп! Ведь раны последнего были не от клешней или когтей краулеров…
Коридор, из которого доносилось шипение, был почти совсем темный. Хотя и на его стенах виднелись куски магической руды, часть из них уже потухла, что тоже не внушало мне оптимизма: такие светильники может обесточить или время, или другая, негативная колдовская сила.
Нет, вряд ли стоило идти в тот коридор, навстречу непонятному темному нечто и вполне материальным краулерам. Да и, по-видимому, мой путь лежал направо – вход в тот туннель украшала огромная арка, сложенная из каменных глыб, – точно такие же служили материалом для всех Каменных кругов, точно такие же некогда давали прибежище раненым и усталым путникам.
Я знал из книг, что в стародавние времена неотъемлемой частью всех религиозных сооружений были подобные арки. Значит, я на верном пути – правый коридор должен привести меня туда, куда и направлялись Агон с Ульфом. Там я найду, наконец, ответы на все мои вопросы.
В то же мгновение я чувствовал страх – это был страх иного рода, не перед краулерами, а перед неизвестностью тайных святилищ. Можно сказать, что это был священный трепет.
Чтобы хоть как-то отвлечься от него, я, наклонившись, попытался при тусклом свете кусков магической руды отыскать какие-нибудь следы. Тщетно, я все-таки не был следопытом. Вздохнув, я свернул направо, но вначале достал из сумки боевые свитки и укрепил их на поясе, чтобы в случае чего легче было их выхватить.
Я едва ступал по полу, стараясь вспомнить все советы охотников, боялся дышать, напряженно вглядывался и вслушивался в темноту впереди. Как бы я хотел стать невидимкой, а еще лучше – фантомом, незримым разведчиком. Ведь это была игра в прятки с самими краулерами, безжалостными хищниками. Да, какое-никакое оружие у меня было, были и свитки, с одной-двумя тварями я справлюсь, если, конечно, это будут простые краулеры-рабочие, а не воины. Ну а коли навалятся скопом, пятеро или шестеро зараз? Тогда мне конец…
Так я продвигался по коридору около десяти минут. Внезапно мне показалось, что шипение теперь доносилось также из конца туннеля, по которому я шел. Я замер, напряг слух. Так оно и есть, похоже, что краулеры тут повсюду. Не значит ли это, что я иду навстречу собственной смерти? Вот окружат меня и сзади, и спереди – тогда, боюсь, не справлюсь даже с двумя.
Сделав еще пару шагов, я остановился. Впереди, из-за угла, падал на пол коридора более яркий свет, судя по всему, за следующим поворотом находился какой-то более сильный светильник, нежели куски магической руды. Шипение тоже стало более громким, и я почувствовал, как у меня взмокла спина. Бежать, бежать сейчас же! Пока не поздно! Если Ульф там, я ничем не смогу помочь ему, скорее всего, он давно уже погиб.
Я был уже на пределе – с одной стороны, хотелось бежать, с другой – ринуться вперед сломя голову, только бы поскорее оборвать эту цепочку загадок и неизвестности! Может, я предчувствовал что-то недоброе, оттого так пугала меня эта тайна – до такой степени, что превосходила даже страх окончить жизнь в когтях краулеров.
«Стоп, Дориан, так нельзя! Треклятый тролль, ты же должен узнать, что случилось с твоим другом, просто обязан! Ты проделал весь этот длинный путь не для того, чтобы в последний момент удрать, будто трусливый кротокрыс! Пожалуйста, возьми себя в руки и не совершай глупостей. Сейчас ты пойдешь вперед… Осторожно… Как учил тебя Никлас… И все выяснишь…»
Призвав на помощь остатки рассудка, я переборол внутреннюю панику и, неслышно ступая, подкрался к повороту. Медленно, осторожно заглянул за него.
Впереди коридор оканчивался еще одной каменной аркой, которая вела в какое-то помещение, довольно-таки неплохо освещенное. Я потихоньку стал подбираться поближе, чтобы узнать, что же там. Туннель выходил в большую залу, видимо, она-то и была конечной целью моего путешествия. Приблизившись к арке, я прижался к холодной каменной глыбе и заглянул внутрь помещения, умоляя Инноса, чтобы краулеры, шипение которых раздавалось оттуда, не учуяли меня. Зрение у них не ахти какое, чего увидишь в полутьме или даже тьме пещер? А вот
слух и обоняние хороши. Двигался я вроде бы тихо, но Белиар поймет, когда до них дойдет мой запах.
Как бы то ни было, пока из залы на меня никто не полз, и я смог наконец рассмотреть ее. Она представляла собой довольно большое помещение, в дальнем конце которого находилась короткая лестница, ведущая на ровную площадку. По бокам на ней имелись два выступа, на которых стояли статуи паладинов – точно такие же, как в Верхнем квартале Хориниса и в часовенке старца Исгарота. А на самой площадке уходили вверх, к потолку, пять вертикальных столпов бирюзового света – «столпы силы». Никакое исчадие тьмы не может пройти сквозь них: оно или погибнет, или потеряет большую часть своей энергии. Пространство, которое окружают эти столпы, образующие собой вершины пентаграммы, тоже защищено силовым полем. Чтобы создать такие световые потоки чистой энергии, требуется немало магической мощи. К сожалению, имеются и столпы тьмы – раньше их устанавливали лишь в склепах, чтобы уберечь их от разграбления, они должны были отпугивать желающих поживиться захороненными вместе с умершими артефактами, но позже, как я читал в книгах по волшбе, их стали использовать и во зло.
Но эти столпы были определенно светлыми, несущими энергию Инноса. И, видимо, силовое поле по-прежнему действовало, потому что снующие перед площадкой туда-сюда краулеры – я насчитал четыре штуки простых рабочих – не могли проникнуть внутрь пентаграммы. Они очень сердились, шипели, шаркали своими лапами, скрипели челюстями. Видимо, на площадке было нечто, что их очень интересовало. Да только я никак не мог разглядеть – что именно.
Боясь сделать неверное движение, я обогнул арку и, крадучись, подобрался поближе к лестнице, чтобы, наконец, понять причину такого беспокойства краулеров. Они вели себя так, будто не могли добраться до вожделенной добычи. И я наконец разглядел, что же их привлекало! Вернее, кто.
Внутри пентаграммы, прижавшись спиной к какому-то сундуку, сидел не кто иной, как объект моих поисков. Мой друг – Ульф!
Пятясь, я вернулся назад, за арку, и вжался в небольшую нишу в стене, стремясь исчезнуть, раствориться в камне. В голове лихорадочно метались мысли, сердце бешено стучало. Но, хвала Инносу, краулеры до сих пор не заметили меня.
Ульф… Он был жив! Но, Иннос, он был в смертельной опасности. Сколько времени он провел внутри пентаграммы? День, два, три? Скорее всего, не меньше. Он, наверное, истощен и умирает с голоду, у него, конечно, были с собой съестные припасы и бутыль с водой, но явно не на неделю вперед.
Но, главное, он был жив… И я просто обязан был помочь ему. Только оставалось понять – как.
Неожиданно я почувствовал тупое отчаяние – «как же помочь, как же, как»?.. И именно оно толкнуло меня на безумные поступки, едва не стоившие мне жизни, но все же сделавшие свое дело.
***
Огненные шары, у меня было два огненных шара! И я не зря проводил столько времени в библиотеке – заклинание, написанное на свитке, я помнил наизусть и не сомневался, что произнесу его без запинки. Более того, я знал так называемую «формулу двойного действия», которая, при наличии двух и более свитков одного типа, позволяла использовать их один за другим, не повторяя магические слова. Таким образом, я выигрывал время и мог без труда метнуть в тварей один шар за другим. Но свитка-то два, а краулеров – целых четыре!
Но они так удачно топтались неподалеку друг от друга! Если отвлечь их на себя, то все кинутся вниз по лестнице и образуют хорошую такую кучу. Метнув в нее два огненных шара, я с большой долей вероятности устрою им общую печку. Должно получиться! На край, с одним уцелевшим я справлюсь, вот тут она, рогатина, а краулер-рабочий – это все-таки не краулер-воин. Я знаю их слабое место – шея, туловище со спины и боков закрыто пластинами, но длинная и толстая шея полностью обнажена. Главное – увернуться от длинных когтистых лап и челюстей.
Мое появление и внезапная атака даст Ульфу возможность спуститься с площадки и добраться до арки. А там мы уже пойдем вместе, надеясь, что не привлечем краулеров из левого
коридора. Только бы он был в силах идти, тащить его на себе будет сложновато, особенно если снова придется драться. Но как-нибудь доберемся. Хотя это «как-нибудь» немного смущало.
Но, в конце концов, напомнил я себе, у меня есть вдобавок свиток «Ледяного болта» – им тоже можно пробить шею твари. И еще одна вещь… Как учили меня охотники, краулеры боятся солнечного света, да и вообще всего ослепительно яркого. А ведь у меня был свиток «Света». Те краулеры, что мельтешили в зале, попривыкли к сияющим столпам, хотя приблизиться к ним и не решались – возможно, не только из-за силового поля. Но тех, что набегут из коридора, вполне можно отпугнуть яркой «звездой Инноса» – как мы называем заклинание «Света». Это сделает тварь на пару мгновений беспомощной и растерянной, тут-то ее и можно атаковать. Мгновения… в бою они решают всѐ.
Я тут же прицепил свиток «Света» к поясу – это заклинание я тоже помнил наизусть.
Признаюсь честно – я не ведал, что получится из моего хаотичного плана. Но медлить более не мог, в любую минуту эти твари могли меня почуять.
– Иннос, помоги! – мысленно помолился я.
Я вытащил один из свитков «Огненного шара», сжал его в правой руке, переложив рогатину в левую, выбрался из ниши и медленно подкрался ко входу в зал. Замечательно, краулеры все еще были на лестнице, озадаченно шипя. Только один из них отполз чуток в сторону, к одной из статуй. Хороша цель – лучше и не придумаешь.
Я, более не таясь, выпрямился в полный рост и принялся читать заклинание, делая шаг за шагом вперед. Свиток рассыпался на мелкую пыль в моих пальцах, я быстро повернул ладонь кверху, и тут же на ней возник большой шар огня, переливающийся красными всполохами. Дар Инноса, который может нести как жизнь, согревая тебя в суровую зиму и помогая готовить еду, так и смерть. Сейчас он должен был обратить в пепел исчадий Белиара, находящихся передо мной.
Краулеры повернулись ко мне, но, тупые создания, они, как всегда, приняли боевую стойку – поднялись на задние лапы, потрясая передними в воздухе и угрожающе шипя. Никто из охотников до сих пор не смог понять, для чего она им служит. Естественных врагов у краулеров в их подземных пещерах нет, размножаются они при помощи огромной матки-королевы, то есть самцы не дерутся между собой. Как бы то ни было, эта стойка часто давала нападающему лишних пару секунд времени. Как вот теперь.
Секунда – я прицелился, вторая – метнул шар в скопление этих тварей, третья – выкрикнул магическую формулу, состоящую из пары слов, и второй из свитков рассыпался в прах прямо у меня на поясе, а в моей ладони замерцал новый огненный шар. И когда первый магический снаряд уже врезался в сгрудившихся на лестнице краулеров, я швырнул туда же и второй – правда, чуть левее, стараясь, чтобы он зацепил и четвертого ползуна, спешившего к своим собратьям.
Впереди полыхнул настоящий костер, в ловушке которого оказались, по крайней мере, три твари. Относительную тишину зала ножом прорезал жуткий вой краулеров, от которого кровь стынет в жилах: это их предсмертный крик, но от него у любого волосы встанут дыбом. Шары попали в цель, хотя четвертого огонь только слегка зацепил, и он носился, как угорелый, около статуи, а вот остальные представляли собой горящие факелы. С ними покончено.
– Ульф! – закричал я. – Это я, Дориан! Я сейчас расправлюсь с этим последним краулером! А ты иди к выходу из залы, мы выберемся отсюда!
И, перехватив рогатину обеими руками, я побежал к лестнице, где уже догорали туши трех исчадий Белиара. Уцелевший же точно почувствовал, что я бросаю ему вызов, поскольку, перестав вертеться, зашипел и, безо всяких угрожающих стоек, ринулся в мою сторону, свалился со стуком с площадки и понесся на меня. Но я его уже ждал и был готов отразить атаку. Справлюсь, говорил я себе, пусть краулер ранен, обожжен и зол, наверное, как сам Белиар, но я знаю его слабое место. Шея, шея… добраться бы до нее!
Краулер был уже рядом, он изрядно прихрамывал на задние лапы, что ж, мне же легче! Тварь рванулась ко мне, пытаясь достать меня своими длинными лапами, одновременно щелкнули жесткие челюсти. Но я был готов и ловко увернулся от острых когтей, уйдя вправо. Правда, удар не успел нанести, слишком уж быстро краулер развернулся. Пришлось отступить. Отскочив чуть назад, ползун злобно зашипел – он тоже готовился к новой атаке.
Краем глаза я увидел, что Ульф уже покинул силовое поле пентаграммы и спускается по лестнице, сжимая в руках посох и осторожно обходя обугленные туши. Хорошо, значит, может передвигаться самостоятельно.
Снова краулер наскочил на меня, пытаясь дотянуться когтями. Как следует огрев две из его лап древком рогатины, я нырнул на этот раз налево. Раздалось жалобно-обиженное шипение, краулер снова развернулся, но уже не так резво, как когда я отскакивал направо. Ага, приятель, мешают обожженные лапы! Я понял твою слабость. Пора наносить решающий удар.
И вот все повторилось. Снова краулер постарался добраться до меня одновременно и когтями на длинных лапах, и смертоносными челюстями, но теперь я не тратил время на ответную атаку, а сразу, увернувшись, ушел влево и, нацелившись, с размаху вонзил ему рогатину в толстую шею. Есть! Нажал что есть силы, острие вошло глубоко, тварь обернулась и рванулась вперед, но крестовина на древке не дала ей достать до меня. Секунду-другую краулер напирал на меня, но тем самым еще сильнее вонзил острие рогатины в свою плоть, я же выдержал его навал и, улучив момент, когда он дернулся чуть в сторону, вильнул туда же и сильным рывком высвободил оружие. Правда, при этом едва не полетел спиной на землю и еле устоял на ногах. В этот момент я, конечно, сильно рисковал.
Однако краулеру было уже не до меня: снова предсмертный крик исчадия Белиара потряс залу – так, что зазвенело в ушах. Тварь еще с минуту билась в агонии на полу, но вскоре затихла.
Я поднял голову – Ульф стоял напротив меня. Бледный, осунувшийся, измотанный… Стоял и как-то тупо смотрел, будто не мог до конца понять, что же происходит. Ничего удивительного – наверное, он уже отчаялся дождаться спасения.
Но времени на долгие разговоры не было, нужно было убираться отсюда как можно скорее.
– Идем, – крикнул я и поманил его к выходу. – Давай, за мной!
Он молча двинулся за мной следом.
Подойдя почти уже к самой каменной арке, я уже было поверил, что нам удастся уйти… но оказался слишком наивным. Ну, конечно, неужели вся эта суматоха в зале могла остаться вне внимания других краулеров?
Из-за арки в помещение заползал… О нет, краулер-воин! Вот попали так попали… На наше счастье, ползун был только один, но и этот один стоил целых трех краулеров-рабочих. Он был закован в панцирь почище рыцаря, так просто до шеи не доберешься! Для удара было открыто разве что пространство между глаз – но поди дотянись до туда, когда рядом клацкают огромные клешни! Это не тонкие лапки с коготочками обычных краулеров, такие клешни могут зараз оттяпать руку! Шея… тоже закрыта, но между пластинами есть зазор. Вот если бы попасть туда! Но шанс будет только один, права на ошибку нет. Может, метнуть «Ледяной болт»? Рискованно, легко промахнуться, а панцирь он не пробьет.
– Ульф… – прошептал я. – Я отвлеку его на себя… А ты… отходи к дверям.
Я хотел было попросить его о помощи, но подумал – а чем, собственно, он мог мне помочь? Посох здесь бесполезен, а свитки… скорее всего, он их уже израсходовал – ведь если бы они у него оставались, наверняка он попробовал бы прорваться к выходу из пещеры. Да и какой из него сейчас помощник? Придется бросить вызов этому краулеру в одиночку. «Иннос, помоги! – взмолился я еще раз. – Не для того же я расправился с теми четырьмя краулерами, чтобы меня прикончил вот этот. Нужно спасти Ульфа… и помочь Агону, даже ему!»
И я приготовился встретить атаку Белиаровой твари. Ползун уже закончил демонстрацию своей боевой стойки и медленно надвигался на меня.
– Это всего лишь очередной мелкий краулер… просто нацепивший на себя железки, как наши господа латники … – убеждал я себя, стараясь не бояться. – Ты прекрасно знаешь, где его слабое место, ты только что убил одного из них точным ударом туда. Всего-то нужно повторить…
«Всего-то»! Но не так-то просто достать до этого уязвимого места, ведь нужно одновременно спасаться от жутких клешней!
И вот начался этот танец со смертью. Краулер пытался дотянуться до меня, я раз за разом уворачивался. Вправо, влево, назад… Он атаковал, я отступал, даже не решаясь отбиться – боялся, что он вырвет у меня рогатину или сломает ее. Тогда совсем худо будет… Если в прошлый раз преимущество было на моей стороне – обожженный краулер хромал, то здесь подобного подарка
от судьбы ждать не приходилось: этот ползун был настоящим здоровяком, а его огромные клешни одним только своим видом отбивали всяческое желание лезть к нему поближе.
Очередной его бросок на меня – очередной мой отскок. Я вдруг отдал себе отчет, что он потихоньку теснит меня к стене. Скверно все это… Если он припрет меня к стенке, то отпрыгивать мне будет просто некуда. Где все это время был Ульф – я не ведал, в этот раз отвлекаться было нельзя. Но я понимал, что в ближайшую минуту придется рискнуть: пан или пропал. Либо я дотянусь до шеи твари, либо она меня раскромсает своими клешнями. Но лучше атаковать, чем отступать, отступать – и в итоге оказаться загнанным в угол.
Все-таки кое-какие выводы насчет тактики краулера я сделал, и, когда после очередного моего отступления он тоже отскочил чуть назад, я использовал эту передышку, чтобы сорвать с пояса свиток «Света». Когда ползун снова пошел на меня, занеся клешни для удара, формула уже была произнесена, свиток рассыпался, а над нами ввысь взлетела звезда Инноса. Я-то был готов и чуть сомкнул веки, хотя и рисковал не увернуться от удара. Но вот тварь свет застал врасплох. Краулер замер и с шипением попятился. Вот они – пара секунд замешательства врага!
Я нырнул влево, заходя сбоку – свет сверху мне ничуть не мешал, так как не бил в глаза, – и что есть силы засадил рогатину между пластин, в открытую часть шеи. Надавил, провернул – и отпрыгнул назад, отпустив древко. Прямо по месту, где я только что находился, клацкнули в воздухе две огромные клешни.
Краулер, завыв, завертелся на месте, пытаясь освободиться от засевшего глубоко в нем острия, кинулся в сторону, затем в другую, стукнулся с размаху о стену. Рогатина не выдержала настолько могучего удара и переломилась надвое, но наконечник остался в шее твари.
Все-таки какой он живучий, этот воин! Не чета простым рабочим. Все кружит и кружит, и еще очень опасен. Что поделать, нужно его добивать – и я достал с пояса последний боевой свиток, прочел его по памяти и, подскочив к краулеру, метнул прямо ему в морду ледяной дротик, надеясь, что не израсходую его понапрасну. Но рука и глаз меня не подвели – стрела вошла точно между глаз твари, она взвыла – в последний уже раз – и через минуту жестких судорог застыла на полу.
Я сам не верил, что только что одолел краулера-воина! Я даже не мог подумать, что мне такое когда-либо удастся – не мощными боевыми рунами, а вот так – рогатиной да «Ледяным дротиком». Иннос, ты явно благоволишь своему скромному служителю…
Но так уж повелось, что в этот тяжелый день вслед за маленькой победой следовали новые беды, даже не давая мне передышки.
***
Хотя я и проводил довольно много времени среди охотников и многому научился у них, я не освоил самого главного – все время быть начеку. Истинный боец со зверьем празднует свои успехи в таверне по вечерам, попивая пивко да рассказывая о своих подвигах. Но ни в лесу, ни в горах, ни тем паче в пещерах он не позволяет себе отвлечься ни на секунду, не позволяет ни единой эмоции – даже заслуженной радости – захватить его внимание и заставить забыть о том, что он все еще находится в месте, полном опасностей. Потому что тогда вовек не видать ему ни таверны, ни пивка, ни благодарных слушателей. Он навсегда останется там, где позволил себе потерять бдительность – пусть и на пару секунд.
И вот мне пришлось пожать плоды своей беспечности. Я так обрадовался победе, так увлекся ее мысленным празднованием, что даже не посмотрел вовремя назад… Да что посмотрел – я даже не прислушался. И если бы не окрик Ульфа: «Дориан, сзади!» – скорее всего, это Испытание Огня унесло с собой еще одного послушника Инноса.
Не тратя времени на оглядывание, я бросился ничком вперед – и это спасло мне жизнь. Но от ранения не уберегло – что-то чиркнуло мне наискось по спине, заставив заорать от боли – и тут же я услышал довольное шипение краулеров.
Приземлившись на согнутые руки, я быстро перекатился на спину, стиснул зубы, когда задел рану. Теперь я видел своего обидчика, отчетливо видел… Вернее, не одного, а целых двух. Передо мной находились два краулера-рабочих, и я понял, что это один из них проехался мне когтями по спине – хорошо, что я успел отскочить, а не то бы…
Один Иннос ведал, когда они успели подкрасться. Впрочем, я был так увлечен боем и последующим восхвалением себя, что ничего удивительного в этом не было. Я еще дешево заплатил за свою беспечность. Но радоваться мне было рано.
Самое неприятное в возникшей ситуации было даже не наличие двух этих тварей зараз, а то, что они, будто умелые тактики, перекрыли мне все пути к отступлению. За мной был только угол залы, куда совсем недавно чуть не загнал меня краулер-воин. Вскочив на ноги, я попятился назад. Краулеры медленно, будто смакуя момент скорой расправы и сытного обеда, двинулись за мной следом. И тут-то я осознал, что из оружия у меня остались лишь посох и кинжал.
Поморщившись от боли, я выхватил из-за спины боевое оружие нашего монастыря и парой взмахов заставил краулеров чуть отступить. Но я не обольщался на свой счет – вскоре они поймут, что я не могу им причинить вреда тупой палкой, и ринутся на меня. Да, есть еще кинжал… Будь краулер один, я попробовал бы обогнуть его и ударить его в незащищенную шею, хотя вероятность того, что короткий нож нанесет смертельную рану, невелика. Но пока я буду сражаться с одним ползуном, другой меня точно достанет.
Снова отбившись и лихорадочно соображая, что же мне делать, я бросил взгляд к выходу. Может, прорвусь? И тут заметил, что у самой арки стоит Ульф. Стоит, опершись на посох и глядит, как меня теснят в угол два краулера…
Я понял, что нужно просить его о помощи, один я просто не справлюсь.
– Ульф, помоги! – крикнул я. – Отвлеки одного из них, я попробую справиться со вторым!
Новая атака, снова мне удалось отразить ее. Но сколько это еще будет продолжаться? Спина ныла, я чувствовал, как по ней бежала теплая кровь. Даже если у меня получится какое-то время удерживать этих тварей на расстоянии, скоро я ослабею и тогда просто не смогу защищаться.
Опять и опять эти двое напирали на меня, снова пришлось отступить. Да, они неспешно, но неумолимо оттесняли меня к стене, чтобы прижать и растерзать. Им некуда было торопиться, Белиаровым тварям!
– Ульф!
Хотя все мое внимание было сосредоточено на краулерах, я все-таки успел бросить еще один взгляд на него. Неужели он не слышит? Или крадется к ползунам? Но… нет, не может быть! Он по-прежнему стоял у арки и смотрел на мой поединок с ними. Глядел, как эти твари сжимают меня в смертельное кольцо, как атакуют. Будто перед ним на арене разыгрывалось крайне интересное зрелище. Как… как такое возможно?
– Ульф!
Я крикнул это уже просто так, все еще надеясь, что он не слышит меня, хотя это было смешно – в этой зале звук разносился хорошо. Но мне легче было поверить в эту чепуху, чем в предательство друга. Но, словно желая доказать мне, что глупо питать подобные иллюзии, Ульф повернулся ко мне спиной и ушел во тьму за аркой… Бросил меня… Равнодушно… Спокойно…
– Ульф…
Это уже был скорее стон отчаяния. И я снова совершил ошибку. Отвлекшись на друга – друга ли? – я пропустил движение одного из краулеров. Успел чуточку вильнуть в сторону, но все же тварь до меня достала – ее челюсти проехались мне по бедру. Если бы я не дернулся – они бы просто раскромсали его, я еще легко отделался. Хотя это «легко» причиняло жуткую боль. Плохи, очень плохи мои дела – раненный и в спину, и в ногу, я не продержусь долго.
А краулеры все медлили… словно насмехались над своей жертвой – жертвой, брошенной другом. Но как же так может быть – ведь Ульф предупредил меня о том, что они атакуют меня в спину! Почему спас тогда, почему бросил теперь?
«Впрочем, – подумал я, – вряд ли когда-то мне будет суждено это узнать, потому что шансов выбраться из этой проклятой залы, превратившейся из обители Инноса в место торжества исчадий Белиара, мне не светит». Но нужно попробовать хотя бы прорваться к выходу, проскочить мимо этих тварей! Шансы невелики, даже если проскользну, то с большой ногой далеко не убегу, они меня нагонят. Но лучше так, нежели ждать, когда они вырвут посох из моих рук и разберутся со мной, безоружным.
– Иннос, помоги! – в третий раз за этот день попросил я. Должна же быть в этом мире хоть какая-то справедливость!
И она свершилась – свершилась, когда я уже потерял всякую надежду!
В тот момент, когда я, отбив очередную атаку, заставившую краулеров вновь взорваться раздосадованным шипением и откатиться чуть назад, уже изготовился кинуться направо от одного из них в попытке пробраться вдоль стены, вдруг послышался голос того, от которого я уже точно не ждал никакой подмоги.
– Дориан! В угол, загородись!
Не заставив себя просить дважды, хотя ничего и не поняв, я бросился в угол, вжался туда, не обращая внимания на отозвавшуюся болью спину и бедро. Зарылся лицом в колени, а голову прикрыл сверху руками. Если это ловушка, то это мои последние мгновения жизни, потому что я сейчас был беспомощен.
Мне показалось, что краулеры обрадованно зашипели, хотя это было чушью – у этих тварей нет эмоций, просто уже разыгралось мое воображение. И тут впереди громыхнуло так, будто прогрохотали грома три зараз, что-то блеснуло – так ярко, что я даже смог различить промелькнувшую впереди меня вспышку, хотя и прижал лицо к коленям. Твари завизжали от боли – запахло горелым мясом, и до меня докатилась горячая волна, к счастью, только горячая, но не испепеляющая, а волосы на голове зашевелились. Кажется, я понял… Кто-то от всей души ударил по тварям заклинанием «Молния».
Поняв, что мне более не угрожает его воздействие – к счастью, я находился на безопасном расстоянии, – я убрал руки и поднял голову. Два краулера передо мной все еще дергались в конвульсиях – обугленные, уничтоженные точным попаданием молнии. А за ними маячила чья-то фигура. В глазах все еще рябило от яркой вспышки, и я не мог разглядеть ее. Но интуиция подсказала, что это мог быть только…
– Ульф!
Скривившись от боли, я поднялся и, хромая, обошел уже затихших краулеров.
Да, прямо за ними стоял Ульф и отрешенно смотрел на дело своих рук. Значит, оставались у него еще заклинания, ведь я же сам дал ему этот боевой свиток – лучший из тех, которые у меня были. Почему же он его не использовал, не попытался сам прорваться к выходу? Ах да, как же я сразу не догадался! Силовое поле не позволяло применять никакую магию. Оно защитило моего друга, но в то же время сделало беспомощным.
– Жив? – наконец Ульф поднял на меня глаза и впервые что-то сказал.
– Спасибо… – прохрипел я, морщась от боли.
– Уходим отсюда… – мой друг вел себя сегодня очень странно, никогда еще он не был так краток и закрыт от меня, своего товарища. Не говоря уже о его необъяснимых действиях во время атаки краулеров. Почему он ушел, почему вернулся?
Хотя… какая сейчас разница? Потом разберемся, главное – выбраться уже из этой Белиаровой пещеры, подальше от краулеров. Еще одной битвы я точно не переживу.
Потому, не заставляя себя просить дважды, я сжал в руках посох, проверил на поясе кинжал и изо всех оставшихся сил заковылял к выходу из залы. Белиар с ними, с ранами, в роще обработаю, задерживаться здесь нельзя!
Ульф тоже шел сам, впрочем, выбора у него не оставалось – я был теперь плохой подмогой. Но силы у него явно еще были, даже, как казалось, больше, чем у меня, хотя это тоже было странно: ведь он провел почти четыре дня с минимум еды и питья. Но неважно, все расспросы будут потом. А теперь – к свету, к солнцу…
Как же длинен был этот коридор! Как больно было спину. Как предательски ныла нога, превращая меня в хромого калеку. Неужели мы никогда отсюда не выберемся?
Но вот уже показалась первая каменная арка, рядом с которой зиял проход во второй туннель. Только бы краулеры оставили нас в покое!
Мне становилось нехорошо, как я ни старался продвигаться вперед, пришлось замедлить шаг. Меня шатало из стороны в сторону, начало мутить, перед глазами расплывались разноцветные пятна. Проклятье, этот краулер ранил меня челюстями! В них эта странная дрянь – слюна, которую еще используют алхимики для пополнения магической энергии. Но если она попадает в рану, то вред наносит немалый – может вызывать галлюцинации, доводить до
обморока. На мое счастье, ползун несильно тяпнул меня, в кровь не должно было попасть много слюны, но пережить ряд неприятных ощущений, по-видимому, мне все же придется.
– Что с тобой? – послышался будто издалека голос Ульфа.
– Нехорошо… слюна краулера… попала в рану…
– Давай, иди! Ты должен идти!
– Я иду… стараюсь…
А перед глазами все плясали и плясали разноцветные всполохи…
***
– Давай, иди! Ты должен идти!
Я не сразу понял, где нахожусь. Я снова был в той большой зале – поскольку прямо передо мной, на площадке, к потолку уходили пять столпов света – столпов силы. Да что же это за заколдованное место – как я снова оказался здесь? И почему я лежу на полу? Почему я весь в крови? Меня ранили, да, но… откуда столько крови? Даже на голове… Нет, ведь голова у меня цела…
Я дернулся, попытался встать, но не смог, упал…
– Ты должен идти!
Ульф, ну чего ты заладил! Я же весь изранен, я изувечен! Я пытаюсь, разве не видишь? Не могу подняться, но хотя бы ползу… дюйм… еще один… сдирая в кровь голые коленки. Какая разница – одной раной больше, одной меньше.
Нет, все, больше не могу… слишком больно. Я – одна сплошная рана, сплошная боль.
– Агон, ты должен доползти хотя бы до арки и коснуться камня!
– Но краулеры…
– Они тебя не тронут, ты окружен защитным полем. Но добраться до камней ты должен сам. Они тебя излечат.
– Не могу…
Стоп! Агон? Какой Агон? Ведь я же не Агон, я – Дориан. И я же… я не здесь, я уже в коридоре, за второй каменной аркой! Да и говорит сейчас со мной… то есть с этим раненным... вовсе не Ульф, а… кто же он?
Это был статный, высокий человек средних лет, в кольчуге и наброшенном поверх нее сюрко с эмблемой Ордена паладинов. Нет… не совсем паладинов. Вместо возносящего ввысь красного креста с гербом в виде льва на треугольном щите на нем было изображено одно лишь пламя. Но почему-то мне казалось, что этот воин – точно служитель Инноса. Светло-русые волосы до плеч, голубые глаза, спокойный, мудрый взгляд. Воин держал в руках обнаженный меч, и от него проливалось бирюзовое сияние – такое же, как в столпах силы, – к замершей на земле фигуре. Видимо, об этом защитном поле воин и говорил. Кто же он? И почему он… полупрозрачен?
Призрак! Древний Хранитель священных мест Хориниса! Кажется, я понял…
Но кто же этот парень на земле? Им просто не могу быть я.
И это не я. Я же далеко не так изранен, как он, и волосы у меня намного темнее. А этот паренек… Белиар, это же Агон! Избитый, изувеченный… пытающийся ползти.
«У Агона этого, помимо ран от оружия какого-то тупого, были изодраны в кровь колени и испачканы в земле. Будто он полз… пытался ползти, во всяком случае. Хотя не могу понять, как в таком состоянии он мог еще и ползти?» – вспомнились мне слова Гримбальда.
Так вот оно что! Вот как Агон пытался ползти. Дополз ли?
– Не могу… – чуточку приподнявшись, послушник тут же снова упал на землю и опустил голову. Сдался.
– Я могу спасти твое тело, потому что обязан защитить того, кто вызвал меня. Но если проситель отказывается от борьбы, я не в силах буду защитить его разум. Ты останешься жив, Агон, но потеряешь себя. Придется пройти через тяготы и боль, чтобы вернуться к себе самому.
– Пусть…
Ему уже было все равно. Все верно, ведь Агон никогда не был храбр. Ему дали шанс – шанс, который получает один из тысячи, если не меньше. Но он сдался. Слабак! Был слабаком – им и остался.
Воин покачал головой, в его голубых глазах я увидел грусть.
– Ты сделал выбор. Ты не смог пройти через боль физическую, теперь тебе придется плутать по лабиринтам души. Прощай, Агон, да хранит тебя Иннос, заблудшее дитя.
Вспышка света окутала воина и распростертого на земле послушника, и я не смог разглядеть, что же случилось дальше. Только снова мелькали перед глазами разноцветные пятна, которые постепенно приобретали фиолетовые тона. Будто свет кусков магической руды окутывал меня…
***
– Дориан! Дориан!
Что? Неужели я был уже так плох, что и меня пришел спасать неизвестный воин-Хранитель? Но нет же, я сильный, я хоть на карачках, но выберусь из этой треклятой пещеры!
– Дориан, давай уже, приходи в себя! – нет, это был вовсе не голос воина. Тот звучал слишком спокойно, а в этом были слышны нотки паники. И уж явно не призрачный воин вливал мне сейчас в рот какое зелье.
Да это же… Ульф!
Фиолетовое мерцание перед глазами наконец обрело ясность. Я находился в полутемном коридоре пещеры со светящимися кусками магической руды на стенах, а напротив себя я увидел встревоженное лицо склонившегося надо мной Ульфа. Впервые за этот день встревоженное, отметил я, он наконец стал самим собой.
– Что… случилось? – пробормотал я.
– Ты потерял сознание.
Я повел головой, она немного отяжелела, но в целом мне стало значительно лучше.
– На вот, выпей до дна! – Ульф всунул мне в руки склянку с зельем.
Ага, теперь понятно, почему мне полегчало – напиток притупил зловредный эффект слюны краулера. Пожалуй, стоит приложиться к зелью основательно, хватит с меня видений, иначе проторчим в этом коридоре до прибытия новых краулеров.
Пересиливая тошноту, я все-таки допил содержимое склянки. Ничего, сейчас мне станет полегче, не малое дитя я, всякое переживал.
– Давай-ка пошли дальше, – я постарался подняться. Пришлось схватиться за стенку туннеля, поскольку меня еще сильно качало.
– Дай помогу, – Ульф подставил свое плечо.
– Ты сам-то еще… – попробовал возразить я.
– Я уже выпил зелье, – ответил он. – Выдержу.
Я не стал спорить. Не до благородства сейчас, если Ульф в состоянии помочь – пусть помогает.
И вот мы побрели вперед по коридору, прочь от развилки. В отдалении слышалось шипение краулеров, но, к счастью, мы уходили от него все дальше и дальше. Сколько мы так тащились, в обнимку, будто два выпивохи, добирающихся поздно ночью до своей хаты после знатной пирушки? Я не знаю. Чувство времени меня явно покинуло.
Но вот нас ласково коснулась волна свежего воздуха – такого приятного после того спертого и душного, которым приходилось дышать в пещере. Впереди послышались звуки леса, на пол коридора упали несколько лучиков света, пробивавшихся сквозь заросли у входа. Вот он, выход, мы все-таки добрались! Сюда краулеры за нами не сунутся.
Прочь отсюда, из этого прибежища ужаса, где мы едва не остались навеки!
Раздвигая руками упругие ветки, мы выбрались из зарослей. Я вдохнул пьянящего лесного воздуха – мне казалось, что он исцеляет меня не хуже зелья.
– Тебя перевязать бы… – послышался голос Ульфа.
Раны болели, но кровь уже не текла. Я бросил взгляд на бедро, затем, закусив губу, прикоснулся в спине.
– Нет, Ульф, давай уж выйдем из рощи – подальше отсюда. Тут неподалеку опушка, я рыскал здесь часа два, а эта дырища оказалась совсем рядом. Быстро дошагаем до тропы.
Ульф не стал возражать.
– Сможешь идти или помочь?
Я сделал несколько шагов. Зелье мне определенно помогло – не только остановило кровь, но и убрало эти проклятые эффекты краулерской слюны, по крайней мере, на время. Теперь я не чувствовал себя так, будто выпил десять бутылей шнапса без закуски.
– Смогу сам. Пойдем.
Мне хотелось поскорее убраться подальше от пещеры – да и вообще из этой рощи. С нежитью нам, хвала Инносу, пока не пришлось столкнуться, но искушать судьбу более не хотелось. Хватит уже с нас приключений.
Я поплелся вперед, Ульф тенью следовал за мной, я только сейчас заметил, что он зачем-то крепко прижимал к груди походную сумку, будто там было что-то крайне ценное. А когда мы уже отдалились пещеры, он вдруг остановился и обернулся назад.
Так и стоял, глядя на заросли, маскирующие вход. Он снова начинал вести себя странно, но мне было не до выяснений причин. Задерживаться здесь не хотелось, да и раны все-таки болели и требовали скорейшей обработки.
Вернувшись, я крепко взял Ульфа за руку и потянул за собой.
– Идем, забудь о том кошмаре. Все, он – позади.
– Такое уже не забудешь… – как-то загадочно сказал он.
Но я не обратил на это внимания…
***
– Стоп-стоп-стоп! – прервал я рассказ Дориана на этом моменте. – Прежде чем продолжать, скажи-ка мне, что еще за воин-Хранитель? Или это и впрямь галлюцинация была такая?
– Ну вообще, – сказал послушник, – такие Хранители, по преданиям, в самом деле существовали. Ими были духи лучших воинов и магов, захороненных в сакральных местах. Я уже говорил, что Каменные круги были одними из таких сооружений. Судя по всему, в той пещере тоже где-то была подобная могила. Легенды гласят, что духи этих достойных служителей Инноса и Аданоса должны были защищать века напролет тех, кто попал в беду неподалеку от мест захоронения. Скажем так, у каждого воина или мага был свой участок, за который он отвечал.
– Но в наши дня такого давно уже не наблюдается, – хмыкнул я. – Ни камешки у дорог не работают, значит, ни Каменные круги, да и Хранители эти явно отправились в мир иной и оставили бедолаг, попавших в беду, самим искать выход. Вон сколько гибнет народу по всему острову…
Дориан вздохнул, видимо соглашаясь со мной, но затем все-таки возразил.
– Ты прав, люда гибнет немало, причем невинного. Но вот что хочу тебе сказать. Во-первых, это все-таки легенды. Во-вторых, если посчитать, что они все же правдивы, то в какой-то момент дух должен был покидать свой «пост» – назовем это так. Он не мог оставаться между Царством Инноса и материальной землей более пяти веков, ему нужно было воссоединиться на том свете со своими близкими, поэтому требовать от него вечного служения было бы нечестно. Просто раньше хоронили по прошествии пяти веков нового достойного воина или мага в том же месте, и уже его дух начинал посмертное служение. Но такие обряды сейчас никто уже не проводит. В-третьих… а вот это самое интересное. Пусть все это выдумки, а у меня просто начались видения из-за проклятой слюны тех ползунов… Но как ты тогда объяснишь тот факт, что Агон выжил? И оказался далеко от той залы, у инисианских камней за мостом?
– А он разве вообще был в этой зале? – приподнял я бровь. – Может, тебе это привиделось? Ты же сам говорил – поначалу спутал себя с ним.
Дориан не ответил, но почему-то вдруг попросил меня налить себе еще один стакан джина. Я удивился – не он ли совсем недавно яро протестовал против того, чтобы глотнуть немного горячительного – просто для согрева продрогших костей? Однако я не стал поддевать его и просто выполнил его просьбу.
Залпом осушив стакан, Дориан наконец сказал:
– В том-то и дело, что Агон там все-таки был. Но об этом – дальше.
– Давай уж, – я приготовился слушать окончание его рассказа.
***
Я плохо помню, как выбрался из этой рощи. Все лицо было в царапинах от веток. Просто сил уже не было раздвигать их в последние минут десять нашего пути, так я вымотался. Ульф держался намного лучше меня. Но, хотя он был вымотан голодом и длительным пребыванием в пещере, все-таки ран, как я успел заметить, у него не было. Ни одной.
Наконец мы добрались до опушки и по тропинке дошагали до обрыва, который возвышался над горным озером, куда нес свои потоки огромный водопад. Даже досюда долетал его шум. «Все, хватит», – сказал я себе. Мы уже достаточно отдалились от рощи и ее возможных сюрпризов, вышли на открытое пространство, но дотащиться до моста, а уж тем паче до лагеря охотников было свыше моих сил.
Я просто рухнул на траву. Все, без перевязки и отдыха я больше никуда не пойду.
Рядом хлопнулся Ульф. Видимо, он тоже выбился из сил.
Я закрыл глаза – хотелось уснуть, так я был измотан. Но саднящая боль в спине и ноге не давала покою. Я застонал, замотав головой, жмуря глаза, надеясь хоть как-то избавиться от этой ноющей боли. Словно челюсти краулера до сих пор вонзались в тело, а по спине скользили его когти.
– Бери… – Ульф вложил мне в руку еще одну бутыль с зельем. Видимо, у него еще остался запас.
Дважды просить было не надо. Я присосался к ней, как ребенок к бутылочке с молоком, и все пил и пил… мне было мало, так мучила жажда. Какая же маленькая эта склянка!
Рука, разжавшись, сама выпустила пустую бутыль. Со стуком она упала на траву. Я лежал на животе, перевернуться на спину было невозможным. Скорее, скорее бы зелье подействовало! Прежнее уже не снимало боль. Спина-то еще ничего, а вот бедро ныло изрядно. К тому же оно уже начинало неметь, все-таки эта дрянная слюна продолжала делать свое черное дело – видений больше не было, но вот на мышцы оно оказывало явно негативное влияние. Придется массировать ногу неделю, а то и другую, пока вся эта гадость не выйдет из организма.
Что-то коснулось моей спины – мягко, заботливо. Но все равно было больно.
– Потерпи… – раздался голос Ульфа, – рана не очень глубокая, кровь остановилась. Я промою ее и наложу повязку.
Я терпеливо ждал. Что я мог еще сделать? А Ульф, разрезав мне на спине тунику, умело промыл рану святой водой, которая всегда была у нас с собой, потом протер зельем и тщательно перевязал, положив под бинты лечебных трав. У него были способности к знахарству, Неорас, наш монастырский алхимик и травовед, даже как-то сказал, что в случае, если он когда-нибудь пройдет Испытание и станет магом, ему надо идти по пути целительства. И если знаниями по чародейству Ульф не мог похвастаться, то какая-никакая практика во врачевании у него имелась: его наставник все-таки немного обучал парня. Так что мне определенно повезло, что рядом со мной сейчас оказался человек, сколько-нибудь знакомый с лекарским делом.
А Ульф между тем занялся моей ногой. Да уж, бедру досталось изрядно.
– Вернешься в монастырь, пусть рану еще осмотрят… – озабоченно проговорил он, промывая и перевязывая ее. – Тревожит она меня, челюсти краулера – сам понимаешь, какую опасность они несут.
Да уж, знал я. Запустишь рану – запросто можно лишиться ноги.
– Обязательно, – кивнул я. – Ты сейчас просто перевяжи ее, ладно?
Ульф посмотрел на меня – Белиар, опять у него был этот странно-отрешенный взгляд! Да что же с ним творится такое? Вряд ли виной всему одна лишь усталость. Затем послушник перевел взгляд на свои руки, держа ладони перед собой, будто разглядывал на них линии судьбы…
– Сможешь? – повторил я свою просьбу. – Или тебе нужно передохнуть?
– Нет, все хорошо. Сейчас…
Он плеснул на кусок бинта сначала лекарственного зелья, потом положил туда несколько листьев одной из целебных трав и начал перевязку. Минуты через три закончил.
– Не сильно туго?
Я пошевелил ногой.
– В самый раз. Спасибо, Ульф, – пробормотал я, снова зажмурив глаза.
Мне в самом деле становилось лучше. Зелья действовали, я снова возвращался к жизни из этого состояния полузабытья, когда ты так измучен болью и усталостью, что теряешь всякую чувствительность и находишься то ли во сне, то ли наяву.
Я перевернулся на правый бок.
– Спасибо, Ульф, – повторил я. – Мне на порядок лучше. Ты давай-ка тоже пей зелья. Небось, вымотался, изголодался там, в пещере. Ты уж извини, шел тебе на помощь, но видишь, как обработали меня треклятые краулеры…
Он покачал головой и слабо улыбнулся.
– Это тебе спасибо, ты меня спас. Я бы умер там…
– Полно, ты не в долгу у меня! – я легонько хлопнул его по плечу. – Ты сейчас с лихвой все возвратил.
Он снова почему-то посмотрел на свои руки. Поднес их к лицу и глядел так, будто видел что-то сквозь них. Почему-то этот повторяющийся жест начал меня настораживать. Ульф не был собой… собой обычным. Передо мной опять был какой-то далекий, хмурый человек. Он сохранил все свои знания и умения, но словно все время смотрел внутрь себя. Неожиданно я вспомнил, как Ульф молча стоял и наблюдал, как краулеры нападают на меня, вспомнил, как он равнодушно развернулся и пошел вон из той залы. Я забыл об этом, но сейчас все снова встало у меня перед глазами. «Что же произошло в этой распроклятой пещере?» – в который раз спросил я себя.
Но вслух сказал следующее:
– Мы немножко передохнем… полчасика, а потом пойдем в лагерь охотников, он неподалеку тут. А то скоро будет смеркаться, – я указал на небо. Да, я и не заметил, как прошел целый день. – Лучше там переночевать у Гримбальда в гостях, помнишь, я рассказывал тебе о нем? А утром, глядишь, вернутся с охоты его товарищи и проводят нас к монастырю. И Агона тоже, – как бы невзначай добавил я, решив проверить, известно ли Ульфу что-то о случившемся. Настала пора расспросить его.
Определенно ему было что-то известно, поскольку он вдруг замер, весь передернулся и в ужасе уставился на меня, будто я на его глазах превратился в мракориса.
– Агона?.. – пробормотал Ульф. – Он… он где?
– В лагере охотников, – повторил я. – Гримбальд нашел его четыре дня назад у инисианских камней. Вон там, за мостом, – махнул я рукой за обрыв.
– Нашел?.. Как?.. – произнес он почти шепотом, я еле расслышал.
– Ходил на разведку и обнаружил его лежащим у камней, – про странное красное зарево я не стал рассказывать, мне показалось, что это сейчас было не важно. – Агон был весь изранен, кто-то жестоко избил его.
– Избил?! – Ульф поднял на меня глаза. Он стал еще бледнее, чем был, губы его дрожали, его начало лихорадить.
– Слушай, Ульф, тебе нехорошо, – забеспокоился я. – Выпей-ка зе…
– К Белиару зелья! – вдруг резко выкрикнул он. – Гримбальд нашел избитого Агона? Ты его видел?
– Видел ли я Агона? Да, видел. Успокойся, он сильно ранен, но жив. И сейчас вне опасности, охотник спас его.
– Жив? Вне опасности? Спас? – невозможно передать, что отразилось в глазах Ульфа. Вначале мелькнуло нечто вроде радости, а потом… какая-то тревога. – И он что-нибудь сказал тебе?
– В том-то и дело, что нет, – покачал я головой. – От ран он лишился рассудка. Он ничего не помнит, ведет себя как пятилетний ребенок.
– Не помнит… – снова это странное смешение чувств в его глазах.
Все, я больше не мог играть в эти игры. Я спросил прямо.
– Ульф, что случилось в пещере? Кто на вас напал? Кто избил Агона? Почему ты оказался заперт внутри пентаграммы?
– Кто… в пещере… – он пристально посмотрел на меня. И на секунду стал прежним Ульфом – на его лице отразился ужас, он снова был похож на испуганного, зажавшегося, замотанного парнишку, каким был всегда. А потом все чувства соединились в одно – отчаяние, безысходность…
И на его лице я без труда прочитал ответ на так долго мучавший меня вопрос.
– Ты?
Ульф медленно опустил голову и уткнулся лбом в колени. Точно хотел спрятаться от своего поступка, от самого себя – чужого, темного, совершившего ТАКОЕ.
Он весь дрожал, он беззвучно плакал – по себе, по тому мальчишке, которым он больше не мог уже стать. Я молчал… я ужаснулся, хотя вдруг понял, что с самого начала знал, знал, кто избил Агона. Только так же, как и Ульф, я прятался от себя, защищая свое представление о лучшем друге, защищая самого себя от потрясения.
Кажется, у меня начался жар. Лоб весь горел, горели мысли, горели воспоминания. Горели наши юношеские мечты и идеалы. Я положил ладонь на пылающий лоб. Нет, такое зельем не снимешь…
– Но зачем!
Я не спрашивал, я просто выплеснул в этом крике всю свою боль, всю тоску… по потерянному другу.
Но Ульф понял все иначе. Он вскинул голову – снова передо мной был Ульф-незнакомец. Чужак, который бросил друга погибать в пещере краулеров.
– Ты меня осуждаешь? Осуждаешь, да?
Я молчал, но он понял ответ. Я ничего не мог поделать со своим внутренним ужасом, глаза предательски выдали меня.
– Значит, осуждаешь… – Ульф усмехнулся. Горько усмехнулся. А потом вдруг подался вперед и, вцепившись мне в плечи – так, что я невольно сжал зубы от боли, зашептал – злобно, будто гвоздем вбивая каждое слово мне в голову:
– А Агон тогда кто – святой, что ли? Я убийца, а он нет? Да он убивал нас каждый день, каждой своей фразой, каждой своей Белиаровой ухмылочкой, каждым своим издевательством! Вспомни, кем мы были для него? Ничтожества, говорил он, хмыри! Помнишь, как он умел говорить это? Так, что внутри все переворачивалось! Он ненавидел нас, понимаешь ты это или нет? Он утверждался за счет нас, втаптывал в грязь, чтобы приподняться хоть на дюйм! Он был ядовитым гадом, проникшим в монастырь, он и его богатенькие дружки. Сколько было нам бед от него, а? Он всех щедро наградил ими… Вспомни себя – как он бросил тебя и того парня из города ночью на растерзание волку, а себя выставил героем? Как он выдал тебя магам, когда ты взял ту книгу? Как подставил Бабо, чтобы заполучить себе руководство садом? Как по его вине волк сожрал две овцы из стада Ополоза? Он-то, как обычно, улизнул от наказания, а парню запретили пользоваться библиотекой! И эта тварь хотела стать магом? Чтобы и дальше унижать нас, чтобы глумиться над нами новыми, изощренными способами? Что ты делаешь со змеей, вползшей к тебе в дом и кусающей тебя и твоих близких? Ты убиваешь ее, давишь! Безжалостно…
Он отпустил меня и затрясся, будто корчась в незримых судорогах.
– Я долго искал ту пещеру… я потерялся в той роще, потому что выполнял задание сам, кое-как снова вышел на тропу. А он точно пошел в те заросли неподалеку от опушки, не засомневавшись, не заколебавшись. Он просто-напросто знал, где искать, он снова купил себе за деньги то, что интересовало его! Я пошел за ним… Я не слышал этих Белиаровых ползунов… было не до них. Агон зашел в поле пентаграммы и достал из сундука рунный камень, цель нашего поиска. Именно этот камень нужен для выполнения задания Ультара. Но он же завладел им нечестным путем, ты понимаешь?! Он уже уходил, когда я преградил ему дорогу. Я убеждал, молил, я взывал к справедливости. А он только смеялся, ухмыляясь, презрительно ухмыляясь… «Хмырь, – говорил он, – и твои дружки тоже хмыри. Ничтожества, я стану магом и вышибу всех вон из монастыря. Или заставлю корчиться на грязных работах». Но Агон так и не понял, что грязь – это он сам. Я выхватил посох, пригрозил ему. Он стоял уже вне пентаграммы, защиты не было, мы были на равных. А он все равно потешался надо мной, говорил, что я слишком соплив, чтобы ударить его. Но недолго Агон смеялся. Я не знаю… не ведаю, как решился и все-таки ударил его. Кажется, он тоже не верил до последнего, что такое возможно, таким удивленным был его взгляд. Но я… я никогда еще не чувствовал в себе такой силы и такой ярости! Он завопил, бросился на меня, на ходу выхватывая свой посох. Но я не дал ему защититься – я ударил его по рукам, по кистям… И тогда… тогда, не поверишь, впервые я увидел на его всегда ухмыляющейся роже страх… И в глазах… Я ударил еще… и еще… и еще…
– Хватит!
Жар охватил все тело, я словно был в бреду, но ясно видел всю эту картину. Каждое слово – меня им словно ударяли. Били по душе боевым посохом.
– Что, не нравится? – спросил Ульф холодно. – И я, вот такой, значит, не нравлюсь? А тот рохля... никчемный, как тряпка, о которую каждый вытирал ноги, таким я тебе нравился? Конечно, ты же хотел покровительствовать мне! Да все вы…
Он вскочил на ноги. Такого гнева, такой ненависти я еще не видел у него на лице.
– Весь ваш монастырь Инноса – обман. Вы – логово Белиара, вы и есть Тьма. Почему маги допускали, чтобы Агон унижал нас? Да потому что они сами делали то же самое! Кто мы для них? Чернорабочие, но тем хотя бы платят деньги. Иногда проходят годы в послушничестве, а маги редко кого допускают к Испытанию. Разве что таких, как Агон, им же это выгодно. А таких, как мы, полезных дурачков, лучше держать на грязных работах. Кто-то же должен доставлять им жратву, убирать комнаты, стирать белье и лазать по лесам, рискуя жизнью ради их трав! Почему нас учат только после того, как мы отработаем более нескольких лет? Потому что нас невыгодно учить! Выученный послушник – опасен, он может дать сдачи! Он может наплевать на монастырские порядки и уйти, поняв, что для магии не обязательно выкладываться перед этими чопорными, заевшимися стариками! Да, Агон прав! Только нечестным путем можно добиться своего. Так я пойду по его пути, сшибая всех и вся. Я стану магом, я буду таким же жестоким, как они. Я не видел иного пути. Они научили меня убивать. Не исцелять, не жертвовать, нет… идти по другим, выкашивая их, как сорную траву. Нас отправили в эту пещеру краулерам на корм – и после этого ты говоришь, что это я – убийца?
Он засмеялся, снова сел на землю и потянулся к походной сумке, достав оттуда красивый, блестящий рунный камень. Камень для первой руны нового мага, чистый лист для создания своего будущего облика.
– Да, вот он, камешек. Я вернусь в монастырь и скажу, что выполнил задачу. Агон, бедный Агон, ему не повезло. Он ничего не помнит. Его ограбили и избили разбойники. Как ты думаешь, если я оставлю его колечки тому охотнику, что спас его, этого будет достаточно, чтобы он молчал? Я с лихвой заплачу и потом, когда стану магом. Я буду щедрым, как Агон, я тоже буду всех покупать. За деньги, за власть… Что ты так на меня смотришь? Он на моем месте убил бы меня? Так ведь? Но выиграл я. Кто-то должен быть проигравшим. Но отныне – не я!
Из жара меня бросило в холод. Дрожь прошла по спине, я обнял себя за плечи, пытаясь согреться и внутренне отгородиться от Ульфа – от того, кто носил облик Ульфа, но был другим. Злым, безжалостным, жестоким…
– Ты сделаешь это? – пробормотал я.
Ульф пожал плечами.
– Почему ты думаешь, что нет? Полно, Дориан, если ты хочешь быть мучеником – будь им. Если хочешь защищать кого-то, быть покровителем – найди себе нового приблудного щенка. А я нашел для себя новый закон.
– Какой? Белиаров? Закон Тьмы, убийства?
– Вовсе нет. Просто с чего ты взял, что наш Иннос – это Свет? Я бы призадумался. Вспомни, что я сказал о нашем монастыре. То, что они творят, это свет? Это – Белый огонь? Тогда у него два цвета. Я выберу второй.
– Что же ты тогда глядел на свои руки? Даже боялся ими перевязать мои раны? – я все еще пытался достучаться до своего друга, хотя и понимал – он для меня уже потерян.
– А больше… – все-таки Ульф запнулся, – больше этого не будет. Я колебался, была минута слабости. Теперь я знаю, чего хочу.
– Ты… ты не сможешь! – вскричал я, понимая, что такой Ульф – сможет! Он словно стал новым Агоном. Слышал я легенду о том, что, убив дракона, победитель сам становится новым монстром. Только, пожалуй, он теперь был еще хуже Агона, потому что последний всегда был мерзавцем, а вот Ульф предал самого себя, предал все лучшее, что было в нем.
– А кто остановит меня? – бросил он.
Я встретился с ним взглядом. С десяток секунд мы глядели друг другу в глаза, не шелохнувшись, не вздрогнув.
– Полно, Дориан, – усмехнулся Ульф. – Не валяй дурака. Считаешь мой поступок грязным – можешь не прикасаться к нему и не пользоваться моими дарами, хотя я бы не забыл тебя.
– Но я тоже теперь этого не забуду.
– Просто молчи – и ничего не случится.
– Я… не смогу.
Он побагровел от гнева.
– Выдашь меня, Белиаров предатель? Ты же был моим другом…
– Нет! Не выдам, – я судорожно выдохнул. – Но и не позволю тебе стать магом.
– Ты?
– Я!
– Ты это серьезно? – переспросил Ульф, о чем-то размышляя. – Подумай… прежде чем дашь окончательный ответ.
– Я не изменю себе! В отличие от тебя.
– Ах, я и забыл – ты же у нас благодетель… и мученик. Так ты станешь им… обрыв сохранит тайну, – он бросил взгляд в пропасть, куда срывался находящийся чуть в отдалении от нас водопад, и на видневшееся внизу озеро.
Я еще не верил, смотрел, будто в трансе, как Ульф лениво потянулся к посоху, как взял его обеими руками. И только сейчас с ужасом осознал, что не помню, где лежит мой собственный. Я бросил его на траву… где-то здесь, но вот где?
– Обрыв сохранит тайну, – повторил между тем Ульф. И вдруг, вскочив на ноги, с размаху обрушил на меня посох.
***
Все это происходило будто не со мной, будто не меня собрался убить и скинуть с обрыва лучший друг, будто не в меня сейчас был направлен удар этого посоха. Наверное, поэтому я и не двигался до последнего.
Но за долю секунды, как посох попал бы мне по голове, я дернулся в сторону, избежав прямого удара. И все же Ульф задел меня – немного, но ощутимо. Болью отозвалось больное бедро. Удар посоха пришелся вскользь по ране, которую меньше получаса назад сам Ульф перевязывал и залечивал.
И тогда я понял, что весь этот страшный кошмар – правда. Ульф готов убить меня.
– Ты что – одурел, что ли? – я сам не понимал, зачем крикнул это, увертываясь от очередного удара.
– Жаль, что я не бросил тебя там, в пещере, краулерам на ужин!
Удар за ударом… еще удар… Я увертывался от них, но это было не так просто, ведь я был ранен. А Ульф откуда-то был полон сил, невероятных сил, и хладнокровно точен. Словно не он четыре дня голодал в пещере, в осаде у краулеров.
Убежать, я должен как-то убежать! Должен добраться до лагеря охотников, перед арбалетом Гримбальда Ульф точно струхнет.
Белиар! Новый удар пришелся мне по спине, опрокинув на землю. Все, шуточки закончились, беги, ползи – выживай, как сможешь. Здесь нет никого, никто придет на помощь, Гримбальд слишком далеко – можешь кричать, сколько угодно, но он не услышит.
Хрипя от боли, я изловчился избежать нового удара и даже встать на ноги. Но как убежать? Ноги еле двигаются, Ульф меня быстро догонит, а я только лишусь сил и не смогу увертываться.
Тут я увидел свой посох – он лежал чуть в стороне, но мне мало помогало подобное открытие, потому что отрекшийся от Инноса послушник умело перекрыл мне к нему путь. Ульф был холоден и расчетлив, лишен всяких эмоций, он решительно намерился расправиться со мной. Был у меня еще кинжал, но владел я им неважно, да и не хотел я убивать моего друга… Пусть не друга уже, но убийцей я не стану!
Надо перехватить его посох, отобрать его – вот мой единственный шанс.
Я бился с Ульфом, как с краулером, используя ту же тактику. Увернувшись от очередного нападения, напал на него сбоку. Получилось – я ухватил посох обеими руками. Ульф потянул его на себя, рывок за рывком силясь освободить его, но я вцепился в эту палку мертвой хваткой.
– А ну отпусти! – прошипел он.
– Еще чего!
Ульф улыбнулся. Где-то я уже видел эту злую улыбку, которую и улыбкой-то не назовешь. И внезапно, все еще продолжая улыбаться, он наклонил голову и ударил меня лбом в лицо.
Я разжал руки и упал, чувствуя на лице кровь. Как в тумане разглядел, что Ульф снова замахнулся. Я закрыл лицо руками, оттого удар пришелся по ним. Теперь я знаю, что испытывал Агон…
На ноги, только бы встать! Перед глазами мелькнуло далекое небо и крона могучего дерева на его фоне. «Нашел о чем думать, главное – вовремя!» – пронеслась в голове ошалелая мысль, пока я перекатался на бок, снова уворачиваясь.
Да нет, мысль не такая уж и глупая. Дерево! Влезть бы на него. Любым путем!
Вот тебе – лежа на спине, я с силой пнул Ульфа чуть ниже живота… Да, это подлый прием, но мне нужно было выиграть время. Ульф взвыл и согнулся, явно не ожидая такого удара. Ему было жутко больно, все же он человек...
А тем временем я доковылял до дерева и полез наверх. Выше, еще выше. Конечно, я намеренно загонял себя в западню, но здесь хотя бы мог защищаться.
А Ульф между тем оправился от удара и уже стоял под деревом. Он попытался дотянуться до меня посохом, но тщетно – я уже забрался довольно высоко.
– Слезай! Трус!
– А избивать безоружного – не трусость?
– Ах ты…
Ульф попробовал было влезть за мной, но я угрожающе взмахнул кинжалом, и он быстро оставил попытки. Рисковать он не хотел, видимо, начал судить о других по себе и допускал мысль, что я могу вонзить ему кинжал между ребер. Но я не слишком радовался – он теперь от меня так просто не отстанет.
Мои опасения подтвердились, когда пару минут спустя его лицо искривилось в ухмылке.
– Сейчас слезешь, нет, скорее слетишь! Как удачно – обрыв рядом. Просто несчастный случай, бедный Дориан…
Он направился к своей походной сумке и принялся там рыться. Мой лоб покрылся испариной. Только не какой-нибудь свиток, вроде «Огненного шара» или «Глыбы льда»! Как хорошо, что молнию он уже израсходовал, но я ему давал еще «Огненную стрелу» и… о нет!
– «Кулак ветра»! Думал испытать на краулерах. Но почему-то сохранил. Уж не для тебя ли?
Ульф издевательски подмигнул мне, демонстрируя свиток.
– Ну так что, может, все-таки слезешь?
– Да пошел ты! – вся ярость вырвалась у меня в этом крике.
– Как не вежливо… по отношению к лучшему другу!
– Ты, Белиарова пешка, моего друга уже нет, ты убил его! Убил в себе самом!
– Такой слюнтяй не имел права жить! Ну что же, прощай, Дориан.
И он принялся читать заклинание. Я лихорадочно искал способ защититься от его страшной силы. Вцепиться в дерево? Не удержусь, я слишком слаб. Но не сдаваться же?
Ульф мешкал, не мог разобраться с заклинанием. «Что, – подумал я, – сказывается плохая учеба?»
Рука моя шарила по поясу. Но нет там ничего, кроме кинжала. А метнуть его я не смогу. И не умею, и… просто не смогу. Но внезапно мои пальцы наткнулись на еще один свиток. Что же это? «Сон»? Ну конечно!
Только бы успеть! Заклинание-то легкое…
Вот свиток в левой руке Ульфа начал мерцать, готовясь рассыпаться, а послушник уже поднял правую ладонь и направил ко мне. Но я тоже уже заканчивал читать заклинание, одной рукой вцепившись в ветку, а другую вытянув по направлению к противнику. Все решат доли секунды, кто из нас кого. Хоп – и свиток Ульфа рассыпался, и от него ко мне понеслась волна воздуха. Меня начало сдувать в ветки.
– Засни! – свиток «Сна» превратился в прах, а с моих пальцев сорвались голубые искорки и полетели прямо в Ульфа, против потока ветра. Я сильнее в магии, я смогу!
Ветер рванул меня к обрыву, но мои пальцы намертво вцепились в ветвь. Сейчас должен последовать самый мощный воздушный удар, тот самый «кулак». Если он случится, то я слечу вниз, как бы ни старался удержаться.
Но те самые доли секунды сыграли в мою пользу – Ульф вдруг зашатался, его ладонь дернулась – и смертоносный порыв ветра унесся куда-то в сторону от дерева.
– Что за… – сонно пробормотал послушник. – Что это… Ах ты… – он наконец понял, что произошло, но было уже слишком поздно.
Его глаза закрылись, и он упал на колени, потом рухнул на землю всем телом. Все! Он проспит в течение часа.
Спуститься с дерева оказалось намного труднее, чем подняться. Все раны жутко болели. Я снова разбередил их, по ним даже пришлись удары посоха. Так, а где же мой? Вон он!
Я сжал в руках свое оружие и начал обыскивать сумку Ульфа. Чтобы не застонать от боли, закусил губу. Надо терпеть, нельзя сейчас расслабляться, нужно забрать рунный камень.
Но я оставлю Ульфу зелье и боевой посох, я не убийца! У него будет шанс выжить в горах, потому что путь в монастырь ему теперь заказан. Вот он, рунный камень! Я спешно сунул его к себе в сумку. Нет, не быть тебе магом, Ульф. Такие маги Хоринису не нужны.
Так, а это что такое?
Я обнаружил в сумке странную книгу. Лиловая обложка, черный переплет. Названия на ней не было. Не знаю зачем, ведь времени у меня было мало, но я все же приоткрыл ее и замер, увидев сплошные черные страницы без единого символа.
Однако долго удивляться мне не пришлось. Вдруг эти страницы вспыхнули огнем, тут же что-то незримое сильно ударило меня в грудь: словно кулак злой, черной энергии врезался мне в сердце. Я охнул, упал на колени, выронив книгу. На страницах появились странные лиловые письмена, и от них лилась, лилась эта энергия злобы. Точь-в-точь та, что искажала лицо Ульфа, превратив его из послушника Инноса в Белиарову убийцу, из моего друга во врага. Из этой книги незримо смотрел на меня тот Ульф, который рассказывал, как он избивал Агона, тот, кто выплескивал мне в лицо свою ненависть по отношению к монастырю Инноса.
И тут я вспомнил – те же письмена были на ошейнике черного волка! Это книга Белиара, его язык, его энергия. И она убивала меня.
С диким воплем я схватил эту книгу и швырнул с обрыва. Она скрылась в синеве стихии Аданоса. Утонула в той бездне, куда хотел меня сбросить Ульф.
Боль в сердце прекратилась – я снова мог дышать. Пора было уходить. Не стоило дожидаться пробуждения Ульфа.
***
Вначале я шел. Потом, миновав мост, уже ковылял. Передохнул минут десять у инисианских камней, дольше задерживать боялся, опасаясь преследования. Не знаю, дали они мне силы или то было мое самоубеждение, но я хотя бы смог продолжить путь.
Хотя под конец, когда впереди уже замаячил огонь костра, я упал в изнеможении на колени и уже просто полз, вспоминая того духа-воина и заставляя себя преодолевать дюйм за дюймом, невзирая на жуткую боль и вновь открывшуюся рану на спине.
Из лагеря ко мне выбежали изумленный Гримбальд и еще какой-то охотник, видимо, его товарищи наконец вернулись.
– Да что же это такое! – всплеснул руками бедняга. – Еще один! И тоже избит… Хайнц, это уже просто издевательство!
– Да уж, точно, – отозвался его приятель, – светопреставление какое-то.
Он помог мне встать и перекинул мою руку себе через плечо.
– Давай, пошли уже… перевяжем тебя. Горе-послушник.
– Да… – простонал я. – Идемте быстрее… к костру… Он безумен, он одержим… Он способен убить нас…
– Да кто? – Хайнц и Гримбальд переглянулись. Наверное, решили, что я же начал бредить.
– Он… тот, кто избил Агона… кто бил меня…
Мой лучший друг, едва не убивший меня – и заботливо залечивающий мои раны. Бросивший меня на растерзание краулерам – и спасший в последнюю минуту. Тихий, ничем не примечательный послушник, безропотно сносящий все, – и жертва, до полусмерти избившая своего мучителя. Юноша, мечтавший служить Светлому огню – и ставший одержимым слугою Огня Темного. Желающий исцелять – и наносящий страшные раны.
Книжка… Лиловая обложка – черный переплет и черные же листы. Одежда мага Огня и туника послушника тоже включает красные и черные цвета.
Я лежал у костра, пока Гримбальд бинтовал мои раны, используя зелья своих товарищей. И первый раз в жизни я заметил, нет, осознал, что оранжевое пламя костра оставляет после себя черную золу.
Как странно, как символично. Ульф все верно угадал, в нашей религии Инносу есть два цвета. Есть и добро, и зло. Что я могу возразить ему?
Я чуть не распрощался с жизнью, чтобы не позволить Ульфу стать магом таким страшным путем, он умер для меня как друг, когда совершил все это. И все же я знал, что никогда не смогу подойти к нему и, ткнув в него пальцем, сказать: «Будь ты проклят, убийца!»
Потому что его тоже убили… до того, как он стал таким. В нем убили Свет.
Никогда я не думал, что усомнюсь в святая святых – в служении Инносу. Разгляжу в нем два цвета.
***
Дориан замолчал и стал глядеть на огонь в очаге. Но я не спешил задавать вопросы, чувствуя, что он хочет сказать что-то еще.
– В общем, вот так все и было, – наконец промолвил послушник. – Да, знаю, в этом деле осталось немало загадок. Странная книга, откуда она попала к Ульфу? Но она явно давала ему силы, я же говорил, что он просто не смог бы так резво атаковать меня, если бы провел четыре для без куска хлеба в душной пещере. Да и наставники ей очень даже заинтересовались… расспрашивали все меня, сетовали, что я ее уничтожил. Ну, когда через два дня мы все-таки добрались до монастыря, охотники нам помогли. И еще этот неведомый воин, спасший Агона… Почему именно его? Ведь ты абсолютно прав, в Хоринисе погибает много прекрасных людей, а Агон… Нет, я не желаю ему смерти, но, тем не менее, это странно. Хотя… – Дориан вздохнул, – если бы не этот Хранитель, Ульф стал бы убийцей. Он теперь изгой, но все-таки… пока еще не убийца. Может, воин спас не только Агона, но и его?
Я пожал плечами. Тогда уж надо спасать всех разбойников в лесах, не давать им запятнать душу злодеяниями. Неведомы мне были цели того призрачного воина, но, как всегда, я решил все это запомнить и докопаться до правды. Естественно, когда у меня не будет других важных дел, вроде восстановление Глаза Инноса.
Между тем Дориан снова заговорил.
– Ну, я решил, что произошедшее и тебе будет интересно, все эти странные тайны древности, потому и пришел к тебе. Но знаешь, лично меня более всех этих загадок сейчас волнует мое разочарование в Инносе. Не могу сказать, что и прежде я был таким уж преданным его служителем, но теперь… Я усомнился в том, что весь наш монастырь, да что там – вся наша Церковь – идет по правильному пути. Мерзавец Агон и его дружки, позорящие звание служителя Огня, а теперь еще ставшие злодеями Ульф и Педро – а ведь поверь, они были неплохими парнями. Куда-то это нас приведет? Как мы можем бороться со злом Белиара, если сами несем зло в себе? Если оно использует против нас наших же людей?
Он покачал головой и добавил:
– Знаешь, Ульф не убил меня, но убил мою веру. Ведь все-таки, что ни говори, но он был во многом прав…
Я снова пожал плечами и поворошил кочергой догорающие дрова.
– Ты не согласен со мной? – спросил Дориан.
– Как тебе сказать… Огонь – это огонь, а вот согревающим или испепеляющим его делают люди, не так ли? Может, не в Инносе ты усомнился, а в том, как служат ему в нашем мире? В самих служителях? В Церкви?
Дориан не ответил, но призадумался. Да и, признаться, сам я, носитель Глаза Инноса и проводник его воли, не знал точного ответа. Кому и чему я служу? Что в моих делах благо, а что – зло? Все не так просто, не так однозначно, как хотелось бы.
А что делать – однажды придется это понять и сделать окончательный выбор, потому что уж кем-кем, а марионеткой – пусть даже самого Инноса – я быть не желал.
Я бросил взгляд на сундук, стоящий у моей кровати. Там лежал Глаз Инноса, спасенный мною из рук врага, обесточенный и сломанный, но не перестающий от этого быть божественным артефактом. Я за него чуть сегодня с жизнью не распростился, а вот еще семерым послушникам повезло намного меньше. И мне очень хотелось верить, что все это было не зря.
Пожалуй, я чувствовал, что не зря. Сердце подсказывало ответ раньше разума, и я доверился ему. Пусть в огне Инноса тоже было два цвета… но ведь каждый из нас мог выбрать, которому из них следовать. Тот же Ульф выбрал один, а Дориан – другой. А значит, ничего, прорвемся…
Я улыбнулся и потянулся, разминая затекшие конечности. Завтра предстоит очередной хлопотный денек из-за сломанного артефакта. А сейчас можно и отдохнуть, сидя у очага и наблюдая за пляской языков пламени…
Пламени огня согревающего.

 

Дети Огня
 

Автор Asturiel

Спойлер

Дети огня

Этим вечером у очага в доме собралась вся семья. Старик сидел у самого
пламени, грея замерзшие ноги - хоть осень только наступила, медленно
текущая кровь давала о себе знать. Сквозь полуприкрытые глаза он видел,
как младший сын внес в дом нарубленные дрова. По комнате сразу разнесся
хвойный аромат.
- Дедушка… - его подергали за рукав. – Расскажи сказку.
Выдернутый из легкой дремоты, старик посмотрел на внука и перевел взгляд
на пляшущие по уголькам язычки пламени.
- Видишь забавных зверушек, которые возникают в огне? – спросил он.
- Где? Ух ты! – мальчишка сунулся к поленьям, едва не опалив волосы. Дед
ухватил его за шиворот и оттащил от очага.
- Отсюда их тоже неплохо видно, - пробурчал он. – А ты слышал, как один
маг Огня сумел приручить их и что из этого вышло?
- Нет, - внук помотал головой и жадно спросил: - А что вышло?
Старик снова прикрыл глаза.
- Столько лет прошло, а кажется, было совсем недавно. Когда я был таким,
как ты, Джек, маги еще были сильны, не то, что сейчас. Но среди них
встречались чудаки. С одним из них мне и довелось познакомиться. Мы
жили тогда в небольшом поселке неподалеку от Фаринга. Маг пришел в один
из дней со стороны Нордмара и попросил разрешения занять один из
пустующих домов на отшибе.
Вегар интересовался вот этими мимолетными образами в пламени, он
говорил, что это дети огня, которые, если с ними подружиться, могут
выполнять небольшие просьбы. Взрослые, даже собратья-маги ему не
верили. Даже тогда, когда он показывал, как по руне танцуют небольшие
огоньки. Пожалуй, только мы, мальчишки, слушали его с раскрытым ртом.
- А что он рассказывал? - перебил внук.
Старик вздохнул
– О том, что дети огня недоверчивы и требуется много времени, чтобы они
откликнулись, и еще больше, чтобы стали выполнять просьбы. Даже такую
простую, как поплясать на радость малышне. Вегар еще говорил о том, как
добился этого, но я знал, что мне никогда не быть магом, и не стремился
запомнить.
Он показывал, как огонек мог танцевать на ветке, не оставляя за собой
следов. Просил принять форму, и дети огня становились то зверьми, то
деревьями, то чем-то незнакомым, красивым или страшным.
Возможно, поэтому остальные служители Инноса так невзлюбили его: Вегар
показывал, что огонь может быть дружелюбным, а разве можно почитать
друга?
В один из дней к нему нагрянули гости. Нежданные. Пять магов Огня. Я как
раз пришел к Вегару, в его небольшой домик на опушке, и увидел их. Над
красными мантиями плыли недовольные лица. Маги что-то говорили, иногда,
когда кто-то из них повышал голос, я слышал, что они упоминали гнев
Инноса. Видно было, что они пришли надолго. А у меня были и другие
заботы, кроме того, чтобы подслушивать и подсматривать. А к Вегару можно
было заглянуть и позже, когда маги уйдут.
Я так думал вплоть до момента, когда над его домом поднялось зарево. Когда
я прибежал туда, там уже было много взрослых, тушивших пламя. И среди
них не было ни одного мага. Мой дядя бросился внутрь и через несколько
минут вынес Вегара. Он был почти нетронут огнем, разве что на груди
большое обугленное пятно. Все решили, что маг доигрался с огнем, а от
моих слов, что он был не один, отмахнулись. Уже потом, повзрослев, я
пришел к выводу, что они просто боялись, что и их постигнет такая же
участь, ведь у многих были семьи.
Тело Вегара унесли в поселок готовить к похоронам, а дом так и остался
догорать – никому не нужно было обгоревшее имущество мага.
Одним из последних уходил я. Было жаль, что больше никогда я не увижу
пляшущих под незатейливую мелодию по камням и веткам детей огня.
Кроме Вегара, по его словам, никто больше не озадачивался «этой ерундой».
А значит, никто не умел договариваться с ними.
Не знаю, что меня заставило обернуться. На углях плясали огоньки. Они
сливались друг с другом, принимая то форму волка, то кабана, то снеппера.
Последняя форма, видимо, им понравилась, и огненный зверь поспешил по
тропинке прочь от дома. Он увеличивался на глазах, сначала став выше
меня, а потом и выше моего отца. Я смотрел ему вслед, пока он не исчез
среди деревьев.
Старик пожевал губами, открыл глаза и увидел, что его внимательно
слушали все домочадцы.
- Две недели спустя охотники, уходившие вверх по реке к предгорьям,
вернулись с сообщением, что в лесу они обнаружили пять обгоревших тел.
Судя по остаткам мантий, это были маги Огня, а по следам, позам и тому,
что они находились неподалеку друг от друга, можно было предположить,
что они были чем-то перепуганы. Охотники похоронили магов, но кто так
напугал их и кто сжег, выяснить не смогли. Я знал, что это дети огня догнали
убийц, но понимал, что никто мне не поверит.
- Вот это ты тут наговорил, отец, - натянуто засмеялся старший сын. –
Знатная сказка получилась.
- А я бы хотел, чтоб огоньки играли со мной, - заявил мальчишка. – Это
интересно и весело.
- Только вот магического дара у тебя нет, - потрепал его по макушке
младший дядя. - Оно и к лучшему. Магом быть далеко не так весело, как
тебе кажется.
Старик молчал. Он видел, что ни один домочадцев не решается посмотреть в
сторону очага, где на догоревших углях свернулся маленький огненный
снеппер.

 

Изменено 7 декабря, 201410 г. пользователем Phoenix_NewDragon

Десять тысяч Солнц

Автор: Absolut

полная версия рассказа

Спойлер

 Ветер встречал мощным потоком, развевая волнами его длинные черные волосы. Прищурив глаза от стремительного воздушного натиска, он устало смотрел вперед, словно решая, как ему быть дальше. Скорее он просто тянул время, хотя в этом не было никакого смысла. Столько всего произошло и теперь он, пожалуй, даже если бы и хотел, уже не имел права отвернуться. Сейчас все будет кончено, его мечты и цели – неужели сейчас все это здесь? Если да, то какой ценой? Сможет ли он теперь принять то, что ждет его всего в нескольких шагах?

Он закрыл глаза теперь уже наслаждаясь обдувавшим его холодным ветром.

 

Клятва

- Стой! Дай я только догоню тебя, проклятый мальчишка! – кричал отец мне вслед, когда я улепетывал от него что есть духу. Сегодня он опять подшофе, впрочем, как и остальные шесть дней в неделю. В одной руке он держал ремень, а другой поддерживал сползающие штаны. В своем уже обычном состоянии он любил браться за мое воспитание, а мне в эти минуты лучше было ему не попадаться ибо ремня он не жалел. Днем отец работал грузчиком в порту, а вечером относил все заработанное в трактир и мне иногда даже было его жаль. Ведь так было не всегда – лет пять тому назад, еще до того как мать умерла от лихорадки, что-то в его жизни надломилось, и он стал медленно падать вниз. Наверное, просто оказался слаб.

Мне было всего одиннадцать, и я уже сам выживал в столице Миртаны. Впрочем, слово «выживал» не совсем подходящее и в целом жилось мне довольно сносно. Сбежав от отца, которому кто-то доложил о моих проделках, наверняка опять эта старая ведьма Севилая, у которой на прошлой неделе я воровал репу в огороде, не сбавляя ходу я помчался через рыночную площадь. Пробегая через ряды торговцев я, воспользовавшись удобным случаем, схватил на бегу с лотка большущую грушу, и, под не предназначенную для детских ушей ругань торговца фруктами помчался к городским воротам. Крик оставшегося без груши торговца вскоре утонул в гуле голосов, и теперь до меня доносился лишь обычный рыночный гомон и недовольное ворчание тех, кого я задевал на бегу.

Городские ворота были открыты – как раз в эту минуту через них выходил нагруженный рыбой караван и скучающие привратники в этот раз даже не обратили на меня внимания. Я часто покидал город, а они меня и так почти никогда не задерживали. А сегодня был особенный день, по крайней мере, так говорил Себастьян и велел нам всем подготовиться. Что он хотел сказать словом «подготовиться» я понятия не имел, а посему просто поспешил к нашему условленному месту – хорошо скрытую зарослями кислого терна пещеру, именуемую не иначе как «пиратским логовом». Когда-то ее случайно обнаружил Грэм, когда без особого успеха ставил в лесу силки на зайцев.

- А-а, вот и ты, - вместо приветствия сказал Себастьян, когда я влез в несколько узковатый проход пещеры. Себастьян – негласный лидер нашей компании – был по сути таким же уличным бродягой как и я, и сыном того моряка, что почти все время пребывал где-то в море, а когда возвращался на сушу, то где-то в борделе и до сына ему особых дел не было. Если у меня был дом, похожий на сарай, да что там, сараем он и являлся, то у Себастьяна не было даже этого.

В эту минуту Себастьян сидел на корточках перед большим ровным валуном со свечками, служившим нам столом и чем-то усердно на нем занимался. Присмотревшись, я понял, что он сворачивает табачный косячок. Будучи всего на год старше меня, Себастьян был мальчишкой довольно крупным и плотным, и возможно в силу этого в нем прекрасно уживались две такие черты как строгая рассудительность и поглощающая мечтательность, как-то ловко друг друга то и дело подменяя.

- Будешь? – спросил он протягивая самокрутку, когда дело было сделано.

- Нет, не сейчас, - в памяти всплыл прошлый раз, когда чуть не выплюнул свои легкие. Себастьян же курил без особых проблем, чем невероятно гордился.

- Как хочешь, - пожал плечами Себастьян. – А мне так лучше думается. – Он заполнил дымом пещеру прикурив от свечи.

Скоро в проходе « пиратского логова» появился Грэм – веселый и неунывающий парнишка с соломенными волосами. Грэм был сыном одного из венгардских кузнецов и перенимал по наследству навыки отцовского ремесла. Как следствие, Грэм был довольно сбитым и крепким парнем.

Поприветствовав его, я достал из-за пазухи украденную грушу, разрезал ее украденным у отца перочинным ножом на четыре части: одну оставил себе, вторую протянул Грэму, оставшиеся две положил на большой валун. Себастьян, докурив и театрально щелчком метнув окурок в дальний угол пещеры, взял свою долю. На «столе» осталась лежать последняя четверть большого плода.

Рик в нашей компании был что-то вроде белой вороны. Всегда с иголочки одетый, Рик был сыном супружеской пары с верхнего квартала. Говорили, что его отец всего лишь цирюльник. Однако цирюльник при дворе короля превращался в знатную особу, где высоко ценили его мастерство. Я же не понимал, как бритье бород может быть мастерством, но я вообще много чего не понимал в этом мире и единственное, чего мне все чаще хотелось последнее время – это быть банально сытым.

Но Рик задерживался в этот «особенный день». Он вообще часто опаздывал, а бывало и вовсе не мог придти – его отец с мамашей откуда-то пронюхали, что он якшается с отребьем вроде нас, и устроили за сыном строгий надзор. Но сегодня нужно было явиться несмотря ни на что – было видно, как Себастьяну уже не терпится что-то сказать, и Грэм как-то лукаво улыбался и я, не понимая в чем дело, чувствовал себя немного по-идиотски.

Примерно через час появился запыхавшийся Рик – в чистой светлой льняной рубашке, жилете, прошитом посеребренными нитками и красивых бархатных штанах, впрочем, одна штанина была по колено уделана в грязи. Видимо Рик в спешке где-то угодил в лужу.

- Еле удрал, - в оправдание проговорил он, кивая всем в знак приветствия. – Отец с меня глаз не спускал. Но к нему пришел какой-то толстяк, навроде того борова и выряженный как павлин. Пока батя отбивал ему поклоны, мне удалось удрать. Ох, и влетит же мне!

- Дело важное, - сказал Себастьян, удовлетворенно осматривая собравшихся. – Все в сборе и я хотел бы, что бы мы кое-что друг другу пообещали. Сейчас я все вам покажу. – Он достал спрятанный за камнем неподалеку совсем небольшой сундучок, больше напоминавший шкатулку. Потом поднес его к свету. Грэм, похоже, уже обо всем знал, поэтому Себастьян с некоторой торжественностью наблюдал за нашими с Риком лицами. Нагнетая все больше интриги, он медленно ее открыл и высыпал содержимое на «стол». В шкатулке-сундучке оказались какие-то бумаги, завернутые в свитки и компас. Обычный старый, ржавый компас. Но Себастьян отодвинул его в сторону, взял одну из бумаг и развернул ее.

- Глядите!- торжественно воскликнул он. То, что я увидел, было похоже на карту.

- Это настоящая карта сокровищ! – с интересом глядя на меня, воскликнул сын моряка. Стоявший рядом Грэм кивнул, мол, так оно и есть.

- Откуда у вас это? – заинтересованно разглядывая карту и косясь на компас спросил Рик.

- Такая история случилась, - начал Себастьян, - в общем, повстречали мы с Грэмом одного старика…

- Пиратского капитана! – вставил Грэм.

- Капитана или не капитана, - неодобрительно взглянув на Грэма проговорил Себастьян, - но то, что пират, это как пить дать.

- Иди ты, - недоверчиво махнул головой я. – Пират в окрестностях Венгарда? Скажи еще и корабль он свой в королевском порту пришвартовал. Под черным флагом.

- Таких подробностей я не знаю. Только вот старик был при смерти и лежал в канаве по дороге в Готу. Грэма отец отправил с письмом к кузнецу из Готы, а я решил составить ему компанию в дороге. Я знаю по пути одну рощу, где растут медовые сливы…

Только мы подошли к сливовым деревьям, как услышали стоны. Видали бы вы, как Грэм струсил…

- Неправда! Я не струсил! – крикнул Грэм, вспыхнув румянцем.

- А кто тогда посоветовал делать ноги? – ухмыльнулся Себастьян.

- Там могли быть бандиты! Это просто предосторожность!

- Ну предосторожность, так предосторожность… В общем нашли мы лежащего старика, пират ни взять ни дать. Повязка на глазу, длинная седая борода, одет явно не по нашей моде, меч еще у него какой-то гнутый…

- И от него ужасно воняло , - закончил Грэм. – Выглядел он конечно омерзительно.

- У него была горячка и он бредил, - продолжил сын моряка после короткой паузы. - Нам удалось разобрать в его бормотании что-то о потерпевшем крушение корабле и о каких-то планах, которым пришел конец. Мне бросилось в глаза то, что он прижимал к груди вот этот сундучок, - Себастьян указал на стоявшую на камне шкатулочку. – Мы, право, не знали что и делать. Но скоро старик совсем затих, а когда я попытался забрать у него эту вещицу, оказалось, что он крепко сжимал ее…Крепко, уже будучи мертвым. – Последнюю фразу Себастьян проговорил несколько зловеще.

При этих словах у меня пробежала дрожь и я мысленно представил себе происходящее и этого омерзительно старика.

- Понятно, в город бы его не пустили, разве что прямиком на виселицу, вы сами знаете как король любит пиратов, вот и загнулся он от лихорадки прячась в лесу… - Продолжил рассказ Себастьян. – А шкатулку мы все же забрали, раз он так не хотел с ней расставаться, значит, там было что-то наверняка ценное. А все знают, что для пирата нет ничего ценнее, чем карта сокровищ. Ну или сами сокровища.

А затем мы дали деру оттуда, незачем больше тревожить покойника.

- Здесь еще что-то написано, - вдруг сказал Рик, разглядывая бумаги из сундучка лежавшие вместе с картой. – Язык вроде наш. Это многое прояснит, я думаю.

- Ты можешь прочитать? – спросил его Себастьян.

- Я только буду учиться - неуверенно проговорил Рик. - Отец говорил, что скоро отправит меня в храм, где мне будут учить грамоте и прочему…

- Ну в общих чертах понять что там написано можешь?

- Похоже на дневник. Даты, заметки… Я бы взял его с собой, но отец если найдет…

- Ладно, пусть пока полежит здесь,- кивнул Себастьян. – Я хочу, что мы все поклялись, что найдем эти сокровища когда станем пиратами. И забьем это логово золотом до отказа!

- Клянусь! - воскликнул воодушевленный Грэм.

- Клясться будем кровью. Как братья, как одна команда ловких и отчаянных парней пиратов, ценящих свободу и берущих от жизни все! Не признающих королей, вельмож, плюющих в глаза опасностям! Эта карта – знак, посланный нам свыше, зовущий в путь и определяющий нам дорогу в будущее! Или может, вы хотите гнуть спину в порту или проливать кровь на войне во имя короля?

Ты, Грэм, мечтал ли о том, что будешь стучать молотком с утра до вечера не разгибаясь, зарабатывая при этом жалкие гроши? Ты, Рик, всю жизнь будешь отбивать поклоны королям и министрам, жить среди алчных и лживых людей? Хоть и живешь в верхнем квартале, но для них всегда будешь сыном цирюльника. Хочешь такой жизни? - Себастьян посмотрел на меня, – воровать занятие почетное, но когда-нибудь удача может отвернуться… - сын моряка взял в руки небольшой кортик, лежавший на «столе» среди прочих вещей. - Вы готовы принести клятву, друзья-пираты? Хранить верность дружбе, быть готовым на все ради друзей и, когда придет час, отправиться за сокровищами?

- Клянусь! – снова крикнул Грэм. Себастьян порезал кортиком себе руку, тоненькая струйка темной крови потекла по запястью. То же самое он проделал Грэму, когда тот, зажмурившись, протянул ему свою.

- Клянусь! – сказал я, тоже протягивая руку. Я всегда хотел приключений, а уж стать пиратом вообще была заветная мечта. Кроме того, все эти клятвы, кровью… Это так по-пиратски! А друзья – это еще и моя семья, ведь больше я никому не нужен…

Оставался Рик. Впрочем, он не долго думал и уже засучивал рукав своей беленькой рубашки…

После того, как кровь была пущена, подняв руки кверху, мы соединились кровью.

- Клянемся! – в один голос воскликнула четверка будущих отважных пиратов.

 

Возвращение

Сколько меня здесь не было? Пять, шесть, а может, семь лет? Впрочем, за это время изменилось здесь немного, причем не в лучшую сторону. Повсюду ужасная грязь; запахи, с оттенками рыбы, гнили, пота и моря витали в воздухе, образуя довольно неприятную ауру. В какофонии звуков, будь то собачий лай, скрип повозок или людской гомон, я чувствовал себя немного не уютно, хотя здесь так было всегда, насколько я помнил. Густонаселенный Венгард стал еще более похож на один большой рынок. И впрямь, здесь, как и раньше кто-то продавал, кто-то покупал – обилие товаров со всех концов материка рождало бесконечный спрос и предложение. Город, в котором я родился и вырос, любил ли я его? Скорее нет, и возвращался сюда лишь в силу нескольких причин.

Столицу я покинул едва мне стукнуло тринадцать. Отца к тому времени не стало – будучи сильно пьяным, он упал с причала и захлебнулся. Я хорошо помнил день, когда моя жизнь поменялась – ту лавку алхимика, когда моя рука сама потянулась за зельем, стоявшим очень заманчиво, почти у самого края торгового лотка. Оказалось, алхимик все это время внимательно следил за мной, несмотря на большую толпу возле лавки. И он схватил меня за руку в самый момент.

- Зовите стражу! Пусть всекут ему розог! – крикнул кто-то из толпы.

- Мелкий воришка! Поделом ему будет, - поддакивали другие голоса, от испуга и волнения все было как в тумане.

Но алхимик не стал никого звать. Присев на корточки и посмотрев на меня, он лишь сказал:

- Я уже очень стар, а у меня нет детей. Мне не помешал бы ученик, который помогал бы мне в делах. Будешь сыт и одет, и я многому научу тебя. Что скажешь?

Я согласился. Тогда еще я толком не осознавал, какая это была удача. Алхимик оказался хорошим стариком. Он забрал меня в пустыню, где была более востребована специфика его зелий – позволяющие людям легче переносить жару и придающие сил. Там он многому научил меня – читать и писать, разбираться в некоторых травах и даже показал пару приемов рукопашного боя. Взамен я работал на него: занимался сбором растений, доставлял зелья по назначению, помогал в лаборатории. Так прошло около пяти лет и однажды алхимику стало худо. Мы пытались лечить его зельями, но все было бесполезно.

- Просто мое время подошло, ведь я уже давно не молод, - говорил он, лежа в кровати.

Я сидел возле и мне было искренне его жаль. А когда он умер, я разрыдался, как не должен был бы истинный пират. Продолжать его дело я не хотел, а поскольку у него больше не было наследников, по крайней мере, я о таковых ничего не знал, то продал лавку со всем имуществом. Я покинул пустыню и отправился обратно в Миртану. Вырученных с продажи лавки денег мне хватило на какое-то время. В Сильдене я нанялся в строители кораблей и помогал вести бухгалтерию, так как умел писать и читать, а главное, считать. Так прошло еще два года, пока хозяин той небольшой верфи, на которой я работал, не вызвал меня на разговор.

- Поступил заказ на постройку небольшой парусной шхуны, ёж ее... Нам потребуются кое-какие чертежи, наши –то уже старые совсем… – почесав подбородок, он продолжил: - Сходил бы ты в Венгард, да и прикупил свеженьких, технический прогресс ведь, ёж его... Сейчас я расскажу тебе подробнее об этом заказе и выпишу средств на покупку, ёж их…

Привыкнув за два года доверять человеку, который вел бухгалтерию, он дал мне некоторые средства на покупку чертежей и я отправился в столицу. Согласился идти я охотно, ведь в Венгарде остались мои друзья… Я хорошо помнил нашу клятву и сейчас вспоминал об этом с улыбкой.

«Да, Венгард почти не изменился, разве стало еще грязнее», - подумалось мне, когда я оказался в городе. Надо сказать, что я чертовски устал с дороги, поэтому решил для начала зайти в кабак и немного смочить глотку. Я прошел мимо той тошниловки, где проводил все свои вечера мой покойный батя, но самому зайти туда не возникло никакого желания, поэтому выбрал другое место, благо в Венгарде не было дефицита в кабаках. Выбрав более менее приличное заведение, я заказал темного пива и сел за столик возле окна. Предавшись размышлениям о былых временах, скоро я заказал еще одну кружку.

- Сукин сын, как же ты изменился, - услышал я голос за своей спиной. Я обернулся, и мой рот растянулся в улыбке.

- Себастьян, раздери тебя дьявол! – я поднялся и крепко обнял друга, хлопая по его спине.

- Где ты был все это время? – спросил Себастьян когда мы сели за стол. Затем он подал знак рукой трактирщику и тот суетливо закопошился за стойкой. Скоро он принес бутылку шнапса и тарелку рыбного салата с овощами. – Мы с ног сбились тебя искать. А когда мальчишки донесли, что кто-то похожий на тебя явился в город, я сразу отправился посмотреть, не ты ли это. Дьявол как я рад, ну рассказывай!

Я вкратце осветил ему основные наиболее значительные пункты своей жизни за это время, коих оказалось не слишком много. Дьявол. Я просто прожигаю жизнь, вдруг пришло мне в голову. Мне только около двадцати и едва ли что-то изменится ближайшие годы, если только…

- Да, последний раз мы виделись, когда ты отправился со стариком-алхимиком в пустыню. Наверное, это был правильный выбор. – Себастьян задумался. – А я вот перебиваюсь, там да сям. Различные заказы выполняю. Охота в основном, сопровождение грузов, ну ты понимаешь… Разные времена бывают, но в целом живу сносно. Грэм все помогает отцу в кузнице. Здоровый как бык стал.

- Рад слышать, что у вас все в порядке. А кто тебе доложил о моем прибытии? Ты держишь толпу осведомителей?

- Осведомителей? Нет, это просто мальчишки, иногда прикармливаю их, монет подбрасываю, сам такой же был, - отвечал Себастьян, разливая шнапс по кружкам. - А они за это мне докладывают, что происходит в городе. Тебя мы уже давно ждем, когда, наконец, ты объявишься. Так что тебя привело?

- Я здесь по работе. Кое-что необходимо приобрести. Да и на вас взглянуть, черт побери! Как Рик? – стукнувшись кружками , мы выпили за встречу.

- Рик сейчас кое-чем занят. – Себастьян утер рукавом рот. - Сейчас я тебе обо всем расскажу. Наша клятва?

- Да, конечно, - кивнул я, улыбнувшись. У меня до сих пор остался шрам на месте пореза.

- Кроме шуток, - серьезным тоном сказал сын моряка, наливая еще по одной. – Помнишь дневник старого пирата?

- Да я помню. Вы разобрались, что там написано? – я закусил, отыскав в тарелке кильку.

- Да, там что-то говорится о месте, что зовется десятью тысячами Солнц. В записях говорится, что это место дарит тому, кто туда попадет любые богатства! Так же старый дурак, если это конечно, его записи, пишет о том, что добраться сможет лишь тот, кто сможет пожертвовать чем-то большим. Не знаю, чем мне нужно пожертвовать, но что тут терять нечего, это ясно. Если верить карте, это место где-то далеко на юге и вроде компас должен показать дорогу, но я не понимаю, как он может помочь – вещица полностью неисправна и показывает куда ему вздумается, независимо от времени суток и погоды. Кроме того в записях даты и заметки – пират вел дневник, они плыли как раз в поисках этих самых богатств, но их корабль налетел на подводную скалу близ Венгарда и затонул. Само по себе приближаться к королевской гавани пиратскому кораблю - определенный риск, но видимо они не хотели терять время… Судя по последним, написанным трясущейся рукой записям, он один добрался до берега. Довольно удивительно, местные воды хорошо исследованы, по утверждениям столичных моряков никаких подводных скал поблизости нет, но мало ли…

В записях не говорится, откуда эта карта и компас, по крайней мере, прямым текстом…

Какие-то намеки о старых временах и делишках, разграблении селений диких племен на отдаленных островах, где процветали различные дикие культы, верования и даже каннибализм. Также речь заходит о неком даре в обмен на помилование… Помилование кого и чего, неясно. Очевидно шкатулка и есть дар, а вот помилования, похоже, не состоялось. Сдается это были отъявленные головорезы и попросту вырезали какое-то дикое племя за их барахлишко. Собственно поэтому, я полагаю, дар стал проклятием. Но нас уже это не должно беспокоить, судьба привела эти вещи к нам и мы должны воспользоваться предоставленной судьбой возможностью.

- Должны? Вы уже что-то предприняли?

- Рик занимается поиском шхуны. Нам удалось скопить кое-какие средства, но все же этого недостаточно…. Местные шакалы-корабельщики цены ломят, только держись. А Рик говорит, что для такого плавания, возможно опасного, не всякое корыто сгодится. Ну и отправился он в Сильден узнать тамошние расценки и, возможно, заказать постройку судна.

- Да ну! И как это мы с ним не встретились! Приобрести кое-какие схемы нужно как раз для судна.

- Тесен мир-то, а? – понимая о чем речь, кивнул Себастьян,. – Только тут, видишь ли, какой нюанс… - он воровато оглянулся по сторонам, - строительство корабля – хоть и небольшого – это ж сколько времени?

- Уйдет по меньшей мере два-три месяца, это да…. – согласился я. – Долговато, ну так это же не веники вязать.

- Вот-вот, кроме того, ваши сильденские хоть и цену запросили еще божескую, тем не менее, удовольствие далеко не дешевое, мы хоть что-то и скопили, какие-то средства….

- Что ты предлагаешь? - с сомнением в голосе проговорил я.

- Рик приметил, что там у вас стоит уже почти готовый небольшой барк…

- Это заказ торговой гильдии. Он практически закончен и совсем скоро будет готовиться к отплытию. Как только загрузим его всем необходимым… Черт, Себастьян!

- Ладно, не здесь. Пойдем-ка проведаем Грэма, он будет чертовски рад тебя видеть.

Бросив трактирщику несколько золотых, мы покинули заведение.

 

Грэм и впрямь вымахал. Неизменными остались все те же соломенные волосы, голубые глаза и слегка наивный взгляд ребенка. Он был искренне рад меня видеть: мы обнялись, похлопав друг друга по спине. Затем он проводил нас к себе в дом, где достал бутылку какого ядреного пойла. Сложно сказать, что это было, но голова кружилась у меня здорово. Так, втроем мы просидели до поздней ночи, вспоминая веселое детство. Воодушевленные мечтами, азартом будущих приключений и алкоголем, решение было принято, ну а детали мы решили обсудить на трезвую голову.

 

Отплытие

- Да ты меня за дурака держишь! – крикнул один из рабочих. Втроем они сидели на деревянных ящиках вокруг бочки, служившей им столом. Тусклый свет масляной лампы кое-как пробивал ночную тьму, окутавшую сильденский причал и уже совсем легонько отражался от поверхности воды. Луна спряталась за тучами предвещая непогоду. – Я видел, как ты шельмовал, стервец!

- Чего клевещешь почем зря? Вот щас как двину по харе! – огрызнулся второй, поднеся кулак к самому носу первого.

Третий работяга сидевший за столом только устало зевнул, прикрывая рот ладонью. Какого черта они должны сидеть здесь всю ночь, играя в карты? Ну кому придет в голову лезть на корабль, на котором из ценностей было только немного провизии и пресной воды? Торговый барк был готов к отплытию, и пока они ждали представителей торговой гильдии, проходилось еженощно нести вахту, чтобы с судном и прочим имуществом на причале ничего не случилось. Да, черт возьми, здесь никогда ничего не случалось. Однажды высохшее дерево упало на дом кузнеца, и половина портовых жителей сбежалось посмотреть на это – хоть что-то произошло и слегка пробудило жителей этого сонного городка, где каждый тихонько занимался своим делом.

- Э-э, думал, достанешь туза, я и не замечу? Дудки! Выигрыш мой! – сгребая лежавшие на бочке несколько монет в свою сторону, настаивал на своем первый, чем несказанно озлобил второго.

- Чего раскричались то? Ночь кругом. – Словно выплыв из темноты, промолвил появившийся вдруг человек. – На вашем месте я бы выпил чего-нибудь и успокоился, - он поставил на бочку-стол бутылку вина.

- А вам что же это, не спится? - удивленно уставились на него работяги, узнав в человеке своего коллегу – счетовода, как они его называли, ведущего бухгалтерию и занимавшегося прочими подсчетами.

- Не спится и башка ужасно раскалывается. Вот вы еще кричите, дай думаю, выйду посмотрю, что за шум.

- Все считаете, уважаемый? – хихикнул один из рабочих. – Расход с приходом не сползается, а?

Во всяк работе свои трудности, вот мне лучше полено пилить себе и пилить, чем все эти циферки…

- Молчал бы уж, - ответил ему второй, - много ты понимаешь, дураком родился, дураком и помрешь ….

- Не сползается, да, - сказал человек, явно не желая слушать начавшийся было новый спор. – Хозяин из меня душу вытрясет. Вот я и подумал, пойду-ка я мозги проясню на свежий воздух и в тишине…

- Вот это правильно! – поддержал его рабочий, раскупоривая бутылку с вином , – ни что так не обостряет ум, как глоточек доброго, – также подметил он и приложился к горлышку.

- Эй, другим-то оставь, ишь, присосался!

- Какой нервный! Я отхлебнул-то чуть да маленько!

- Мне оставьте, лодыри! – вмешался третий.

Так, переходя из рук в руки, бутылка ходила по кругу, пока не опустела.

- Дьявол, чего-то и у меня башка разболелась, - промямлил один из рабочих, потихоньку опуская голову на бочку. – Спать охота, страх… – закончил он, сладко причмокнув.

Второй рабочий, вовсе не найдя в себе сил что-либо сказать, просто упал мешком на землю, разрывая храпом воздух.

- Эй, чего это вы? Вахта еще не окончена, просыпайтесь! – крикнул третий, на которого, видимо, снотворное в вине еще не успело подействовать. Подозрительно глянув на счетовода, он перевел взор на корабль, заметив в сумраке силуэты, забирающиеся на борт.

- Караул! – неистово крикнул тот, и собирался уже было вскочить, но человек, принесший вино с размаха врезал ему по затылку, и тот вторым мешком упал рядом со своим приятелем.

- Давай сюда, быстрее! – раздался крик с барка.

Счетовод дернул в темноту и вбежал на корабль по трапу. Оказавшись на борту он с силой столкнул его в воду.

- Что там происходит, ёж его? – донеслось с берега, сонным голосом. – Твою ж каракатицу! – воскликнул хозяин верфи, увидев, как его корабль, предназначавшийся для торговой гильдии покидает пристань. – Тревога! – завопил он не хуже, чем если б то звенел колокол.

Из хижин по выскакивали другие рабочие, кто-то достал арбалет и засвистели болты, кто-то стал прыгать в лодки, однако все одинаково понимали тщетность своих усилий, а корабль тем временем набирал ход по еще широкой судоходной реке, только подающей признаки пересыхания к морскому заливу, разделяющему на востоке пустыню Варант и королевство Миртана.

 

 

- Это было не так уж сложно, - улыбнувшись констатировал Себастьян, стоя на носу судна.

- В Венгарде наша затея не прошла бы. По крайней мере так просто. Тишина и спокойствие, царящие в Сильдене уже долгое время заставляет людей терять бдительность и быть более доверчивыми. Какая же это охрана – трое пьяниц? - сказал я. - А платить наемникам – хозяин просто не видел в этом необходимости, да и скуповат он для этого. Тем не менее, какое-то скверное чувство у меня на душе.

- Считай, что корабль ты взял в долг. Вернешься с сокровищами – заплатишь. Да купишь эту чертову верфь целиком, если захочешь.

- Слушай, а ты действительно веришь, что это место.. ну… существует?

- Мы найдем его, вот увидишь. – Обнадежил Себастьян, и сморщил лоб задумавшись. - Десять тысяч Солнц – может, имеется ввиду десять тысяч золотых монет?

- Не так уж и много для великих сокровищ.

- Вероятно, это образное выражение. Ладно, пойду в каюту – мне надо выспаться. – С этими словами Себастьян направился в капитанскую каюту.

На мостике за штурвалом стоял один из старых опытных морских волков, что Себастьян нанял в еще в столице. Себастьян уверял, что это хороший и надежный человек, к тому же ему хорошо заплачено. По палубе сновали два его помощника, и, стоявший неподалеку от них Грэм с интересом наблюдал за их суетой на корабле. А когда капитан выкрикивал какие-то команды, Грэм и вовсе улыбался как ребенок.

Что и говорить мне не просто далось решение отправиться в путь: уже привыкнув к своему размеренному и неторопливому жизненному укладу, тяжело было так просто все бросить, еще и к тому же угнав корабль практически у самого себя. Но ведь это то, о чем я мечтал в детстве, а мечты должны исполняться… Непросто такое решение далось и Грэму – отец вряд бы поддержал затею сына. Грэм попросту сбежал, да еще и прихватив с собой из кузницы оружие –мечи, кортики и даже большой двуручный топор. Однако теперь он едва ли он жалел о своем решении – наконец что-то в жизни поменялось, более того, они ни много ни мало плывут за сокровищами . Словом сомневающийся Грэм теперь был только рад и это читалось у него на лице.

Загадкой оставался только Рик – впрочем, он всегда был довольно скрытным человеком. Подозреваю, что ему мало нравилось работать в королевской библиотеке, куда пристроил его цирюльник-отец в помощь главному библиотекарю – донельзя нудному по его словам, чопорному и надменному магу Огня. Но еще менее ему нравилось отбивать поклоны и целовать задницы обитавших в верхнем квартале вельмож, так что вряд ли он жалел о том, что удрал на поиски сокровищ. Да и в приготовлении к путешествию его вклад был самый большой, если говорить о финансовой стороне вопроса. Отцовских средств он не пожалел.

Сейчас я увидел, как Рик поднялся из трюма и что-то сказал Грэму, на что тот в ответ улыбнулся, и направился в мою сторону.

- Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил сын цирюльника.

- Совесть немного терзает, а так все нормально.

- У настоящего пирата нет совести, - подметил Рик и мы рассмеялись. – Бодрее друг мой! Впереди нас ждут великие дела и большие приключения! Эге –ге –ге –ге -ей!

- Надо просто немного привыкнуть к мысли, что я больше не сухопутная крыса.

- Для этого я даже купил попугая на рынке, который мог сквернословить не хуже портового грузчика, – соглашаясь, приоткрыл секрет Рик. – Но когда выяснилось, что я сквернословлю лучше, он, вероятно, не смог с этим смириться и вылетел в окно за пару дней до отплытия. Вот так то.

Мы опять рассмеялись и к полудню, когда мы вышли к устью реки, я пребывал в приподнятом настроении. А ближе к вечеру, когда мы уже покинули залив и, наконец, вышли в открытое море, Себастьян поднял черный флаг с костями, и мы подняли из трюма все запасы вина, что имелись на корабле и пировали до глубокой ночи распевая песни, похабные в том числе. Наемный капитан, которого я на нетрезвую голову прозвал капитан Крюк, с равнодушием смотрел на происходящий хаос: казалось, старика не интересовало вообще ничего, кроме своей работы. Что ж, так, наверное, оно и нужно. А два его помощника не преминули выпить вина вместе с нами, а один из них даже пытался подпевать нам порой выкрикивая окончания песенных строк.

 

Морские дьяволы

Утро, вернее к тому времени, когда я проснулся, было уже ближе к полудню, встретило меня ужасной головной болью от выпитого накануне вина. Покряхтев и ругнувшись, я поднялся с кучи соломы, заботливо расстеленной кем-то в трюме. В нос ударил запах специй, идущий из камбуза. Как оказалось, это кухарил Грэм, замесив в котле какое-то непонятное овощное варево. «Это фирменный рецепт похлебки моего отца – закачаетесь,» - говорил он. Хех, на Грэме не было и следа вчерашнего пиршества. А вот Себастьян выглядел хмуро. Поднявшись на палубу, я нашел его у штурвала.

- Старому морскому волку тоже иногда нужен отдых, - угрюмо пояснил он, слегка покручивая штурвал из стороны в сторону.

Попутный ветер ударял в паруса и наш барк довольно быстро перемещался на юг. Море было спокойно, я посмотрел вдаль. Со всех сторон морские просторы, уходящие за горизонт. Но я знал, что к востоку от нас находятся песчаные берега Варанта, где-то к западу – остров Хоринис, а на юге загадочные острова и неизвестность. Кто знает, что ждет нас там, впереди?

Стряпня Грэма оказалась очень даже вкусной и все с аппетитом пообедали, а к вечеру мы вчетвером уселись в каюте и допоздна играли в карты. Себастьян демонстративно достал изогнутую трубку, прикурил и выпустил в потолок кольцо дыма. Затем натянув повязку на глаз и скривившись в злобной ухмылке коварного пирата вызвал у нас такой смех, что мы едва не надорвали животы. Рик рассказывал выдуманные и «взаправдашние» истории морских приключений, коих он достаточно нахватался слушая хвастливых болтунов верхнего квартала, а также из книжек в свою бытность помощником библиотекаря.

За следом прошел еще один тихий и спокойный день, уже никто и не сомневался, что все непременно будет хорошо, опытный капитан вел корабль согласно карте и своему компасу, а кое -кто даже начинал жаловаться, что вовсе не таким представлял себе полное опасностей приключение сидя в каюте, пуская клубы дыма и ловко покручивая на пальце купленный на рынке пороховой пистоль.

Тогда я подумал, что и слава богу, пусть лучше так оно и будет. И раздери меня Белиар, если я был неправ. На третий день плавания как из под воды появились они, доставив нам массу приключений и вместе с ними и проблем. Сложно сказать даже кто это был. Я назвал их просто морскими дьяволами.

Примерно чуть позже полудня, один из помощников капитана сидя на рее прокричал, что к нам приближается корабль со стороны варантских берегов. Никаких флагов и ничего такого, по чему можно было судить о приближающемся корабле и их целях. Они приближались тихо и стремительно, не давая никаких шансов даже думать о том, что бы попытаться удрать. Себастьян, едва завидев приближающееся судно, отдал распоряжение всем вооружиться кто бы там ни был, и, черт возьми, это было правильное и своевременное решение.

Скоро догоняющий нас корабль оказался совсем близко и внезапно, в каких-то высоких нечеловеческих прыжках к нам на палубу запрыгивали люди, закутанные во все темное так, что видно было одни лишь глаза. Вооруженные кривыми мечами, они явно не намеревались вступать в какие-либо переговоры, бросившись сразу на такой своеобразный абордаж. Ждать дальнейшего развития и предоставлять свободу действий неизвестному врагу не стал никто и Грэм крепким ударом весла вышиб одного из них прямо в воду, едва тот оказался на нашей палубе.

Прогремел невообразимый грохот и еще один из нападавших рухнул на палубу.

- Все-таки он стреляет, - воскликнул довольный, частично спрятанный в клубах дыма Себастьян, держа в руке свой пороховой пистоль. Еще один из дьяволов прыгнул на него с другой стороны, замахиваясь кривым ятаганом, надеясь поразить Себастьяна в горло, но тот парировал его атаку своим самым заурядным коротким мечом и замахнулся для контратаки.

Далее разглядывать бой Себастьяна мне было уже некогда, так как я оказался атакован сразу двумя налетчиками, которые медленно, с оружием наготове подходили ко мне с двух сторон.

В тот момент я немного струсил. Не сказать, что я совсем не умел сражаться, но и великим бойцом меня никак не назвать. На помощь вовремя пришел Грэм, стукнув все тем же веслом одного из них по затылку. Довольно улыбаясь, Грэм не видел, как сзади появился еще один дьявол.

- Грэм, сзади!!! – неистово выкрикнул я. Посуровев в лице Грэм резко обернулся и вильнул боком в сторону, уходя таким образом от удара ятаганом. Отбросив весло и схватив своими могучими ручищами нападавшего, Грэм поднял его кверху и с выкриком «Оп-па» выкинул его за борт.

Заходивший на меня с другого боку сделал стремительную атаку, и я едва успел пригнуться, но, потеряв равновесие, упал на палубу, прямо на лежавший кольцом в углу моток бечевки. Не теряя ни секунды, я схватил этот моток и швырнул прямо в налетчика немного введя того в замешательство и попытался ударить того кортиком. Мне удалось лишь немного поранить его, слегка обагрив лезвие кровью.

- Ага, у вас все же идет кровь, - мельком подумалось мне в очередной попытке увернуться от ответного выпада. Попытке более успешной на этот раз, так как мне удалось удержаться на ногах. И сделать контр выпад, воткнув противнику кортик со спины в основание шеи. Он захрипел, а когда я вынул кортик обратно, струя крови сильным толчком вырвалась наружу, запачкав мне лицо и грудь.

Рядом доносились непристойные ругательства капитана Крюка, размахивающего саблей, а я так стоял и смотрел как зачарованный на истекающего кровью соперника.

Дальше происходившее было словно в тумане: воедино смешались лязг и крики, заляпанная кровью палуба. С ревом я кинулся на оказавшегося ко мне спиной противника, отражающего в эту секунду чей-то удар. Мне удалось повалить его, а когда он упал на палубу, я воткнул ему в спину кинжал. Вынул и снова воткнул. И еще раз. И еще.

 

 

- С тобой все в порядке? – спрашивал меня Себастьян.

- Я в порядке, - сказал я ему, глядя на заляпанные кровью руки и одежду. – Как остальные?

- Относительно в норме.

- Что значит относительно, сожри меня окунь?!

- Рик ранен. Будем надеяться, что это не слишком серьезно.

- Мне нужно взглянуть на него. Я кое-чему научился за пять лет, у меня есть с собой зелья, уверен, я смогу ему помочь.

Рика поместили на кровать в каюте. У него был глубокий порез на груди. Я дал ему облегчающее боль зелье, и настоем серафиса обработал рану.

- Да, воин из меня никудышный,- с хрипом констатировал он. – Что и немудрено, дети брадобреев не становятся воинами… и пиратами…

- Не говори глупостей. Не надо ничего вообще говорить, лучше поспи немного, а потом тебе станет легче и будешь как новый, - заверял его я, хотя и понимал, что с такой раной он станет на ноги еще не скоро. Вскоре, как только боль утихла, Рик заснул.

- Не беспокойте его, пусть он отоспится, - объявил остальным я.

Корабля противника видно не было – он исчез так же внезапно, как и появился. Выкинув в море трупы странных налетчиков, коих оказалось семь не считая упавших в море, мы немного прибрались на палубе, отмывая кровь.

Был уже поздний вечер, я и Грэм пошли спать, а Себастьян заявил, что подежурит на палубе на случай, если эти ублюдки вернутся.

 

Судя по всему клинок, ранивший Рика, оказался отравленным, так как наутро мы нашли его мертвым, а в каюте, где он лежал, царил невообразимый смрад.

 

Буря

Все, собравшись на палубе, взглядом провожали небольшой плот, что соорудили мы из досок, лежавших в трюме. Тело Рика, лежащее на плоту, все дальше удалялось от корабля в бесконечные морские просторы.

- Он погиб в бою, как мужчина, - говорил старый капитан, держа в руках свою засаленную треуголку. - Я-то видел, как он буквально зубами порвал одному из этих псов глотку. Да.

Грэм не прятал срез, вытирая их время от времени ладонью.

Мы с Себастьяном стояли рядом, опустив головы. Все прощальные слова уже были сказаны, теперь мы просто провожали друга. Навсегда.

Так весь день прошел в унынии, а ближе к вечеру мы помянули Рика уже оскудевшими запасами вина. Хорошо, что с провизией и пресной водой дела обстояли иначе, торговая гильдия не пожалела монет на снабжение корабля, приготовив его к долгому плаванию. А я проконтролировал, что бы все необходимое в нужных количествах было загружено на него как можно быстрее.

Капитан рассматривал карту в ту минуту, когда к нему подошел Себастьян.

- Дальше будет только хуже, - сказал капитан, стараясь придать своему голосу как можно более мрачный оттенок. – Нужно поворачивать.

- Это еще почему? – посмотрел на него Себастьян словно не понимая, к чему он угнетает и без того паршивое настроение.

- Если я скажу, что это чутье старого морского волка, такой ответ вас не удовлетворит?

- Скорее нет, чем да. В любом случае, мы не повернем назад, иначе смерть Рика и вовсе окажется напрасной.

- А вы не думали, - покосился на него капитан, - что риск может оказаться не оправданным? И жертв будет куда больше?

- К чему вы клоните? - спросил Себастьян.

- Будет буря, - глядя на море, сказал старый волк.

Себастьян посмотрел на тихое, спокойное море вокруг. Небо разве что немного посерело.

- Не обычная качка с ветерком, а настоящий свирепый шторм, - продолжил Крюк.- Придется туго, уверяю вас. Это судно может не выдержать такой игры стихии. Надо повернуть назад.

- Если его, допустим, переждать где-нибудь? В ближайшем порту, например.

- Ближайший порт - Бакареш – уже слишком далеко отсюда. Но если мы повернем прямо сейчас, у нас будет шанс выйти за пределы шторма. Хотя, этот шанс уже и так не слишком велик.

- Тогда и смысла поворачивать нет. Мы плывем дальше или вы боитесь легкого ветерка с дождичком?

Капитан хмыкнул и, насупившись, посмотрел в небо.

- Что ж, будь по-вашему. Я-то уже стар, мне-то терять особенно нечего. Я предупредил вас. Поднять паруса! – скомандовал он и оба помощника стали карабкаться наверх по мачте.

Погода и впрямь только портилась. Ближе к ночи серое небо уже прорывали удары молнии, гремели раскаты грома, судно качалось на волнах, сильный холодный ветер продувал насквозь.

Внезапно хлынул ливень, будто все трое богов лили воду из ведер.

Судно кренило из стороны в сторону все сильнее, капитан, стоя у штурвала, что-то кричал. Его помощники, бегая по мокрой палубе и ежеминутно норовя выпасть за борт, регулировали глубину якоря, пытаясь придать кораблю как можно более устойчивое положение. Грэм пытался помочь им, вращая своими ручищами ворот с якорной цепью.

- Рифить паруса! …. Не порвало…. Идиоты… Белиару… мать… - доносился до Грэма крик капитана откуда-то издалека.

Волны уже с силой захлестывали за борт, порой полностью накрывая Грэма и помощников. Последующей волной одного из них смыло, но тот, распластавшись по палубе, зацепился руками за мачту.

Себастьян был на мостике с капитаном: то меняя друг друга у штурвала, то оба схватившись за него, изо всех сил пытались не допустить переворота судна, выдерживая курс перпендикулярно огромным волнам, захлестывающим корабль, который уже набрал достаточную скорость по мнению капитана, и больше ему не разогнаться. Теперь они пытались делать так, чтобы корабль как бы «разрезал» волны поперек и выдерживал известный только капитану угол.

Я кинулся на помощь двум помощникам, и упав, уже в скольжении на пятой точке, схватил веревку и что есть сил потянул ее в сторону, а скоро один из помощников, наконец, преодолев поток ветра, взялся за нее вместе со мной, наматывая и помогая понемногу спускать паруса, а ветер, теперь уже переходящий из одного бурного стремительного потока в шквалы и порывы, намекал делать это как можно быстрее. Рангоут и мачты только подтверждали это своим протяжным скрипом.

Стихия бушевала не на шутку, уже продолжительное время я чувствовал усталость буквально всем своим телом, каждой его клеткой.

- Мы утонем! – крикнул один из помощников, когда корабль вдруг накренился особенно сильно.

- Закрой пасть и продолжай спускать! – выкрикнул в ответ я и если бы у меня не были заняты руки, дал бы ему оплеуху. Я глянул на мостик – Себастьян буквально висел на штурвале, а капитан держался его за плечи, буквально повиснув на Себастьяне. Со стороны это выглядело бы забавно, случись оно при менее проблемных обстоятельствах.

Раздался треск, часть леерного ограждения с приподнятого бока судна отломилось и полетело вниз, с силой ударившись о мачту, отрикошетило в сторону, попав прямо во второго помощника, спешившего в этот неудачный момент к нам, чтобы помочь с парусами но в момент крена поскользнувшегося на палубе. С диким воплем и куском оснастки его снесло в морскую пучину; в ту же секунду нас еще раз обдало холодной водой, будто этого, малознакомого мне человека никогда и не было.

И, словно получив свою жертву, через некоторое время шторм пошел на убыль, ливень стихал и лил уже не такой непроглядной стеной. Волны становились меньше, а ветер – тише. Тут я почувствовал, что ужасно замерз и мурашки пробежали у меня по телу.

Грэм сел на палубу и опустил голову на ладони, а рядом стучал зубами помощник капитана, которому в этот шторм повезло больше, чем его коллеге.

- Надо сказать, мы еще легко отделались, - пробормотал капитан и направился в каюту, выжимая на ходу свою старую треуголку, которую достал из кармана. – Какие еще сюрпризы у нас будут впереди, кто-нибудь знает? Я так и думал.

 

Хозяин морей

Уже третий день тишина и попутный ветер – чем не повод насторожиться? Скоро мы будем на месте, указанном на карте, говорил капитан, только вот что там? На карте это просто точка. А если сокровища под водой? А если их вообще не существует? Даже думать об этом не хотелось.

- Разберемся на месте, - говорил Себастьян. – Там может быть все что угодно – возможно, маленький островок или что-то вроде этого.

Кроме того, меня все больше беспокоил Грэм, который вроде как простудился после шторма, по крайней мере, так казалось поначалу и Грэм не придал этому особого значения. Теперь же кашель просто добивал его, он жаловался на слабость и тошноту. Мы помогали как могли: обеспечили ему покой, горячее питье с медом и вином, я давал ему травяные настои и придающие сил эликсиры, но болезнь не отступала. А на третий день он стал покрываться бледно-красными пятнами и уже не мог встать с кровати.

- Это не обычная лихорадка. Это черт его знает что такое! – говорил я Себастьяну.

- Тут все не обычное, если ты заметил, - отвечал он. - Сначала необычные люди с отравленными клинками, прыгающие с корабля на корабль, затем этот необычный, крайне переменчивый шторм… А если начинать издалека, то тут вообще много странностей и вопросов и я все больше уверяюсь, что карта попала к нам отнюдь не случайно… Откуда уж тут взяться совершенно обыкновенной простуде, а? Знаешь, меня беспокоит еще одна вещь…

- Знаю. Мы все боимся заразиться. Но как мы должны поступить? Грэм должен выздороветь, надо просто помогать ему…

- Мы подвергаемся большому риску, да и Грэм мучается…

- Что случилось, Себастьян? – я не верил тому, что я слышу. – Раньше ты бы так никогда не сказал.

- Просто пытаюсь быть честным. Да и ты не слеп, посмотри правде в глаза – Грэм обречен. Мы должны… иначе никто не выживет.

- Что мы должны? – я схватил Себастьяна за грудки. – Ну давай, выблюй это из себя, что мы должны?

Удар кулака повалил меня на палубу. Я приподнялся и приложил руку к рассеченной губе.

- Ты сам прекрасно знаешь что. – Сказал Себастьян, потирая кулак. – Думаешь мне легко об этом говорить? Пойми ты, что так будет лучше для всех. И для Грэма тоже.

Словно подтверждая его слова, до нас донесся очередной приступ кашля из каюты.

- В общем, не позднее сегодняшнего вечера нужно что-то решать. Если, конечно, к тому времени все не решится само собой. А пока я рекомендую строгий карантин. – Себастьян развернулся и пошел на капитанский мостик. Я заметил, как помощник капитана, стоявший неподалеку и, очевидно слышавший весь разговор, поспешно отвернулся и сделал вид, что всматривается вдаль. Я сплюнул кровь и пошел к Грэму в каюту.

Тот чувствовал себя по-прежнему скверно. Я сел на стул рядом. Удивительно, что такой здоровый и сильный человек как Грэм умирает от непонятной болячки. Он хотел что-то сказать мне, но снова залился кашлем. Черт, я не вынесу смотреть на это.

- Все… хорошо… - пробормотал он сквозь кашель. – Не …. волнуйтесь… за… меня….

- Ты выздоровеешь. Обязательно, - я старался приободрить его. Покопавшись в своей сумке, я достал небольшую скляночку. То была настойка на одной очень редкой траве – царском щавеле. Говорили, что она обладает воистину божественными целительными свойствами. Сейчас в склянке оставалось уже совсем немного настойки, я перелил остатки в ложку и дал Грэму. – Смилуйся Иннос. – Я не верил богам и никогда не обращался к ним, считая это пустой тратой времени. Но сейчас, в открытом море, мне просто больше не у кого просить о помощи.

Я долго просидел задумавшись возле Грэма, что и не заметил, как задремал. Не знаю, сколько я пробыл в дреме, но разбудил меня сильный толчок, масляная лампа, стоявшая рядом на тумбе, упала на пол и закатилась под кровать. Я выбежал на палубу и посмотрел на мостик. Уже наступали сумерки, капитан с невозмутимым лицом стоял, вращая штурвал.

- Что случилось? – крикнул я ему. – Мы налетели на риф? – я побледнел об одной только мысли об этом.

- Скорее что-то налетело на нас, - отвечал капитан с мостика.

- Я не понимаю! – кричал я ему.

- Скоро поймешь, я думаю. Мы уже близко к месту указанному на карте, вот что.

Еще один толчок; корабль пошатнуло и я едва удержался в вертикальном положении, упав на одно колено.

- Что-то не хочет, что бы мы приплыли туда, куда плывем, - крикнул Себастьян, выбравшись из трюма и держа в руках топор. – Или кто-то.

Раздался рык, не похожий не на один из тех, что я слышал ранее: в нем было что-то ужасное, глубинное, леденящее кровь. Вода вокруг судна забурлила, барк подобно маятнику стал раскачиваться из стороны в сторону. Меня стала охватывать паника и я едва заставил себя собраться. Что же, я сам выбрал себе такую судьбу. Однако теперь размышлять о судьбах больше времени не было: из воды поднялось огромное щупальце бурого цвета и нависло над кораблем, словно выбирая жертву, затем с силой обрушилось на палубу, цепляя и разрывая паруса, круша оснастку.

Все разбежались в стороны; кусок мачты, отломившись, упал рядом со мной едва меня не расплющив и, громыхая по палубе, выкатился за борт. Щупальце скользнуло обратно в воду и через минуту появилось с другой стороны, предварительно зависнув над судном. Второй удар был сильнее предыдущего, теперь уже трещала обшивка корабля, но пока еще держала удар.

- Это кракен! –кричал капитан. – Хе-хей, иди ко мне, рыбка! – продолжал вопить он, поднимая свою кривую саблю к верху. Дьявол, что ему твоя сабля? Вероятно, наш капитан сошел с ума, думал я.

На какое-то время из воды появилась голова чудовища. Воистину, ничего уродливее и отвратительнее я не видел: рыхло-бурая морда округлой формы, посередине распростертая засасывающая пасть с множеством мелких зубов, а по бокам большие мутные глаза. Чудовище издало булькающий звук и скрылось под водой, а скоро опять появилось щупальце.

- Мы погибнем, если ничего не предпримем! – Кричал Себастьян.

Очередной удар пришелся по мостику, оторванный штурвал, вокруг оси вращаясь в воздухе, со скоростью полетел в море. Капитан, в этот момент находившийся на мостике и чудом увернувшись, кинулся к щупальцу и рубанул по нему саблей.

Раздался рев, надрубленное щупальце, разбрызгивая мутную серую жидкость во все стороны, зашерудило по мостику, разламывая остатки леера в щепки.

- Эй, кракен! Поцелуй меня в задницу! Ты меня слышишь? – кричал довольный проделанной атакой капитан, уворачиваясь и прыгая вокруг щупальца как блоха, несмотря на уже почтенный возраст. В эту минуту на мостик влетел Себастьян и нанес по щупальцу еще один удар топором у самого края борта. Недовольная таким поворотом событий, тварь ретировалась и раненная конечность чудовища скользнула в воду. И тут же с другой стороны появилось другое щупальце, но капитан заметил его уже слишком поздно. Удар был нанесен почти сразу, старый волк только хрустнул под щупальцем, превратившись в кровавое пятно, а Себастьян, припоздало откатившись в сторону, издал крик боли. Словно смакуя содеянное, щупальце очень медленно сползало в воду утаскивая за собой остатки капитана, а я, воспользовавшись минутой, кинулся к Себастьяну. У того была перебита нога.

- Возьми компас, - шептал он, стискивая зубы от боли. – Если тебе удастся выжить, найди эти проклятые сокровища. – Он достал старый компас из кармана и протянул его мне.

- Тихо, - отвечал я ему. – Мы спасемся вместе. Ты, я и еще Грэм. – Я спрятал компас за пазухой, обратив внимание, что циферблат компаса светился.

- Прости меня… - шептал Себастьян.

- Тебе не за что просить прощения.

Подняв и оперев его на себя, я помог ему убраться с мостика. «Добраться до каюты и затаиться», - думал я. – «Может, кракен оставит нас в покое».

Но, видимо, последнее в его планы пока не входило, ибо вновь появившаяся из воды конечность уже грозила обрушиться прямо на нас с Себастьяном. До каюты оставалось совсем немного. Я оттолкнул Себастьяна в сторону, сам отпрыгнув в другую. Щупальце ударило в то место, где секунду назад находились мы. Ломая палубу и соскребая обломки досок, оно скользнуло в сторону Себастьяна и, обвив его, подняло в воздух. Так повисев немного, щупальце устремилось в море, унося Себастьяна с собой и заглушив его последний вопль в толщах морской воды.

- Будь ты проклята, тварь! – обессиленный от злобы и своей беспомощности неистово прокричал я, затем чуть придя в себя и поднявшись на ноги, побежал в каюту.

- Что… что происходит… - пробормотал лежащий на кровати Грэм и сильно закашлялся.

Я ощутил, как судно сильно накренилось, уходя носом в воду. Видимо чудовище все же пробило днище. Забравшись в тумбу, я достал фляжку с водой и свою небольшую сумку с настоями и снадобьями.

- Вставай, ну же! Нам нужно убираться отсюда, - сказал я, пытаясь его поднять. – Иннос, до чего же ты тяжелый вымахал.

- Оставь… меня, - простонал Грэм.

– А потом скажут – умер от простуды! - Кричал я в отчаянии. Судно кренилось все сильнее. - И смех и грех! Тебе самому не смешно? И не стыдно?

- Я помогу. – Обернувшись, я увидел второго помощника капитана, спрятавшегося в каюте.

- Нам надо спешить. Корабль тонет. Спускаем шлюпку и молимся всем существующим и несуществующим богам – поскольку теперь это наш единственный шанс. Быстро.

Схватив Грэма под руки, мы вышли на палубу. Кракен, схватив корабль щупальцами за нос, тянул его на глубину. Похоже, чудовище наигралось с нами и теперь решило просто утащить корабль на дно. Учитывая небольшой размер судна это не составит ему особого труда.

Пока я стоял и держал Грэма, помощник рубанул веревку, крепящую спасательную шлюпку и борту и небольшая лодка упала на воду.

Довольно неловко погрузившись в нее, мы основательно налегли на весла, спешно покидая место трагедии. Корабль стоял уже почти вертикально, погружаясь в воду и мы услышали победный рык кракена – чудовище ликовало. Но преследовать нас, очевидно, не собиралось: тварь либо не заметила нашего побега, либо ей было уже безразлично – свое она и так получила сполна.

 

Десять тысяч Солнц

Несильные толчки вывели меня и состояния какого-то странного оцепенения: все произошедшее за последнюю неделю казалось мне просто сном. Нереальным, бессмысленным, дурным сном. Мои мысли метались во времени и я уже начинал путаться, что мне привиделось, а что было на самом деле. Вероятно, этому, кроме всего прочего, способствовала невыносимая и по-настоящему южная жара. Помощник капитана отложил в сторону весла и легонько толкал меня в плечо, утирая другой рукой пот со лба.

- Ваш друг… - сказал он. – Отмучился, кажется.

Я посмотрел в застывшие глаза Грэма, лежащего вдоль лодки между мной и помощником. Странно, но в этот момент я ничего не чувствовал. Вернее, было что-то вроде сожаления, но не более того. Видимо, с его потерей я уже успел смириться где-то в глубинах своей души.

- Он был ваш друг, я понимаю, мне, правда, жаль, но…

- Теперь его уже не вернуть. Помоги мне. – Мы кое-как перевалили тело за борт - Грэм действительно был очень тяжел. Я в последний раз посмотрел на его соломенные волосы, детское лицо, застывшие стеклянные глаза…

- Меня зовут Кевин. – Сказал вдруг помощник капитана, устало налегая на весла. – А вас? Как вас зовут?

Я тяжело вздохнул в ответ.

- Какое это имеет значение? Что значим мы в этом мире и уж тем более, что значат наши имена? Для моря это даже меньше, чем пустой звук. Отдохни немного, - я жестом предложил ему поменяться местами и сам сел за весла. Циферблат компаса все так же излучал яркое белое свечение, а голубая стрелка на нем указывала путь. Дьявол, ну если мы и найдем горы сокровищ, какой от них сейчас прок? Хоть помру богатым человеком, это да. Ужасно хотелось пить, я достал фляжку из сумки: воды оставалось совсем немного. Я сделал экономный глоток и положил фляжку обратно. Капитан говорил, что мы уже рядом. А кракен, вероятно, был что-то вроде стража.

В записках старого пирата говорилось, что на месте десяти тысяч Солнц можно найти все что пожелаешь. Только откуда старик мог знать наверняка, если его корабль затонул еще у берегов Миртаны? Где гарантия, что это не его фантазии, стимулируемые изрядной порцией рома. Впрочем, теперь нам только и оставалось, что надеяться на чудо. Но для начала нужно добраться до места: не исключено, что произойдет что-нибудь еще. Самый напрашивающийся вариант - помрем от этой проклятой жары.

Я посмотрел на компас – голубая стрелка указывала на юго-восток. Работа веслами чертовски изматывала, усиливая все нарастающую жажду. Кевин, вероятно, хотел подремать, но постоянно ворочался в лодке.

- Черт бы побрал тот день, когда я ступил на борт вашего чертового судна, - пробурчал он. – Здесь пекло просто не выносимое. Дай мне немного воды.

- Не пей много , неизвестно, сколько нам еще грести, - в силу занятых рук, я ногой пододвинул к нему свою сумку.

- Сколько у тебя тут всяких банок! – сказал помощник, разглядывая содержимое сумки.

- И почти все они пустые… Сначала Рик, потом Грэм… Вода во фляге.

- Проклятье, она почти горячая!

- Другой у нас нет.

Кевин сделал два глотка и кинул флягу обратно. Затем, откинувшись к борту лодки принялся размышлять вслух.

- Собственно, куда мы плывем? А главное, зачем? Не лучше было бы утопиться прямо сейчас, чтобы не мучиться? Я вот все думаю, утопление – достойная ли альтернатива тому, чтобы изжариться на солнце. И не верю я ни в какие сокровища. Да и на кой они мне сейчас? Мы уже трупы. Живые трупы.

- А в кракена ты верил? Если бы кто-то в Венгарде тебе сказал, что видел кракена, ты бы поднял того на смех и как минимум, назвал бы пустобрехом. Мир хранит в себе гораздо больше загадок, чем мы можем себе представить. И его создали вовсе не боги. Они тоже исполняют чью-то волю и подчиняются каким-то законам. А мы лишь малые частицы сущего, которых направляет что-то большее, чем просто судьба. И если эти сокровища существуют - мы найдем их, а если нет… ну должен же быть во всем этом какой-то смысл. Иначе зачем?

- Кракена покормить, - кисло улыбнулся Кевин. – Воистину не лишено смысла. Ву-у-ух, хорошо! – наслаждаясь подувшим легким ветерком, - добавил он.

- Ага, ветерок, - подтвердил я, утирая со лба капли пота. – Эхх, с компасом опять что-то не так. – Стрелка прибора бешено крутилась вокруг оси. – Ну вот и приплыли. Дьявол, куда дальше-то? – Я гневно бросил компас на дно лодки.

Тем временем ветер нарастал и лодку уже покачивало на волнах.

– Погода портится, - заключил помощник. – И слава богам, жара невыносимая. Только я никогда не видел, чтобы так быстро…

Небо заволакивало тучами, ветер постепенно становился все холоднее и порывистее.

- Что нам еще одна буря, а? – хихикнул Кевин. – Хуже уже все равно не будет.

Действительно, смерть от жажды мне представлялась куда мучительнее. Лодку уже качало во все стороны, так и норовя перевернуть. Я вцепился в борта пытаясь удержаться.

В дополнение впереди показался огромный смерч, а ветер подталкивал нас прямо к нему. Но что это?

- Он рассеивается! Смерч рассеивается! – кричал Кевин. – Там остров!

Стремительные потоки воздуха кружили вокруг небольшого каменистого островка, словно защищая его. Но нас притягивало туда, будто это место ждало нашего появления. Я чувствовал это. Я надеялся, что скоро получу ответы на вопросы. Белиар, да получить бы хоть что-то, что хоть в самой меньшей степени оправдывало это дурацкое путешествие сюда. Да что там вообще может быть, это же просто камни…

Лодка налетела на скалистый берег, разломанные доски, подхваченные ветром, поднялись спиральной траекторией куда-то высоко вверх…

Меня выкинуло на камни, пропустив через эту ветреную стену. Куда подевался в этот момент Кевин, я не имел не малейшего понятия. Впереди, в центре этого, столь тщательно охраняемого нагромождения камней, стояло небольшое сферическое помещение с заостряющейся кверху крышей. Даже было что-то сказочное в этом строении. Когда, а главное, кто его построил? Ветер, мощным натиском встречал меня, мешая двигаться вперед, да я особо и не торопился. Боялся разочароваться? Не знаю, скорее всего, так оно и было. Мои волосы развевались, я провел по ним ладонью и вдохнул полной грудью, ощутив при этом какой-то невероятный прилив сил. Огромная дверь помещения со скрипом распахнулась, и когда я вошел с таким же скрипом захлопнулась. Меня обуяла кромешная тьма и я, сделав несколько шагов, выставил вперед руки, чтобы ни на что случайно не налететь. Что дальше?

Отвечая на мой немой вопрос, где очень высоко вверху загорелось пятно, больше похожее на звезду. Потом еще одно. И еще одно. Звезды появлялись одна за другой и очень скоро я сбился со счета. Их было сотни, даже тысячи. Они светили, но не освещали. Все.

Какое-то время, я просто стоял, ожидая, что произойдет что-то еще. Однако, минуту сменяла минута, а звезды просто и холодно смотрели на меня со своей высоты, будто смеясь над безумцем вроде меня. Может я и правда, давно сошел с ума и понял это только сейчас? Или, может, мне что-то стоило понять очень давно, но я был просто слеп? Как бы там ни было и какой бы урок я не должен был этим усвоить, теперь это конец.

Я был круглым дураком, мы все были дураками, наивными маленькими и глупыми детьми. Я приплыл сюда, потеряв все, что у меня было, только чтоб посмотреть на звезды? Да провались они к Белиару! Меня охватывало отчаяние, боль, сверлившая изнутри, выплюнула все накопившееся во мне за последнее время. Сначала я изрыгал проклятия, проклиная богов, да и вообще весь этот мир, кто бы там его не создал. Сорвавшись на плачь, я упал на колени и разрыдался, как ребенок, злость и отчаяние пульсируя в висках, били будто много маленьких молоточков.

- Настоящий мужчина не должен плакать. А храбрый пират и покоритель морей тем более.

– «Что это? Я окончательно сошел с ума?» – слыша странные голоса, подумал я, но все же оторвал лицо от ладоней. Вокруг внезапно стало светло, тепло и ярко, а передо мной стоял Себастьян. Однако его голос доносился как бы из... из... другого мира?

- Ты всего лишь плод моего воображения, - возразил я ему. – Поэтому не тебе меня осуждать.

-Рик, ты слышал это? – уголками губ улыбнулся Себастьян. Такая странная ухмылка, свойственная только ему из тех, кого я знал, могла означать что угодно по отдельности или все вместе сразу: и легкую насмешку, и сожаление, и удивление. – Он говорит, я ненастоящий.
Я резко обернулся. Прямо за мной стоял Рик, в белой льняной рубашке и жилете, прошитом посеребренными нитками. Рядом с Риком стоял и Грэм - все те же соломенные волосы и живые голубые глаза – совсем не те, что я видел последний раз, смотрели на меня даже несколько восторженно.
- Похоже, морской воздух дурно на него влияет. – Кивнул Рик. Его голос тоже был странным и доносился как будто бы издалека.
Себастьян протянул мне руку. Я, сжав ее в своей руке, почувствовал тепло. И вдруг мне стало так хорошо, как не было, наверное, никогда. Все забылось, теперь, уже казавшийся мне теплым и ярким свет звезд создавал сказочную и невероятную атмосферу, атмосферу какого-то праздника и волшебства.
- Но как же… Вы же….
- Тсс…- Себастьян приложил палец ко рту.
Друзья собрались кругом, взявшись за руки.
- Теперь мы всегда будем вместе.– Поднимаясь к звездам, я слышал голоса друзей.

На звездном покрове десяти тысяч Солнц появилось новое созвездие, которому никто никогда не даст названия. Впрочем, едва ли бы кто –то смог бы придумать подходящее название частице целого, неизвестного нам мира, с возможно, совершенно иными взглядами и ценностями.

А кому-то могло бы даже показаться, что эти новые четыре звезды светят ярче всех остальных. Может, так оно и было, а может и нет. Но это, в общем-то, не так уж и важно.

 

 

Закат

- Ну все, хватит надоедать дедушке. - Улыбаясь сказала она детям, стоя на крыльце большого кирпичного дома, окруженного садом. Рядом с ней, обнимая ее стоял муж согласно кивая.

- Дедушке нужно отдохнуть, - сказал он трем сорванцам с разницей в возрасте всего в один год.

- Нет, нет, нет! - закричали дети, недовольные таким поворотом событий. - Мы хотим еще сказку.

Дедушка Кевин, ну расскажите еще хоть одну, последнюю. Очень хочим!

Дед сидел на лавочке перед домом, греясь на теплом, но не жарком июньском солнышке. Он смотрел на внуков, а глаза чуть заметно слезились. Сложно сказать от чего именно: может, солнце все же шло ему во вред, а может это просто слезинки его маленького счастья...

Сидя у него на колене, малютка Люси, самая младшая из всех троих, тихонько дернула его за рукав.

- Я хочу сказку про звезды, - сказала она. - И про друзей. И про морское чудище.

- Про чудище! Про чудище! — зашумели два ее старших брата. - Дедушка Кевин, расскажите про чудище!

Сказка, которую он им рассказывал уже сотню раз. И тем не менее они любили ее слушать. Всегда настороженно и восторгом, будто никогда не слышали ее раньше.

- Ну что же, слушайте! - отвечал им с улыбкой старик к их великой шумной радости.

- Только это последняя сказка на сегодня. Дедушка уже очень устал и ему нужно отдохнуть, - нарочито строго сказала с крыльца их мать.

И дети притихли, как только старик начал рассказывать.

 

… в этой странной обители было лишь звездное небо. Кевин видел того, кто не захотел назваться.

Тот стоял в пучке света, падающего откуда-то свысока- свысока. Он разговаривал с кем-то и размахивал руками, хотя вокруг не было совсем никого. А когда его не стало, Кевин испугался. Человек без имени просто растворился, словно стал частью небесного звездного света. Кевин лег клубком и зажмурился. Он не знал, сколько пролежал терзаемый мыслями и страхом. Сколько себя помнил, он всю жизнь боялся. Он и на судно нанялся, лишь бы сбежать. От чего? От проблем или от себя?

Живя практически впроголодь, он часто проклинал этот мир. В эту минуту Кевин вспоминал один из дней, когда, лежа в грязной луже и избитый кем-то в подворотне за несколько медяков, он не сдержался и заплакал. Чуть ранее капитан судна, у которого он состоял в команде, выгнал его прочь, мотивируя свое решение трудовой несостоятельностью и духовной слабостью Кевина, если говорить мягким языком. Очень несправедливое решение, как считал сам Кевин. Теперь же, совершенно сломленный, он хотел к матери — единственному человеку, для которого он еще что-то значил. Но старуха была совсем плоха — тяжело больная, она едва передвигалась и порой не узнавала своего сына.

Кроме того, он кое-кому задолжал и, не вернув долг вовремя, норовил угодить в финансовую кабалу — те люди любили деньги, не любили шуток и не чурались замараться при необходимости.

В общем, сбежать на украденном корабле ему казалось решением проблем. Порой он мечтал, совсем как маленький ребенок, что вдруг станет безмятежным и счастливым. Только чем он заслужил и что ему дать взамен? Все, что у него есть — это его жизнь. Что же, и это вполне ничего себе цена.

 

Дети убежали ужинать, а старик так и продолжал сидеть на лавочке возле дома, предвкушая полюбоваться закатом. Он не помнил почти ничего из своего далекого прошлого. Да и не было на самом деле никакого прошлого. И не было и нет никакой другой жизни: ни прошлой, ни настоящей. Есть только размытая грань между реальностью и фантазиями, есть только этот мир — хоть и иллюзорный, но бесконечно красивый.

Он наблюдал как его солнце, одно из тысяч, опускалось за горизонт.

 

 

Изменено 19 октября, 20159 г. пользователем Absolut

Кольцо дракона

Автор: Tarokl

 

Спойлер

Очень давно, в одной далекой местности, жил дракон. Жил он, как обычно живут драконы, то есть вместо нормального теплого дома поселился в холодной сырой пещере, где очень легко можно было подхватить ревматизм. И так же как все драконы копил понемногу богатства. Пещера находилась довольно высоко в горах, нормальный человек три раза подумает, прежде чем на такую забираться, а если узнает что где-то наверху живет дракон, то и вовсе не полезет. Только идиот какой-нибудь может и рискнет. Но жители в деревне у подножия были как раз наоборот, все как один умные и в дела дракона не вмешивались. Так и жили по-добрососедски, дракона особо не беспокоили, а у людей всегда было кого винить в несчастьях. Засуха в этом году, скотина заболела, овца пропала — знамо дело виноват дракон. Сетуя на злобного монстра и угрожающе потрясая мозолистыми кулаками, люди слали самые отборные проклятия по направлению к тому месту где он жил. Слух и зрение у дракона были людям на зависть, но таком расстоянии, даже он не мог ничего увидеть и услышать. Так что все злословия крестьян обходились для них без последствий. Сам же «злобный монстр», следуя мудрому правилу, никогда не искал пропитания поблизости от жилья. Ну, может только в далекой молодости, однажды умыкнул овцу со стада и полюбовался на девственницу стиравшую одежду в реке, но больше ничего. Время от времени, когда до сих пор растущий организм начинал требовать свое, или хотелось нового красивого колечка в свою коллекцию, дракон покидал свое убежище и, сделав несколько кругов над горами и немного попугав крестьян — исключительно ради поддержания уважения, отправлялся в очередное странствие. Почему-то, в редкие моменты полетов над деревней, у людей вдруг резко пропадало желание слать проклятия. Те кто находился дома, находили очередное срочное дело по хозяйству, а те кого дракон застал за работой в поле, заметив промелькнувшую на земле огромную тень, не спешили поднимать глаза к небу, а продолжали работать вдвое усерднее. Бежать от дракона бесполезно — это каждый знал с детства.

Как-то другой сосед этой же деревни, решил пожаловать к людям в гости. Большой черный троль, осознал на старости лет, что питаться камнями в его возрасте, только вредить здоровью и решил узнать, чем питаются люди. Дракон поначалу с интересом наблюдал за буйством тролля, летая над местностью на недосягаемой высоте. И наступил бы конец деревеньке, а возможно и большей части ее жителей, кабы дракон в тот день не оказался голоден. Тролль, конечно, совсем не выглядит жертвой, но и дракон не особо похож на бабочку. Никто не успел и заметить, как темное пятно в небе, стало быстро приближаться к земле, тролль не заметил тем более — поднимать голову вверх он не умел. Вот на эту-то самую голову и опустилась тяжеленная туша спикировавшего дракона. Лишь в самый последний момент ящер раскрыл крылья, тормозя свое падение, но даже и так удар когтистых лап по толстому черепу тролля оказался чудовищно тяжелым. Громкий хлопок кожистых крыльев, ударивших по воздуху и один монстр оседлал другого. Шеи у тролля нет, поэтому сломать он ее смог, на свою беду. Могучие лапы, которыми он крушил легкие постройки, подвели его в этот момент и, возможно, впервые в своей жизни тролль упал навзничь, уткнувшись мордой в землю. А на голове и спине принялся хозяйничать дракон, когтями и клыками разрывая толстую кожу. Как оказалось, от боли и ужаса, тролли ревут гораздо громче, чем от ярости и злобы. Правда, попробовав на вкус плоть и кровь незадачливого монстра, дракон пришел к выводу, что для его уточненного вкуса, это слишком простая и грубая пища. Так и улетел, даже добивать не стал. Тролля тоже осенило — камни очень даже не плохи на вкус, а от нежных людей чего доброго и клыки выпасть могут. Со стоном поднявшись, истекая кровью из разорванной спины, он вернулся обратно в свое логово, тоже где-то далеко в горах. Даже кажется выжил, в чем нет ничего удивительного, таких выносливых и живучих зверей еще поискать.

Имени у дракона не было, у людей для него находились только прозвища — ублюдок, мразь, негодяй, злобная тварь и множество других. Все зависело от ума и образованности конкретного человека. Местный маг Огня, частенько заходивший в деревню, к примеру называл его — нечестивым порождением Белиара. Правда, услышав о действиях дракона при нападении тролля, стал говорить, что для него еще не все потерянно и разумный монстр (а ученый маг знал, что драконы не простые бессмысленные существа) еще может найти свой путь к Огню и Свету Инноса. Но подниматься на гору и самолично просветить его почему-то не захотел.

Однажды, в один ничем не примечательный летний день, дракон вылез из своей пещеры и отправился на очередные поиски. Не было никаких предзнаменований или вещих снов, он просто сорвался с обрыва и полетел, в этот раз на северо-восток. В когтях дракон держал крохотный, по сравнению с его собственными размерами, кожаный мешочек.

Была одна драгоценность, которая занимала особое место в интересах дракона, искал он ее уже лет двести. Все места поблизости давно были проверены и с каждым разом ему приходилось все дальше и дальше удаляться от своего логова. Этот полет длился целых полторы недели, если бы не поиски, то сейчас ящер оставил бы позади себя и нордмарские горы, но, несмотря на все старание, никаких следов желаемого он найти не смог. У дракона было сильное подозрение, что искомый предмет уже нашел кто-то до него и просто так добраться до него, он не сможет.

Третий день подряд под небесами расстилался большой старый лес — не лучшее место для летающего ящера. Людей в этой местности было еще совсем не много, всего один город, отвоевавший у леса часть территории. Каких-то два поколения назад, город был деревней, но жителям повезло обосноваться в оживленном месте — через их поселение прошла одна из дорог, по которым шли люди с севера на юг. Высокие, светлокожие северяне, сильные и выносливые люди, которые иногда решали на время покинуть кланы и посмотреть на мир за пределами родных гор и смуглые южане, с непривычным акцентом, караваны которых везли товары из своей покрытой песком страны.

Здесь можно было найти людей из самых разных частей света, а вот драконов, хоть они и не были еще такой редкостью, как, скажем, будут лет через пятьсот, местные жители не видели не разу. Так что они сильно удивились бы, узнав, что один из них обосновался совсем неподалеку. Наш знакомый летел всю ночь до зари, а когда заприметил вдалеке большое людское поселение начал снижаться и, найдя подходящую для себя полянку, спустился на землю. Отдых ему не требовался, но странное чувство в глубине его драконьей души подсказывало, ему, что в этом городе он сможет найти какую-нибудь информацию. Вот только была одна проблема, которую он пока никак не мог разрешить — его вид обычно не вызывал у людей доверия, дракон не сильно обижался на это, но сражаться с целым городом ему тоже не хотелось.

Часа через три, по лесной дороге, прошла большая колонна вооруженных людей, часть из них была без доспехов — дабы солдаты не утомлялись, их снаряжение сложили на телеги обоза. Те, кому выпала очередь служить охранной, по-прежнему были в полном вооружении и шли рядом с собратьями, парясь под своей броней.

Даже не присматриваясь к отряду, сразу бросалось в глаза, что он был разделен на две неравные части. Люди, шедшие во главе, даже сейчас, когда не было особой необходимости, держали строй, снаряжение у всех было почти одинаковым и отличной работы. Это были паладины, воины посвятившие себя служению Инносу. Чуть поодаль, немного вразнобой, шла другая, чуть большая группа людей, их вооружение и броня с виду попроще, а качество напрямую зависело от толщины кошелька и разумности хозяина.

Несмотря на внешние различия, было кое-что объединявшее два разных отряда — слабая, но ощутимая атмосфера гнетущей напряженности, куда бы ни направлялись эти люди, это явно не связанно с их обычной работой.

— Брат Калеб, ты ничего не замечаешь? — спросил широкоплечий рослый воин в стальной броне рыцаря, начищенной до серебряного блеска, своего более везучего собрата идущего с ним рядом налегке.

— Нет, ничего не обычного, — ответил спрошенный, он также принадлежал к Ордену и был того же возраста, что и его собрат, но уступал ему размерами. — Брат, тебе начали мерещиться драконы? Не рановато ли?

— Не стоит насмехаться, ничего мне не мерещиться, думаю только, что мы зря идем к горе, — паладин вздохнул. — Всего день назад мы покинули город, а маг говорил, что та деревушка расположена в двух неделях пути.

— Арток, сейчас мир вообще-то, — усмехнулся Калеб. — Надо же чем-нибудь занять солдат. И вот, случилось чудо, именно тебе выпал такой шанс! Представь себе, ты станешь убийцей дракона, а твое имя будет прославленно в веках!

— Калеб, я всегда знал, что ты обладаешь богатым воображением, — проворчал Арток. — Но не перегибай палку, я всего лишь заметил, что считаю наш поход бессмысленным.

— Пусть так, я все равно доволен, до смерти надоело торчать в городе, либо ты тренируешься, либо патрульный, либо часовой.

— Либо спокойно спишь в казарме, — добавил Арток, вдруг его внимание привлек еще один человек — прямо из высокой травы, растущей вдоль дороги, поднялся высокий, лишь чуть ниже его, но очень худой парень лет восемнадцати. Одет он был в старую, грязную одежду, которую обычно носили крестьяне для работы на поле, вместо обуви какие-то обмотки из шкур. Тусклые серые глаза, на загорелом лице, впалые щеки, спутанные черные волосы — парень являл собой довольно жалкое зрелище.

Обязанностью Артока являлось быть готовым встретить любую возможную опасность, но сейчас он даже руку на меч не положил. Незнакомец мог быть крестьянином, которому не повезло, мог быть также неудачным бандитом, кем он быть не мог, так это человеком, представляющим опасность. Дело было не только в слабом телосложении, по одному взгляду становилось понятно, что парень не боец, может и был когда-то, но уже успел растерять весь свой боевой дух.

Бросив мимолетный взгляд, Арток отвернулся, колонна солдат продолжала размеренное движение, до незнакомца никому не было дела.

— Приветствую вас господин, — оказалось, что внезапно появившийся парень, пошел за колонной и поравнялся с Артоком, еще раз посмотрев на него, паладин заметил, что тот слегка покачивается при ходьбе.

— Чего тебе? Разве ты не видишь, что мы спешим, пожалуйста, не отвлекай меня своей болтовней.

— Постой брат Арток, думаю, он нас не замедлит, — Калеб теперь тоже обратил внимание на паренька.

— Благодарю вас господин, разрешите мне пойти с вами.

Калеб очень удивился, услышав именно такую просьбу, но вида не подал.

— Прости, но мы идем охотится на дракона, тебе с нами нечего делать, направляйся лучше в город, до него меньше дня пути.

— Но, я, мне... — закончить парень не успел.

— Брат Калеб тебе ясно сказал, что тебе нечего с нами делать, — резко заявил Арток. — Иди своей дорогой, а мы пойдем своей. Еще неизвестно откуда ты взялся и кого можешь навести, — последнюю фразу паладин пробормотал себе под нос.

— Хорошо, — сказано это было без злости или обиды, слегка оживившись, незнакомец вновь стал полностью равнодушным.

— Вот и славно, — Арток вновь обратил свое внимание на дорогу. Через несколько секунд, паладин, слева от себя, услышал тяжелый вздох, затем его собрат вышел из колонны и подошел к остановившемуся парню.

— Послушай, мы и правда не можем взять тебя с собой, я бы рад помочь, но, хоть и воин Инноса, остаюсь таким же бедным солдатом каким был раньше. Вот держи, — паладин достал из небольшой сумки перекинутой через плечо пергаментный свиток и протянул его парню вместе с несколькими мелкими монетами. — Продашь его в городе, выручишь немного денег. Бывай.

— Благодарю вас, — сказал парень во след паладину возвращавшемуся на свое место среди своих братьев по. Несколько человек посмотрели на него, заинтересовавшись, с кем мог говорить один из них, но и только.

Вслед за паладинами прошли наемники, а потом и телеги со скарбом солдат. Не желая больше никому попадаться на глаза, парень вновь отошел от дороги и, прислонившись к дереву, опустился на землю. По правде говоря, последние несколько дней у него было туго с едой, и сейчас он держался на ногах из последних сил. Оживившись при встрече солдат, теперь он вновь впал в апатию. Возможно, что он так и умер бы с голоду, не дойдя до города, либо стал добычей диких зверей, если бы не одно существо, которое, не являясь человеком, но и не относясь к обычным зверям, не обратило бы на него своего внимания.

От слабости и сильной боли в животе парень толком не мог соображать мысли путались, чувства притупились, а сознание уже собиралось его покинуть, наверное поэтому, он и не заметил, как позади него, ломая ветки деревьев пробирается что-то большое. Благодаря прекрасному слуху, дракон услышал часть разговора и решил посмотреть на человека, возможно, он смог бы как-нибудь его использовать.

— Кажется, что у тебя проблемы, человечек, — неожиданно раздался за спиной неудавшегося вора, могучий голос явно не принадлежавший человеку.

Парень медленно поднялся и, повернувшись, увидел в десяти шагах от себя большущего дракона. Несколько секунд он, слегка покачиваясь, разглядывал его, после тихим и спокойным голосом произнес:

— Я и не знал, что от голода бывают галлюцинации.

Дракон поднялся во весь рост, распустил крылья и, резко опустившись, ударил передними лапами о землю.

— Я, не галлюцинация.

Несмотря на голодовку, организм паренька быстро оценил степень угрозы перед ним и мобилизовал скрытые резервы.

— Ах, чтоб меня! Настоящий дракон! — заорал парень во весь голос, напрочь позабыв и о голоде, и о боли и даже о паладинах, которые как раз шли на охоту.

— Да человек, ты удостоился великой чести разговаривать с драконом... А ну стой!

Скрытые резервы худого паренька оказались не такими большими, и убежать далеко он смог, шагах в сорока последовало падение.

— Успокоился? А теперь возвращайся обратно, — сказано это было таким тоном, что парень не осмелился возражать и медленно побрел обратно. Он чуть-чуть пришел в себя и понял, что желай дракон его убить, он был бы уже мертв.

— Э-э? Как вас?

— Мое имя тебе знать пока не положено. Я разыскиваю одну вещь, и уверен, что она находится в следующем городе. Ты должен помочь найти мне ее.

Если бы не смертельная усталость, то человек, возможно, произнес другие слова, или хуже того попытался сбежать, но сейчас он выдал самый мудрый ответ, который может только дать человек дракону, он спросил что ему нужно.

— А что за вещь?

— Драгоценное кольцо.

— Я совсем не разбираюсь ни в золоте, ни драгоценностях, у меня никогда не было в руках ни того, ни другого. Думая, вам стоит поискать другого помощника, — парень медленно переминался стоя под тяжелым взглядом дракона. Огромный, с чешуей серого цвета отсвечивающей металлом, ящер выглядел очень внушительным и страшным. Недавнее равнодушие как рукой сняло, человеку очень не хотелось связываться с драконом, но злить его хотелось еще меньше.

— Оно не просто драгоценность, кольцо магическое.

— А в магии я совсем полный профан.

— А это, тогда что у тебя?

Парень опустил голову и увидел, что по-прежнему держит в руке подаренный свиток.

— Это... — а что врать-то. — Это мне подарили.

Неожиданная мысль посетила голову дракона.

— Дай-ка мне свиток, — дракон сделал на удивление человеческий жест, протянув свою огромную лапу тыльной стороной вниз, как если бы протягивал ладонь. Парень, немного удивленный, не осмелился спорить и отдал свиток дракону.

— Зачем он тебе?

Дракон не ответил, свиток в его лапе вдруг стал источать свет, а сам громадный ящер нажал сжиматься в размерах и изменять форму.

Парень с выпученными глазами и раскрытым ртом смотрел на действо перед ним, результат показался ему ошеломляющим — на месте где только что находился дракон, теперь стоял большой серый волк, причем вполне обычный с виду.

— Как это так... Дракон? Ты еще здесь?

— Здесь, здесь. Какое странное чувство, все вокруг словно выросло, — ответил волк фальцетом. — Теперь я говорю так?

От прежнего могучего, исполненного силы голоса, остался тонкий голосок, словно кому-то чего-то прищемили. Сперва тонкая улыбка промелькнула на худом лице юноши, потом он стал смеяться в открытую.

— Я никуда не ушел, и если тебе этот вид кажется смешным, то я могу быстро показать тебе всю глубину твоих заблуждений. Даже без обратной трансформации.

Смех тут же прекратился.

— А откуда ты вообще магию людей знаешь?

— Человечек, я создание магии, — у человечка создалось впечатление, что дракон немного растерялся от собственных изменений, слишком легко тот отвечал на его вопросы.

— Ну вот я тебе и помог, что ты будешь делать дальше?

— Продолжу свои поиски в новом обличье, наконец-то смогу свободно пройтись по лесам, может быть зайду в город. Понимаешь, я ищу особенное кольцо и уже очень и очень долго. А то, что я огромный монстр, от которого все шарахаются и который никуда не может толком пролезть, поискам никак не помогает.

Подхватив кожаный кошелек, до сей поры не замеченный человеком, прямо как заправский волк, дракон затрусил по дороге.

— В той стороне город вообще-то, если ты думаешь, что люди волков сильно жалуют, то ты в этом разочаруешься.

Волк остановился и опять повернулся к парню, тот вдруг понял, что совсем напрасно произнес последние слова.

— Значит, ты поможешь мне еще раз.

Волк пугал куда меньше дракона и человек, чуть-чуть осмелев, попытался возражать. Последующую минуту, дракон терпеливо объяснял парню, какая огромная честь выпала тому на голову — служить великому зверю. Но вместо согласия, парень, который без пяти минут умирал от голода и державшийся только на эмоциях, вдруг опустился на землю.

Посмотрев на своего будущего сопровождающего, волк поднял голову, принюхиваясь к воздуху, затем сорвался с места и побежал по дороге. Правда, на этот раз в другую сторону.

Минут пятнадцать человек пролежал без сознания, затем открыл глаза и медленно поднялся. Оглядевшись по сторонам и ничего не заметив, он промолвил:

— Надо же, привидится же такое с голодухи дракон, волк. Лучше бы колбаса приснилась. От усталости его вновь повело и чтобы не упасть, пришлось вновь усесться на траву.

Еще полчаса невеселые мысли одолевали паренька, раздумывая о своей судьбе, он не видел ничего хорошего Размышления прервал один предмет, показавшийся странно знакомым — кожаный кошелек лежавший поблизости от него.

— Не может быть, — прошептал парень.

Дрожащими руками он развязал шнурки и обнаружил десятка два золотых монет и четыре полупрозрачных камней. Бродяга не знал, сколько это стоит, но чувствовал что много.

— Как быстро вы люди знакомитесь с чужим добром, — раздался резкий голос.

Парень вздрогнул и выронил кошелек, драгоценности рассыпались по земле.

— ... и как не аккуратно с ним обращаетесь.

— Значит, это был не сон? Или я опять без сознания валяюсь? — неподалеку стоял волк, перед которым лежал мешок из холстины довольно приличных размеров.

— Ты бесполезен для меня в таком состоянии. Здесь должна быть подходящая для тебя еда. Все твое.

Недоверчиво глядя то на волка, то на мешок, парень все же не заставил себя уговаривать и ознакомился с неожиданным подарком, своего нового знакомого.

— А где ты это раздобыл, — спросил он, доставая вяленое мясо, сыр и бутылку вина.

— Догнал твоих собратьев, что недавно прошли здесь и, выбрав место, где деревья ближе всего подступили к дороге, притаился, поджидая удобного момента. Почуяв съестное, я ухватил с ... — дракон замолчал, не зная нужного слова, и просто добавил. — Это не должно тебя волновать.

— Постой, это же были паладины и наемники!

— Да, мои злейшие друзья, они что-то говорили об охоте, — дракона, кажется, это веселило.

— Тебе смешно?

— Примерно каждые пятьдесят лет, кому-то взбредает в голову избавить мир от ужасного монстра.

— И тебя это совсем не беспокоит?

— Верхняя часть горной тропинки наглухо завалена из-за случившегося лет триста назад оползня. И не имея крыльев до вершины, где моя пещера, не добраться.

— Надо же, — то ли паренек настолько ошалел от голода, то ли уже давно не общался с людьми, но общество говорящего дракона, превратившегося в волка, ему сейчас явно было не в тягость. Налегая на неожиданный подарок, он подумал, что в принципе не так уж плохо находится рядом с таким зверем.

— Раз уж мы вместе с тобой будем путешествовать, то мне следует придумать кличку, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений.

— Забудь, лучше ешь, а то у тебя ум немного за разум зашел. Тем более, какие подозрения и у кого могут возникнуть? Что ты путешествуешь с драконом, который превратился в волка?

— Как хочешь, — в голосе послышалась легкая обида, остаток обеда парень провел в молчании.

Все то время, что парень насыщался, волк терпеливо ждал лежа на земле, про себя отметил, что его будущий напарник, несмотря на изможденный вид, очень сдержан в еде.

— Мое дело не требует спешки, — сказал волк. — Так что можешь есть вволю, мне не нужно, чтобы ты свалился по дороге.

— Не в этом дело, я уже три дня почти ничего не ел и если сейчас наемся до отвала, то мне будет плохо.

— А вообще, куда и откуда ты идешь?

— Откуда-то с запада, а куда иду, — парень пожал плечами. — Мне все равно куда, просто бреду вперед.

Драконы этого, и, скорее всего, любого другого мира, прирожденные одиночки. Предпочитая уединение, они не ищут компании себе подобных. И обычно не проводят время в пустой болтовне. Но сейчас, цель одного дракона заставила его пересечься с человеком, существом совсем иного рода...

— А для чего дракону понабилась помощь человека, кстати, я Виктус, если что. То есть, что я должен буду делать?

— Как я уже говорил, поможешь мне найти один предмет, что именно придется делать, станет ясно, когда доберемся до города и найдем кольцо. Если оно вообще там.

Люди уже давно заселись в этих местах, основывали небольшие деревушки, расчищали лес под поля, строили дороги и города. Вместе с ними приходили войны и разрушали все созданное. А бывало, что и сама земля оказывалась не по зубам людям. Многие звери по-прежнему оставались властелинами лесов Миртаны и гор Нордмара и, вероятно, еще долго ни охотничье искусство, ни даже мудрость и могущество магов не смогут обеспечить полной безопасности людей. Только день пути отделял Виктуса от города, в котором жили люди, а местность, едва он ушел с фермы, где провел несколько недель, была такой же дикой, что и земли у западной части гор. Каждый вечер он разжигал костер, и все равно, четыре дня из пяти парню пришлось лезть на дерево и проводить ночь на ветках дрожа от холода, завернувшись в старую шкуру мракориса, служившую ему и матрасом и одеялом.

Сегодняшний вечер выдался на удивление спокойным, за исключением волка-дракона, щурившего желтые глаза на ярко полыхающий костер, по близости зверей не оказалось. Присутствие дракона рядом, вызывало беспокойство, но не только у человека, который уже успел ко многому привыкнуть, и подобное соседство не было ему в тягость. Те же орки, в свое время, доставили куда больше хлопот.

Разворачивая свою скромную поклажу, парень увидел уже позабытые драгоценности дракона.

— Для человека вроде меня, столько золота уже не мало, не говоря уже о камнях, в которых я совсем не разбираюсь. А ты говорил так, будто это мелочь, наверное, твоя сокровищница представляет целое состояние.

— Она не должна тебя беспокоить.

— А для чего тебе еще одно кольцо? Пусть и волшебное.

Прошло минут десять, прежде чем волк соблаговолил ответить, в своем новом облике он пугал не так сильно, но настаивать на ответах парень пока не решался.

— Цель моих поисков не сбор драгоценностей, у этого кольца есть особые свойства.

— Новое оружие для великой войны? Один из слуг Белиара, захотел повергнуть слуг Инноса?

На этот вопрос, дракон ответил сразу и довольно резким тоном.

— Я не слуга Белиара, у меня вообще нет господина. И можешь не волноваться насчет войны против людей, моя цель найти кольцо и только.

— Мне безразлично, начнешь ты войну против людей или нет, — хмыкнул Виктус.

Дракон не стал комментировать слова человека, проблемы его временного напарника были ему также безразличны.

Сегодняшнее утро посреди леса, возле погасшего костра, оказалось получше, чем несколько предыдущих. Несмотря на лето и хорошую погоду, ночи в лесу выдавались очень прохладными, тем не менее, уснув сытым и под надежной охраной, Виктус, проснулся, хоть и дрожа от холода, но сил по сравнению с вчерашним днем у него прибавилось. Разведя костер, немного обогревшись и позавтракав остатками вчерашней трапезы, он сказал дракону, что может отправляться в путь. Ящер только заметил, чтобы парень взял его имущество тоже.

— Для чего вообще, ты захватил это золото и камни?

— Подобные вещи, обладают над людьми не меньшей властью, чем страх. Пока я собираюсь сделать свое дело мирным способом. К тому же, насколько мне известно, просто так жить среди твоих собратьев не получится.

— Значит, я могу тратить твое золото?

— В меру, — сухо отозвался дракон.

Стояло лето, последние дни погода была солнечной и дорога находилась в приличном состоянии. Первоначально, обыкновенная лесная тропинка она постепенно росла, пока не превратилась в широкий удобный проселок. С появлением городов, у людей возникла необходимость перевозить крупные грузы, и дорога была основательно подправлена, старые деревья по сторонам срубили, а их стволы перекинули в качестве мостиков через небольшие овраги. Топкие места низин, которые после дождей превращались в болото, покрыли настилом из тех же бревен. Ничто не преграждало путь, валежины, сваленные бурей, своевременно убирались, дорога была единственным путем из этой глуши и местные жители внимательно следили за ее состоянием. В чаще, водилось много зверей, в том числе и опасных хищников, но за редким исключением, по дорогам в одиночку не ходили, и то сказать, шатаясь по таким диким местам в одиночку, запросто можно было наткнуться на опасность двуногую и еще неизвестно, кого встретить было опасней.

«Слепой мальчик с поводырем», — подумал про себя парень — вместо того чтобы держаться позади своего якобы «хозяина», дракон бодро бежал впереди по середине дороги. Виктус плелся следом, худой, но жилистый парень, оказался довольно выносливым, день отдыха восстановил часть его сил.

Прошло прилично времени, и до города оставалось совсем немного, когда парень с драконом повстречались с одним человеком. Мужчина среднего роста, в поношенной кожаной куртке, которые часто носят охотники, и прочных суконных штанах, сидел на земле спиной к подходившей компании. Его лук и колчан со стрелами лежали рядом, сам же охотник что-то вертел у себя в руках.

Неизвестно из каких соображений, волк подошел к охотнику и, зайдя справа, посмотрел чем тот занимается. Поскольку передвигался он практически бесшумно, то поглощенный своим делом охотник не почувствовал приближения зверя. Надо отдать должно скорости реакции застигнутого врасплох человека. Виктус, помянувший про себя дракона нехорошими словами, только собирался открыть рот, чтобы предупредить человека, как в следующий момент, охотник оказался в пяти шагах от зверя, парень так ничего и не успел сказать.

Резко отпрянув, человек схватился за длинный охотничий нож, висевший на поясе.

— Стойте, стойте! — закричал подбежавший парень. — Это мой волк, он совсем ручной и не причинит никому вреда.

Волк выглядел самым спокойным из всех, резкие движения встреченного человека и крики Виктуса, нисколько не обеспокоили его. То есть он не оскалил клыки в ответ на явную угрозу, не зарычал, а, окинув взглядом охотника, немного отошел в сторону, позволяя двум людям разобраться между собой.

— Ты уверен в этом? Никогда я еще не видел ручных волков, которых не следовало бы опасаться, — по-прежнему, держась напряженно, спросил охотник.

— Да, точно, не волнуйтесь. И, пожалуйста, уберите нож, этот волк немного любопытный и ему просто стало интересно, чем вы занимаетесь, — со вздохом ответил парень.

Охотник посмотрел на волка, тот лениво зевнул и ответил ему взглядом самых умных волчьих глаз, какие тот только видел.

— Какой у тебя необычный волк, — охотник расслабился и вложил нож обратно в кожаные ножны. — Да вот, с сапогом беда случилась, не заметил, что подошва начала отрываться. Едва вышел из города и такая неприятность произошла.

Только сейчас парень заметил, что охотник босой на одну ногу, второй сапог валялся на земле, где тот недавно сидел.

...— придется возвращаться домой и чинить, а то совсем придет в негодность, — продолжил охотник.

— А ты сам откуда идешь и куда направляешься? Вид у тебя уж больно изможденный.

— Иду в город, а откуда, ну, наверное, с востока.

Охотник окинул взглядом стоящего перед ним молодого человека — довольно высокий, из-за чего его худоба бросалась в глаза еще больше. Одет в старую, латаную крестьянскую одежду явно не его размера. Парень вполне мог быть и бандитом или беженцем с разоренной земли скитавшимся от одного поселения к другому. Охотник склонялся бы к первому варианту, но ручной волк сбил его с толку.

— Ты не особо похож на крестьянина.

— Эту одежду мне подарили на одном из дворов, где я останавливался недели две назад.

— Каким же ты там появился, если даже такая одежда пришлась тебе по вкусу? — спросил охотник, и вдруг добавил. — О, сын скромности.

Виктус примерно представлял себе, как он смотрелся перед встретившими его людьми — грязное, несуразное чучело со спутанными черными волосами, пошатывающейся походкой вышедшее прямо из лесной чащобы. Одетый в грубо выделанные шкуры, молодой парень, по правде говоря, выглядел не намного лучше орка.

— Чуть собак не спустили, а потом отнеслись с пониманием, — ответил он вслух. — Можете не верить мне, но я, не бывший бандит, просто мне не повезло.

— Я тебе поверю, и даже помогу, чтобы как-то извинить мое недостойное недоверие. Для начала, я проведу тебя в город и, может быть, помогу с ночлегом. Денег у тебя ведь тоже нет?

— Нет, — согласился парень, но вдруг странная улыбка показалась на его лице. — Ой, совсем из головы вылетело, мой волк нашел чей-то потерянный кошелек, а в нем оказалась пара золотых монеток.

Виктус покосился на своего четверного спутника, тот в ответ слегка оскалился.

— Правда, я хотел бы приберечь их на самый крайний случай.

— Уже лучше, как звать-то тебя и твоего друга?

— Виктус, а волка... — парень посмотрел на своего спутника. — Дракон.

— Дракон? Странная кличка, ну я а мастер Муфф и обращайся ко мне проще.

Попадаются такие люди, с которыми, только лишь познакомившись, уже через несколько минут совместной беседы чувствуешь себя закадычными друзьями. Может дело в доверии, которое они внушают, или просто их безостановочная болтовня усыпляет всякую подозрительность. Встреченный Виктусом охотник, оказался именно таким, пока они дошли до города, парень с драконом успели услышать с десяток историй из жизни их нового спутника. Причем рассказы сыпались без особой последовательности, недавние случаи на охоте сменялись событиями многолетней давности, но повествовал охотник так складно и интересно, что это совсем не мешало. Даже обычно настороженный Виктус немного расслабился, сам не заметив, как стал поддерживать разговор.

— Вы, наверное, с юга? — смуглый оттенок кожи охотника, явно был связан не только с загаром, темные глаза и резковатые черты лица, выдали в нем выходца с пустыни.

— Да, ты прав, лет тридцать назад я впервые оказался в этом городе, тогда я ходил вместе с караваном, поднимаясь по великому пути с юга на север. Мое сердце было наполнено желанием увидеть весь мир, но постепенно, жажда странствий исчезала, сменившись желанием остаться с одной синеокой дочерью севера. Но холод Нордмара оказался слишком тяжел для меня, а моя жена не выдержала бы жара пустыни, так мы и поселились в этом городе.

В разговоре Муффа замечалась одна особенность — он слишком долго прожил на севере и обычно говорил совсем без акцента, но время от времени, в его речи он появлялись цветастые выражения, которые так любили использовать жители юга. Причем на чистейшем миртанском языке, выглядело это немного странно.

Охотник рассказывал очередную историю, когда лес, уже начавший редеть, наконец закончился. Деревья не подходили вплотную к человеческому селению, широкая полоса очищенной земли окружала город со всех сторон. Пришли они как раз вовремя, знающий человек взглянув на Солнце, мог сказать, что время приближалось к семи вечера.

Высокие деревянные стены, с шестью небольшими башнями, охраняли центральную часть города, где располагались рынок, казармы с небольшим храмом, посвященным Инносу, и дома наиболее влиятельных граждан. Часть широкого пространства от стен до вырубки занимали дома людей попроще, кто-то занимался ремеслами или содержал таверну, некоторые вели хозяйство на выделенной земле. От лесных хищников и бандитов, худо-бедно защищал выстроенный по периметру деревянный частокол с валом и неглубоким рвом.

Постройки во внешней части города, строили как попало без всякого плана, в результате, была всего одна прямая дорога — которая вела к воротам внутренней стены. Вернее, только ее можно было назвать дорогой — ее вымостили камнем и следили за состоянием. Дома, в основном деревянные одно, реже двухэтажные, иногда попадались каменные, между ними змеились кривые улочки, то узкие, то широкие, не знающий человек легко бы заблудился в этом лабиринте.

Жители занимались кто чем мог, вообще, в этом месте трудно было понять — где заканчивалась деревня и начинался город. Частокол охватывал большую площадь земли, и здесь хватало места тем кто хотел заниматься земледелием, кто-то разводил домашних животных. Городок был довольно колоритный и с виду и, местами, по запаху.

Одинокий стражник в помятой форме, сидевший на лавочке возле раскрытых настежь ворот, приветственно кивнул охотнику:

— Что Муфф, уже возвращаешься? А где добыча?

Лучник только махнул рукой с сапогом в руках.

— Да ниспошлет Иннос совести, а Белиар благоразумия сапожнику, изготовившему этот предмет, никакой охоты, никакой охоты почтенный Рангл, стоило мне выйти за ворота, как случилась такая неприятность. Лишь беседа с этим юношей успокоила мое сердце.

Стражник критически осмотрел Виктуса и его четвероного зверя.

— Волк что ли? Он разве не опасен?

— Дракон, сидеть, — медленно произнес парень.

Словно бы не веря своим ушам, большой серый зверь взглянул в глаза Виктуса, потом перевел взгляд на стражника.

— Дракоон, — потянул парень. Немного помявшись, волк все же сел на задние лапы.

— Вот видите, он даже команды знает, только гордый, немного.

— Надо же, — стражник выглядел удивленным. — А я слышал, что волки дрессировке не поддаются. Ну ладно, проходи. Удачи тебе.

Жилище охотника располагалось совсем неподалеку от дороги, это был большой двухэтажный дом, внешне немного отличавшийся от соседских. В память о своей давно покинутой родине, Муфф сложил его стены из камня песчаного цвета, видимо, зеленые леса Миртаны не смогли заставить охотника бескрайних песков пустыни. Невысокий деревянный забор огораживал земельный участок, на котором помимо дома было еще несколько построек, в том числе длинный, широкий сарай, где охотник обрабатывал и хранил свои трофеи.

— А ты не плохо устроился, — заметил юноша когда они подошли к дому охотника.

— Работаю не покладая рук, — с легкой гордостью отозвался мастер. — Да и семья моя без дела не сидит, Нордмар — суровый край и Анейта приучена к труду, также мы и детей воспитываем. А что твоя семья? Как твои мать и отец? Есть ли у тебя братья? Хорошо когда семья большая, всегда есть тот, кто поможет тебе.

Парень непроизвольно потер левую руку, длинный рукав скрывал ее, но под материей еще оставались следы недавней жизни.

— Не знаю, я очень давно не был дома, братьев, сестер не было, раньше.

— В столь раннем возрасте ты уже покинул свой дом.

— Можно и так сказать, — у Виктуса не было желания распространяться на эту тему.

— Твой волк может в будке устроиться, мою собаку недавно кабан на клыки поднял. Может его еще и на цепь посадить? А то боюсь, как бы твой друг, сын темных северных лесов не устроил соседям беспокойства.

Виктуса передернуло от мысли посадить дракона на цепь.

— Нет, не нужно — всю ночь потом выть будет, Дракон умный, он никого не тронет. Правда, дракон?

Волк естественно не стал отвечать словами, поэтому ответил единственным оставшимся у него способом — взглядом. Парня пробрало холодом, никто кроме него не знал, какая тонкая грань отделяла сейчас тихий, мирный город от настоящего кошмара. Напомнив, своему мнимому хозяину кем он являлся на самом деле, волк отошел к дому и разлегся возле стены.

— Я всегда знал, что волки очень умные звери, но твой Дракон даст фору любому, — сказал охотник. — Но что мы стоим на пороге, проходи, будешь моим гостем.

Виктус был встречен радушно, видимо, подобные случаи гостеприимства, не были редкостью в доме охотника, жена мастера высокая, статная нордмарка по имени Анейта, одарила юношу улыбкой и сказала, что он может спокойно жить в их доме. То есть обычные слова вежливости. Маленький мальчик лет пяти, с кожей такой же бледной как у его матери, исподлобья посмотрел, на вновь прибывшего, но все-таки поздоровался с «дядей».

— Благодарю, что вы приняли меня в свой дом, — смущенно отозвался Виктус.

— Ничего страшного, во всех кланах горцев нордмара принято не отказывать в помощи нуждающимся, а тебе, я думаю, она нужна. И если ты хороший человек, то можешь рассчитывать на поддержку.

Внутри дом был обставлен просто, в нем чувствовался скорее скромный, но практичный быт нордмара, нежели тонкое изящество варранта. Комнат было не много, но каждая занимала значительную площадь и рассчитана на несколько человек. На деревянном полу были разложены выделанные звериные шкуры, мебель была грубоватой и прочной, к примеру, кровать выглядела так, словно рассчитана на здоровенного орка, а не человека. Это же касалось большей части домашнего обихода.

Время ужина еще не наступило, но сильно проголодавшийся охотник смог убедить свою жену начать приготовления пораньше, Виктус пока устроился на длинной лавке стоящей возле стены и смотрел, как на длинном дубовом столе быстро появляется самая разнообразная еда. Про себя желая, чтобы его желудок выражал свои желания как можно тише.

Все уже было почти готово, когда детские крики послышались со стороны улицы, Виктус и Муфф подумав об одном и том же, одновременно бросились к выходу. К счастью их опасения не подтвердились, волк лежал на том же самом месте, где его оставили, и всем своим видом выражал полное равнодушие к окружающему его миру, а в нескольких шагах от него стояло трое ребят, лет 8-10 и громко обсуждали свою находку. Охотник вздохнул с облегчением, у него из головы вылетела такая ситуация, но, по крайней мере, теперь он убедился, что волк безопасен.

— Папа решил завести волка?

— Нет, папа привел гостя, и волк принадлежит ему, не трогайте его. Все в дом!

Разочарованные дети, видимо хотевшие погладить «собачку» шумной гурьбой забежали в дом и устремились к столу, но там их уже ждали.

— А ну все мыться! — приказала нордмарка.

Младший сын, помогавший матери расставлять на столе посуду, уже давно приготовился к ужину и сидел за столом, с важным видом наблюдая, как трое его братьев столпившись возле большой бадьи с водой, готовились начать веселое плескание. Подумав, Виктус тоже подошел к ним, при приближении чужого человека ребята приутихли и, быстро покончив со своим делом, расселись за столом.

Парень закатал рукава и ополоснул руки и лицо, смывая дорожную пыль.

— Что это у тебя на руке? — спросил вдруг охотник.

На левой руке, возле локтя был виден странный шрам от ожога, довольно старый, состоявший из нескольких пересекающихся линий.

— Рабское клеймо, мой бывший хозяин так отмечал свою собственность, — ровным голосом ответил парень. — Несколько лет я был в плену у орков.

Мастер Муфф решил задать вопрос:

— Я сам с орками мало сталкивался, больше с людьми, и меня всегда интересовал один вопрос — бывают ли орки женского пола? Один гость как-то рассказал истории о них, среди прочего упомянул, что по внешнему виду орков не отличить на мужчин и женщин, у них одинаковая внешность, одежда, голос, размеры, права и обязанности. Характером они не отличаются друг от друга. Отношение к людям точно такое же. Хотел бы узнать, правда это или нет.

Вот подобной непосредственности Виктус никак не ожидал, обычно начинались вопросы — «когда это было», «что случилось с твоими родными» и подобные им. Вздохнув про себя, парень принялся обдумывать ответ, вспоминать свое прошлое ему не хотелось, но не отказывать же людям в доме которых он оказался. От необходимости отвечать его спасла жена мастера.

— Муфф, не стоит задавать мальчику такие вопросы, ему наверное не хочется вспоминать об этих созданиях.

Во взгляде, брошенном на Анейту, было столько благодарности, что мастер и не стал настаивать.

— Прости мое невежество, о сын кхм... Просто отдохни с дороги, и поведай о том, что тебя не тяготит.

Пока все ужинали, Виктус все же рассказал немного, но все свои истории старался сводить к охоте, а не к событиям из собственной жизни. Как оказалось, будучи в плену у орков он смог добиться некоторого доверия среди них и пользовался относительной свободой. Хозяин позволил изготовить ему лук и ходить на охоту вместе с ним, а иногда и вместо него. Орки выносливее людей и следы читают получше, так что побеги были очень большей редкостью, а пойманные люди казнились без малейших промедлений. Виктусу даже казалось, что оркам доставляет удовольствие отлавливать беглецов, впрочем, сомнительно, что у него могло развиться иное мнение.

Почувствовав близкую ему тему, Муфф оживился, и вместо выслушивания историй Виктуса, вскоре принялся рассказывать свои. Парень был только рад, что все внимание перешло к хозяину дома, и до конца трапезы не проронил ни слова.

— Ну что ж, нужно устроить нашего гостя, — сказал охотник. — Он уже несколько дней в дороге и должно быть смертельно устал.

— Обо мне не нужно беспокоиться, — сразу сказал Виктус. — Я легко устроюсь в коридоре прямо на полу, в лесу ночевал прямо под открытым небом, и мне так будет привычнее.

— В моем доме достаточно места, зачем мой гость будет располагаться на полу? — недоуменно спросил охотник.

— Прошу вас, мне так будет лучше, — заверил лучника парень. По правде говоря, Виктус был не против, впервые, за долгое время переночевать в нормальной кровати, но мало ли что могло взбрести в голову его странного спутника. Лучше уж быть поближе к двери.

— Раз ты так желаешь, — пожал плечами мастер Муфф. — То устроим тебя в коридоре.

Юноше дали матрас и еще пару шкур, после чего оставили в покое, готовя себе постель, парень все ждал какого-нибудь знака от дракона, но все было тихо. Тем временем в доме погасили огонь — здесь ложились рано, и все легли спать, незаметно для себя уснул и Виктус.

Как только люди закончили свои дела, дракон принялся обделывать свои. В доме были погашены все огни, но волк еще выжидал, пока на улице не стемнеет окончательно, а потом подбежал к ограде и одним легким прыжком перемахнул через нее, исчезнув в ночи. Надо заметить, что почти в каждом доме держали собаку, но ни одна из них не подала голоса, когда по улице пробежал волк. Ни сейчас, ни ранее, когда Виктус с драконом шли к дому охотника. Хозяева бы удивились, увидев, что их любимцы ни с того ни с сего начинали метаться по двору в поисках убежища или наоборот забивались в конуру. Люди не могли этого почувствовать, а вот животные знали, кто на самом деле скрывался под серой шкурой.

Никаких фонарей на улице не горело, но ночная тьма, лишь слегка разогнанная бледным светом Луны и звезд, не была помехой дракону. Наоборот, она позволяла ему беспрепятственно передвигаться по городу в поисках своей цели, ведь иначе, здоровенный волк, спокойно разгуливающий по улице в одиночку, привлекал бы слишком много ненужного внимания.

То чувство, которое человек называет интуицией, никогда не подводило дракона, и едва он оказался в городе, его уверенность только окрепла, окончательно убедив в том, что цель где-то поблизости. Но обходить целый город, чтобы найти кольцо, лишь случайно оказавшись рядом, почувствовав его магию... Эта идея мало привлекала дракона, он был терпеливым существом, но его поиски, в конце концов, длились уже не одну сотню лет! Ничего больше не оставалось, как начать с наиболее подходящего места, таковым, вероятно, являлась внутренняя крепость города, где обосновались паладины и маги Огня.

Бесшумно перемещаясь в тенях улиц погруженных в полумрак, волк быстро приближался к воротам деревянной крепости. По мере приближения, облик города понемногу менялся, дома по обеим сторонам улицы стали посправнее, а возле самих ворот, где стояло двое стражников, ярко горели фонари.

Притаившись в каком-то закоулке, куда не достигал свет, дракон закричал своим тонким голосом:

— Помогите! Убивают!

Света у ворот вполне хватало, чтобы заметить, как вся сонливость разом слетела со стражников, они нерешительно посмотрели друг на друга, думая, что бы им предпринять. Крики тем временем продолжались...

— Да сходите посмотреть, что там происходит! — прокричал кто-то со стены. — Мы приглядим за дорогой.

Решившись, оба солдата побежали на звук голоса, ворота на некоторое время остались без присмотра.

Для людей волк показался только большой собакой, пробежавшей мимо них по своим ночным делам, сами же стражники, добежав до предполагаемого места нарушения закона, немного побродили вокруг, освещая местность факелами, и, ругаясь на ночных шутников, побрели обратно.

Внутренняя часть города, сильно отличалась от расположенной за городскими стенами, возможно, что ее даже перестраивали. Вся дорога и отходящие улочки были вымощены камнем, а высокие аккуратные дома располагались в строгом порядке, формируя ровные улицы. На эту часть города денег не пожалели и она была хорошо освещена многочисленными фонарями. По сравнению с уже увиденным, здесь было довольно красиво. Дома стояли реже, возле многих находился обширный участок огороженный крепким забором, но не из досок, а кирпичный или каменный. Особое место занимал храм Инноса выстроенный возле казармы, бывшей обиталищем паладинов. Большая часть ополчения была набрана из жителей города, и, отслужив смену, они возвращались к себе домой.

На улице стояла бы полная тишина, но из какой-то таверны доносились веселые песни засидевшихся посетителей, на улице перед ней никого не было — все праздновали очередной вечер и волк смог подойти прямо к открытой двери.

— Что я вижу! — гремел чей-то мощный голос. — Начальник караула, что это вы себе позволяете!?

Осторожно вытянув морду, волк заглянул в помещение и увидел интересную сцену, буквально в двух шагах от него, стоял высокий широкоплечий мужчина, чьи габариты казались еще больше благодаря массивным доспехам. И видимо, что человек был высок, не только ростом, но и званием, слишком уж повелительным был его тон.

— Гос... гос... мой лорд, я... ну... — запинаясь пытался отвечать, стоявший на качающуюся вытяжку другой мужчина, без доспехов, в одежде которую носили богатые горожане, но видимо его подчиненный.

— Что мой лорд? Разве сегодня не твоя смена? Так во имя Инноса, ответь мне, что ты здесь делаешь?

Человек, наконец, обрел дар речи.

— Со стражей все в порядке, меня подменили.

— Ты совсем олух? Меня не волнует подменили тебя или нет, сегодня очередь ТВОЕГО ночного дежурства, и ТЫ должен быть в полном боевом облачении находится на посту. ТРЕЗВЫМ!

Весь хмель уже сошел с человека, и глубина его проступка дошла до него.

— Я исправлюсь, мой лорд.

Паладин, а это был один из представителей этого ордена, немного успокоился.

— Исправишься, и я тебе в этом помогу, пойдем со мной.

— Куда господин?

— К ближайшему колодцу.

— Топить его будешь? — сказал вдруг кто-то тонким голосом за спиной паладина, тот резко обернулся, но волк уже успел юркнуть в тень. Послышались тяжелые шаги и бряцанье доспехов, лорд вышел за порог таверны и огляделся, никого не найдя он вернулся для дальнейшего разбирательства.

Впрочем, разговор длился недолго, паладин вывел своего провинившегося подчиненного из помещения и ушел вместе с ним. Всем в таверне было интересно, чем обернутся слова лорда, но отправится следом, осмелился только один волк. По-прежнему держась неосвещенных участков, превращенный дракон крался следом за интересовавшими его людьми. Ему, правда, было все равно, искупают начальника стражи или нет, но лорд паладинов мог быть связан с его личным делом.

Прохладная, хоть и летняя ночь, центр небольшого города, возле общего колодца, из которого брали воду все нуждающиеся, стояло два человека, один из них поднимал одно ведро холодной воды за другим и опрокидывал на себя.

— Мой лорд, я уже полностью осознал свою вину, ведь если я простужусь, то как потом буду служить, — говорил насквозь промокший, дрожащий от холода человек.

— Если огонь Инноса пылает в твоем сердце, то немного холодной воды тебе не повредит, — сказано это было совершенно серьезным тоном, даже с некоторой торжественностью, но дракон почувствовал в голосе старого солдата слабый оттенок веселья. — Еще парочку.

Вздохнув, подчиненный поспешил исполнить приказ, пока мера наказания не возросла, и быстро вылив на себя два ведра, с робкой надеждой стал ждать дальнейших действий командира.

— Слуга Инноса, как лорд Ордена паладинов, я снимаю с тебя вину за совершенный проступок, надеюсь, этот урок пойдет на пользу. Теперь отправляйся в казармы, а завтра вечером будь добр оказаться на службе вовремя.

— Лорд..., но завтра... — начал солдат, но, посмотрев на паладина, замолчал и закончил словами с совсем иным смыслом. — Но завтрашнего дежурства будет слишком мало для меня, разрешите прийти еще и послезавтра.

— Воин, я горжусь тобой, ты полностью усвоил урок, иди с Инносом.

— Да, мой лорд, — отозвался солдат с облегчением и, хлюпая сапогами полными воды, направился к казармам.

Паладин бросил взгляд на удаляющегося, после отправился по своим делам. Он зашел еще в три места, прежде чем посчитал свой долг на сегодня исполненным и решил сам отправляться на покой.

В ходе своей разведки, волк уже обошел большую часть намеченной территории так ничего и не почувствовав, и место куда направлялся лорд, было для него почти последним шансом.

Кому-то может показаться странным, что волк несколько часов бегая по городу остался не замеченным, но луна в этот день была неполной и часто скрывалась за облаками, а свет фонарей освещал только улицу, не касаясь теней вдоль зданий. Да и сам паладин производил достаточно шума, и при всем желании не смог бы услышать тихо бредущего за ним зверя.

Идти пришлось недолго, ибо долго идти здесь было некуда, целью паладина оказалась та же самая казарма, в которую он отравил проштрафившегося подчиненного, вернее небольшой, двухэтажный дом возле нее. Прямой доступ к дому перекрывала стена из красного кирпича и тяжелая дубовая дверь обитая железом.

Лорд дернул за шнурок, свисавший с металлического кольца над дверью, где-то послышался слабый звон колокольчиков. Через несколько минут из дома кто-то вышел и позвал женским голосом:

— Отец, это ты?

В этом момент, волк напрягся, почувствовав, что цель его близка, вышедший из дома человек определенно имел при себе нужный ему предмет. Отбросив осторожность, дракон стал подходить ближе, опасаясь пропустить нужного ему человека.

— Да, — стальные нотки командного тона, вдруг исчезли, как будто их и не было. — Сегодня я решил заночевать дома.

— Подожди, я сейчас отодвину засовы.

Тяжелая, громоздкая дверь, открылась неожиданно легко и почти бесшумно, за ней оказалась девушка, лет пятнадцати с лампой в руках, в накинутом плаще, но к счастью, капюшон она не накинула и волк смог ее разглядеть.

Среднего роста, с длинными темными волосами Виктус мог бы сказать, что она очень привлекательная, дракон же просто отметил основные черты ее лица, чтобы узнать при встрече.

— Алана, зачем сама пошла открывать, могла сказать слуге.

— Просто знала, что ты обрадуешься, если тебя встречу именно я, к тому же, ты все равно уйдешь раньше, чем я проснусь

Девушка посторонилась, пропуская отца, но вдруг заметила кое-что.

— Отец, посмотри какая большая собака стоит на улице.

Паладин обернулся и увидел волка, тот не пытался сбежать, он уже узнал, что было ему нужно. К удивлению, отца и дочери волк повилял хвостом, потом побежал по направлению к воротам.

— Необычная какая-то собака, — проворчал про себя солдат. — Больше на волка похожа.

Больше той ночью ничего необычного не произошло, только мимо опешивших стражников у ворот, тенью промелькнуло что-то большое, серое и почти сразу же исчезнувшее.

— Ты это видел? — спросил один стражник у другого.

— Вроде показалось что-то... Или волк пробежал?

— Нет, если бы волк, тут такой лай тогда поднялся.

— Но ведь и не собака? Точно не собака. Я уверен.

Напарник пожал плечами.

— Значит, будем считать, что нам показалось с недосыпу.

Все в доме еще спали, когда Виктус сквозь сон услышал, что кто-то скребется в дверь.

— Чего ему неймется, — пробормотал парень, убирая засов и выходя на улицу.

— Я нашел кольцо, — с порога сказал дракон. — Но так просто до него не добраться. Возьми немного денег и купи приличную одежду, — волк окинул взглядом своего соратника. — И постарайся выглядеть как нормальный человек, а не как бродяга. Сегодня днем ты будешь мне нужен.

Произнеся это, дракон отошел от двери, будучи полностью уверенным, что его распоряжения будут выполнены в точности.

— Что? А-а, ладно. Пойду пока сны досматривать, — зевая ответил Виктус.

Содержимое драконьего кошелька, оказало весьма благоприятное воздействие на Муффа, порыскав в кладовой, он нашел подходящую Виктусу одежду. Поношенная, но вполне приличная, в точности похожая на ту, что охотник носил сейчас. Размер был немного короче и чуть шире чем нужно, но закатав рукава и сменив обмотки из шкур на нормальные сапоги, вчерашний бродяжка сильно преобразился, став походить на нормального человека.

— Ну вот, совсем другое дело, — отметил охотник когда его гость переоделся. — Пожалуй, живи пока здесь, дом у меня большой, работы много, я человек добрый. Если ты был охотником у орков, то стало быть, и правда понимаешь в моем ремесле.

— Я хотел бы остаться в твоем доме. — Но у меня странное предчувствие, что я не задержусь в городе.

— Как пожелаешь, если у тебя появится достойная цель, то я буду только рад за тебя.

«Цель», — подумал юноша. — «Ее-то у меня и нет».

— Мастер, я в первый раз оказался в месте, где можно увидеть столько людей разом, сегодня займусь осмотром города.

— Боюсь ты разочаруешься, — засмеялся охотник. — Все вокруг деревня — деревней, уж можешь мне поверить, я вдоволь исходил земель и знаю, как выглядит настоящий город. Тебе бы увидеть золотой храм Белиара в Бакареше... Ну а здесь... Поднимись в крепость, может там и найдешь, что-нибудь интересное для себя.

Здешние красоты, даже существуй они на самом деле, мало интересовали Виктуса, с тяжелым сердцем он думал, какая именно помощь потребовалась дракону от него. Случайно забыв, что не знает, в каком именно месте волк обнаружил кольцо он, следуя совету лучника, шел по дороге к крепости. Утром стража у ворот сменилась, и о ночном происшествии охранники не знали, так что покосившись на странную парочку, одну из многих, они не стали придираться и пропустили парня с волком без лишних вопросов.

Шел предобеденный час, и на улице сновало множество людей, каждый спешил куда-то по своим делам — в дома торговцев заходили люди, недавно прибывшие соотечественники Муффа, с большей телегой наполненной товарами многих земель, разыскивали подходящую гостиницу. Несколько стражников, как было у них заведено, делали привычный дневной обход, их разговор Виктус случайно подслушал:

... — чтоб его, мало того, что днем придирается ко всем, так еще и ночью покоя не дает. Поговаривают, что на него даже маги жаловались, которым он предъявил недостаточное рвение в служение Инносу. Магам!

— А чего ты хотел? Его отец был паладином, и в раннем детстве забрав из семьи отдал в монастырь, хоть мать была в полном здравии. До четырнадцати лет он прожил с магами, впрочем, его судьбу определили уже с рождения и за книгами он не корпел, больше выполняя поручения за стенами в качестве сопровождающего. А потом служба в ополчении, походы, потом принятие в Орден, снова походы. Короче, он безнадежен.

— Согласен и главное вечно в полных доспехах.

— Говорят, он даже спит в них...

Людей было так много, что Виктус даже растерялся, он остановился посреди улицы не понимая куда идти дальше, пока кое-то, цапнув слегка зубами за ногу, не обратил на себя его внимания.

Дракон, решив, что настало время поговорить, отвел своего напарника в узкий безлюдный переулок, в стороне от основной дороги.

— Кольцо хранит молодая девушка, ты должен добыть его.

— Каким образом? Кто вообще она такая? — «радости» человека не было предела.

— Каким образом, меня не волнует. А кто она... Дочь главы здешних паладинов.

Виктус тяжело вздохнул, последняя новость его нисколько не обрадовала, но от дракона вздохами было не отделаться. Пришлось взять себя в руки, снова становясь тем человеком, который смог выжить, будучи рабом орков. Одно дело война, которую дракон мог вести где-то на стороне, совсем другое бойня в центре города по его собственной вине. Виктус не хотел брать на себя такой груз.

— С чего ты взял, что нам его отдадут просто так? Паладины ведь разбираются в магии, кольцо должно быть у них под особым контролем.

— Свойства моего кольца не проявляются так просто, оно излучает магию, но так слабо, что только я или сильный маг смогут ею учуять. И если заранее не знать, что ищешь, то его не отличить от обычного магического артефакта.

— Понятно, — парень задумался, разрабатывая план, размышлял он недолго, слабая улыбка показалась на его лице.

— Так, будешь мне помогать, — юноша развернул шнурки драконьего кошелька и выудил из него один драгоценный камень.

— Ты что задумал? — забеспокоился дракон.

— Увидишь, просто делай все, что я тебе говорю. Возьми в зубы этот камень, только постарайся не сильно его обслюнявить, — засмеялся в ответ Виктус.

— Маленький негодяй, — прорычал про себя волк, но, тем не менее, исполнил просьбу напарника.

— Будет лучше, если мы встретим твою девушку на улице, в дом лорда паладинов нас уж точно не пропустят. Так что будем ходить по городу, осматривая достопримечательности, как только заметишь цель, пойдешь ей навстречу.

Дракон не ответил, его пасть была занята камнем.

Поиски заняли целый час, пришлось обойти почти весь квартал, волк присматривался к людям, но посреди многих нужный ему никак не попадался. Так они и дошли до храма Инноса, старый маг в красной мантии читал проповедь собравшимся горожанам, несмотря на возраст, голос его был также тверд и звонок как раньше, и легко достигал каждого. Дракон сразу ощутил силу этого мага, хоть и редко, но среди людей попадались люди, владеющие большим объемом магической энергии. Чего дракон не знал, так это того, что маг тоже почувствовал неизвестный источник странной магии. Вроде ничего не изменилось, перед ним стояли люди, которых он давно знал. Не прерывая проповеди, маг принялся осторожно высматривать незнакомцев.

Поведение волка вдруг изменилось, остановившись, он бросил взгляд на Виктуса, а потом продолжил движение. Парень понял, что дракон увидел свою девушку и внимательно осмотрел людей по близости. Под описание подошел только один, с краю толпы народа собравшего послушать проповедь мага, стояла молодая девушка в синем платье, и именно к ней шел волк. Среднего роста, темные волосы до середины спины, большего Виктус разглядеть не смог.

Парень с волком только подходили, когда девушка обернулась и увидела странную пару, молодой человек не сильно привлек ее внимание, но волк... Сразу вспомнилась замеченная ночью собака.

— Это ваш волк ночами разгуливает по городу? — воспитание в семье паладина, пожалуй, самого прямолинейного солдата, не прошло для девушки бесследно. Вопрос, заданный в упор без предисловий, застал Виктуса врасплох. Приглядная внешность и манера говорить с легким повелительным оттенком, также не особо способствовали развитию красноречия.

— Не знаю, я ночью спал, а где вы его видели?

— Совсем неподалеку от моего дома. Знаете, волки опасные звери и не стоит позволять ему просто так разгуливать на свободе. По одежде, я вижу, что вы охотник, и будет лучше, если ваш волк не станет покидать леса.

Парень взял себя в руки, он и не в таких ситуациях бывал.

— Извините, но вы уже третий человек, который мне это говорит. Мой волк совершенно безопасен, вчера вот, рядом с ним стояло трое детей, он даже головы не поднял.

— Правда? Как интересно, — вдруг девушка протянула руку и погладила большую волчью голову, следовало видеть выражение лица Виктуса в этом момент.

— Стой, не вздумай! Это же волк! — заорал он в сильном испуге.

— А что такого-то? Ты же сам сказал, что волк безопасен, — спокойно ответила девушка также перейдя на «ты», продолжая гладить волка,

Виктус недоуменно смотрел на серого хитреца — тот не выказывал никаких признаков неудовольствия или раздражения, затем вспомнились легенды о особой любви, которую эти ящеры питали к девственницам. Странная улыбка показалась на лице юноши.

— Со мной что-то не так?

— Да нет, наоборот, с тобой все в полном порядке, это мой волк уж как-то со всем присмирел, — парень присел рядом со своим подопечным. — Ну что Дракон? Надо отблагодарить такую красивую девушку, за оказанную нам честь?

Дракон опустил голову и положил в подставленную ладонь юноши какой-то небольшой предмет, Виктус тщательно вытер камень о полу своей куртки и протянул его дочери паладина.

— Это подарок от моего волка, пожалуйста, прими его.

Теперь очередь удивляться пришла девушке, несколько секунд она рассматривала камень, затем все-таки взяла его. Посмотрев, как играет свет на отполированных красных гранях, она протянула его обратно.

— Ты хоть знаешь, какой это камень? Это же настоящий рубин, я не могу принять такой дорогой подарок от незнакомого человека.

Виктус сделал шаг назад и отстранился.

— Так дарил не я, а волк. Дракон, ты же не принимаешь даренные подарки? — подыгрывая своему напарнику, волк, с мрачным видом, также отошел от девушки. — Видишь, он обиделся.

У Аланы было не то воспитание, чтобы кого-то долго уговаривать.

— Тогда пусть твой волк примет подарок и от меня, — сказала девушка снимая с пальца серебряное кольцо. — Хоть оно и не такое ценное. Ну же, забирай, или я выброшу твой подарок.

Расчет был сделан правильно, такой человек как она, просто не привык оставаться в должниках.

— Благодарю, я стану носить его в память о тебе.

— А откуда вы пришли, такие... странные? — дорогой подарок, судя по всему, вообще никак не обязал Алану, правда, этот вопрос она задала хотя бы с милой улыбкой, а не с тем выражением лица, которое обычно бывает на допросах.

— Из леса, — просто ответил Виктус.

— Просто из леса? — рассмеялась девушка. — Из обыкновенного леса, где охотники ходят с волками вместо собак, а в качестве добычи приносят драгоценные камни.

— Да, и еще водят знакомство с драконами.

— В это я готова поверить...

Стоявшие рядом люди, стали неодобрительно поглядывать на столь непринужденно беседующих молодых людей, Алану знали во всем городе и она пользовалась определенным уважением, было странно, что она разговаривала с каким-то неизвестным.

— ...но время проповеди мага не лучшее время для таких бесед, продолжим позже.

— Ты права, но, к сожалению, я не могу сейчас остаться.

— Ну, тогда до встречи.

Обмен прошел настолько легко, что было даже как-то странно, парень с волком посмотрели друг на друга и без слов поняли, что пора уходить. Но не бывает такого, что все идет как по маслу. Проповедовавший маг почувствовал, как неизвестная сила стала удаляться, быстро оглядев улицу он увидел уходивших Виктуса с драконом.

— Добрые граждане, верные слуги Инноса, сегодня я должен закончить свои слова пораньше, простите, но меня ждут срочные дела.

Удивленные, столь резким завершением, люди, переговариваясь, приняли расходиться. А маг, быстрым шагом, хоть это и было неприлично для его высокого сана, стал нагонять не спеша идущих впереди парня и волка.

— Молодой человек постойте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.

Виктус обернулся на окрик, оказалось, что им заинтересовался тот самый маг, что минуту назад стоял на пороге церкви, недоброе предчувствие охватило его. Не дойдя нескольких шагов, маг остановился, будто столкнулся с невидимой стеной и огляделся по сторонам, взгляд его замер на Виктусе, затем перешел на волка.

— Во имя Инноса! Что ты такое?

Волк тронул зубами ногу Виктуса и, подавая ему пример, бросился бежать, не долго думая, парень со всех ног последовал за ним. Были маги которые могли чувствовать энергию протекающую в других людях, дракон же, хоть и превратившийся в волка, все же не смог полностью скрыть свою истинную сущность, маг не понял, кто доподлинно перед ним, но чувствовал, что точно не волк.

— Стража! Остановите их!

На призыв мага откликнулось сразу несколько человек, кто-то начал кричать: «Держи вора!», за Виктусом сначала погналось двое стражников, потом увязалось еще четверо.

«Как-то уж слишком много для меня», — подумал парень обернувшись на мгновение. — «И о чем только дракон думает».

Охрана ворот, к счастью, не сразу разобралась в чем дело, как давеча мимо их ночных предшественников, так и сейчас перед опешившими людьми промелькнул волк, затем молодой парень, затем еще шестеро из городской стражи.

Оценив расстояние, которое нужно было преодолеть до выхода из города, парень понял, что бежать по главной улице оказалось не лучшей идеей, привлеченные криками, окружающие люди заметили беглецов, к тому же Виктус сам почувствовал, что не выдержит долго такого бешенного темпа.

— Дракон, — прокричал он задыхаясь. — Заверни в какой-нибудь переулок, я сейчас свалюсь.

«И с чего это я надеюсь, что он меня послушает».

Однако волк послушал своего напарник и свернул в ближайший переулок между домами, собрав остатки сил, парень бежал за ним. Но надежда скрыться в лабиринте узких улочек не оправдалась, к слову, даже местные иногда умудрялись в нем заблудиться. Миновав несколько домов и участков, парень с драконом оказались в тупике.

С прежней жизнью можно было распрощаться, видимо, не зря драконы у людей были на плохом счету. Одно пребывание рядом с ним, завело парня в беду. Но Виктус не стал ничего говорить и обвинять кого-то, припертый к стене, он молча смотрел как к нему приближается стража. Люди уже не спешили, так как видели, что беглецу некуда деваться и больше не кричали. Восемь вооруженных стражников спокойно шли на него, позади, на некотором расстоянии, собралась большая кучка зевак, привлеченная недавней погоней. Хоть парень и смирился со своей судьбой, но ему все равно стало жутковато.

Простой серебристый ободок, ради этого кольца, парень даже не знал, зачем оно вообще нужно, все и произошло.

— Надеюсь оно того стоило, — сказал он волку. — Что ж, забирай его.

— Подержи его у себя еще немного, — тихим голосом отозвался дракон, и медленным шагом, опустив голову к земле, пошел навстречу людям.

Одинокий волк не мог вызвать опасений у целой толпы народа, люди могли только удивиться его смелости и преданности. Но сейчас дело было вовсе не в смелости и не в преданности. Еще пару мгновений назад стражник думал что знает, что произойдет в ближайшие пять минут. Неяркая вспышка озарила волка и он начал меняться, вырастая и меняя форму, онемевшие люди, не имевшие понятия, что теперь делать, смотрели на происходящее. Трансформация закончилась очень быстро, никто даже не успел отреагировать, теперь же наш стражник оказался в очень неприятном положении, до волка ему оставалось шагов пятнадцать-двадцать, теперь же до морды дракона от силы полшага.

Длинная пасть, со множеством клыков, увенчанная рогами голова, вытянутое тело чем-то напоминающее змеиное, но неизмеримо мощнее, широкие кожистые крылья. Серая чешуя с металлическим блеском, превосходящая по прочности броню выкованную из стали. В нем было очень мало красоты понятной человеку, ведь дракон был монстром, чудовищем, абсолютно чуждый понятиям людей. Но одна черта выделялась очень ярко, и для простых смертных, вроде присутствующих, она являлась единственно полностью понятной для них в облике дракона. Это его сила, могущество изначальных стихий, часть которых обрела физическую оболочку, сознание и дух. Ярость вулкана, мощь сокрушающей морской волны, гордая неприступность скал, пронзающих небеса — неподконтрольные никому, никому не подчиняющиеся все эти воплощения природного всесилия, отражались в драконах.

Большие черные глаза, во тьме которых таилась мудрость многих веков и безжалостность существа никогда не бывшего человеком и не имевшего никакого понятия о человеческих чувствах, смотрели на него. Говорят, змеи могут своим взглядом подчинять лягушек, правда это или нет, но в этом момент человек полностью ощутил, как это может быть. Разом лишившись всех сил, не в состоянии не отпрянуть, ни упасть, ни закричать, стражник мог только смотреть в эти черные глаза. Остальные позади него были в ненамного лучшем состоянии. Выпрямляя шею, дракон не отпускал взгляда и поневоле человек поднимал голову следом за драконом, теперь уже смотря снизу вверх.

Стражник, как рыба вытащенная на берег, открывал и закрывал рот, пытаясь выдавить из себя хоть что-то. Но смог только бессильно прохрипеть:

— Инн, Иннос...

— Нет, я не Иннос, но я немного его знаю, хочешь тоже его узнать? — прогремел дракон.

Оцепенение резко спало, стражник медленно отступил, натолкнувшись спиной на своего собрата, в следующий момент вся толпа стражников и зевак ринулась из переулка, сталкиваясь друг с другом и падая. Дракон молча наблюдал за происходящим, неподвижный словно статуя, будто происходящее его нисколько не касалось. Запоздалые крики разнеслись по улице, люди бежали в самых разных направлениях, крича о нападении дракона.

— У меня пока нет причин драться и сжигать целый город. Садись ко мне на спину, мы уходим... то есть улетаем.

Дракон попытался раскинуть крылья, но тесно обступившие дома не позволили ему этого сделать:

— Нужно найти место посвободнее, придется возвращаться, не отставай, человечек — бросил дракон Виктусу.

Стремительный и сильный, дракон быстро передвигался не обращая внимания на тесноту переулка. Дома и постройки, прочные или ветхие одинаково легко разлетались при встрече с его лапами. Виктус бежавший позади дракона, немного отстал и мог видеть весь масштаб причиненного ущерба. Не раз и не два парень вздохнул, проходя мимо покосившегося дома, или сарая, половина которого валялась на земле в виде разбитых досок.

Наконец, дракон выбрался на главную улицу города, на широкой каменной мостовой места было достаточно даже для него. Виктус, все это время бежавший следом, сильно отстал, но несмотря на усталость не остановился ни разу, опасаясь, что дракон может покинуть город и без него. Увидев, что его союзник уже выбрался из переулка и остановился на дороге, он обрадовался, думая, что тот ждет именно его. Отчасти это было так. Парень не мог видеть, как из городских ворот выходит большой отряд людей, совсем недавно, по округе начали разноситься первые крики о нападении дракона и вот уже глава городской стражи организовал своих людей. Когда до дракона оставалось шагов тридцать, Виктус поневоле остановился — он услышал его настоящий голос.

Непередаваемо мощный рев, разнесся по всей площади, его отголоски были слышны далеко за пределами внешней стены. Трудно было его с чем-то сравнивать, это был не рык зверя предупреждающего своих противников. В нем не было ни злобы, ни угрозы предназначенной врагу. Как гром в сильную грозу раскатисто доносится с небес, он не относится конкретно к тебе, но ты слышишь его и знаешь, что следует за ним. Можно не бояться грома, но только от молнии, его источника, все равно никакого спасения быть не может. Брось ей вызов, поднимись на высокую гору, попробуй принять на себя ее удар. Что от тебя останется? Каждый, кто услышал рев дракона, понял то же самое — убежать и спрятаться так далеко, чтобы его не услышать, только так можно было спастись, а выйди ему навстречу с боем, то однозначно погибнуть.

Казалось, что незримая стена окружала гигантского ящера, но не твердая как камень, а вязкая, словно болотная топь. Драконий клич не относился к Виктусу, но даже ему с трудом удалось заставить себя продвинуться дальше и преодолеть оставшееся расстояние.

Ситуация изменилась слишком резко, чтобы ее полностью осознать за такой короткий промежуток времени, еще час назад его сопровождал волк со смешным голосом, которого трудно было воспринимать всерьез. А сейчас он приближался к монстру, не имевшего ни малейшего понятия о жалости и милосердии. Ощущение угрозы, исходившей от дракона, вдруг показавшего свою истинную природу, было так сильно, что казалось проще будет умолить разбушевавшийся вулкан.

Три плохо организованных колоны, человек по тридцать в каждой, вышли из ворот и направились к ним. Когда до дракона оставалось не больше ста шагов, лорд, шедший вместе с одной из колонн, подал сигнал перестроиться. В первых и последних рядах находились оставшиеся паладины, наемники и самые опытные из ополченцев, на которых командиры могли положиться, они являлись опорой для остальных.

Рев дракона оказал одинаковое воздействие на всех кто там находился, сколь храбры бы люди не были, перенести такое не заметив, было невозможно. Отряд сбился с шага, словно все солдаты разом запнулись, их ряды смешались. Некоторые стали озираться по сторонам, ища возможность сбежать, большинство же просто встало как вкопанные, несколько секунд казалось, что все они полностью предадутся панике и разбегутся. Но, сказания о людях, что могли сражаться с драконами не лгали, редко, но такие попадались. Первыми опомнились ветераны, крепким словом и не менее крепкими ударами они привели в чувство остальных, в конце концов, здесь были люди этого самого города, в котором жили они и их семьи. Крошечная армия восстановила свои порядки и, пусть не так уверенно как раньше, продолжила свое наступление.

— Что ты так долго? Или хочешь, чтобы я вступил в битву с этими людьми? — только что подошедший Виктус не сразу понял, что эти слова обращены к нему. Не дождавшись ответа, дракон повернул длинную и шею и посмотрел на своего... теперь, пожалуй, подопечного. Подавляющее все эмоции чувство угрозы ослабло, и к парню вновь вернулась способность мыслить. Дракон снова запечатал внутри себя выпущенные на свободу силы, став, как и при первой встрече, просто большим ящером.

— Нет, я готов, можем уходить, — выдавил из себя Виктус.

— Тогда полезай на спину.

Подождав пока парень вскарабкается ему на спину, дракон резко оттолкнулся от земли и взмахнул крыльями, поднимаясь в воздух. Набирая высоту пролетел над остановившейся армией, затем сделал несколько кругов над городом, и полетел на юг, оставив людей слать проклятия ему во след.

До логова дракона летели всего пару дней — в этот раз дракону не было необходимости вести поиски. Сделали только несколько остановок — после последних событий, Виктус раздумал умирать голодной смертью, да и вообще умирать ему больше не хотелось. Во время отдыха, попутчик дракона пытался охотится, или пробавлялся съедобными растениями и грибами.

Оставлять его дракон вроде пока не собирался, и парню было интересно, что тот задумал.

Как-то, во время одного привала, между человеком и драконом произошел разговор.

Когда-то, в этом месте жили люди, местами еще стояли остовы полуразваленных зданий, кое-где можно было заметить, что земля раньше обрабатывалась, Виктусу это место напомнило, то же самое где он жил раньше. Правда, это было слишком давно, чтобы вызвать какие-то неприятные чувства. Без единой мысли, парень развел костер из остатков чьего-то прежнего дома.

— Не твоя работа часом? — спросил Виктус дракона, показав на разруху вокруг.

Надо заметить, что как только дракон получил желаемое, его характер немного улучшился, теперь, по крайней мере, он отвечал на вопросы почаще.

— Нет, это работа твоих собственных собратьев, — ответил дракон, устроившийся напротив Виктуса и наблюдавший как горит пламя костра. — Подобные бессмысленные разрушения, меня не привлекают уже очень давно.

Избавившись от апатии посредством сильнейшего стресса, Виктус теперь ощущал жгучее желание поговорить, долгое время будучи лишен нормального человеческого общества, он теперь не испытывал стеснения разговаривая с драконом, к несчастью для последнего.

— Ты же дракон, о твоих сородичах ходят легенды, как о самых великих бедствиях, которые могут только постигнуть род человеческий.

— Не буду скрывать, что часто я имел дело с людьми, пожалуй, стоит еще поискать другого дракона, который понимал бы вас лучше меня. Каждый сам решает быть ему бедствием на службе Белиара, или даже защищать порядок на стороне Инноса.

— Да, ты говорил об этом, значит, ты служишь богу Закона?

— Я вообще никому не служу.

— Тогда зачем ты вообще живешь, что-то тебя же беспокоит? Но только что еще остается, если ни Закон, ни Хаос, ни Равновесие ты не признаешь? Неужели есть еще сила, которая им не уступает.

— Что остается... Какая еще сила... Вы, люди, часто бываете такими ограниченными, — проворчал дракон.

— Ну просвети меня тогда, мудрый дракон, — с вызовом отозвался Виктус.

— Хочешь совета? Обратись за этим к Инносу, люди ближе всего именно к нему, каждый из вас в глубине души желает надежности, стабильности и порядка. Такими вы созданы.

— Ты неправ.

— Раз не хочешь принимать моих слов, то и не спрашивай меня ни о чем, — нотка раздражения послышалась в голосе дракона, парень почувствовал, что понемногу перегибает палку.

— Тогда просто ответить, что важно для тебя, ты можешь?

— Ты хочешь стать особенным? Единственным из рода человеческого, который знает великую истину поведанную ему драконом? — на драконьей морде было очень странное выражение, потом до Виктуса дошло что над смеялись.

— Я только хочу услышать твой ответ.

— Хорошо, не иди против себя.

Теперь очередь смеяться выпала Виктусу.

— А куда мне идти? К людям? К оркам? Попроситься в монастырь или идти возделывать землю?

Ящер вздохнул, причем довольно громко и по-человечески.

— Вот в этом и есть твоя проблема — ты сам не знаешь, чего хочешь. Я живу, следуя своей, заложенной стихией, природе. Каждый должен поступать также, поэтому, я и не могу сказать тебе «куда идти». За мной ты следовать не сможешь.

— Почему?

— Ты никогда не станешь частью этого мира, как я. Конечно, ты можешь пойти против себя, но в конце такого пути ты найдешь только разочарование и осознаешь бессмысленность прожитой жизни, — дракон обдумал что-то и добавил. — Такое и с моими родичами бывает, когда те соглашаются на служение одному из Трех братьев.

— Вот еще тебе пара примеров, — продолжил дракон. — Взгляни на звезды, как они зажигаются и гаснут, на Солнце, которое ежедневно обходит землю, почувствуй ветер.

— Все это я вижу и чувствую каждый день.

— Ты опять меня не понял, — казалось, что дракону нравиться показывать Виктусу недалекость его ума. — Все это следует своей природе, подчиняется Закону, придавшему форму миру в котором мы живем.

— А как же тогда драконы? Кажется, ты говорил, что вы не связаны с богами.

— Я же разговариваю с тобой, хотя, ни дракон, ни тем более волк не могут говорить с человеком.

— То есть ты не связан законами Инноса, — до парня начало доходить.

— Угадал, в основе всего одни и те же стихии, боги по своим правилам создали именно такой мир. У них есть власть над веществом этого мира и, как следствие, некоторая связь с породившими нас стихиями... — ящер замолчал, видимо раздумывая, стоит ли рассказывать больше. — Также существуют предметы созданные богами которые могут воздействовать непосредственно на нас, именно это и является причиной, по которой я нахожусь здесь и беседую с тобой. Глаз Инноса, если быть точнее. Могущественный амулет, как вы люди называете такие вещи, его силу может питать лишь объединенная магия Трех, ну... или кровь из сердца дракона, которая тоже ее содержит. Говорят, что он защищает своего владельца от опасности, но главная его особенность, это способность заставить дракона говорить против его воли и о таких вещах, которые человеку знать не положено. Время буйства стихий давно уже прошло, даже я, всего лишь потомок первых драконов видевших мир, до того как он обрел свою окончательную форму. Мой род постепенно мельчает, понимание мира уходит, но существует еще двое драконов, знания которых не уступает знаниям Трех.

— А зачем тогда Иннос создал кольцо которое ты искал?

— Это не он его создал, а его брат, когда они начали войну между собой. Белиар, Владыка ночи. Зачем? Знает только он. Могу только предположить, что кольцо предназначалось его Избранному, за которым, как он думал, пойдем мы, драконы. Кольцо Белиара подавляет магию Глаза Инноса, если окажется рядом с ним.

— А... — начал парень.

— Иди спать, мне надоело отвечать на твои вопросы.

— Ты так и не ответил на мой вопрос куда мне идти.

Виктус ожидал: «Я же сказал тебе идти спать». Но дракон ответил иначе:

— Значит ты все-таки хочешь, чтобы я сказал тебе что делать? В чем смысле твоей жизни? Слушай.

— Твоя судьба одиночество, ты никогда не найдешь тех кто останется рядом с тобой, обойди целый мир, но ты так и останешься одиноким. Ты думаешь про себя, что сломлен и больше не хочешь жить. Но когда встретишь опасность, ты не станешь покорно ждать смерти. Камень, палка что угодно, с оружием в руках ты пойдешь навстречу всему, что преградит тебе путь. Однажды, ты окажешься слабее, тогда ты умрешь. Вот и вся твоя судьба.

Слова дракона прозвучали приговором.

— Ты, вроде как, сделал мне пророчество? Что мне мешает теперь изменить его. Завести семью, друзей...

— Можешь попробовать, но ты поймешь, что это все чуждо тебе. Родства ни с кем ты не почувствуешь. Такова твоя природа.

Костер давно уже был забыт, от яркого пламени освещавшего поляну, осталось только тусклое красное мерцание. Виктус молча поднялся, разминая затекшие суставы, и положил несколько сломанных досок на горячие угли.

— Даже так? — неожиданно с вызовом спросил Виктус. — Дракон, говоря твоим языком, моей природой было выживать и остаться человеком. Многие годы, меня окружали орки, а немногочисленные люди вокруг были рабами. Так орки следовали своей природе — быть сильными и уважать силу. Первого я лишился вскоре после побега, а второе для меня никогда не было важным и теперь не станет.

Но весь пыл разгорячившегося человека, не оказал никакого впечатления на дракона, только вновь посмешил:

— Теперь думай, прежде чем спрашивать. Когда не хочешь решать сам, решают за тебя. Нет такого слова, от которого станет жить легко и просто. И, я вижу что ты достаточно отдохнул? Я хочу сегодня же вернуться в свой дом и рассчитаться с тобой.

— Мне ничего не нужно, — глухо отозвался парень.

— Что тебе нужно, меня тоже не волнует, — сказал дракон и Виктус понял, что запас терпения ящера на исходе. — Долг есть долг.

Остаток пути, а он занял всего-навсего какие-то четыре часа, пролетели быстро, домом дракона оказалась пещера на вершине высокой горы. Уже рассветало, и у подножия Виктус разглядел крошечные дома и возделанные поля.

Пройдя примерно двадцать шагов по коридору, он оказался в большом круглом зале. Освещался он только солнечным светом, что проникал сквозь отверстие в потолке и трудно было что-либо разглядеть, но дракон дыхнул огнем и Виктус увидел лежавшие в пещеры целые груды драгоценностей: монеты, браслеты, ожерелья, много других безделушек сделанные из золота, серебра, с камнями и без. Здесь находились предметы из самых разных земель, оружие Нордмара и Миртаны, даже одна драгоценная статуя Белиара сделанная в Варранте. Чувствовалось, что собирались эти сокровища очень и очень долго. Все это время, дракон внимательно смотрел на Виктуса, желая увидеть какое впечатление произведут на него его богатства. Тот, правда, смотрел без особого интереса.

— Все что ты видишь перед собой, все кроме Кольца, возьми себе все, что тебе понравилось.

Парень грустно улыбнулся.

— Как ты расщедрился, надо же, дракон раздает свои богатства, что же ты такого знаешь, раз кольцо тебе так дорого. Но что мне делать с твоим золотом? Хочешь, чтоб меня убили? Я не знаю, где мои родные и теперь у меня нет друзей, мне не к кому с этим идти.

— Тогда чего ты хочешь, хоть ты и человек, но я чувствую себя в долгу перед тобой, — с заметным облегчением сказал дракон.

— Просто отнеси меня хоть куда-нибудь, и мы будем в расчете...

Ящер ударил лапой по каменному полу, дрожь прошла по стенам и потолку и, казалось, дошла до самого основания горы.

— За тот день, что я провел в городе, у тебя сложилось неверное мнение о драконах. Так послушай, что я тебе скажу — я почти бессмертен, богаче любого короля людей, мне некого бояться в этом мире, и я видел слишком много и прожил слишком долго, чтобы начать бояться. Ты, ничтожный человек, которого я могу убить одним движением когтя, и даже если ты проживешь всю жизнь, сколько тебе положено, то для меня это не срок. Ты нищий, у которого за душой нет ничего. И неужели тебе это нравится? Право слово, я не знаю, как к тебе относится, то ли ты слишком умный, то ли жалкий идиот и неудачник, — дракон замолчал на мгновение. — Хочешь, я помогу захватить тебе небольшую страну? Ты станешь ее правителем.

— Ты? В одиночку?

— При желании я могу поднять целую армию.

— Ты готов убивать столько людей...

— Мне вообще нет дела до людей, если твои сородичи будут умирать тысячами, для меня ничего не изменится. Но за мной есть долг. Если у тебя есть враг, которого ты ненавидишь, пусть это будет целый народ, только скажи мне и его не станет.

— Кольцо так много для тебя значит?

— Помнишь, я тебе говорил — есть вещи, которые человеку знать не положено. Да, отчасти дело в кольце, но у него теперь своя судьба, и теперь дело будет за другим. Я несколько веков искал его... но дело не только в кольце, ты, наверное, не понимаешь, как мало вещей по-настоящему для меня значат. И человеческие жизни точно не входят в их число.

Напряжение, державшее Виктуса все время от момента бегства от орков вдруг исчезло.

— Теперь ты говоришь иначе, не так как вчера. Ты сказал, что мне все равно уже ничего не поможет, и ни кого у меня не будет. А теперь предлагаешь богатство, власть. Зачем? Ты прав, я не знаю чего хочу... Хотя нет, — будто прислушавшись к самому себе, Виктус продолжил. — Теперь я хочу просто жить.

Ни с того, ни сего, дракон разгреб кучу драгоценностей рядом с собой, под не ней, прямо на каменном полу, лежала магическая руна.

— Пока мое терпение не истощилось окончательно, оставим все как есть. Когда поймешь, чего сам хочешь, — дракон подтолкнул небольшой камень к пареньку. — То призови меня. Я все сделаю. Этот камень — руна, которая способна призвать дракона. Меня. Один раз.

Парень поднял камень — черный с белым рисунком из сплетающихся в странный узор линий.

— Надеюсь, мне не придется об этом пожалеть.

 

Изменено 23 марта, 201510 г. пользователем Absolut