Я медленно поставил бокал на стол, и звук стекла по дереву прозвучал как печать. Не договор, не клятва — а просто напоминание, что даже в тишине трактир говорит. — Gleban, — произнёс я, не глядя на него, — ты говоришь о свободе от ритуалов, от алтарей, от света, что ослепляет. Но ты забываешь: свет — это не только пламя. Свет — тень, которую пламя отбрасывает. И я — тот, кто живёт в этой тени, но не принадлежит ей. Я провёл пальцем по краю стола, оставляя тонкий след магической пыли. Он светился слабо — как память о заклинании, которое я больше не произнесу. — Я видел, как Иннос молчит, когда его последователи кричат. И как Белиар смеётся, когда его дети молчат. Может, в этом и есть суть: не в богах, а в тех, кто их забыл? В том, что нет чистого добра и чистого зла. Есть выбор. И ответственность за него. А Светлые и Тёмные — это не ангелы и демоны. Это люди. Просто с силой? Я повернулся, и капюшон вновь скрыл мои глаза. Но голос был твёрд: — Я не предам Инноса. Не потому, что боюсь Белиара. А потому, что я — маг, и магия моя родилась в свете. Я видел, как руны оживают на рассвете, как заклинания шепчут молитвы, даже если я их не произношу. Это не вера, мой друг. Это — память. Я подошёл к столу, где лежала книга Корри. Она закрыла её, но я коснулся обложки. — Я не отрекаюсь от знания. Но и не отрекаюсь от источника. Иннос — не бог, которого я славлю. Он — огонь, в котором я был выкован. И если я уйду — то не к вам, Gleban. А дальше. Туда, куда даже боги не заглядывают. Я замолчал. Не как гость. Не как страница. А как автор. — Но пока трактир говорит, я слушаю. И если в его голосе есть истина, я впишу её в свою магию. Не как догму. А как выбор. Корри кивнула. Джонни налил ещё. Gleban молчал. Я встал. Пыль с моего плаща осела на пол, как забытые заклинания. — Но прежде чем я решу, я хочу услышать, как трактир поёт ночью. Не в голосах, а в скрипе половиц, в дыхании стен. Если он примет меня — я останусь. Если нет — я уйду. Но не в свет. И не в тьму. А туда, где они спорят — и где никто не выигрывает. Я шагнул к двери, но не открыл её. Просто стоял. Слушал. Я ждал. Ждал не ответа. Ждал знака. Потому что даже маги, верные свету, иногда ищут его в самых тёмных местах. И в этот момент ветер за окном прошептал моё имя. Не как заклинание. А как вопрос...

Я поднял бокал — мутный, тёплый, с вязкой шапкой пены — и взглянул на хозяина реплики. В его глазах металась смесь надежды, предвкушения и, как ни странно, уважения. В этой дыре между скалами и лесами уважение было товаром редким. Я склонил голову — не в знак признания, а чтобы скрыть ухмылку. — За озоновые слои? — проговорил я, голосом хриплым от пепла рунных заклинаний. — Давно я не слышал, чтобы кто-то вспоминал о них с таким жаром. Выпьем, Gleban. Но не за мой приход. А за то, чтобы долгая дорога по поиску себя не закончилась на перекрёстке, — сказал я, не повышая голоса. — Но будь по-твоему — пусть пенное склеит границы миров. Я выпил. Горький вкус старого ячменя и подземной воды прижёг мне гортань, как напоминание — здесь всё ещё чувствуют боль. Это было честно. — И всё же скажи мне, — я повернулся к нему и опёрся локтем на стол, — Денджин? Тот самый, что говорил, будто дух знания — это плач света, заточённого в кристалле? Он перешёл к вам? Корри и Джонни переглянулись. Мой собеседник кивнул, с гордостью, как если бы говорил о великом перерождении. — Тогда, возможно, мой путь действительно подступил к развилке. Потому что если даже огонь Старого Лагеря начал дрожать под лунной тенью, может быть, ваша тьма не такая уж слепая.... Я откинул капюшон, и на мгновение все увидели мои глаза — зеленые, но в глубине которых мелькала синяя рваная трещина, как след от недопетого заклятия. — Но прежде чем я решу, — продолжил я, — пусть трактир скажет своё слово. Если здесь ещё осталась искра судьбы — она найдёт путь. А если нет... тогда я, как обычно, сам напишу для себя новое пророчество. На обрывке меню. Кровью и рунами. И я хлопнул ладонью по деревянному столу, вызывая пульсацию в воздухе — слабое эхо магии, что всегда была со мной. Они замолчали. Кто-то уронил ложку. В этот миг ветреная тень у окна дрогнула. Я почувствовал её — не взгляд, не силу, но ожидание. Что-то в трактире двигалось: не физически, не магически... Слепой узел памяти, спутавший имена и последствия. Корри оторвалась от своей книги и тихо сказала: — Ты прибыл в нужный час, Дамарок. Трактир сам позвал тебя. Я повернулся к ней. — Значит, я здесь не гость. Я — страница. В углу трактира, за лунным зеркалом, треснула тень. И я знал: старые миры — не ушли. Они только ждут, пока мы вспомним их без страха...

Холодный ветер шёл с востока, шепча древние имена. Ворон кружил над заброшенными холмами, будто предупреждая: не ходи туда, где рвутся нити реальности. Я, смиренный слуга Инноса в ветхом плаще, сколько себя помню искал истину за гранью известного. Последнее озарение привело меня к ритуальному кругу неподалеку от таверны Силаса — месту, о котором даже хроники молчали. Я произнёс слова, которые не должны были быть услышаны, и мир сжался. Вспышка, обрыв, затем — только серые доски мощных дверей и звонок дверного колокольчика. «Перекрёстие дорог» — название, как заклинание. Дверь была тяжелее, чем я ожидал, будто знала, кого впускает. И вот я стою в дверях трактира. Парень с веселыми глазами в углу в меховой броне из шкуры волка с кружкой пива, девушка листающая книгу, солидный мужчина за стойкой, протирающий стаканы серой тряпицей - видимо, здешний трактирщик, - увидев меня, замерли. От моей мантии сильно пахло озоном, а с плеч падал серый прах иных миров. Трактирщик Джонни, не мигая и не поднимая взгляда, кивнул, словно знал меня. — Давненько таких, как ты, не заносило… Голоден? — спросил он. — Нет. Но устал. И ищу огонь, за которым не прячутся монстры, — ответил я, снимая мантию и стряхивая с неё песок. Песок, который не должен был существовать. А потом просто прошёл внутрь и сел у камина. Рядом сидела Корри, листая книгу, что не имела начала. Она мельком глянула — и улыбнулась. И я наконец-то почувствовал себя живым. Джонни налил мне тёмного настоя, в котором на поверхности плясали крошечные спирали. Я не спрашивал, что это — просто отпил. — Здесь ты найдёшь ответы, — тихо сказал он. — Или ещё больше вопросов. Я молча кивнул. Мне нужно было подумать. Собрать знаки. Понять — кто за всем стоит и куда ведет мой путь. И почему трактир знает мою историю лучше, чем я сам.

Прошу любить меня и жаловать: Дамарок, маг Огня. Циник, мизантроп и интроверт. Подаю заявку на конкурс.

1) Я устал швыряться огненными шарами по лесным обитателям в гордом одиночестве. Хочу стабильности, общества, и — будем честны — нормальной руды, а не той, что в долине носишь сам и при этом ещё налоги платишь. А если серьёзно, то я ищу структуру. А где ещё в этом безумии найдёшь порядок, кроме как за высокими стенами Старого Лагеря? Здесь и дисциплина, и фауна в клетке. Иногда даже маги выгуливаются. Мне по душе))) 2) Освоить тайны древней магии. Путь мага — это ведь не просто синие искры и бросание слов вроде “Руна” или “Смерть”. Это философия, стиль жизни и возможность надменно поднимать одну бровь при виде воина, махающего топором. Потому я готов углубиться в круги, пусть даже и огня, если потребуется. Главное — знания, контроль, и чтобы эликсиры не выкипали во время медитации.